Послание

Здесь темно. Здесь всегда темно и постоянно слышен чей-то плач. Несколько десятков людей забиты в неширокие клетки. В тесноте они прижимались друг к другу, а в усталых глазах читалась лишь безысходность, ведь стоит попасть в эту пещеру — и судьба становится предрешена. Городу необходим уголь для стабильного функционирования тяжёлой промышленности. Под дулами карабинов десятки рабов, облачённых в драные обноски, ежедневно сгонялись в шахту, где работали на износ. Многие падали прямо там. Часть из них больше не вставала. Умирали все. Умирали быстро: под землёй счётчик Гейгера трещал, не умолкая, а костюмов с антирадиационной защитой не было. Носилки с телами доставались на поверхность ежедневно, и тут же на место умерших насильно сгонялись свежие рабы... — Они — люди. Не расходный материал, — сказала тогда Курьер, стоя в просторной душной пещере, в дальнем углу которой стояли клетки, наполненные заготовленными на убой рабами. — Это не твоё дело. Из-за освещённого довоенной керосиновой лампой грязного тёмного стола с разложенными картами и бутылками пива угрожающе поднялись трое вооружённых мужчин. Ещё четверо появились откуда-то из-за спины: вероятно, там был узкий проход в смежную пещеру. Подошвы их тяжёлых ботинок негромко стучали о пропитанные радиацией камни. В прерываемой кашлем и испуганными перешёптываниями тишине послышался сухой щелчок, и наружу выскочило тонкое лезвие старой бритвы. За спиной Джошуа Грэхем немедленно выхватил пистолет. Ответом стал знакомый шорох вскидываемых винтовок. Не опуская довоенную М16, смотритель шахты, двухметровый громила с изрезанным шрамами лицом, вышел вперёд, и Курьер против воли вдохнула едкую смесь пота и перегара. — Слушай меня внимательно. Это, — громила мотнул обритой головой в сторону клеток, откуда десятки глаз следили за происходящим со смесью надежды и ужаса,- это частная собственность. За них уплочено. Экономические типа отношения. Кольцо сужалось. Сквозь плащ Курьер спиной почувствовала жёсткость бронежилета Джошуа, к которому неосознанно прижалась. В плечо упирался приклад лёгкого пулемёта. Пальцы сильнее сдавили рукоять. Положение предохранителя изменилось без звука. Смотритель пещеры подошёл вплотную. Он громко выдохнул, и Курьер сморщилась, когда тёплый, наполненный запахом гнили воздух коснулся её лица. — Это типа частная собственность, — повторил он хриплым от постоянного курения голосом, обнажая в оскале крупные жёлтые зубы, — а вы нарушили границы и теперь сдохнете. Стоявший справа рейдер с длинными руками, испещрёнными ярко проступающими исколотыми венами, сделал выпад бритвой. Курьер ушла в сторону и тут же согнулась от боли. В бронежилет одна за другой вгрызались пули. Совсем рядом раздавались характерные хлопки: Джошуа Грэхем отстреливался, как всегда, быстрый и неуловимый. Мучительно громкий треск очередей в замкнутом пространстве оглушал чуть ли не до рези в ушах. Несколько пуль прошили черепную коробку наркомана насквозь. Бритва выпала из разжавшихся пальцев рейдера. Ещё один человек стал не более чем куском мяса, который скоро начнёт гнить, пожираемый миллиардами микроорганизмов. Курьер пошатнулась. Одна из пуль попала в плечо и, задев по касательной кость, продолжила смертоносный полёт. Сознание поразила резкая боль, и Курьер закричала. Удерживающая пулемёт рука опустилась вдоль тела безвольным хлыстом. «Нет!» — страх смерти придал сил. Превозмогая острую боль в поражённой кусочком свинца мышце, Курьер вцепилась в оружие словно утопающий в тонкую соломинку, с безумством и тщетной надеждой в глазах. Занемевшим пальцем она давила на спусковой крючок, метаясь по ограниченному пространству словно одержимая. Но непрекращающийся шум перестрелки не заглушил этот звук... а может, он всего лишь показался ей? Глухой стук падающего тела, послышавшийся в тот момент, когда яркие пятна белоснежной рубашки и бинтов стремительно рухнули на залитый свежей кровью пещерный пол. — Джошуа! Соотнеся мушку и целик, Курьер сосредоточилась на поражении противника, но промазала. Взгляд упорно стремился туда, где до сих пор не было движения. Для Джошуа Грэхема, человека, которого она любила всем сердцем, бой был окончен. — Нет... Курьер целилась из последних сил, но глаза застилали слёзы. Бронежилет чудом выдерживал нагрузку, однако необходимые для продолжения боя силы таяли с каждой минутой. Одна из пуль вошла в бедро. Продрав волокна мышц, разорвала паутину сосудов и лишь чудом не задела артерию. Курьер пошатнулась. Последующий удар прикладом сломал ей нос. Ещё один взрезал кожу вдоль лба, оставляя за собой алую полосу шрама. Не выдержав, истекающая приятно тёплой кровью нога подкосилась. Курьер упала пол, раскинув руки, выронив казавшийся невозможно тяжёлым пулемёт. «Это конец», — последняя, робкая попытка встать была пресечена ударом ноги в живот. Кровь продолжала вытекать из аккуратного пулевого отверстия, и с каждой каплей силы покидали повреждённый организм. «Я больше не встану», — Курьер попыталась, но лопатки лишь на секунду оторвались от камня. Резкий удар мыском ботинка в подбородок вернул Курьера на прежнее место. «Простите. Я не смогу вас спасти...» Слабость сменилась сонливостью, и лишь тело беззащитно вздрагивало при каждом новом ударе. Курьер медленно моргнула. Открывать глаза не хотелось. Теперь — только спать. А перед закрытыми глазами мозг рисовал яркие картины воспоминаний. Пробуждение у доктора Митчелла. Помощь в обороне Гудспрингса. Экспедиция в Зайон и первый поцелуй с Джошуа. Разлом и Улисс. Его голос. Его послание, которое вдруг раздалось из глубин мозга тихо, но чётко. «Быть может, в этом есть урок... в том, что случилось с тобой и со мной...» ...Веки Курьера больше не поднимались. Слишком тяжело...и уже не нужно. Умирая рядом с любимым человеком, она слушала голос того, кто вместо смертельно опасного противника стал незаменимым наставником. Слушала его последнее послание. «... Это может повториться. Будет повторяться. Снова и снова. Раз война не меняется — значит, должны измениться люди... и их символы. Познай свой символ, Курьер... даже если ты его пока не видишь. Пойми, за чем ты идёшь... как я шёл за тобой до самого конца»... ...Грудь с каждым вздохом поднималась всё медленнее. Курьер больше не чувствовала боли: только покой и странное умиротворение. «Каким бы ни был твой символ... неси его, неси с гордостью, когда будешь стоять на дамбе Гувера». Так сказал Улисс, и в то время Курьер не понимала, что он имел в виду. Но сейчас, когда её история завершилась, она осознала смысл каждого слова. «Ты хотел, чтобы я поняла себя. Чтобы сделала выбор, которому буду следовать до конца, и я послушалась. Но ты допустил ошибку. Символ — всего лишь рисунок, и куда важнее поступки, которые за ним стоят. Придя в эту пещеру, я знала, как поступлю, и знала, чем это всё может закончиться, как знал перед той встречей и ты, что можешь с неё не вернуться... но всё же звал меня. Ибо есть вещи, ради которых стоит жить. И ради которых можно умереть. Я знаю, зачем шла сюда. Знаю, ради чего умираю. И ни о чём не жалею...» Курьер расслабленно выдохнула. Последующий вдох сделан не был.

