Эмилин Холдо смотрит на звёзды

Эмилин Холдо смотрит на звёзды. Не завороженно и мечтательно, сквозь романтическую пелену влюблённого, не с холодным интересом учёного; она ищет ответы, но не отчаянием человека, потерявшего последнюю надежду. Она задаёт им вопросы так же просто, как если бы говорила с родителями, составляет звёздные карты и схемы и потом облекает наблюдения в загадочные, почти поэтичные слова, которые до конца понимает только она, да ещё, пожалуй, сами звёзды. Лею это поначалу раздражает, пока по смутным, неопределимым почти деталям, следуя за вычерченными на созвездиях метафорами, она со странным смущением не догадывается, что речь всё чаще идёт о ней даже в тех предсказаниях, которые напрямую с ней не связаны. Лея пытается убедить себя, что ошибается или придаёт этому слишком большое значение, но мысль, что Холдо говорит о ней со звёздами, не уходит у неё из головы. Эмилин смотрит на мир сквозь розовые очки. Буквально. Когда она впервые появляется в очках с толстыми стёклами, скрывавшими её лицо под розовой тенью, в которой теряются её человеческие черты, Лея сначала даже пугается немного, потом смеётся и тянется, чтобы снять эти непонятные очки, исказившие лицо её подруги, но Эмилин перехватывает её руки, держа их на уровне своего лица и не говоря ничего. Лея всматривается сквозь розовые стёкла, и ей кажется, она видит проблеск улыбки в глазах за ними. Эмилин говорит загадками, негромко смеётся, красит волосы в новый цвет каждый месяц и носит яркие платья. Лее снится водоворот красок, стремительно летящих вокруг неё с тихим шелестом длинных юбок, окружающее её розовое стекло, сквозь которое едва уловимо видны горящие непонятным ей весельем глаза, и созвездия, складывающиеся в туманные фразы. Среди этой мешанины образов, в реальности соединяющихся в Эмилин, для Леи только одно постоянно — прохладные руки, сжимающие её собственные. И, хотя они делают это очень нежно, она чувствует, сколько силы таится в этих тонких, хрупких на вид пальцах. Точно достаточно, чтобы однажды положить их на панель управления боевого крейсера без страха и дрожи. Лее кажется, что у Эмилин со звёздами гораздо больше общего, чем с людьми. Она думает об этом, когда случайно застаёт её за составлением гороскопа и хочет уйти, боясь помешать, но Эмилин замечает её раньше и предлагает остаться, и Лея присоединяется к ней каждый раз с тех пор. Не то чтобы она много понимала в действиях подруги, но ей нравилось наблюдать, как Эмилин откладывает наконец свои странные очки, без которых она вдруг кажется маленькой, бледной и непривычно по-человечески хрупкой, и становится сосредоточенной, как внезапно остановившийся вихрь. Она смотрит на небо, хмурится и что-то шепчет, и Лея, глядя на её высокую фигуру, стоящую между ней и звёздами, чувствует себя на удивление спокойно. Они продолжают терять людей, Восстание не завершено, а звёзды, судя по поджатым губам Эмилин, сулят им мало хорошего, но Лее сейчас неоправданно хорошо, и она не боится сказать об этом. Эмилин улыбается и, присаживаясь рядом, пожимает её пальцы, и, чувствуя снова прикосновение этой прохладной руки, появившейся будто из звёздного света, Лея думает, что до неё дотронулась сама вселенная. Она кладёт голову ей на плечо и ловит себя на странной мысли, что хочет Эмилин поцеловать. В губы, по-настоящему, как возлюбленную, на виду у всего космоса, бросая ему безмолвный вопрос: предвидел ли ты, что Принцесса Лея, которая скоро выйдет замуж, влюбится однажды ночью в эту странную разноцветную девушку с Гаталенты. Она бережно хранит воспоминание о внезапном этом чувстве и спокойной сосредоточенной Эмилин, с которой они сидели под ночным небом и которая пыталась объяснить ей процесс составления гороскопа, и именно такой встречает её через несколько лет в центре Сопротивления. Она кажется Лее слишком взрослой, и её однотонный голос, плавные, как будто замедленные движения и непробиваемое спокойствие и уверенность делают её ещё ближе к звёздам, закрывая от людей, как огромные розовые очки когда-то. Лея скучает по Эмилин, ей очень хочется — ей нужно — сидеть снова рядом с ней и смотреть, как она разгадывает созвездия. Она приходит в ней в комнату — обсудить предстоящие дела, и только — и прерывается на полуслове, увидев на столе розовые очки с толстыми стёклами. Эмилин улыбается, проследив за её взглядом, а у Леи из всех дел, которые нужно срочно обсудить, остаётся только одно. — Я люблю тебя, — так ровно, как только может, говорит Лея, от предыдущих слов о грядущих атаках отделяя это только коротким вздохом. — Я знаю, — отзывается Эмилин, и Лее даже не хочется узнавать, намеренно ли она даёт такой ответ. Она обнимает её и, снова оказываясь в кольце прохладных рук и сиреневой ткани платья, закрывает глаза. Эмилин всё так же красит волосы каждый месяц, даже если цвета становятся мягче, носит странные платья и составляет гороскопы, держит на виду свои жуткие очки, любит Лею, говорит с ней о звёздах и со звёздами — о ней, но что-то неуловимо меняется. Лея чувствует, как с каждым днём она становится всё ближе к вечернему небу, и ничего не может с этим поделать. Она только держит её руки, смотрит в грустные глаза и целует, по-настоящему, бросая вызов вечности, в которую Эмилин медленно уходит. Она исчезает среди звёзд. Бесследно. Растворяется среди них, плавными движениями своими направляя корабль. Когда присутствие, которое Лея чувствовала всегда почти как своё, обрывается резким взрывом, она видит облечённую в платье фигуру, которая одна стоит между ней и небом. Эмилин Холдо уходит к звёздам. В конце концов, она всегда понимала их немного лучше, чем людей.