Les Friction - Your World Will Fail Les Friction - Your Voice Les Friction - Dark Matter
Это ощущалось как вибрация. Низкая, угрожающая - как готовность к землетрясению. Акеми перестала улыбаться, заметив следы аномалии в третьем сне-осколке подряд. Здесь, в этом фрагменте изнанки, обычно было спокойно и уютно; сюда стягивались сны людей сильных, уверенных в себе, творческих… “Творческие люди...”, - подумала лисица. - “Уж если устраивать драму, то сразу во всём, верно?..” Поднявшись с извилистой ветки дерева на опушке древнего леса, она спрыгнула на волейбольную площадку - с виду бархатную, но на ощупь резиновую. Постояла немного, прислушиваясь к ощущениям. Да, вибрация здесь усиливалась. Мелкие, едва различимые волны растекались откуда-то извне - размеренно и неостановимо. И тем отчётливее была тишина. Она шагнула в следующий сон, и оказалась в ещё одном покинутом городе - высокие статуи, античные колонны, и пыль, пляшущая несмотря на полное безветрие. По шерсти самозванной хозяйки этого куска изнанки пробежала дрожь. Что-то было не так - там, вдали. И то, что это происходит вдали, было хуже всего - если чувствуется с большого расстояния, значит, интенсивность в центре должна зашкаливать… В этом-то регионе!.. Она пресекла своё возмущение, чтобы сильное чувство не унесло её в сторону. Моргнула, подняла уши - и дала волю охотничьим инстинктам. И уверенно пошла по следу. От кусочка к кусочку тишина становилась всё более непроницаемой, звенящей. Напряжённой и монолитной. Однако лисица всегда найдёт путь… тем более что теперь Акеми воспринимала это как личную ответственность. Последний кусочек был заполнен фантомами: городская площадь с фонтаном, церковью и вечно тянущимся закатом была заполнена людьми. Фантомы молчали. Молчали жутким, подавляющим молчанием - воздух практически дробился на мелкие кристаллы - и смотрели на церковную колокольню. Акеми не выдержала, зарычала, серией прыжков взлетела на десятиметровую высоту - и ударила хвостом по самому большому колоколу. Торжественный и меланхоличный звон разнёсся вокруг звуком победившего траура. Стены колокольни разлетались на камушки, лица фантомов начали меняться, обретая выражения и тускнея - а звон всё висел и висел в воздухе, неспешный и уже торжествующий. - Хватит! Хватит! - зло крикнула Акеми. Но воздух не вышел из её лёгких: мягкое давление колокольного звона легко остановило крик; как будто насильник, сжимая горло девушки одной рукой, нежно поднёс палец другой к её губам: шшш… “Ты не нужна здесь, тебе не нужно здесь, здесь нужна не ты, иди своей дорогой, какое тебе дело...” “Я - Акеми, и я сама решаю, какое мне дело!” - всеми силами она сжалась в комок, а затем полыхнула вокруг чистым ужасом: так она делала в случаях, когда хотела разбудить какого-нибудь сновидца. И звон стих: так же неспешно, как длился. Висящие в воздухе камни растаяли, исчезли фантомы, померкли фонари… а затем сквозь темноту начала проступать новая картина. Страх оказался не ломом, способным сломать замок. Страх оказался ключом. Сон, который проявился, был источником аномалии; шерсть Акеми стояла дыбом, пока она не приняла полностью человеческий облик, но даже так гусиная кожа давала о себе знать. Он был странным: вместо того, чтобы погрузиться в происходящее, Акеми видела его со стороны, как зритель. Как будто кто-то специально создал эту картину, и теперь с усмешкой демонстрировал лисице. Дом в разрезе; двухэтажный, большой, с десятком комнат, разделённых дверями. Расколотый надвое, висящий в черноте… схематичный и до ужаса настоящий. И двое, запертые в его частях. Девушка, моющая посуду на кухне, в самом дальнем конце правой половины дома - и парень, сидящий на кровати в спальне второго этажа, в левой половине. Акеми потянулась своим вниманием к девушке, пытаясь рассмотреть её