***

Сначала появилась боль. Острая, пронзившая бицепс едва ли не насквозь. И больше ничего. Ни звука. Ни света. Только пустота и боль...снова. И снова. И снова. А затем откуда-то из глубин непроглядной темноты послышался голос. Сначала он казался едва различимым невнятным шёпотом, доносившимся из другого мира, но с каждым словом становился сильнее и ближе. — О Премилосердый Боже... призри благоутробно на раба Твоего...возврати ему здоровье и силы телесные... Курьер открыла глаза и не увидела ничего — лишь размытые движущиеся белые пятна, но теперь она отчётливо слышала каждое слово. Джошуа Грэхем молился за неё, обрабатывая при этом раны, быстро и грамотно. Ещё один укол — наверное, десятый по счёту. Курьер помнила, что Джошуа не одобрял подобное лечение, но, видимо, всё было настолько плохо, что сейчас он решился нарушить некоторые правила. А ещё он не переставал молиться, но в этот раз Курьер не возражала. Не было сил... и желания. Джошуа был жив. Каким-то чудом он сумел подняться, продолжить бой и уничтожить врагов... Курьер не представляла себе, как это вообще возможно, но она не была удивлена. Джошуа не впервой это делать. — Ты выбрал свой символ... — пролепетала она заплетающимся языком, и Джошуа не понял смысла этих слов. Неважно. Она ещё успеет ему объяснить, а после продолжит сражаться с ним плечом к плечу за то, что считает самым значимым. И если получится, будет делать это с гордостью.