Несоулмейты

Эдди снова идёт к тому несносному парню с охрененными тёмными кудрями, чтобы потом зарываться в них своими пальцами. Чтобы снова смотреть в его чёрные, как ночь, глаза, видневшиеся через мутные стёкла очков. Чтобы снова услышать его голос и понимать, что кроме него ему никто не нужен. Именно поэтому он сейчас идёт под дождём на другой конец Дерри. Снова сбежал от взбешённой матери, пытающей ему втолковать, насколько тот ужасный мальчишка плохо на него влияет. Каспбрак не знает, как будет возвращаться домой и смотреть своей матери в глаза, после всех грубостей, которых он ей наговорил. Как же ей просто не понять, что её бедный Эддичка нуждается в этом несносном мальчишке до мерзкого тянущего чувства внизу живота. Сколько бы он не старался перебороть себя, забыть это всё, что было между ними, то не успевал опомниться, как уже оказывался в тёмной комнате, пропахнущей сигаретным дымом, прижимаясь к такому родному чужому плечу. И его ни разу не прогнали оттуда, когда бы астматик не заявлялся. И сейчас тоже не прогонят. Никогда. - Давно не виделись, – спрашивает такой знакомый голос. - Ага, - по обычаю отвечает Каспбрак. Ричи аккуратно обнимает за плечи и ведёт на второй этаж в самую дальнюю комнату. В ней всё так же не прибрано и темно, единственный источник света – это небольшое окно рядом с разобранной кроватью. Но есть кое-что необычное сейчас. Такое случалось нечасто. Пахло женскими духами приторно сладкими, с отголосками вишни и клубники. А это означало лишь одно. Ричард всё ещё пытается найти свою истинную. Ну, конечно, Каспбрак никогда не сможет заменить кого-то, кто предназначен судьбой только ему одному. Это так романтично и в тоже время до рвотных позывов бесило Эдди, ведь он совершенно не любил свою пару. Нет, конечно, что-то вроде влюблённости было, но никто никогда не заменит его Ричи. Младший смотрит в глаза старшему, пытаясь не показывать всю боль, что он каждый раз чувствовал, вдыхая сладкие ароматы в этой комнате. На это Ричард лишь виновато улыбается и тянет мальчика на кровать. Она всё ещё тёплая. Возможно. Нет, скорее всего Тозиер сразу после звонка Каспбрака, сообщающего о его скором визите, начал выпроваживать свою одноразовую пассию. Он всегда так делает, использует, а потом бросает за ненадобностью. Ему никогда не понять Эддиных чувств, ведь «как так можно: не любить своего соулмейта». И скорее всего он бросит младшего сразу, как найдёт своего. Эдди в этом не сомневается, но сейчас он просто нежится в тёплых объятиях на кровати, слушая тихие извинения. И Ричи правда жаль, но по-другому он не может. И Эдди понимает. Понимает и принимает. Так тихо и спокойно. Холодные руки, хриплый голос, смоляные волосы – всё это так успокаивает, но Эдди сейчас просто не может успокоиться. Его сердце будто протыкают тысячами иголок. Оно всё сочится кровью и точно когда-нибудь умрёт, но это будет потом, а пока пусть мучается. Каспбрак поворачивается лицом к «другу» и утыкается носом ему в шею, тихо всхлипывая. Его плечи начали подрагивать, и Ричи сразу же начал их поглаживать. Извинения продолжаются, но Эдди так и не может перестать плакать. Поэтому старший решил применить другой метод. Более радикальный, чем этот. Он берёт младшего за щёки, поворачивая его лицо к своему, и тянется к чужим губам. Поцелуй получается чутким, мягким, почти невинным. Но Каспбраку мало, он нависает над парнем, целуя уже более глубоко и мокро. Всё это отвлекает от мыслей, роем пчёл жужжащих в голове всё это время. Не успевает младший насладиться таким нечастым первенством, как Тозиер резко садится, сталкивая Эдди с себя обратно на кровать. - И как это понима…, - не успел договорить астматик, как его тут же нагло перебили: - Имей терпение, сладкий, - балабол