***
Марко говорит ему, что из него вышел бы хороший лидер. Ведь он знает, что такое страх. Жан усмехается в ответ и хлопает по спине Бодта. -Дружище, если ты пытаешься спихнуть командование на меня, то я пасс. В подтверждение своих слов он тут же поднимает руки в характерном жесте, почувствовав, как спина под рукой вздрагивает от прикосновения и слышится неловкое оправдание. Что-то про «правду», что-то о «ты недооцениваешь себя». Будто сейчас это могло помочь. Он знал, что был трусом. Всегда. С самого чёртового начала. Он даже не может уловить, в какой момент вся эта кутерьма началась и уж точно не угадает, когда это всё кончится. Жан приносит им по тарелке с ужином и начинает трапезу, когда ловит на щеке недолгий взгляд. -Просто знай, что… Если со мной что-то случится, - тихо и слишком спокойно. Жан вскидывает брови, а рука с ложкой похлебки останавливается на полпути ко рту. -Ты серьезно, что ли? А я думал, что этот Йегер придурок. -Жан, ты ведь сам понимаешь, в какой мы ситуации. Бодт реально напряжен и это слишком быстро передается. Он не хотел видеть его таким печальным. Ему не нравилась пролегшая между сведённых бровей морщина, которую хотелось просто стереть пальцем. -Нет, нихера я не понимаю, - он жёстко обрывает и поворачивается. Сверлит долгим взглядом, а потом встаёт из-за стола. Этот растерянный взгляд как будто прилеплен к спине, тянется следом даже когда он выходит из столовой.***
Лезвие проходит чётко по задней части шеи титана, раскраивая и прорубая кусок монстра. Отдаёт теплом, и кровь пачкает рубашку. Благо, что из-за оливкового цвета пятна были не так сильно заметны. Хуже, если бы запачкал штаны. Ему было плевать на эту рубашку. Плевать на эти штаны. Ему было глубоко до одного места, если он увязнет в крови и грязи по горло. Даже если это будет собственное дерьмо. Он никогда не смотрел на него. Может быть, только иногда. Совсем легко и без каких-либо чувств. Пока они ели рядом. Спали рядом. Всё проходили бок о бок, даже на расстоянии сохраняя некую нить между. Даже когда он был уверен в своей любви к Аккерман. Как жаль, что это приходит тягучей патокой в голову только когда находят тело. Нет, не так. То, что осталось от некогда живого тела. Когда он наконец откровенно пялится на него, не веря. Пустой взгляд устремлен сквозь стены и притихший людей. Кожа серая, выцветшая, будто старой бумагой натянутая на кости Марко. Как же он, блять, проебался. Тела сжигают вместе. Жан остается на этой процедуре, дабы наблюдать, как жёлто-красный огонёк бежит по безжизненной коже, поглощая всё на своём пути. Просто кинутая спичка. И тебя нет, ты уже перемолот, выжжен, сломан и разбит. Как угодно. Ведь даже достойнейшие могут оказаться мертвы. Хоть живым и так мало надо, но… Никогда этой малости не хватит на всех. Не хватило на Марко. Не хватило на всех тех ребят, что спустя пару часов будут разлетаться пеплом по округам, где продолжает идти борьба. Где каждый день они выгрызают себе ещё один шанс, возможность выжить. Вместе с тем, как тела всё больше обугливались, внутри нарастал комок. Тугой, разрывающий изнутри медленно и мучительно. Бомба замедленного действия. Или как если бы на него пролили один из лабораторных химикатов и теперь изнутри он раздувался и гнил.***
Жан сидит на пороге той же столовой, где ещё недавно они вдвоем ужинали. Все разошлись, многие и вовсе спали, а он торчал здесь который час. Он разглядывал небо, глубоко дыша. Еле-еле ощущал, как прохладный ночной воздух проходит будто сквозь него. Если теперь он – всего лишь пепел, он хочет наслаждаться каждым вдохом. Вдыхая его и задохнувшись однажды. Выгорев ко всем чертям. Улыбка трогает бледные губы, и он поднимается. Изнутри что-то тихо разрывается и отпускает на время. В глазах целой Вселенной он был последней шавкой, у которой можно отобрать всё, потому что она слишком слаба. Но у него тоже есть зубы. И теперь он готов показать их.