Слишком

Слишком милый, нежный, запретный, слишком чужой. Слишком. И от этого хочется на стену лезть. Он просто улыбается, а сердце уже катается на Американских горках и делает немыслимые кульбиты. Он просто проходит мимо, а ты готов растечься розовой лужицей, как пятнадцатилетняя девчонка за обьектом воздыхания. Тебе просто надоедает невозможность прикоснутся к этому человеку, он как звезда мы ее видим, но прикоснутся не можем. Слишком запретный плод, слишком идеальный, слишком желанный. Слишком чужой. Он рядом, ты его видишь, и не можешь даже пошевелить губами чтобы произнести хоть какой-то набор букв. Со всем такой грубый, наглый, занощивый, смелый, но с ним, пускай даже через пару метров, куча смущения, потные руки и дрожь в коленках, мурашки по спине, а ведь он просто посмотрел, даже не на него, сквозь, на друга, на его друга. И о боже сколько ревности и желания врезать и убрать эту дебильную улыбку с лица, этого самого друга. Потому что моё, моё, моё, МОЁ! Но ведь, не его же, как можно присвоить человека, о котором ты знаешь ты только имя, возраст и факультет обучения, ну возможно ещё пару «друзей», а друзей ли? И именно эта мысль заставляет сжимать сильнее кулаки и стискивать губы, когда это самое мило и нежное создание садится за твой обеденный столик, и общяется так непринужденно с твоим, черт возьми, другом и хеном. Когда улыбается ему, а не тебе, когда смущенно тянет «Привет» всей компании, и в ответ слышит милые и приветливые «Привет Чимин-а» именно тогда хочется схватить за руку и отвезти на необитаемый остров и оставить там, лишь иногда давая себе слабость смотреть на это розоволосое создание, на его действия, движения, мимику лица, глаз, улыбки, губ, чертовых припухлых, обкусанный персиковых губ. Ты еле выдерживаешь перемены и пытаешь отвлечься на парах, на сам предмет, а не постоянно залипать на одного человека. Приходишь домой и чхать уже на не взаимность, и возможно даже трусость с твоей стороны, ты просто дрочишь, дрочишь, дрочишь, до белых костяшек до стиснутых зубом и до многоразовой кончи. Уснуть это вообще не реально, не исполненные фантазии преследую именно во сне, и вместо выспаться, ты постоянно видишь разные истории и развития событий. Первое свидание, первый поцелуй, первый секс, да он будет первый для обоих, он так хочет именно его одного, раз и на всегда, хочет видеть долбанный сюжет кухни и вкусно пахнущего завтрака у себя на кухни, хочешь реально ощущять тепло чужого, но такого своего и родного тела, хочешь прижимать ближе и прижимать к себе до хруста костей. Но потом ты просыпаешь и чуть ли не воешь волком, сон всего лишь сон, не реальность, не настоящие, нельзя. Потом в немыслимых количествах кофе, синяки под глазами и большее желание присвоить, сделать своим. И с эти дикий страх, страх потому что это как портить только что приготовленный торт, украшенный в лучшей кондитерской и приподнесенный тебе, ты должен отрезать кусочек, и ещё один и тебе так жалко портить что-то настолько воздушное и нежно. Но Чимин не торт и если что новый не сделают и не привезут, он человек которого хочется любить, ласкать, прижимать к себе и оберегать от всего, от себя в первую очередь. Ты хочешь видеть покрасневшие щечки, приоткрытые губки, тихие стоны и всхлипывания, хочешь слышать свое имя из прекрасных персиковых губ, а не просто улыбку, хочешь чувствовать как стеночки внутри сжимают с безумной силой и он дрожит всем телом, хочешь, но не можешь. Просто нельзя, не поймут, ты не хочешь заставлять или брать силой, хочешь долго ухаживать, держать за руку, робко переплетать пальцы и видеть смущенный взгляд снизу, черт возьми хочешь тоже смущяться и быть десятилетним ребенком, с ним хочешь что-то нежное, мягкое.