подошёл к окну и открыл его, впуская в комнату свежий воздух. За окном дождь уже превращался в ливень, а после открытия звуки разбивающихся капель о асфальт заполнили всю спальню. После этих действий Ричи повернулся к сидящему на его кровати, - Надо бы проветрить, а то тут ужасно чем-то пахнет, - сказал он, явно намекая на приторные духи его недавней любовницы. На что Каспбрак лишь хмыкнул, не смотря тому в глаза. Вот уже старший нависает над ним. Ну что ж, не быть Эдди сегодня сверху, может Тозиеру не понравилось это в прошлый раз? Но в своих убеждениях Каспбрак был не прав, просто Ричи больше нравилось иметь власть над ним. Быть главным в их играх, так сказать, тем кто задаёт правила. Это имело важность для него. Тозиер заставляет мальчика лечь на кровать всем телом, со всей силы вдавливая в неё за хрупкие плечи. Сколько бы девчонок (или парней, только он не признается в этом) кудрявый не поимел, лучше чем с Эдди ему ещё не было. С ним можно было не сдерживаться, отдаться всему с головой. В порыве страсти он даже, иногда случалось, сильно ударял его, оставляя большие гематомы. Эдди же ничего не говорил насчёт этого, лишь тихо плакал ощутимо вздрагивая в плечах, но при этом ни одного слова протеста. Ричи с некоторых пор даже начинает казаться, что со своим соулмейтом ему будет не так хорошо и легко, как с Каспбраком, но тому он это скажет как-нибудь потом, когда будет готов признать в это самому себе. Сейчас же они уже стянули с друг друга футболки. Эдди поглаживал спину Ричи хаотичными движениями, а тот в своё время целует, кусает, оставляет большие засосы, постепенно переходя от пространства на шеи и ключиц к низу живота. Кудрявые волосы щекотали кожу, вызывая мурашки. Младший только и мог, что постанывать, да скулить от ласк любимого друга. Вот старший стягивает джинсы друга мучительно медленно, выжидающе смотря тому в лицо, будто Каспбрак может ему отказать. Дурак, Эдди в нём души не чает, на всё согласиться, чтобы тот не предложил, стерпит все синяки и ссадины, будет скрывать их под кофтами и свитерами, только бы это не заметила «наилюбимейшая» пара, которую он давно послал подальше, только вот мать об этом не знает. Штанов нет, в ход идут трусы. Их уже стягивают быстрее, не сдержаннее и кидают куда-то в угол комнаты. Теперь Эдди полностью нагой в руках Тозиера, и это уже давно не так смущает, нежели в их первый раз. Первый раз вообще был не из лучших. Самый больной, после него младший еле ходить мог, да ещё и к этому они не разговаривали почти месяц. Тозиер всеми способами его избегал, но когда Каспбрак уже потерял всю надежду, он пришёл к нему, и они решили, что будут делать дальше, кто они друг другу. А точнее решил всё Ричи. И решил он, что они должны остаться друзьями, ведь как же его ненаглядная вторая половинка, предназначенная ему грёбаными небесами. Было больно. Очень. Со временем боль притупилась, но всё же осталась, давая о себе знать каждый раз, когда у Ричарда появлялась новая партнёрша. Ричи никогда не любил растягивать долго, поэтому утро у Эдди после этого всегда начиналось с болью в пояснице и жжением в заднице, но он привык и даже почти не хромал при ходьбе. Несмотря на нелюбовь к подготовке, смазки Ричи не жалел, часто даже вымазывал и тело своего ненаглядного, а пахла она всегда чем-то сладким: обычно это были либо клубника, либо ваниль. И сейчас он тоже скользил руками, измазанными смазкой с запахом шоколада (что-то новенькое) по груди, по бокам и бёдрам. Толчки его были размашистыми и грубыми (в общем-то, как всегда), с громкими хлюпающими звуками из-за смазки. А Эдди уже и не пытался себя как-то сдерживать. Он стонал, иногда несильно вскрикивал, если движения внизу были уж чересчур резкими, извиваясь, подставляя грудь с шеей