Сладость тайны

– Да нам вообще ничего тут не светит! – вопил Ямазаки, нарезая круги по общему залу гостиничного номера. – У нас позапрошлый век получается, а не леталки! Скажи, Фурухаши! Ты же видел, чего Шутоку привезли! А Йосен! А Ракузан! – Видел, – безразлично покивал Фурухаши, который перелистывал на планшете голограммы чужих флитеров. – Не позапрошлый век, разумеется, но наши разработки отстали лет на двадцать. – Все! – Ямазаки пнул пенокресло, поймал его, плюхнулся сверху животом, потом вскочил и снова пнул. – Можем валить обратно на Кирисаки, не дожидаясь начала. Хоть не опозоримся. Сето протянул длинную руку, поймал Ямазаки за лодыжку и уронил на кресло. – Не ломай мебель, сам оплачивать будешь. Где Хара? – Не вернулся еще. – Ямазаки дернул ногой, но вывернуться из хватки Сето не сумел и демонстративно завозился на кресле, устраиваясь поудобнее. – Да пусти, все, больше не буду. Хара поперся смотреть на экспозицию Сейрин. Сказал, капитана там отловит. Входной шлюз издал громкое шипение. – Видимо, они нашли друг друга, – Фурухаши даже головы не поднял. – Это попандос, братцы! – провозгласил Хара, врываясь в зал. – Наши тачки – такое ретро неприличное! Радостный тон его решительно не вязался со словами. – И чего веселишься? – буркнул Ямазаки. – А пончиков принес? Хара помахал перед его носом пакетом с эмблемой “Солар Донатс”. – По два каждого сорта, утроба ты ненасытная. У тебя скоро сахар на морде выступать начнет. – Ничего, ты оближешь, – огрызнулся Ямазаки, потом жгуче покраснел и покосился на остальных. Сето снова дремал – или как минимум лежал с закрытыми глазами, Фурухаши все так же рассматривал голограммы. – Будем считать, что я ничего не слышал, – вкрадчиво шепнул Ханамия над самым ухом. – Хотя я, разумеется, слышал и запомнил. Хара фыркнул. – Ханамия? – А? Ум-м-м… – Вкусный пончик? Шоколадный. Когда ты ешь, ты глух и нем, ага? А когда доешь, расскажи, чего я веселый. Фурухаши поднял голову от планшета, и даже Сето приоткрыл один глаз. Ханамия ухмыльнулся сквозь размазавшийся по губам шоколад и нарочито медленно, постанывая от удовольствия, задвигал челюстями. Ямазаки пронзил его яростным взглядом и, удостоверившись, что рассказа прямо сейчас не последует, принялся отбирать у Хары пакет. Хара ржал, уворачивался, перебрасывал пакет из руки в руку. Ямазаки с рычанием прыгнул на него, споткнулся о пенокресло, в полете все-таки вцепился Харе в рукав, увлекая его за собой на пол. – Брачные игрища – это хорошо, но не при всех же, – доброжелательно заметил Фурухаши, выключил голопроектор и подпер ладонью подбородок, всей позой выражая намерение любоваться брачными игрищами и дальше. Ямазаки моментально отпустил Хару и залился краской весь от кончиков ушей до шеи. Казалось, даже руки у него порозовели. – Ну почему же, Коджиро, – Сето зевнул и потер глаза ладонью. – Сеанс эксгибиционизма может позитивно сказаться на их отношениях. Ханамия, ты там доел? – Я там уже даже умылся. Но у вас же сеанс вуайеризма, нет? Он, по идее, должен позитивно сказаться на ваших отношениях с Фурухаши. – ...подогрев их до температуры таяния льда? – уточнил Хара, доставая из пакета пончик в ярко-розовой глазури и водя им перед носом Ямазаки. Ямазаки следил за пончиком, как кот за бантиком, не хватало только нервно похлопывающего по полу хвоста. – До температуры растворения уранового лома в ртути, – меланхолично поправил Сето. Приподнял голову, среагировав на общее озадаченное молчание: – Земная шутка времен освоения орбиты. Необъяснимо. Ханамия, излагай, – и улегся обратно. – Спасибо за разрешение, Кентаро. Итак, – Ханамия дернул к себе пенокресло и оперся на него спиной, – как выяснилось по результатам осмотра экспозиции, то, что на Кирисаки считается писком технической моды, на