***

Дождь, поздняя осень, сырость, лужи, пронизывающий холод и ветер. И яркий лучик света в этой пустынной темноте, в виде розовой макушки торчащей из-под черного шарфа. Даже за столько метров ты видишь как ярко и ослепительно улыбается этот комочек любви и счастья, у тебя в самого улыбка на все лицо, чеширский кот мог бы позавидовать, как ребенок улыбаешься по глупому и то ли ускоряешь шаг, то ли замедляешь, но все же доходишь до места назначения. Гул, крики, разговоры доносящиеся из всех углов и сторон, неуклюжее существо запутавшиеся в шарфе и маленькие пальчики которые распутывают этот ком вокруг шеи. Нельзя, нельзя, заставляешь себя не смотреть. Уходишь и погружаешь полностью в музыку, что-то спокойное и умиротворяющие доносится из динамика наушников. И это поистине восхитительно, ты расслабляешься и забываешь обо все, не замечаешь как проходят добрый три часа, и как ты уже плетешься в студенчискую столовую, как вслед за тобой плетется розовая вата. Стоп, что?! Набираешь все продукты для, такого себе, обеда и присаживаешь на привычное место, жуешь жесткий кусок мяса под название отбивная вместе с какой-то смесью под название каша, и запиваешь компотом из воды и плавающих внутри фруктов, ты все ещё в наушниках и это все ещё по истине восхитительно. Взгляд усталый и опущенный, вниз. Ничего не существует вокруг, но когда в один, воистину прекрасный момент, тебе в плечо тычет маленький, пухленький пальчик и его обладатель похож на спелую помидорину, когда ты видишь никого иного, как Пак Чимина и в туже секунду краснеешь по хуже спелой помидорины напротив тебя, руки сразу дрожат и голос пропадает. Смотришь восхищенно и непонимающе, вынимаешь один наушник и смотришь, пытаешься, уверенно. Еле выдавливаешь из себя «Что?», розовая макушка отлепляет взгляд от своих кедов и смотрит преданно, взглядом промокшего щеночка, голос дрожит и руки не меньше «Можно сесть с тобой?». Только сейчас Чонгуку доходит настолько пиздецкий пиздец с ним происходит, маленькое, нежное и ранимое существо тире обьект всех твоим эмоций, снов, мыслей и грязных фантазий и всего того что может иметь человек, это все Чимин. Сглатываеш трудно и хочется провалится под земля, киваешь и сразу отварачиваеш голову в сторону подноса с едой и поспешно возвращяеш наушник на свое законное место, сидишь как на иголках и жуешь ненавистный кусок сухого мяса, розовое, красное, прекрасное существо садится напротив и вот тут вселенные взрываются, в глазах мутнеет и пола просто нет, смотрит, смотрит, смотрит так, что готов душу отдать только пускай сидит так всю жизнь и смотрит, ничего не надо, просто вот эти глаза-щелочки напротив розовая взлохмаченная макушка и жизнь удалась. Чимин жует медленно, тщятельно, окуратно, сглатывает так же сложно и взгляд всегда отводит, а ты сидишь как истукан и взгляд отвести не можешь, не хватало ещё рот открыть и в открытую залипать. Чимин стесняется и казалось бы куда ещё больше, но это же Чимин он может. Доедает последний кусочек мяса и резко, даже неожиданно поднимает голову, все ещё красный и взлохмаченный Чимин теперь смотрит тебе в глаза, П Р Я М О В Г Л А З А, еб вашу мать вот теперь