под укусы и царапая чужие лопатки короткими ногтями. Его ноги обхватили Ричины бедра, притягивая ближе, сводя расстояние на нет. На это старший схватил чужие запястья и вдавил их в кровать над головой младшего, сразу впиваясь в чужую ключицу, кусая её до крови. Для Эдди это стало последней каплей, и он с громким вздохом кончил, сильно сжимая внизу Тозиера. Тот же, не сдержавшись от такого давления, так же закончил сразу же после Каспбрака, хрипло простонав тому в плечо. Оба дышали громко, будто только что после десятикилометрового забега сели отдохнуть и перевести дыхание. В комнате уже было холодно. Температура была, как на улице, но никто не спешил закрывать окно. Да и им было всё равно и на мерзкий холод в помещении, и даже на то, что из-за открытого окна их могли кто-нибудь услышать на улице. Сейчас им были важны лишь их быстро бьющиеся сердца и раскрасневшиеся щёки. Они смотрели друг другу в глаза и ни о чём не думали. Ричи закутал Эдди в одеяло, чтобы хоть как-то спасти того от холода. Он знал, что у Каспбрака ужасное здоровье (словосочетаний таких, как иммунная система он конечно не знал), и он с легкостью сможет простудиться даже от лёгкого сквозняка. Младший же уже тихонько засыпал, посапывая, в крепких объятиях. На дворе во всю гуляет ночь, а Тозиер так и не заснул. Его часто мучала бессонница. Все его мысли занимал юноша, лежащий рядом, и его половинка, предназначенная судьбой. Ричи ненавидел копаться в себе, ведь с каждым разом всё больше понимал – какой же он мудак. Но есть одно лекарство, которое поможет ему. Всегда помогало. Кудрявый пошёл на кухню, предварительно закрыв окно в спальне, чтобы младший, не дай бог, не простудился. Зайдя на кухню, он сразу же пошёл к шкафчикам рядом с плитой, доставая с самого верхнего родительскую заначку. Если честно ему было плевать, что он достал. Виски или коньяк, главное поскорее избавится от этого омерзительного скрежета, будто чьих-то острых когтей в своей грудной клетки. Стакан за стаканом и дело пошло. Всё чувство вины ушло, оставляя только спокойствие. Мысли, конечно, в таком состоянии не совсем здравые, но большинство сразу же забываются после отрезвления. Например одна из таких мыслей это: никто не заменит Эдди. Ведь Эдди такой хороший, он всегда терпит Ричи, а это не многим удавалось. Он терпит всю ту боль, что приносит ему Тозиер на золотом подносе. Терпит вечных любовниц, хотя с каких пор они вообще в отношениях? Они просто трахаются. По дружбе, наверное. А ведь Ричи хотел поставить точку в таких их отношениях. Но сломался почти сразу же. Ввалился в дом Каспбраков бухой в стельку и начал просить прощения за все свои смертные грехи. На что Эдди лишь улыбнулся, нежно-нежно погладил по щеке и отвёл к себе в комнату, укладывая неисправимого алкаша в кровать. Тогда они переспали второй раз. И это было начало их странных свободных отношений. И Эдди всё это стерпел, несмотря на боль в груди. Он же так любит грёбаного Тозиера, и Ричи об этом знает. Знает, что Эдди никогда не отвернётся от него. От этого Ричи становилось только хуже. Как Каспбрак вообще мог влюбиться в такое мудло, как Рич? Он ведь даже свою истинную кинул ради него. Сказал, что его любит больше. Это вообще возможно: любить кого-то больше, чем собственную пару? Кудрявый не знал, но похоже начинал догадываться. Вот уже выпита половина бутылки алкоголя. Рич так и не узнал, что это за выпивка, так как буквы на этикетки размывались уже после третьего глотка. На часах почти шесть утра. Надо бы пойти спать, а то Ричард себя знает. Если просидит ещё хотя бы час, то про бодрый подъём утром можно даже не мечтать. Тозиер на непослушных ногах отправился вверх по лестнице в свою комнату, где всё так же забвенно спал младший, укутанный в