Последний день

      Вжавшись в угол этой сраной клетки, ты сидишь и пытаешься понять, где же тебе нужно было так облажаться, чтобы теперь оказаться здесь. Вытираешь с лица последние слезы, потому что все, что могла, ты уже давно выплакала. Твои красные опухшие глаза плохо различают происходящее, и кажется будто весь мир вокруг тебя затянуло пеленой, сквозь которую не видно нихрена, разве что какие-то мутные силуэты. От бесконечного рева и паники твоя голова разрывается на тысячи осколков, а по легким словно прошлись наждачкой, причем настолько хорошо, что ты уже готова выхаркнуть их вместе с оставшимися органами.       Тебя трясет. Тебе страшно.       «Сука, ну почему именно я?» — единственная фраза, которая вертится в твоей голове с тех самых пор, как ты попала сюда. Вспоминаешь родных, незаконченные дела, планы на будущее. Жалеешь о том, что еще так много не успела сделать. Так много не успела сказать. И не можешь поверить, что все закончится именно так.       Они держат тебя здесь, в этой грязной клетке, как животное, до которого никому нет дела. Эти люди не знают жалости, пощады и сострадания. Для них ты — кусок мяса, и их заботит только то, как выгоднее тебя продать. Или сожрать, облизывая пальцы и наслаждаясь собственной силой и безнаказанностью. Но пока ты не знаешь, что именно они собираются с тобой сделать, и от этой неизвестности приходишь в еще больший ужас.       Один из них уже успел приложить автоматом по твоей спине, когда вас тащили в клетки, и ты до сих пор ощущаешь жгучую боль в области лопаток. Легко отделалась — некоторых мужчин избивали до потери сознания. Женщин и девушек они почти не трогают — не хотят портить презентабельность товара.       Да, для них ты просто товар. Вещь. Ты уже успела это понять, но смириться не можешь до сих пор.       Во рту пересохло. Хочется пить. Чувствуешь как адреналин наполняет собой каждую клетку, каждый уголок твоего тела и сознания. Сердце будто вырывается из груди, и тебя постоянно бросает то в жар, то в холод. Тебя обливает холодным потом, потому вся одежда прилипла к коже. В очередной раз ты готова разреветься от новой волны отчаяния, как вдруг замечаешь, что в лагере стало неспокойно. Ублюдки зашевелились, занервничали. Что-то будет.       Ты видишь как неподалёку собралась небольшая компания этих уродов. Обсуждают что-то. Шутят между собой, смеются. Через секунду все пять рож уже смотрят на клетку, в которой держат тебя и других несчастных девушек. Смотрят и сами, сука, скалятся, облизываются. Теперь ты уже не просто осознаешь, а чувствуешь, что человеком тебя тут не считают. Противно, мерзко, жутко.       Ты уже видела этот похотливый взгляд — в той, прошлой жизни. В той жизни, в которой за тебя всегда могли заступиться. Вот только здесь защищать некому. Никто не придёт на помощь, никто не спасёт. Рассчитывать не на кого, а на себя просто бессмысленно. Куда тебе, хрупкой маленькой девушке, против толпы этих амбалов, с головы до ног обвешанных оружием. Только дёрнись — прирежут как свинью, даже не поморщатся.       Безысходность. И отчаяние. Больше на этом острове ничего нет.       Один из них направился в вашу сторону, остальные следом. Главный, наверное. Хотя он мало чем отличается от других — та же красная майка, те же штаны цвета хаки. Но все же тебе кажется, что в нем присутствует что-то еще… что-то, чего нет у всех остальных. Его взгляд — сплошное безумие, а походка абсолютно хищная, нечеловеческая. Ты сразу понимаешь — он лев в этом царстве диких зверей, и в борьбе против него у тебя нет ни единого шанса.       В груди все сжалось. Дыхание сбилось. Мышцы всего тела свело от напряжения. Чем ближе он подходит, тем быстрее бьется твоё сердце. Это добром не кончится, ты уже это знаешь. Что делать, куда бежать, каким богам молиться?.. На глазах снова выступили слезы. Он уже рядом, совсем близко…       Остановился. Замер.       Он — хищник, готовый в любую секунду наброситься на свою жертву и разорвать ее в клочья.       Он — дьявол, пришедший забрать очередную несчастную душу, по глупости попавшую к нему в руки.       «Беги, беги, беги!» — говорит, нет, кричит во все горло твое нутро. Но бежать некуда. Ты уже в ловушке.       Вас в клетке трое, и он по очереди пожирает взглядом каждую из вас. Слегка наклоняет голову, прищуривается. Достаёт из кармана яблоко и смачно откусывает. Вы, не в силах больше сдерживаться, начинаете плакать и скулить от страха и беспомощности.       Присел на корточки. Ты осторожно поднимешь глаза, пытаясь исподлобья разглядеть его лицо. Сквозь слезы, словно сквозь туман, еле различаешь черты уже так ненавистной тебе рожи. Первое, что бросается — это огромный шрам, прочерченный от брови до самого затылка. И жуткие синяки под глазами, которые выдают его жалкий, так презираемый тобой, образ жизни.       