получше. Звуки фортепиано, мягкие, печальные и искренние, накрыли лисицу волной, унося прочь все тревоги, обретённые до сего момента. На несколько секунд ей стало так хорошо, как бывало лишь в детстве, в Оазисе - а затем снова рухнула тишина. Спокойная, уверенная… но пустая, незавершённая. И снова - фортепиано и мягкий вокал; кажется, он звучал ещё в первый раз, но Акеми умудрилась его не заметить. И свет, в унисон с музыкой наполняющий всё вокруг. Не болезненный, не ранящий, не слишком яркий - но и не согревающий. - Что за псовая песнь?... - пробормотала Акеми. - Откуда это здесь?... Это никак не могло быть источником всего того волнения, которое царило на десятки снов вокруг. Акеми нетерпеливо вернулась обратно, к первоначальной позиции наблюдателя. И вгляделась в парня. - А вот это уже больше похоже на проблему… - хмыкнула лисица, обозревая мгновенно сгустившийся сумрак. Голос - тот же вокал, спокойный, уверенный и немного насмешливый - что-то мерно произносил под равномерный, пульсирующий стук. И то и другое доносилось откуда-то… не издалека, но... Акеми недоверчиво сощурилась. ...изнутри. Музыка составляла собой плоть этого сна. Стены, двери, мебель, всё в доме было сплетено из этой песни. И стоило Акеми вглядеться в эту фактуру, как она показала своё истинное лицо: насмешливую, торжествующую тьму. - Спокойно, - она щёлкнула пальцами, отгораживаясь от нарастающего ужаса и возвращаясь “наружу”. - Спокойно… сейчас разберёмся. Два куска сна были практически антагонистичны друг другу, что было, в теории, невозможно. Изнанка, впрочем, хранила столько чудес, что Акеми давно ничему не удивлялась. Она снова вернулась в “светлую” половину, к девушке. И мгновенно ощутила, что нет, противоречием тут и не пахнет. Этот кусок дома тоже состоял из музыки - тот же вокал, те же клавиши и гитара, но другая мелодия. И свет этой мелодии был сродственен той тьме, что Акеми покинула несколько мгновений назад. Он, казалось, состоял из надежды, но надежды, которая не имела шансов. Акеми наконец посмотрела на хозяйку сна, и увидела на лице девушки слёзы. Она мыла под струёй воды тарелку - причём до блеска чистую - и улыбалась. Улыбалась, искренне. И плакала. Не менее искренне. И Акеми внезапно ощутила себя в худшем эпизоде своей жизни: в тот моменте, когда она попала на Дно изнанки. Её выбросило обратно к наблюдательному посту, где она судорожно вдохнула. Да, это было счастье и свет. Счастье памяти, густо замешанное на отчаянии это счастье вернуть. Свет радости - как свет солнца, увиденный со дна глубокой ямы, абсолютно недостижимый. Девушка пыталась вернуться в некое “тогда”, абсолютно не желая никакого “сейчас”. А парень?! Акеми метнулась в дальнюю спальню, стиснув зубы. Это было похоже на нервы, натянутые на скрипку; умопомрачительная красота саморазрушения. Парень сидел на кровати с абсолютно спокойным и даже немного насмешливым лицом, и его губы шевелились вслед тем словам, что читал голос. - Проснись! - Акеми отвесила ему оплеуху. Он упрямо дёрнул головой, вскинул подбородок и продолжил петь. Он хотел этого. Он знал, что это его убивает. И он верил в эту тьму. Акеми с болью осознала, что если девушка стремится в спасительное забвение через “тогда”, то парень пытается уйти вглубь… к тому же забвению. И обоими владеет беспросветный ужас. - Ненавижу, - прошептала она, снова глядя на расколотый дом. Трещина проходила через оба этажа: на первом этаже через… какое-то подобие танцевального зала? и через детскую - на втором этаже? - Мерзость, ничтожество, кто бы ты ни был, - процедила Акеми сквозь сжатые губы, - чего бы ты ни хотел здесь достичь, я уничтожу… И в этот момент музыка обрушилась в крещендо: одновременно неистово радостное и беспросветно разрушительное. Акеми скорчилась от боли и страха; её разум на бесконечные мгновения