чаша, что полнится

Внезапно возникнувшие смятение и тревога заставили его застыть в попытке понять, что именно вызвало такое неуютное, тревожное ощущение. Он прикрыл глаза на долю секунды, а потом резко развернулся, разглядывая беженцев так внимательно, словно собирался наброситься диким зверем. Глаза не дали ему ответа: асгардцы были заняты собой и семьями, тихо переговаривались, держались за руки, пытались найти поддержку друг в друге. Локи вздохнул. И всё равно что-то было не так, неправильно, зудело непойманной мыслью на краю сознания, навязчиво ускользало, будто дразнило. Он обвёл взглядом широкий трюм корабля, но снова ничего не заметил. Паранойя? Верно, ему самому стоило вернуться к семье, если таковым считать Тора. Но кроме сводного брата никого не осталось. И ничего. Несмотря на громкие заявления, Асгард, город, сгорающий в лучах заката в прекрасных воспоминаниях сменился пеплом под гневом Суртура, ещё оставался в памяти домом, а не людьми. Точнее, домом покинувших Локи людей. Его взгляд зацепился за женщину, одиноко смотрящую на его отражение в окне, и Локи перестал искать причину своего беспокойства, сдавшись. И вновь замер. Женщина. Он повернулся к ней, видя в отражении и её, и своё лицо, хрупкие силуэты, укрытые звёздами, и отчего-то тоска накрыла его, такая невыносимая, что под ней хотелось прогнуться и пасть, словно ослабший воин, отравленный ядом. Женщина стояла одна, в отличие от всех остальных. Сражалась с потерей в одиночестве. - Я вас знаю, - он хотел сказать не то, и вообще не собирался с ней говорить: нет у него времени на жалость. Но тело не слушалось, и потому Локи сделал шаг. Женщина не повернулась к нему, не поклонилась, не испугалась. Она смотрела на звёзды сквозь его отражение, или на него самого сквозь звёзды, Локи видел, потому что разглядывал её также. Будто чувствовал, что иначе нельзя. - Нет, вы не знаете, - говорила она уверенно, а глаза просили не верить ей. Не ему ли, богу обмана, чувствовать ложь? Он поджал губы, нахмурившись. Откуда знал, о чём спросить? - Нужно ли мне вспоминать? Она улыбнулась в отражении, и он не стал проверять, так ли горька её улыбка на самом деле. - Вы всё равно пожелаете забыть, мой принц. Воспоминания - яд, и змеем они вьются вокруг, стекают отравой с клыков. Боль невыносима, а ваши крики терзают мою душу. Пощадите. Любопытство одолевало его, но Локи отступил, сдерживая порыв дотронуться если не до самой собеседницы, то её призрака на стекле смотрового окна. - Что ж, довольствуйтесь моей добродетелью, - нахмурился он, не зная, стоит ли ему уступить окончательно и не унимать тревогу. Много ли хуже знания, от которых его просят отвернуться? О, она не врала, кроме той первой фразы, но кто он такой, чтобы верить безоговорочно незнакомкам, особенно если от одного взгляда на них разрывает сердце. Однако Локи поверил. - Нет, не знаю, - повторил он чужую ложь и не почувствовал, к собственному удивлению, в словах обмана. Локи посмотрел на неё снова, желая понять, в чём всё же хитрость. - Вам пора, куда бы вы ни шли, - попросила незнакомка, и он решил избавить её от жестокости, что причинял ненамеренно. Хотел избавить, но не мог. - Так и есть, - подтвердил Локи, всё ещё не глядя на собеседницу, поддерживая негласный договор. - Однако вид отсюда до слёз прекрасен. Могу я постоять рядом с вами ещё немного? Он видел, как дёрнулась её рука, будто охваченная минутной слабостью - желанием дотронуться, он сам боролся с ним, но она сдержала порыв и, не давая волю предавшему голосу, просто кивнула. - Спасибо.