Скоро ты понимаешь, что за человек стоит перед тобой: наркоман, продающий людей и обрекающий их на вечное рабство, абсолютно не ценящий человеческую жизнь и свободу, и едва ли в нем осталось хоть что-то отдаленно напоминающие сострадание. А милосердие… Скорее всего, он уже и не помнит, что означает это слово.       Он вновь с хрустом откусывает яблоко. Громко проглотив мякоть, медленно слизывает стекающий по губам сладкий сок. Переводит взгляд с другой девушки на тебя, и в ту же секунду ты прячешь глаза. От неожиданности тебя передернуло. Он улыбается. Ты этого не видишь, но чувствуешь. Оттого в тебе впервые просыпается злость: он ощущает твой страх, и его это чертовски заводит. — Чего такие грустные, девочки?       Он больше не улыбается. Наоборот, лицо его приняло наигранно обеспокоенный вид. Он смеется над вами, пытаясь говорить таким тоном, будто его действительно волнует ваше состояние. В ответ вы лишь еще громче скулите. — Не нравится вам тут?       Вы не отвечаете. Уголок его губ нервно дергается. — Не нравится?! — Он вышвыривает яблоко куда-то в сторону и подрывается с корточек. Тон его голоса повышается, отчего ваш плач становится еще более надрывным. — Отвечайте! Блять! Когда! Я спрашиваю!       Он кричит и яростно наваливается на клетку. Вы рефлекторно ползете назад. Ты пытаешься ответить ублюдку, но в горле застрял ком, не позволяющий произнести ни звука. Наверное это хорошо. Лицо залило месивом из слез и соплей. Теперь ты, словно под гипнозом, смотришь в его глаза, не в силах оторвать взгляд. В тебе просыпается ненависть. Настоящая жгучая, ничем не прикрытая, ненависть.       Он чешет лоб и спустя несколько секунд продолжает: — Молчите, да?.. Как язык в жопу засунули, — смеясь, обращается он к остальным уродам, — Ебаные сучки не хотят со мной разговаривать! Что не так, девочки? Может я некрасивый? — спрашивает у своих шавок, затем снова смотрит на вас. — Неужели я не похож на тех уебков, с которыми вы обычно трахаетесь, как последние шлюхи?! У меня тоже есть деньги! Скажите, парни, а? У меня полно денег, окей?!       Он достает из заднего кармана пачку долларов и швыряет ее в вас. — У меня сраная куча бабла! Тогда почему вы, блять, не хотите со мной разговаривать?!       Он злится по-настоящему, и это просто охренительно пугает. Этот ублюдок и правда будто бы дикий зверь — никогда не знаешь, что у него в голове и в какой момент он может наброситься на тебя. Вскоре мышцы его лица расслабляются, на нем появляется слабая ухмылка. Он отходит назад. Достает сигарету, прикуривает. Без резких движений, медленно и спокойно. Делает несколько затяжек, и его взгляд снова останавливается на тебе. На этот раз ты не отводишь глаз. Он чувствует вызов, и по его лицу ты понимаешь, что облажалась. Ему это нравится. Он указывает на тебя рукой, в которой держит сигарету.       Дьявол выносит свой приговор. — Ее хочу, — говорит он, и для остальных головорезов это звучит, как отмашка.       Двое из них ринулись в клетку, и ты уже сто раз пожалела о том, что осмелилась посмотреть ему в глаза. С этими маньяками шутки не то что бы плохи — они пиздец как не к месту. Так что зря ты решила, что можешь так просто бросить вызов хотя бы одному из них. Наивная. Глупая. Глупая дура, теперь тебе придется платить за это. И ценой станет твоя собственная жизнь.       В эту секунду, которая, кажется, длится уже целую вечность, ты впадаешь в страшнейшую панику: насильники и убийцы врываются в клетку, собираясь совершить с тобой нечто невообразимое, совершенно дикое, бесчеловечное. Ты, до конца отчаявшись в возможности остаться невредимой, готовишься к медленной и мучительной смерти. Но уже скоро замечаешь, что тебя эти сволочи не трогают. Они с силой выволакивают из клетки твоих сокамерниц, бьющихся в неистовой истерике и плачущих так надрывно, что их наверняка можно услышать со всех уголков этого дьявольского острова. На мгновение тебя накрывает облегчение, но вскоре ты понимаешь — если эти тебя не тронули, значит для тебя готовится что-то более «грандиозное».       Ты снова поднимаешь взгляд на главного и видишь его оскал, от которого все тело моментально покрывается мурашками. Он срывается с места и идет прямо на тебя. Как настоящий зверь. Его дикий взгляд впивается в тебя, и ты, не в силах ему противостоять, прячешь глаза.       И вот он уже здесь. Присел, едва успев затормозить и чуть было не навалившись на тебя.       Время словно остановилось. Сейчас для тебя не существует ничего, кроме этого человека, желающего разорвать тебя в клочья.       Чувствуешь?..       