одеяло, словно в кокон. Заваливаясь рядом, старший устроил своё лицо рядом с чужим. Всматриваясь в него, будто пытаясь что-то найти, старший постепенно засыпал. На душе было так спокойно, как бывает только с Эдди. С этими мыслями Ричи заснул, погружаясь в непроглядную тьму, сны ему никогда не снились. Позднее утро. Лучи холодного солнца проникали через незавешённое окошко в тёмную комнату, освещая всё, что было в ней. Стол, заставленный разным ненужным хламом, стул у не застеленной кровати с кучей одежды на нём и двое полностью нагих юношей, тихо сопящих под одеялом. Первым проснулся Ричард. Он несильно ворочался, откладывая момент окончательного пробуждения, как мог. Но это не могло длиться вечно, свет солнца всё таки победил, и его глаза начали медленно и мучительно открываться. Первым, что они увидели в новом дне, так это трещину на потолке. А первое, что услышали его уши – это сопение где-то сбоку. Ричи переворачивается и видит до боли милое зрелище. Эдди спит с подложенной под голову рукой и приоткрытым ртом, из которого струйкой вытекает слюна, пачкая подбородок, руку и подушку. Балабол наклоняется к личику и слизывает мокрость на чужом подбородке. Все его действия крайне аккуратны и нежны, чтобы , не дай бог, не разбудить. Встаёт с кровати и также тихо идёт на выход из спальни. Спустившись в кухню, подходит к холодильнику, открывет заедающую дверцу и рыщет в поисках съестного. Ничего не найдя, он в надежде подходит к тем же ящикам, что и ночью, только на этот раз уже капошась на нижней полке. Бинго! Хлопья, их даже готовить не надо. Лучше и быть не может. Он достал их, сдувая давнюю пыль с яркой коробки. Залив хлопья тёплым молоком и поставив кружки со сладким какао на стол (только не кофе, Эдди просто ненавидит кофе), пошёл в свою спальню будить друга. В комнате стало гораздо светлей, по сравнению с тем, как было, когда он проснулся. Младший до сих пор лежал в кровати, укутанный в одеяло. Слюни снова потекли из его рта, несмотря на то, что Ричи их уже “вытирал”. Подойдя к нему, Тозиер начал несильно толкать его в плечо. Эдди замычал, мило хмурясь, перевернулся на другой бок спиной к Ричи. Старший не любил сюсюкаться, так что, не долго думая, взялся за край одеяла и резко сдёрнул его. Каспбрак заворчился, пытаясь понять причину внезапного холода. Тем временем Тозиер разыскал на стуле для одежды футболку, которая ему-то была великовата, а на младшем вовсе будет смотреться, как платье (в этом весь и смысл), и кинул её уже проснувшемуся Каспбраку, зло смотрящему на него, прямо на голову. - Одевайся быстрее и пошли, еда стынет, - сказал он равнодушным голосом, пытаясь скрыть все свои эмоции, в общем-то, как и всегда. - А штаны мне дать не хочешь? – нагло заявил тот, несмотря на то, что собственные лежали совсем не далеко от кровати. - Перебьёшься, - хмыкнул кудрявый и опёрся о дверной косяк, складывая руки на груди, как бы ожидая, когда уже Эддичка соизволит поднять свой зад с кровати и наконец-то одеться. Каспбрак лишь закатил глаза на всё это, медленно и аккуратно поднимаясь с постели, тихо кряхтя от боли в одном интересном месте. О, как же Ричи нравилось это зрелище, а ещё больше ему нравилось то, что в этой смущающей боли виноват именно он, а никто-то другой (это собственничество, Рич). С каких пор Тозиер его ревнует к другим? Всё-таки смиловавшись над бедным парнишкой, он быстро подошёл к нему, подхватывая под подмышками и медленно опуская на пол. Так же он выхватил у того футболку и сам потянул её на него, одёргивая низ, задержав взгляд на стройных ножках. Всё Эддино тело пахло шоколадом, ведь недавно его буквально с ног до головы облили сладкой смазкой. В этой длинной тёмной футболке астматик был просто великолепен. Она была не очень длинная, но