Земле и в Первом поясе уже так или иначе устарело. Флитеры потенциальных противников быстрее, или мощнее, или имеют лучшую систему наведения, чем у нас. За оставшиеся два дня мы можем успеть разве что поставить новые плазменные матрицы, да и то если у нас денег на них хватит. Еще можем поискать в здешней “серой” сети подержанные системы наведения: в том году на взрослых состязаниях побилось много народу, их машины пошли на разбор, и я думаю, что-то найти можно, и оно все равно будет круче, чем наше. Фурухаши. – Уже начал, – монотонно отозвался Фурухаши, снова нырнувший в голопроекцию. Голубые сполохи скользили по матовой радужке усовершенствованных глаз. – Но это же все равно ничего не решит, – хмуро сказал Ямазаки и облизнулся, подбирая крошки глазури с губ. – Ты видел тачки Ракузана? У них обтекаемость выше нашей вдвое, наверно. – Всего-то на семнадцать процентов, – Сето тоже вызвал над планшетом голопроекцию и изучал схемы флитеров. – Не драматизируй. Ямазаки фыркнул и не глядя взял следующий пончик. – Какие-то из них – с перцем, – нежно подсказал Хара. – Я не знаю, какие именно. Сюрприз производителя. Ямазаки потрясенно воззрился на пончик у себя в руке. – Семнадцать – это много, – Фурухаши говорил без выражения, он серфил форумы разборщиков. – Ракузан очень классные пилоты. – Ракузан – дважды чемпионы Хьюман-сектора, уж не преуменьшай, – Ханамия рассмеялся. – Нет, их мы не сделаем, на это и надеяться не приходится. Но мы вроде и не собирались взять сразу первый приз? Кирисаки никогда еще не участвовала в секторальных состязаниях. Это наш минус: нет опыта, неизвестны тонкости. Но это же и наш плюс: мы тоже никому не известны. – И что с того? – прочавкал Ямазаки. В этом пончике перца не было. – А вот что. Ханамия вскочил и заходил по комнате. Если Ямазаки носился рыжим метеором, утомляя взгляд, Ханамия, напротив, взгляд к себе приковывал, как ползущая змея. – Я перечитал регламент состязаний. Они очень старались ограничить читеров. Нельзя играть с усовершенствованиями более чем десяти процентов тела. Нельзя ставить на флитеры заатмосферные движки. Нельзя использовать ничего сертифицированного для военных. Запрещены любые средства связи, кроме навигационной автоматики, и ту снабжают контрольной врезкой. Запрещено топливо производства других секторов и кустарное. – Вот это жаблины в Ассамблее Человечества сидят, – вполголоса прокомментировал Хара. Он скармливал Ямазаки пончик с рук мелкими кусочками. – С топливом так классно можно было бы развернуться. Залить ю-ю-канской зеленки… – ...и катапультироваться к Сатурну первым же импульсом, – Фурухаши глянул даже с некоторым интересом. – Не замечал за тобой склонности к суициду стартовой перегрузкой. Размажет же по ложементу… – А чего, разве в Ассамблее заседают жаблины? – изумился вдруг Ямазаки. – Они же псевдоразумные, кто их туда звал? Повисла пауза. Сето прочистил горло. – В школе вот этого не ляпни, ладно? Они условно-разумные, класс М – во-первых, а во-вторых, конечно же, нету в Ассамблее жаблинов, а Хара проявляет расовую нетерпимость, обзывая так парламентариев Хьюман-сектора. Хара, ты тоже за языком бы последил. – Ква-ква-квак скажете, – согласился Хара. – А станешь перебивать, я тебе зеленки залью, – ласково посулил Ханамия, – три капли в утренний каф. – Не вариант. Без флитера летать регламентом наверняка тоже запрещено. – Да захлопнись! – не выдержал Ямазаки. – Дай капитану досказать. Хара молча сунул Ямазаки в зубы большой треугольный пончик. – Я не забуду твоей преданности, Ямазаки. Так вот. Можно сделать флитеры быстрее, мощнее и точнее за счет новых деталей и инженерных решений. Но в условиях отсутствия связи абсолютно все вынуждены полагаться на заранее разработанные планы и примитивные сигнальные коды. Да