затих в волнах отчаяния. На дрожащих ногах она поднялась и заметила, что свет в правой половине стал ещё более ярким и манящим, а тьма в левой половине - ещё более беспросветной и жгучей. Обе мелодии начались сначала, заходя на новый виток пытки. Стирая с лица слёзы, Акеми осознала: вот он, ответ. Мучая этих двух сновидцев, неизвестный пытался создать здесь новую пыточную для душ. Новое Дно. И пёс знает, сколько осталось времени до того, как здесь воцарится филиал ада, отравляя все сны и мечтания, оказавшиеся рядом. - Ни за что, - прошептала лисица. И, взмахнув хвостом, бросилась одновременно в обе половины дома. Она тянула на себя доски танцевального паркета - одновременно с двух сторон, пытаясь стянуть края этой раны. И у неё не хватало сил сдвинуть их даже на миллиметр. - Я не сдамся, не сдамся, не сдамся, - исступлённо повторяла Акеми. - Не сдамся! И, дождавшись паузы, совпавшей в обеих мелодиях, она закричала: - Сюда!!! Парень запнулся на следующей строчке песни, недоверчиво поднял голову. - СЮДА!!! Девушка выпустила из рук тарелку; та упала на дно раковины, но музыка мягко подхватила её, не давая разбиться и резким звуком разрушить волшебство забвения. А Акеми почувствовала недовольство сна - нарушителем гармонии. Разрыв начал увеличиваться, растягивая лисицу в разные стороны. - Скорее! - крикнула она, сознавая, что в какой-то момент её сил не хватит, и пёс знает, чем тогда всё закончится. Может быть, этот кошмар просто убьёт обоих сновидцев - у кого хватило сил и изощрённости придумать и воплотить такую ловушку, у того хватит сил на что угодно… Парень шагнул на лестницу. Каждый шаг прочь от постели отражался болью на его лице; ему судорожно хотелось вернуться обратно во тьму. Девушка пыталась отойти от раковины, но боролась с собственными руками, намертво вцепившимися в край. - Скорее же, сюда, иди КО МНЕ! - Акеми вложила столько лисьего зова, сколько могла в подобных условиях. Девушка наконец шагнула в сторону выхода из кухни; парень, едва не поскользнувшись на ступенях, спустился на первый этаж. С каждым шагом девушки тьма вокруг парня всё больше превращалась в обычный сумрак, и становились видны чёрные пульсирующие нити, тянущие его обратно. Он сделал ещё шаг и упал на колени, в метре от закрытой двери в зал. Девушка же смогла войти в комнату с другой стороны - но, не замечая Акеми, смотрела в дальний конец зала. И свет, назойливый, ослепляющий, витал вокруг её головы. Она качнулась было в сторону двери, за которой судорожно застыл парень - но, не в силах поддаться надежде, сделала шаг назад. - Нет, нет же! - распятая между двух расходящихся половин дома Акеми швырнула всю свою волю в проклятую дверь. И та распахнулась. Акеми снова выбросило на пост наблюдателя, и она увидела очевидную вещь: это всё-таки было двумя различными снами. Принадлежащими двумя разным людям. Девушка увидела стоящего на коленях парня, и тьму, вцепившуюся в его плечи. Она протянула руку - и из её руки брызнул свет; на этот раз подлинный, мягкий, тёплый, прощающий. Парень увидел девушку и боль на её лице. Он поднялся навстречу её свету, расправляя плечи; символом надёжности он шагнул вперёд. Она шагнула к нему, до боли закусив губу. Он распахнул объятья; на его лице застыло сожаление и надежда. Сны слились воедино; разрыв исчез; музыка хрипнула и оборвалась. Она влетела в кольцо его рук и крепко обняла в ответ. А в следующий момент сон свернулся в сингулярность, исчезая в никуда. Акеми стояла на площади, возле фонтана. Вокруг ходили фантомы, весело переговариваясь; где-то в углу площади играла волынка. Она подняла глаза на колокольню. - Не дай стихии с ними что-то случилось, - чётко выговорила лисица. - Клянусь изнанкой: если с ними что-то случится... Колокол молчал, и в этом молчании крылась ответная угроза.2 ноября 2017