можно нести ведро и тряпку, лужица счастья и смущения готова, автор Чон Чонгук. В голове одно «Не смотри на меня» и «Блять, в близи он ещё прекраснее». Вот так и сидят почти десять минут, смотрят на друг друга и краснеют пуще прежнего, Чимин сдается, сдается первым и без каких-либо угрызений совести, он готов сдаться Чонгуку, только Чонгуку. Чимин любит, давно и как он думает безответно, Чонгук младше на два года и это предает ещё больше смущения и неуверенности. Только ради Чонгука общаешься с его друзьями и только ради Чонгука терпишь дурашку Тэхена и матершинника Юнги. Сейчас нет никого из них, (?) сейчас ты и Чонгук и о да, вторая лужича счастья и смущения готова, автор Пак Чимин. «Почему не Чон?», Чимин думает и смущяеться до невозможной степени, если бы только младший знал какое это испытанее постоянно находится рядом и даже ни разу не поговорить нормально, лишь иногда смотреть украдкой, когда тот не видит и делать счастливый вид. Какого это ночью дрочить тихо в ванной и прикасаться к себе представляя Чонгука, чтобы тот сделал, как бы касаясь? Любое действие все Чонгук, и он так же как и младший, позорно кончает после жарких снов и еле сдерживает себя на парах. Но ведь никто из них не знает их, как оказалось, общего секрета. — Может ты перестанешь так смотреть? — задает вопрос Чимин, нет шепчет, тихо так будто боится. Чонгук хочет дать себе пощечину и одновременно сказать «Может перестанешь быть таким прекрасным?» и после хочет дать себе пощечину дважды. — Извини. — Чонгук снова утыкается носом в пустую тарелку, и прорисовывает на ней узоры, ранее нанесенные мастером. — Чонгук… — ЧТО БЛЯТЬ ТОЛЬКО ЧТО, ОН СКАЗАЛ? Чонгука прорывает, его рвет на атомы и происходят ядерные взрывы, в голове звенит и о боже, блять ему не послышалось? — Чонгук что ты любишь? — Если раньше были ядерные взрывы то сейчас в голове ядерная война, еб вашу мать. Чортово желание ляпнуть «Ты, сука, так мне нравишься, что меня уже трясет.» Чимин смотрит пристально, с интересом и на все то, что хватает Чонгука это шепотом сказать, куда-то в глубь тарелок… — Компьютерные игры. — То есть ты серьезно? Вот прям очень, да? Ты еблан? Чонгук избил себя уже раз триста и все ещё продолжает. Компьютерные игры мать вашу, сука все он, если это когда-нибудь кончится, возьмет и купит себе веревку с мылом и найдет ближайшее дерево, вот серьезно. — Игры? — Чимин удивляется, Чонгук все ещё бесконечно лупасит себя. — Это должно быть, интересно. — Делает вывод Чимин и обещяет себе узнать у Чонгука, его любимую игру прийти домой скачать и задротить, задротить, задротить. — Мне нравится, но наверно есть что-то и интереснее. — Блять простите молодые, влюбленный в друг друга ебланы, можно не смотреть в тарелки когда говорите с друг другом? Нет нельзя, мы поняли продолжим. — Чонгук, не хочешь пройтись? У нас последняя пара, можно и пройтись. Вечером всегда очень красиво. — То есть, сколько там уже по счёту у Чонгука ядерных войн происходит, а? Чонгук кивает, Чимин улыбается во все тридцать два, ему так не удобно, стесняюще и возможно даже стыдно немного, но ведь они никогда не общялись даже, я уже молчу про совместные прогулки.