вы знаете, у нас у самих пять стратегий заначено. Я слышал, что у взрослых бывает и по двадцать. Ханамия сделал многозначительную паузу. – Ты предлагаешь украсть стратегии противника? Два дня? Не успеем ассимилировать, – сказал Фурухаши. – Хотя одну-две команды, полагаю, обнести можно, если у них уже все загружено в навигационную систему. – Нет, – Ханамия ухмыльнулся. – Это примитивно. Хотя ты сейчас мне подал отличную идею… Но я имел в виду другое. Сето широко зевнул. – Он предлагает использовать мозги, – быстро сказал Хара и на всякий случай заполз за пенокресло. – Специфику поселенцев Кирисаки. Фурухаши уронил планшет. Сето поймал его у самого пола. – Это опасно, Ханамия, – прочти прошептал Фурухаши. В мелких фасетах его глаз вспыхивали и пропадали крохотные искры – признак усиленной работы процессоров. – А-а, ты хочешь сказать, что гоняться на флитерах любительской сборки, без запретов на таран, вихревые трубы и “коробочки” – безопасно, да, Фурухаши? — Он хочет сказать, что если нас зажопят, будет тарарам на весь сектор, – подсказал Хара из-за кресла. – Жаблины, то есть, извините, Ассамблея изойдет на дерьмо. Ханамия торжествующе хихикнул. — Так нас некому и нечем ловить, – он развел руками. – Нас же не бывает. Телепатические способности у человека – вероятная! единичная! недоказанная мутация. А что нас таких мутантов полпланеты, так этого пока никто до сведения Ассамблеи не довел! Ямазаки растерянно крутил головой. — Чуваки, я нихрена не понял. Куда вы хотите телепатию привинтить? На флитерах такого железа нет. Сето, проигнорировав Ямазаки, обратился к Ханамии: — Нам дома что-нибудь оторвут, если узнают. — А как узнают-то, Кентаро? – Ханамия ухмылялся. – Вне Кирисаки нет приборов, способных регистрировать телепатическую активность, а на записи нельзя понять, почему флитеры меняют курс так или иначе. Мало ли какая у нас стратегия. Проанализируем свои же матчи, нарисуем стратегию постфактум, если спросят – предъявим. – Ну чуваки-и! Ханамия! Хара! Снизошел Фурухаши: – Ханамия предлагает телепатически общаться во время матча. Тогда нам не нужна будет глобальная стратегия, мы сможем реагировать на движения противника мгновенно. Ямазаки так и замер с пончиком в руке. – Но это же нарушение правил. Ханамия, ты ведь цитировал: никаких средств связи… Хара за креслом заржал. Ханамия глянул на Ямазаки с долей сочувствия. – Именно. У нас есть возможность нарушить правила в свою пользу так, что никто этого даже не поймет, и я предлагаю ею воспользоваться. – Но… это нечестно? – Разумеется, это нечестно, – Сето сел прямо и облизнул пересохшие губы. – Как нечестно использование неунифицированной техники в состязаниях. И то, что до нас в Третий пояс технические новинки доходят с запозданием в десяток-другой лет. Я за, Ханамия. Это классная идея. – И я за, – кивнул Фурухаши. – Надо разработать систему команд. Мы все-таки не тренированные телепаты, мы не сможем полноценно говорить, да еще и рулить флитерами вдобавок. – Мы с Ямазаки сможем, – Хара на четвереньках подобрался к Ямазаки со спины и положил подбородок ему на плечо. – У нас прокачан этот момент, знаете ли. Ямазаки опять покраснел, замахнулся на Хару. Пончик вылетел у него из пальцев, описал дугу под потолком. Сето протянул руку, взял летящий пончик из воздуха и запихнул в рот целиком. – Тебе повезло, Ямазаки. Этот – с перцем. – А Ханамия – ретранслятор третьего уровня, между прочим, – невзначай заметил Хара, пока Ямазаки искал в пакете второй перченый пончик. Ханамия тихо выругался. Фурухаши склонил голову, поглядывая на Хару с интересом: – Почему ты знаешь, а я нет? Ханамия, это правда? Ты сертифицированный ретранслятор? А чего не хвастался? – Он не хвастался, потому что проверку проходил у Корпуса внешней разведки, – сообщил