***
У Диппера ее нет. В своей собственной вселенной он считал себя счастливчиком, пока однажды ночью на теле не появились многочисленные алые линии, которые шипят, как старая шипучка, ноют, как псина во дворе, и он не знает, что с этим делать. Пока родители находятся в отпуске где-то за границей (Господи, ребята, у вас есть дети, вспоминайте об этом хоть когда-нибудь), ему и Мейбл приходится разбираться в этом самим. Испачканные бинты падают в мусорное ведро один за одним. Мейбл кусает обветренные губы и достает новые. Она всегда знает, что делать. Потому шепчет что-то ободряюще-далекое и аккуратно обматывает бинты. Чуть нервно смеется, говоря, что он теперь похож на мумию. Она пытается разрядить обстановку. Диппер смотрит понимающе. Собственное завывание под нос он ссылает на разбушевавшийся ветер, потому что Эй, А что с этим делать? В больницу в три часа ночи они идут, пускай даже добрые дядюшки и тетеньки говорят: — Мальчик, это твой соулмейт. Такое бывает. Ну бывает — соглашается Диппер и спустя два неровных шага плашмя падает на кафельный стерильный пол. Проклинать чужую (свою) душу Пайнс умеет двадцать четыре часа в неделю с перерывами между завыванием и Ой А что же все-таки с этим делать? Ночью Мейбл обнимает плюшевую свинку, подаренного Пасификой, пока он скулит в подушку и думает, что метку-то они все-таки не нашли. Так какого же черта? На улице в него тычут пальцами, когда он ходит по городу, словно живая мумия. У Диппера появляется желание вырвать эти конечности и засунуть им в глотку, но осознание того, что эти чувства не его, приходит почти сразу же, и он застывает. Пайнс вдруг понимает, что гуляющая под ручку с Пасификой сестра, в нескольких метров от него приносит что-то другое, помимо счастья за родного человека. Кожа у Мейбл мягкая и чистая. Нортвест всегда была аккуратной и пытается научить своего соулмейта тому же. Диппер почти завидует. Ну в самом деле, Что же с этим делать, моя любимая душа? Кричать. Особенно, когда по дороге в кафе какой-то парень сваливается с дерева на свою руку и Диппер чувствует ту же самую боль в той же самой руке. Он останавливается. Он смотрит. Он скулит. — Свалился мне как снег на голову. Светловолосый отворачивается от толпы и поворачивается в его сторону. Побитым и чуть сумасшедшим взглядом натыкается на Пайнса. Улыбается. — Как камень на руку, я бы сказал точнее. Будем знакомы? — и голос у него такой… свой, что где-то что-то то ли ломается, то ли заводится. — Билл Сайфер. Диппер не говорит, что Парень, мне (нам) больно, пожалуйста, черт возьми, пошли в больницу. Просто: — Прямо как демон, да? — хохочет и ойкает, когда руку простреливает боль точно так же, как о себе дают знать и старые раны. — Диппер Пайнс. Толпа смотрит осуждающе. Диппер плевать на них хотел, так что чувствует рядом только остановившуюся сестру. Он знает, что она почти не понимает, что происходит, но зато улыбается. — Прямо как человек, верно? — и они вместе смеются как два ненормальных. Смех счастья и боли. Это так странно и необычно. Это лишь для них.***