«— За что ты сражаешься, Вернон Роше?»
Он ведет пальцами по влажным волосам, погружается в них, задерживается. Склоняется к лицу спящего и скользит кончиком носа вдоль щеки. Закрывает глаза. Сколько они боролись за это? Обманывали смерть, побеждали врагов. Выживали там, где другие бы сложили голову. Жали руки тем, кто держал во второй клинок, и готовились нанести удар первыми. Сколько? Кажется, что пару веков. Вернон даже не верил, что конец этой войны когда-нибудь наступит. Но Ариан делал это за них обоих и вел его за собой, какие бы трудности ни приходилось преодолевать по пути. И вот оно, то самое несбыточное. Собственный дом недалеко от дворца, подобранная с улицы дворняга и наглая кошатина, подаренная Бьянкой на новоселье. Если бы не различия в цвете шерсти, считай, что полную ее копию в зверином обличье притащила, чтобы не расслаблялись. Роше даже назвал ее так же — Бьянка. Та, которая с арбалетом, до сих пор негодует. Четвероногая не жалуется. Только любит когти в живот запустить, когда совсем уж хорошо от почесывающих за ухом пальцев, да поорать с утра вместо петухов. Еще Ариан решил, что им обязательно нужны цветы на окнах, чтобы смотрелось уютнее. Стоят, вон. Даже сдохнуть за все время пытались только пару раз. В конце каждой недели этот дом шумит гостями и весельем. И все у них хорошо. Было.«— За Темерию».
Если упасть в пшеничное поле и посмотреть вверх — это будут ее глаза. Безоблачно-голубая бездонность, до которой волшебным образом сумели дотянуться спелые колосья, дерзко рассыпались перьями по светлой радужке. Одного лишь взгляда таких глаз хватает, чтобы сердце ухнуло в груди и пустилось вскачь. Если отправиться в лес предрассветным часом безлунной ночи — это будут ее волосы. Волнистые, как очертания кустарников. Густые, как кроны деревьев. Непослушные, как побеги плюща. И душистые, как ночной воздух. Если идти вдоль реки — это будет ее голос. Успокаивающий и зачаровывающий, как плеск ее волн на равнине. Теплый, как летняя вода, нагретая солнцем. Бурный и неудержимый, как поток в горных вершинах, заставляющий опасаться и мерзнуть не касаясь. Голос, способный обтачивать даже самые острые камни. Если подставить лицо ветру — это будут ее руки. Ласкающие, как прохладные порывы в жару. Освежающие, как невидимая волна, ворвавшаяся в душную комнату через распахнутое окно. Щекотливое дуновение, пробегающее через волосы и заставляющее мурашки мчаться по коже. Если коснуться губами роз — это будут ее губы. Мягкие, как лепестки. Выразительные, как распустившиеся бутоны. Сладкие, как их притягивающий аромат. Если провести бархатом по коже — это будут ее поцелуи. Если позвать Ариана Ла Валетта, вместе с ним придет Темерия.«— Что же ты готов отдать за нее?»
Если посмотреть на снег — это будет ее кожа. Почти такая же холодная, ослепительная на фоне спутавшихся черных локонов и опущенных ресниц. Его Темерия лежит в их постели и умирает. После всего, что они пережили, умирает вот так — дома, в покое. Как мечтали бы многие, но… слишком рано. Непозволительно рано. Совсем недавно у его Темерии было так много времени, но теперь осталась всего лишь жалкая горстка, а Роше ничего не может с этим поделать. Никто не может. Чудовищно хочется взвыть. Хочется крушить все, до чего дотянутся руки, сбить кулаки об стены. Хочется умереть вместо. Только кто бы интересовался его мнением? Он тяжело выдыхает и закрывает лицо ладонями. Лихорадочное дыхание сбоку сводит с ума. В почти мертвенной тишине стук в дверь кажется раскатами грома. Вернон не шевелится — он никого не хочет видеть. Но через минуту стук повторяется, и Ариан беспокойно стонет на грани слышимости. Погладив его ладонь, мужчина все-таки идет вниз, решая, что кто бы там ни был, ему несдобровать. На пороге стоит незнакомец с обманчиво-дружелюбной улыбкой и темно-карими глазами. Стрижка почти "под ноль", желтый камзол, синие штаны, две торбы через оба плеча. Он начинает говорить прежде, чем хозяин дома успевает задать вопрос. — Приветствую, — почтительно склоняет голову. — Меня зовут Гюнтер О'Дим, но многие зовут меня Господин Зеркало или Стеклянный Человек. Я торговец зеркалами, а еще... Роше сжимает кулаки и подается вперед, чтобы без лишних слов ударить навязчивого проныру, но неведомая сила внезапно лишает его возможности пошевелиться. Торговец смотрит ему прямо в глаза, и Вернон замечает всполохи золотого огня на темной радужке. — ... я исполняю желания.«— Всё».