Хара и ловко увернулся от пинка Ханамии. – А я знаю, потому что видел его сертификат. А нечего, Ханамия, клювом щелкать и забывать планшет на столе, когда важного письма ждешь. – Ладно, – Ханамия, повращав глазами и порычав секунд двадцать, вернулся к деловому тону. – Фурухаши, с тебя команды. Кентаро, у тебя мощность мысленного импульса выше, чем у всех нас – как думаешь, ты сможешь перед матчем или во время его снять стратегии из мозгов противника? – Смогу, – сказал Сето без тени сомнения. – Это будет на поверхности, они ни о чем другом не станут думать. Сниму и сброшу тебе, а ты – всем. – Хара, ты умеешь выполнять телепатическую атаку. – Почему я опять не знаю?! – тускло возмутился Фурухаши. Хара искренне изумился: – А что я, по своим дубасить буду? Где бы ты меня в атаке-то видал? Но умею, есть такое дело. Ямазаки вздохнул: – Он бродячую ураниду в прошлом году грохнул. Телепатически. – Ты бредишь, – Фурухаши нахмурился. – Уделать ураниду – это уровень восьмой нужен. И где бы вы ее взяли вообще? – Да пятый, пятый уровень у меня, – Хара поежился и прижался к Ямазаки. Тот не возражал. – И не я грохнул, а мы грохнули. Это потому что Ямазаки полез за образцами атмосферной фауны на фильтры пищевой фабрики. А там уранида. Питалась. Увидела его и заорала “еда!” – Ураниды не издают звуков… – Коджиро, это иносказание. – Фурухаши, вот я тебе клянусь, если б ты ее видел, ты бы не сомневался, что она именно орала и именно “еда!”, – Хара скривился. – В общем, Ямазаки тоже заорал, не помню что, а я на шухере сидел. Поднял голову… и тоже заорал, наверно. И она сдохла. Задергалась так… брррр. Ямазаки с фильтра навернулся. Так без образцов и остались, зато с пятым уровнем оба двое. – А чего ураниду на образцы не раздербанили? – удивился Ханамия. – Она же как раз атмосферная фауна. – Тьфу на тебя, Ханамия, – Ямазаки даже отшатнулся, – ты бы стал ураниду трогать?! – Я живьем никогда их не видел. – И не надо, – слаженным хором пожелали Хара, Ямазаки и Фурухаши. Ханамия поднял руки: “сдаюсь”. – В общем, Харазаки… с вашими пятыми уровнями будете на острие психической атаки. Пугать, дезориентировать, все такое. Только не убейте никого, иначе нас и правда зажопят. – А ты? – Ямазаки, уже не скрываясь и почти не краснея, обнял Хару и свободной рукой потащил из пакета последний пончик без перца. – А я, – Ханамия усмехнулся и раскинул руки, как будто собирался обнять всю команду, – я буду сидеть в центре паутины. Он подошел к панорамному окну. С сорокового этажа открывался отличный вид на Большой Каньон, космопорт Лас-Вегаса и переплетение улиц, эстакад и воздушных трасс Невада Сэндз, самого именитого спортивного мегаполиса Земли. К послезавтрашним состязаниям уже возвели инфраструктуру: трибуны, ограждения, генераторы страховочных силовых полей над каньоном. Несколько флитеров скользили внутри загородки на разных высотах, то и дело меняя направление и скорость или отключая стабилизаторы, чтобы свалиться в цепкую хватку силовой сети: тестировали систему безопасности. Три грузовых платформы начали развешивать в воздухе препятствия и воротца, куда играющим предстояло забрасывать плазменные клубки. За спиной Ханамии произошло шевеление – вся команда выстроилась плечом к плечу и смотрела на стадион. – Мутанты из Третьего пояса, – негромко произнес Ханамия. – Бедные родственники с дальней окраины, а если Ассамблея проведает про телепатию, нас еще и недочеловеками объявят или угрозой секторального масштаба. Но мы, – он оскалился и сжал кулак, – завоюем для Кирисаки место в этом очень-очень человеческом виде спорта. Нечестном, несправедливом, опасном и азартном. Правда? Юные телепаты синхронно кивнули. – Аминь, – ухмыльнулся Хара и громко, как петардой, хлопнул о ладонь пакетом из-под пончиков.