Это страх. Тот самый истинный животный страх, который не идет ни в какое сравнение с тем, что ты когда-либо испытывала. Он выбрасывает новую порцию адреналина в твою кровь, и тебя снова парализует. «Беги или сражайся!» — кричат твои инстинкты, но разум явственно дает понять — сейчас это бесполезно. Поэтому ты, лишь лихорадочно дрожа, смиренно сидишь в ожидании предстоящей пытки. — Почему ты боишься? — начал он, проведя свободной ладонью по твоему лбу. Ты вздрагиваешь. Он ухмыляется. — Меня не нужно бояться…       Твои губы задрожали. Может ты и хотела что-то ему ответить, чтобы хоть как-то попытаться спасти себя, но в данную секунду будто бы онемела. Тихие всхлипы и поскуливание — единственные звуки, которые теперь доносятся из твоего рта.       Он закусывает губу. — Хотя, знаешь. Я могу тебя понять. Я иногда и сам себя побаиваюсь, — делает последнюю затяжку и тушит бычок об собственный язык. Улыбается. — Тепло. — За что..? — скулишь сквозь слезы. Жалеешь себя. Ведь ты ничем не заслужила такого обращения. — Ну-ну-ну, — хлопает он тебя по лицу. — Хватит плакать. Такое чудесное личико нельзя портить слезами. Самое интересное ещё впереди.       Он резко вскакивает с корточек, хватает тебя за волосы и с силой вытаскивает из клетки. Ты кричишь от боли. Поднимаешься с колен и полуприседя бежишь за ним, чтобы ублюлок не содрал с тебя скальп. Он тащит тебя через весь лагерь, словно скотину в загон. — Отпусти! Пожалуйста, отпусти! — неожиданно для самой себя кричишь ты. Вот только… На что ты надеешься? Что он отпустит? Ха. Чертовски глупо, и ты это знаешь. Но отчаяние охватило тебя настолько, что ты уже готова молить о пощаде, забыв об остатках самоуважения. В такую минуту, как сейчас, ты согласна пойти на все, лишь бы он больше не делал тебе больно.       Наконец вы добираетесь до какого-то старого полуразвалившегося домика, и он швыряет тебя внутрь. Ты падаешь, больно ударяясь головой о деревянный пол, и крупные занозы сильно впиваются тебе в кожу. Твой мучитель закрывает за собой дверь. Вскоре он уже грозно стоит над тобой, заставляя почувствовать себя совершенно ничтожной и беззащитной. Ты в страхе отползаешь от него к дальней стене, но он медленно шагает вслед за тобой. Ты замечаешь, как он достаёт нож откуда-то из-за спины. Понимаешь, что это конец. Ты никогда и представить не могла, что умрешь именно так, словно животное — под ножом мясника.       У ублюдка получилось. Он загнал свою жертву в угол. Осталось только прикончить ее.       Он снова садится на корточки перед тобой. Вертит нож в руках. Ты, не в состоянии успокоиться, всхлипываешь и продолжаешь плакать. Уже не так громко как раньше, потому что силы практически оставили тебя. — Пожалуйста., — отчаянно шепчешь ты, — Отпусти меня. Прошу… я ничего не сделала, пожалуйста…       Он глубоко вздыхает… — Ты правда думаешь, что ничего не сделала? — усмехается он, подаваясь ближе к тебе.       Маньяк принимается срезать с тебя одежду своим идеально заточенным ножом, и ты чувствуешь как раскаленное от жары лезвие касается твоей кожи, оставляя за собой тонкие кровавые следы. Ты не сопротивляешься, потому что боишься, что одно неловкое движение — и острие ножа вонзится в твою плоть, и лишь зажмуриеваешь глаза, как будто это поможет тебе спрятаться от всего этого кошмара. Ощущаешь, как грубые мужские руки срывают с тебя всю ткань, оставшуюся на теле, и рефлекторно сжимаешься в надежде спрятать оголенные груди и пах, но твой насильник жестко прерывает любые попытки прикрыться, убирая твои руки в стороны. — Так, сука! — рявкает он, одной рукой хватая тебя за голову, а второй поднося нож к лицу. Ты в ужасе смотришь в его мутные, наполненные безумием и неистовством, глаза и деревенеешь от страха. — Ты теперь принадлежишь мне, блять, усекла?! Ты моя шлюха, и только я решаю будешь ты жить или сдохнешь, так что не выебывайся и делай, что я хочу!       В порыве гнева он не замечает, что лезвие ножа уже на несколько миллиметров впивается тебе в щеку, отчего ты боишься даже вздохнуть, не то что что-то сказать. От неожиданной вспышки его ярости ты словно оцепенела. В какой-то момент тебе начинает казаться, что все происходящее нереально, будто бы просто сон. Ты видишь, как его затуманенные от злости глаза начинают проясняться, а лицо расслабляется — он успокаивается. Ты не знаешь, что в голове у этого монстра, и никогда не узнаешь. Да и тебе уже все равно. Сегодня ты доживаешь свой последний день. И неважно, убьет он тебя или оставит в живых. Ведь даже, если твой мучитель решит сохранить тебе жизнь, дальше тебя не ждет ничего кроме рабства, а это — подобно смерти.       Он успокаивается и с сожалением в голосе задает вопрос будто бы самому себе: — Ну и зачем вы только лезете на мой остров?