***

Холодно, действительно холодно, Чимин легко одет, он дрожит как осиновый лист, Чонгук переживает и пытается унять свои эмоции и чувства, ведь если он снимит свою куртку и отдаст Чимину, или же возьмет за руку и запихает в свой корман, это будет не совсем приемлемо верно? По этому идут рядом смотрят себе под ноги, переходят из улицы на улицу, из тратуара на тратуар, молча. Доходят до перекрестка, все же Чимин прав ночной Сеул куда красивее пасмурного утреннего, нога ещё не оказалась на дороге, но Чонгук уже ловит, обнимает за талию и прижимает к себе, идеальный момент для какой-нибудь дорамы, машина проежает мимо, мигая фарами. Вокруг все замирает, глаза в глаза, одно дыхание на двоих, стук сердец, они бьются в такт, Чимин замирает обвивая шею Чонгука, тот же стоит как потерянный и боится сделать лишнее движение, «ну поцелуй же, ведь все так идеально», Чимину хочется, Чонгуку не меньше, но Чонгук ставит в нормальное горизонтально положение Чимина, отходит чуть ли не на метр и кланяется, прося прощения. Чимин удивлен, Чимин очень удивлен, нет еб вашу мать, он в ахуе. «Прости», серьезно то есть? Чонгуку стыдно, у него нихило так стоит, он провел целый час с человеком, о котором мечтал два года подряд, слаба богу, что у него длинное худи. Чонгук хочет домой, закрытся в ванной и дрочит ночь на пролет, слишком много всего, эмоций, Чимин, любимого, нежного, недосягаемого, Пак Чимина. Чимин заебался, он хочет сейчас, сейчас и не секундой позже. Если Чонгук не может, то сможет он. Подходит слишком близко, слишком, между ними не пустого пространства и все ещё происходит как в замедленной сьемке. Чонгук чуть ли не подпрыгивает нам месте, от НЕДОПУСТИМОЙ близости, Чимин то ли ухмыляется, толи хочет провалится от стыда, Чонгук не поймет, но стоит и ждет, просто ждет. Чимин возле его лица, возле губ, он ели дотягивается, даже стоя на носочках, он дышит и боится, пытается успокоить себя, но блять как это реально, если ты собираешь поцеловать человека, которого слишком любишь, когда ты не разу не целовался до этого? Чимин "уверенно" сглатывает и невесомо прикосается с чужим губам, прикрывает глаза и чувствует что, кажется падает? Чортов рост! Он опускается на земля, на секунду, как его обратно тянут вверх, прижимают ближе к себе и неуверенно мажут по губам, Чонгук закрывает глаза, а Чимин шире распахивает свои, хватается за плечи и думает, что вот он момент которого он так хотел, и о котором так долго мечтал. Ну так какого хера, ты стоишь блять, и вылупляешь глаза? Глаза вмиг закрываются и Чимин крепче сжимает чужие плечи, ответно мажет по губам и сейчас наверно океан, а не лужа между ними. Чонгук целуется певосходно, крепче прижимает к себе, еле притрагивается к губам, облизывает, оттягивает и слегка покусывает нижнюю губу Чимина, тот дрожит и протяжно стонет, выдыхая в рот Гуку, сильнее сжимает и проталкивает юркий язык в рот, играет с чужим и облизывает небо. До боли нежно, желанно, робко и страстно. Когда воздух заканчивает, Чонгук целует в последний раз, еле касаясь губами чужим и прижимает Чимина ближе. У Чимина там вселенных тридцать в глазах, и в каждой взрываются звезды и осыпаются тому в глаза. Чимину тепло, он так долго ждал вот этого, просто стоять и обнимать такого родного Чонгука. Вечность заканчивается и как-то резко, Чонгук берет холодную руку и сплетает пальцы, опускает голову пониже и идет прямо. Улица, улица, о которой Чимин не знал, темно и где-то в дали горит один фонарь, черный подъезд, железная дверь и просторная прихожая.

***

Чонгук сейчас не милый и не пушистый крольчонок, он охотник, волк, он поймал добычу, за которой охотился слишком долго и он хочет полностью присвоить ее себе. Целует остервенело, сразу пуская в ход язык и руки, поднимает Чимина заставляя обвить себя ногами, прижимает к стене и тянет кофту вверх, пробирается под нее и пару раз проводит вверх-вниз по бусинам соском, Чимин вздрагивает и льнет ближе. Трется своим стояком о ногу Гука, тот снимает к чертям весь свой и чужой верх, несет в спальну укладывает на кровать и покрывает поцелуями все открытые участки тела, иногда задерживаясь на губах и сосках. Чимин коротко дрожит, с прикрытыми глазами, он выглядит ещё милее и невиннее, а припухшие от поцелуев губы выглядят ещё притягательнее. Чонгук рычит и кусает до выступившей капельки крови, послушно слизывает, Чимин держит за волосы двигает призывно бедрами. Чонгук целует впалый животик, место у кромки джинс ведет руками по бокам вверх, поднимается вверх и Чимин разочарованно стонет. ...