Что ты чувствуешь?

      Грубые пальцы неожиданно ласково коснулись участка кожи, неприкрытого металлической пластиной. Если бы мужчина был внимательнее, то он обязательно почувствовал бы едва уловимую дрожь, прокатившуюся по той части тела японца, которой он ещё был способен чувствовать. Казалось, он уже давно забыл, каково это, когда к тебе прикасаются не из-за желания проверить исправность работы механизма, тело которого когда-то было живым. Джесси в свою очередь не помнил тех ощущений, которые обычно бывают, когда прикасаешься к чему-то тёплому, живому, а не сжимаешь пальцы вокруг ледяной рукояти неизменного револьвера.       Он сам не уловил момент, когда потянулся к мечнику, который задумчиво и, как ему показалось, грустно всматривался в мелькающие на экране телевизора мелодраматические сцены. Американец наверняка знал, что Генджи больше не дано было пережить все то, что является обыденностью для любого молодого мужчины: девушка, любовь, отношения и все, что они под собой подразумевают. Если сам МакКри был ограничен работой, но всегда мог к этому вернуться, то японец сознательно отказался от самой мысли об этом, предавшись полному аскетизму. И Джесси также прекрасно знал, что в груди у киборга бьется человеческое сердце, которому не чужды естественные переживания, чувства, эмоции. Поэтому его не остановил настороженный взгляд некогда карих глаз, сейчас опасно бросающих красные отблески в полутьме.       МакКри не боялся быть раненным или убитым, поскольку Генджи никогда не позволит себе причинить кому-то вред без серьезной причины, а потому дал себе бОльшую вольность, уже увереннее погладив изгиб шеи кончиками пальцев, переходя к резко очерченной ключице. Даже такой невинный жест заставил дыхание мечника участиться, хотя американец и сомневался, что реакция положительная. И был прав: Генджи боялся, о чем говорили его глаза, которые, порой, давали гораздо больше информации, чем слова или действия. Более того, он боялся не самого мужчину и его прикосновений, а наоборот — давно забытых ощущений, которые будили в нем приятные, а от того в разы более болезненные воспоминания о том, чего никогда не вернуть.       Зажмурившись, японец невольно подался вперёд, желая продлить контакт, боясь упустить мгновение, которое, возможно, было его последним шансом. Удивившись такой парадоксальной доверчивости обычно предельно осторожного и сдержанного японца, Джесси положил ладонь на бледную щеку Генджи, температура которой была явно ниже обычной человеческой нормы, но была тёплой и мягкой, пусть и пестрила численными грубыми шрамами. Несмотря на все увечья, местами криво и косо сросшиеся вопреки стараниям медиков, мечник все ещё оставался привлекательным мужчиной, который, кстати, соответствовал вкусу МакКри. Тот всегда питал слабость к азиатам. Жизнь также отучила обоих мужчин от предрассудков, касающихся половой принадлежности. Не важно, родился ты мужчиной или женщиной, ты все ещё остаёшься человеком, поэтому любые предубеждения в этом плане кажутся, как минимум, неразумными.       Придвинувшись ближе, чтобы иметь возможность получше рассмотреть лицо Генджи в тусклом мерцающем свете телевизора, Джесси, коснулся большим пальцем его подбородка. Затем, на секунду замерев, несмело провёл шершавой подушечкой по нижней подрагивающей губе, которая была на удивление мягкой и гладкой, без повреждений. Шимада пристально, с настороженностью дикого зверя, наблюдал за всеми действиями американца, и тот даже почувствовал себя охотником, азарт которого сложившееся напряжение только подогревало.       Внезапно ладонь японца, до этого сжатая в кулак, медленно поднялась с диванной подушки и разжалась, приближаясь к удивленному лицу МакКри. Прохладные металлические пальцы несмело и изучающе коснулись смуглой скулы, из-за чего американец неожиданно для себя вздрогнул, продолжая при этом неотрывно смотреть в красные глаза напротив. — Ты… Можешь чувствовать? — потеревшись щекой о жесткую руку, Джесси задал давно волнующий его вопрос по поводу чувствительности японца. Ему стало немного неловко, так как он не хотел показаться совсем уж бестактным чурбаном. — Искусственные рецепторы. Не так, как раньше, но чувствую, — тихо ответил Генджи, деликатно кашлянув, чтобы убрать непрошеную хриплость голоса. — Что ты ощущаешь сейчас? — рука американца переместилась на заднюю часть шеи Шимады, подушечки пальцев с мягким нажимом обвели подвижную металлическую вязь позвонков, касаясь линии роста волос.       