Кричи так громко, чтобы заглушить этим всю боль. Но лишь тогда, когда тебя никто не слышит.
Рёв мотора и звуки скользящих шин будоражили мой слух. Вцепившись обеими руками в руль, я вырисовывал всевозможные узоры на асфальте. Стоило ей сказать одну фразу, как мы здесь и сейчас — мчимся по бескрайней дороге, прорезая пустоту улиц. Не знаю, где окажусь завтра, но сейчас хочу жить только этим моментом, выжимая из него все соки. Мы живём один раз, ведь так? Скорость проникала под кожу, пеленою вставая в глазах. Ни грамма алкоголя в крови, лишь адреналин — один на двоих. Наш смех заполнял салон автомобиля, отскакивая от стен, тем самым нас же оглушая. Я никогда бы не подумал, что так бывает: есть только ты и она, а также бесконечная свобода, бьющая по вискам. И можно на минуту представить полное отсутствие всяких проблем. Лишь вы вдвоём во всём мире, наполненные беззаботным счастьем. Покинув пределы города, я сильнее дал по газам, позволяя пришедшему на смену городскому пейзажу, мелькать бликами и вспышками за окнами. Пока ХэСу водила пальцем по запотевшему стеклу, автомобиль уже поднимался в гору, к тому месту, к которому мы оба направлялись. И, оставив тачку отца у одного из многочисленных деревьев, вышел на свободу, вдыхая при этом необыкновенный воздух, наполняющий эту гавань. И к чёрту весь мир! — Тэхён, почему мы здесь? — пока я стоял на краю обрыва, эта сумасшедшая девчонка оказалась уже позади меня, подобно мне оглядывая весь город, теперь умещающийся в моей ладони. — Ты так хотела оказаться там, где бы тебя никто не знал, — обернувшись к яркому солнцу, взял её руки в свои, чувствуя их дрожь от холода, — поэтому, я исполнил то, о чём мечтала моя госпожа. — А как же ты? — подавив столь заразительный смех, она глазами, полными многих, переполнявших её, чувств, заглянула в упор в мои, задевая тем самым слабое место. — Ты куда больше, чем просто знаешь. Мой Тэ буквально купается в океане моей души, зная вкус той воды, её цвет и монстров, живущих в глубине. — Так и есть, малыш. — Стоило говорить, каким счастливым делало меня осознание того, насколько единым целым мы были. И даже больше. — На самом деле, меня здесь нет. Я часть твоей души. Не будь меня физически рядом с тобой — всё равно внутри я неизменно буду ближе, гораздо ближе, чем ты думаешь. — Ладно, тогда скажи, в чём состоит моя задача? — одарив мои губы нежным поцелуем, ХэСу с доверием глядела в глаза. — Ты должна отпустить свою боль, — после уверенного ответа, она судорожно сжала мои ладони. — Я хочу, чтобы ты закричала так громко, заглушив тем самым всю внутреннюю боль. Здесь нет никого, кто бы тебя знал и осудил. Лишь ты и твоя раскрытая душа. Её глаза наполнились влагой, ослепляющей меня отражающимися в ней бликами. Зажмурив их так крепко, она до последнего держала всех демонов внутри, боясь потерять контроль, но раня этим того, кто рядом. Мог ли я быть счастливым, пока та душа, что приютила одинокого парня, горела в агонии? Крепко прижав дрожащее тело к своему тёплому, вдохнул аромат волос, благоухающих ванилью вкупе с пачули. Моя до потери сознания. Пробралась под кожу и не думает отпускать. Отстранив от себя ХэСу после недолгих объятий, я за руку подвёл её чуть ближе к краю. И, не увидев в ответ глаз, полных ужаса, в очередной раз убедился в нашей неразрывной связи. Лишь тепло улыбнулся, как и прежде, разглядывая эту девушку с интересом. — Где же твоя паника? — в голосе моём звучали весёлые нотки, а она в очередной раз вздрогнула, услышав столь любимый ею хриплый голос, рокотом щекочущий слух. — А что? Говоря: «ты должна отпустить свою боль» — ты имел ввиду самоубийство? — изогнутая бровь этой сумасшедшей развеселила меня пуще прежнего. — Не думаю, что этот способ — единственное решение проблемы. — Правильно думаешь. — Наверняка, в этот момент, моя квадратная улыбка была ещё «квадратнее», но сердце грело любое слово, цветущее на её аккуратных губах. — По-настоящему сильные люди продолжают бороться до последней капли, но никогда не сдаются. А более сильной девушки, чем ты, я ещё не встречал. — Тэхён… — она так тихо бросила моё имя в поток воздуха, от чего я не сразу понял, что меня позвали. Стоя уже позади и обхватив её талию обеими руками, прислушивался к «громкой» тишине: холодный, пронизывающий, ветер окутывал нас обоих, щекоча кожу и насвистывая причудливую мелодию. — Я не уверена, что, прокричав в окружающую пустоту, почувствую облегчение… — Малыш, — уткнувшись носом в чужую макушку, сам не заметил, как прикрыл глаза. — Просто доверься мне, как это было сегодня, а «после» покажет нам, что из этого выйдет. Забудь в это мгновение обо всём и просто позволь себе раствориться. Так же и мне, стоит сказать ей одно слово, как она тут же бросится в пропасть. Мы слишком связаны. Единое целое. И сейчас, услышав очередное тихое «верю», чувствую как небольшой крик летит в пустоту, разбивая тем самым мнимую тишину. Но этого мало и я шепчу на самое ухо «повтори: кричи так, чтобы голос сорвало». И она повинуется. Однако теперь, этот звук прорезает не только мой слух, но и выбивает изнутри все внутренности. Истошный, протяжный, несёт в себе каждый незаживающий шрам: эта нота помнит, как ХэСу плакала, брошенная и преданная однажды; другая — как проглатывала каждую из обид. Этот оркестр кружился в порывах, сбивая их струи и после, издав свой последний звук, растворился в тумане города, сливаясь с ним воедино. Я по-прежнему прижимал её вплотную, пытаясь унять дрожь, но после, она перешла и ко мне. Вдруг на мои руки стали падать горячие капли, разбиваясь о поверхность, оставляя мокрые дорожки. ХэСу, покоясь в моих объятиях, теперь лишь тихо рыдала. Я видел, как её хрупкие плечи подрагивают и понимал, что помогло. Никогда в своей жизни я ещё не встречал девушек, совершенно не показывающих собственных слёз. Однако, ладно не показывать — но, чтобы не плакать вообще? То было впервые. Я знал о всём дерьме, накопленном годами. А наблюдать дальше, как продолжает держать всё в себе — совершенно не мог. Помимо неё самой, это убивало и меня. День за днём. Я чувствовал, что обязан придумать способ заставить всё отпустить и вспомнил, как однажды сам, сбежав от суеты и невзгод, затерялся здесь, в тишине пустоты, окутанный мрачным туманом. И это помогло. Так же, как сейчас помогло ей. Опустившись на сырую холодную землю вслед за ХэСу, я лишь продолжал обнимать. Тихо рыдая, она носом уткнулась в мою кожаную куртку, руками вцепившись в мои. А я ждал, когда это пройдёт. Закончатся слёзы, а за ними наступит умиротворение. — Прости… — влага почти иссякла в круглых прекрасных глазах и девушка обессиленно шептала чуть хриплым голосом: — и спасибо. За последние годы это впервые, когда я почувствовала, что действительно всё отпустила. — Я рад, что ты доверилась мне, — гладя её волосы, смотрел туда, где ночные огни города завораживающе мерцали вдалеке. — Главное не забывай о том, что ты не одна в этом мире. Жизнь будет как прежде ставить подножки, испытывать твою выносливость и терпение. Большинство людей даже наполовину не поймут твоего внутреннего мира. Но от этого ты не должна считать, что одинока, — грел ладони ХэСу в своих тёплых массивных, пытаясь достучаться до недр её сознания, целуя каждый миллиметр макушки. — Не будь меня в этом мире — может случиться и такое, — я хочу, чтобы ты помнила, что у тебя есть ты сама. И лишь ты в силах выбраться из любого дерьма, понимаешь? — Ты прав. — Она плотнее прижалась, желая чувствовать моё присутствие острее. — Как и всегда. — Вставай! — Поднявшись с земли, потянул девушку за собой. — Не зря же я набил морду своему отцу и угнал его тачку. Утром он спохватится и буквально сразу вычислит её, с ней и наше местоположение, — отряхнувшись, мы направились к автомобилю. — Сегодня уйдём в отрыв с головой, а завтра — будем бороться за право жить и любить друг друга. Я прислонился к холодному металлу, волоча за собой ХэСу, впился в её прохладные губы. Ощущал, как маленькие ручки блуждают по телу и, не переставая, улыбался своей квадратной улыбкой в поцелуй. Нехотя оторвавшись, взял её личико в ладони и уж больно серьёзно заглянул в чужие омуты. Она такая, что не страшно совсем в ней утонуть. А я и так уже погряз в этом водовороте, даже не стараясь спастись. Это моё царство, моя тихая гавань. — Ты же мне веришь? — я вновь задал вопрос, и без того зная ответ. — Больше, чем себе.Захочешь кричать — делай это во всё горло, рискуя сорвать связки. Но ни за что не держи всё внутри. Погубит.