Я вернусь

Я вижу его в толпе. Вижу, как он напряжен. Я это чувствую кожей. Вновь говорит ничего не значащую ерунду, заставляя обоих усмехаться. При ближайшем рассмотрении у него опущены уголки губ, красные глаза, показывающие, что он совсем недавно пустил слезу, да не одну, и он иногда шмыгает носом. Эй, братишка, ну, чего ты… Притягиваю его ближе к себе — это совсем-совсем не бросается в глаза. Сейчас это выглядит совершенно нормально. Его пальцы сжимают мою куртку. Уверен, что они побелели от напряжения. — Джейк… Мое имя, произнесенное шепотом, заставляет вслушиваться в каждое изменение. Вздрагивающие плечи, резкое учащение дыхания, и сухие губы, прижимающиеся к шее… И как ты это умудрился от всех скрыть, а? — Я же сказал, что вернусь, — отстраняю его. Уголки губ поднимаются и он кивает, улыбаясь. — Я обещал, Макс. — Да, я знаю… В машине сидит рядом со мной, не отпуская руку. Наши пальцы переплетены. Девушки — впереди. Они не видят, что здесь происходит. Его голова лежит на моем плече — это, наверное, первый раз, когда он так утомлен и позволяет себе выразить большую привязанность, чем обычно. Оглядываюсь — город разрушен. Дороги разбиты. Столько человек погибло… А все ради одного — господства отдельной группки людей. Геноцид. Поднимаю наши руки, сцепленные в замок, и касаюсь губами его пальцев. Улыбается. Чуть сжимает ладонь. Привязанность. Любовь. Мы об этом не говорим. Это и так понятно стало теперь. Рыбалка — просто повод остаться наедине. Пусть даже дочка рядом, но она делает вид, что не замечает. Она всегда знала, но предпочитала улыбаться и скрываться где-то на участке. Уверен, когда-нибудь она станет такой же, как и я. И превзойдет мое мастерство. Макс упирается ладонями в капот машины, позволяя мне, подрагивающими от напряжения пальцами, расстегивать джинсы. Я спускаю их вниз, оставляя болтаться где-то в районе щиколоток и прижимаюсь пахом к его ягодицам, языком очерчивая его шею, собирая капельки пота. Я никогда не оставлял на нем меток — он и так принадлежит мне. — Джейк… — срывающийся голос доносится как сквозь вату, но весьма однозначное движение бедрами назад убирает из головы все мысли. Он дрожит в моих руках — я знаю, как сделать приятно. Первый толчок — он тихо стонет от боли. Поцелуй оттягивает неизбежное. Второй толчок — он сжимается, не пуская меня дальше. — Больно… — Потерпи… Ласкаю его, притягивая к своей груди. Привстает на носочках, стараясь уйти от прикосновений, но лишь сильнее опускается на мой член. Смотрит в небо — я чувствую слезы на его щеках. Сцеловываю соленые дорожки и получаю кивок. Это спусковой крючок для продолжения. Грубо заставляю опуститься ниже — Макс упирается в капот уже не руками. Грудью. Моя ладонь на его пояснице — ему лишь нужно прогнуться еще сильнее. Третий толчок — и он подается назад, подставляясь и открываясь для меня. — Сильнее. Он почти рычит. И я даю ему то, что он просит. Сильнее — так сильнее. Глубже, грубее, оставляя на бедрах синяки. Запрокидывает голову, и я тянусь к нему, прикусывая губу, сжимая ладонь вокруг его члена. Ему никогда не требовалось много времени. Семя орошает мою ладонь. Теперь она липкая и влажная. Несколько толчков — я кончаю прямо в него. Сегодня — все в первый раз. Грубо. Жестко. И моя сперма внутри. У него сбито дыхание. Он дрожит, когда мой член скользит между его ягодиц. Ноги подгибаются, но дальше падать некуда. Опираюсь рукой по левой стороне от него, придавливая своим весом к капоту. Вторую руку, все еще покрытую семенем, опускаю на его бедро, вытирая ее. Фыркает недовольно. — Ты в меня кончил. — Все бывает в первый раз, — я смеюсь в его шею. Губы касаются, покрытого испариной, затылка. Макс поворачивает голову, прижимаясь щекой к капоту и смотрит мне в глаза. Что я вижу? Все тоже самое, что и до этого, но теперь он удовлетворен. Морально. Физически. И готов к новому. После конца света… — Твоя сперма внутри… Я ее чувствую. — облизывает губы. — И что? — Я хочу чувствовать ее всегда… Хмыкаю. Извращенец мелкий. — Не замечал раньше за тобой такого, — со стоном разгибаюсь и застегиваю джинсы. Вздохнуть полной грудью и почувствовать в воздухе удовлетворение… Опускаю взгляд на брата. Нужно заставить его принять душ. Он, конечно, весьма прекрасен в такой оттраханной форме, но к нам могут заглянуть люди… Касаюсь пальцем его сжатого ануса, и он вздрагивает. Всегда, значит? — Тебе нужно в душ, Макс. — А ты? — оборачивается с надеждой, брезгливо касаясь своего бедра, покрытого неприятной корочкой. Натягивает плавки и расслабляется. Теперь он не напряжен как струна. Значит и… — Повернись, — почти приказываю. Ребром ладони провожу между его ягодиц — он тужится. Плавки становятся влажными. Отхожу. Натягивает джинсы, оставляя их с расстегнутым ремнем. Блядский взгляд. Растянутые в улыбке губы. Притягиваю его к себе. Как быстро ты поменялся, младший брат… — Душ. Ужин. А потом можешь остаться на ночь. — Я обдумаю твое предложение… Выворачивается из моих рук и скрывается. Опираюсь бедром о капот и смотрю в небо. Может, я все же не зря заставил его волноваться...?