прикрывала всё самое нужное (с каких пор Тозиер стал извращенцем, тащившимся от маленьких мальчиков?), но что самое важное – одежда была не стиранная, поэтому полностью пропахла самим Ричи, передавая этот запах Каспбраку (так, а это уже совсем странно). После, поднявшись на уровень лица младшего, быстро чмокнул того во вздёрнутый носик. На это Эдди изумлённо вылупился на Ричи, покраснел и наконец-то, глядя в глаза, искренне улыбнулся, сразу же обнимая и утыкаясь лицом в плечо. Тозиер подхватил его под колени и понёс вниз, зная, как будет больно Каспбраку при самостоятельном передвижении. Принеся младшего на кухню, он усадил его за стол прямо перед завтраком. - Спасибо, - пролепетал курносый с милым румянцем, глядя своими большими миловидными глазками себе в тарелку. Ричард на это ничего не ответил, лишь улыбнувшись на то, как астматика легко смутить простым действием, несмотря на их и так долгие «отношения». Ели они в тишине. Ричи всё задумчиво пялился на Эдди, а тот старательно этого не замечал. Наконец-то доев, Каспбрак тихонько поднялся из-за стола, чтобы пойти в комнату и начать собираться домой. Но тут его одёрнул голос балабола. - Подожди, Эдди, - на что тот обернулся и вопросительно взглянул на друга. Что это на него нашло. Он обычно не любил, когда его любовники на долго остаются у него после всего. - Что случилось? - Иди сюда, - младший, недоверчиво глядя тому в глаза, медленно подошёл и встал около Ричи. Парень резко схватил его и усадил у себя на коленях, гладя руками плечи и бока через одежду с ещё не прошедшими синяками от крепкой хватки этой ночью, зарылся носом в растрёпанные волосы, вдыхая родной запах. - Рич, что с тобой? – произнёс младший, успокоительно водя рукой по голове кудрявого. Это было довольно странное поведение для Тозиера. Он не любил всякие ласки и обжимания вне секса. Если только не пьян конечно, тогда-то его распирало на всё: и на вечные признания в любви, и на длительные объятия. Но скорее всего Эдди не был особенным, и такое было со всеми, с кем тот пил, - Ты выпивал что ли, балбес, с утра пораньше? – задал вопрос, хмурясь, поглаживания тоже прекратились. - Вовсе нет. Дурак ты, Эдди, - ответил Рич, так и не отстраняясь от чужих волос. Глаза его были прикрыты, а движения нервными и какими-то резкими. Как будто с помощью незамысловатых ласк он пытался успокоить самого себя. - И что же случилось? – сказал Каспбрака глубоко вздыхая, грубоватые движения конечно были приятными, но в тоже время несулили ничего хорошего. - Ничего важного. Просто останься тут со мной, - как-то быстро произнёс он, сжимая руки на теле сильней (новых синяков не избежать), как будто Эдди правда мог ослушаться и сбежать от него. - Хорошо, я могу с тобой побыть ещё немного, но потом мне нужно срочно домой, мама и так волнуется, - Ричи закатил глаза на сие высказывание, но ничего не сказал, только молча пялился в Эддино лицо, а сам Эдди продолжал наслаждаться такими нечастыми прикосновениями к себе, которые не несли бы в себе никого подтекста. - Давай встречаться, - ни с того ни с сего с серьёзным лицом сказал Тозиер. - Что? – только и смог выдавить из себя Каспбрак. Что вообще происходит. Сначала он говорит, что вечно будет ждать свою пару и никогда не бросит её поиски, разбивая сердце наивному Эдди, а теперь встречаться значит? Нет, это точно какой-то новый вид издевательств или какая-нибудь очередная не смешная шутка, но точно не то, чем может казаться. Эдди уже один раз обжёгся, а он учится на ошибках. Немного погодя и отойдя от удивления, продолжил, - Подожди, а как же соулмейт? - Плевать на него, - быстро ответил тот. - Господи, Ричи не делай мне больней. Мы оба через это проходили, и мы оба тебя знаем. Ты снова с кем-нибудь переспишь, а мне