Генджи прикрыл глаза, сосредоточено следя за каждым касанием, отдающимся глухими импульсами, словно сквозь толщу воды. Но даже этого было достаточно для выброса эндорфинов. Он сам не ожидал, что его тело в нынешнем состоянии может чувствовать ТАК. — Приятно, — лаконично ответил мужчина, не собираясь рассыпаться сложными эпитетами для описания происходящего. Этого было вполне достаточно, по крайней мере для МакКри, чтобы потянуть Генджи на себя, надавливая ладонью на его затылок, зарываясь пальцами в жесткие волосы и больше не сомневаясь.       Губы мужчин жадно соприкоснулись, перехватывая горячее дыхание друг друга. Рука, переместившаяся со щеки на голое плечо, больше не казалась Джесси такой холодной. Не долго думая, мужчина обхватил талию японца свободной рукой и перетянул его к себе на колени, рывком откинувшись на мягкую спинку жалобно скрипнувшего дивана. Не ожидав таких резких перемещений в пространстве, Генджи чуть сильнее, чем надо, прикусил нижнюю губу американца, заставив того глухо зарычать от боли. Разорвав поцелуй, чтобы устроиться поудобнее, Шимада придвинулся поближе и с силой сжал коленями бедра МакКри, чем вызвал у него кривую ухмылку. Тот явно был доволен таким напором.       Снисходительно фыркнув, японец потянул за лямки майку Джесси с залихватским потертым принтом орла (кто бы мог подумать), чтобы одним четким движением отбросить ее в сторону. Генджи не собирался никуда спешить, желая, скорее, растянуть момент близости, распробовать и дать ему пропитать каждый атом своего тела, но ему нравилось тепло, которое излучал МакКри. Он начинал чувствовать себя более живым, прикасаясь к его коже и перенимая часть ее дружелюбного бронзового жара.       Наконец имея возможность прикоснуться к телу американца без участия одежды в этом процессе, мечник вжался в его поджарый торс своим, чувствуя как тот вздрогнул от такого внезапного контраста температур. Тут уже Генджи не сдержал колкую ухмылку, которая не осталась незамеченной для Джесси. Он, не подумав, пользуясь намеченной стратегией обращения с зарвавшимися будущими любовниками, с чувством приложил ладонью по заду Шимады, тут же об этом пожалев. — Извини, но этот орех тебе не по зубам, — японец негромко засмеялся, глядя на лицо МакКри, выдающее набор гримас пятидесяти оттенков боли. Даже отвлекшись на руку, саднящую от встречи с бронированными ягодицами, мужчина не мог не обратить внимания на смех Генджи, который слышал впервые за все время их совместной работы. И, пожалуй, такая глупая и мизерная жертва того стоила. К тому же, это помогло разрядить обстановку — оба мужчины почувствовали себя более непринужденно и свободно. — Это мы еще проверим, — хмыкнув, МакКри снова притянул мужчину для поцелуя, раздвигая его все еще улыбающиеся губы своими, чтобы скользнуть языком в отзывчивый рот и получить не менее заинтересованный ответ.       Судя по тому, как Шимада, вскоре осмелев, владел языком, вовлекая им язык Джесси в немыслимые горячие петли, опыт в этом деле он имел немалый. И, похоже, основательно изголодался. Гладкие твердые пальцы то с неконтролируемой силой сжимались на плечах американца, то осторожно скользили по коже, бегло переходя на напряженную шею, путаясь в прядях отросших волос, сам же японец неосознанно ерзал на его бедрах, не в силах обуздать накал чувств.       Генджи неожиданно оказался безумно горяч, и далеко не в физически-температурном плане, чем Джесси был приятно поражен. Не удивляет, что в юношестве с таким темпераментом он не мог усидеть на месте, а уж тем более придерживаться эмоциональной холодности и рассудительности в качестве постоянных и неотъемлемых атрибутов клана.       Пользуясь случаем, МакКри с интересом провел ладонями по спине киборга, на долю секунды замирая на каждом стыке металлических пластин, прощупывая углубления и изгибы, мягко проводя пальцами по линии поясницы и опускаясь к гладким бедрам. Без сомнений, ласкать такое тело было странно и непривычно, но не менее привлекательно. Даже наоборот, эффект новизны только прибавлял пикантности ощущениям. Как только американец закончил свой исследовательский тур, остановившись на изящных щиколотках, которые, казалось, можно обхватить пальцами, Генджи отстранился с хриплым болезненным вздохом. Не поняв, в чем дело, МакКри поднял на него удивленный взгляд, а японец в свою очередь сконфуженно дернул плечом, неловко согнувшись. Несколько дергано убрав руки от мужчины, он с нажимом коснулся указательными пальцами мест, где предположительно должны быть бедренные косточки. Раздался мягкий щелчок, и паховая пластина плавно отделилась от остальной брони. — Ты мог бы не смотреть так пристально? — произнес японец на выдохе, явно чувствуя себя неловко во время такой деликатной процедуры. Обычно он проделывал это в исключительно гигиенических целях, но сейчас обыденный процесс превратился в до одури смущающий акт. — Окей, буду смотреть чуть менее пристально, — нагло улыбнувшись, МакКри нетерпеливо потискал жесткую задницу, не смея отводить взгляд от прямо-таки сакрального действия. То, что Генджи МОГ возбудиться и испытывать от этого боль, — было главным открытием вечера для мужчины.       Когда тот, наконец, убрал деталь своей экипировки, взору Джесси предстал ровный аккуратный член вполне себе внушительного, как для азиата, размера. Он буквально физически ощущал неловкость, волнами исходящую от Шимады, но не мог отказать себе в удовольствии коснуться возбужденного органа, медленно проводя ладонью от основания до головки, большим пальцем надавить на самый кончик, стимулируя уретру и размазывая каплю смазки по нежной коже. Услышав судорожный вдох над ухом, а затем почувствовав влажные губы на своей щеке, МакКри повернул голову чувственно целуя открытую часть шеи, слегка прихватывая кожу зубами.       Ласкать отзывчивого мужчину было настолько приятно, что американец в какой-то момент забыл о своем удовольствии. Правда, настойчивое возбуждение не позволило долго себя игнорировать, отдаваясь ноющей тяжестью в паху. Быть в туго застегнутых джинсах было, мягко говоря, некомфортно. — Помоги мне, — хрипло шепнул Джесси, кивнув вниз. Ему не хотелось отвлекаться, но и терпеть он больше не мог.       Мгновение спустя невозможно-давящее ощущение исчезло и он почувствовал облегчение: ловкие пальцы без труда справились с пуговицей, а за ней и со змейкой. Двинув бедрами, мужчина чуть приподнялся, давая возможность приспустить свои штаны вместе с бельем. Опустившись, он приобнял свободной рукой Генджи за талию, снова прижимая его к себе. Максимально близко, максимально тесно и максимально горячо. Сжав пальцами уже оба члена, Джесси несдержанно выдохнул, переходя на глухое мычание. В отличие от японца, он не боялся открыто выражать свои чувства, а учитывая восхитительное ощущение от соприкосновения обжигающей пульсирующей плоти, он не считал нужным даже пытаться это делать. Киборг же до боли закусывал губу, боясь дать слабину и совершенно не мужественно застонать от переполняющих эмоций.       Коротко поцеловав Генджи в подбородок, американец переместился чуть выше, находя более приятное применение его губам. Дразняще-медленно проведя кончиком языка по нижней, он откровенно разводил его на инициативу в поцелуе, которая долго себя ждать не заставила. Шимада с жадностью впился в его губы, грубо и даже властно сминая их своими, при этом зарываясь пальцами в разметавшиеся по спинке дивана вихры темных волос. Вполне довольный таким ответом на свою маленькую игру, Джесси крепче сжал их члены, начиная активнее водить по ним ладонью, постепенно набирая темп. Почувствовав, как Генджи начал рвано двигать бедрами, толкаясь в широкую сухую ладонь, мужчина подстроился под его ритм, от чего тот глухо зарычал сквозь поцелуй от острого удовольствия.       Оба долго не продержались в таком темпе, буквально через пару минут бурно кончив, японец — судорожно и до боли вцепляясь в волосы МакКри, терзая его губы кусачими поцелуями и громко рыча, МакКри — стискивая металлический бок, с силой сжимая его пальцами и тихо улетая под напором животной страсти Шимады.       И им обоим потребовалось не менее десяти минут, чтобы отдышаться от такого потрясающего и долгого оргазма, который, как минимум у МакКри, не планировался еще полгода как. Когда дыхание и пульс пришли в норму, время будто остановилось, и мужчины неизвестное количество времени неподвижно сидели в той же позе, только Джесси лениво размазывал их перемешавшуюся сперму по своему животу, гоняя по периферии сознания терявшуюся там мысль о салфетках. Генджи совершенно не издавал намека на какую-либо активность, можно было даже подумать, что он уснул, если бы американец не чувствовал его неровное дыхание на своем плече. Он готов был прямо сейчас поспорить на сто баксов, что тот чертовски смущен и пытается мысленно призвать портал на другой конец света, предпочитая бездействовать в реальном времени. — Если бы я знал — соблазнил бы тебя раньше, — полусонно пробормотал МакКри, не посчитав нужным объяснять суть открывшегося ему знания. — Если бы я знал — ни за что не согласился бы с тобой пить, — со вздохом едва слышно ответил Генджи, взвесив ценность тех же знаний, которые были понятны только им двоим.