потом страдать из-за несбывшихся надежд. Давай не будем ничего усложнять и продолжим то, что у нас сейчас. - Что продолжим, Эдди? Трахаться по дружбе? – на это всё младший упустил глаза вниз, поджимая губы, - Ты хоть себя слышал? Никогда не думал, что ты так отчаешься, – у Эдди начали слезиться глаза от обиды, он закусил губу, чтобы хотя бы не всхлипывать и начал вырываться, крича. - Да что ты понимаешь?! Это ты приходишь в дом того, кого любишь и находишь женские стринги у него на люстре или вдыхаешь сладкие духи у него в комнате? И ты ничего не можешь ему сказать, ведь вы даже не соулмейты? - Эдди бил того в грудь, всё ещё пытаясь вырваться из сильной хватки, а в конце фразы перешёл на шёпот, чтобы голос не срывался на несуразный писк, и он не выглядел ещё более ничтожно. - Хватит истерить. Ну совершал я ошибки, но теперь то этого не будет. Мне кроме тебя никто ненуже… Нгх – Ричи скривился от резкой боли, а руки уж совсем сильно сдавили бока Эдди. - Боже, что с тобой? Тебе больно. Это я сделал? Господи, прости, я не хотел, честное слово, - лепетал астматик в панике – Что болит? Что у тебя болит, Ричард? - Рука. Предплечье ужасно жжётся, - ответил тот, прерывая тараторившего Каспбрака и хмурясь от сильной боли. Эдди задрал рукав кофты и округлил глаза в шоке. Метка на руке Тозиера пропадала, - Эдди, что за херь происходит? Что это, блять, такое? – Каспбрак всё ещё изумлённо смотрел на кожу Ричи, но уже немного успокаиваясь. Он прикрыл глаза, поднёс руку к своим губам и поцеловал. Поцеловал то место, где ещё совсем недавно была метка, говорящая о том, что у её носителя есть соулмейт ,и что он в нём нуждается. - Сейчас пройдёт подожди немного. Затем младший оторвался от чужой руки и начал целовать шею. Ричи почувствовал, как она становиться влажной от влаги из чужих больших глаз. Эдди чуть всхлипывал, дёргая плечами в такт всхлипам. - Ну чего ты то ревёшь. Не тебе ж больно, - астматик оторвался от шеи старшего, садясь ровно на чужих коленях и немного ёрзая на них, укладывая затёкшие ножки в более удобную позу, чтобы вернуть кровообращение в норму. Он всё так же молча поднял одну свою руку, тыкая её предплечьем в лицо Ричи. - И что это? – недовольно спрашивает Тозиер. - Что ты видишь? – нежным голосом отвечает Эдди, будто разговаривает с глупым, ничего непонимающим ребёнком, что немного подбешивает Ричи. - Ничего? – недовольно отвечает старший, это же блин очевидно. Всматриваясь в чужую руку, он начал понимать, что чего-то не хватает. Если он не ошибается, то на этом месте у Эдди была его метка пары, - Погоди, ты же не имеешь ввиду? – астматик кивает, и Ричи вдруг с ног до головы прошибает совесть. Он думал, что в Каспбраке просто бушует юношеский максимализм. Он не думал, что всё так серьёзно. Ричи же не виноват? – Боже, я же не знал. Почему ты мне не сказал? И как давно? - Она исчезла почти сразу, как мы переспали, после того, как я нашёл свою пару. Во мне тогда окончательно что-то щёлкнуло, ну и вот, - чёрт, это же было больше полугода назад, - А не рассказывал я, потому что у тебя и так было много проблем, и тебе было не до меня с моей меткой, - Эдди улыбался, говоря это, чтобы Ричи не так сильно волновался из-за этого, ведь он всегда все темы насчёт соулов принимает так близко к сердцу. Но теперь то всё изменится, не так ли? Ведь они теперь оба без меток. -Прости, - быстро пробубнил Ричи, сразу целуя Эдди. Это был один из самых нежных и чувственных поцелуев у них. Тучи снова накрыли дождливый Дерри. А двое мальчишки ещё совсем юные, но уже без человека предназначенного судьбой сидели в обнимку на кухне с ужасной розовой плиткой в цветочек, переплетая фаланги пальцев, прижимаясь друг к другу ещё сильней. Они сами решили кто для них будет их судьбой.