Последняя встреча

—Брат... —Д-да?—произнёс Канада с волением. —Мне нужно помочь. —И в чем же помочь? —Убей меня.       Эти слова, словно раскаленный металл прожгли подсознание канадца. Вроде бы хотелось думать, что брат просто пошутил и они просто будут пить чай, но латыш говорил на полном серьёзе, непоколебимо и решительно. Канадец лишь отрицательно качает головой, ведь никогда не сделал бы такого, да и прозьба слишком страшная. —Нет, я не буду! —У-бей,— настойчивость Латвии на желание убийство сейчас было на максимуме, ни разу не вздрогнул его голос, только отдается решимостью в этих планах. —Почему? Это же так просто, — продолжил о своем Раймонд, а в конце слов наигранно говорил очень утешительно, что это и в самом деле просто для всех. —Может для тебя и просто, но для меня не капельки!— Мэтт тоже стоит на своем, тем самым давая отпор, не подаваясь на эмоции, которые уже кружили в подсознание Канады. —Давай, ножиком чик и все~, — слишком эти слова произносились с такой же легкостью, какая может быть при обычном разговоре двух людей или даже группки разговаривающих друзей. —Н-нет!—в голосе Уильямса уже слышалась агрессия, по отношению к словам своего брата. —Почему? Я же хочу этого, прошу тебя!- прозвучало уже, как детская прихоть, когда ребёнок слишком хочет, а ему каждый раз отказывают. —Не собираюсь никого убивать! Я-я не могу! Убийство и насилие не моё!—демонстративно топнув ногой от психической нагрузки на свою голову, не перестаёт не смотреть на действия Латвии, сжимая кулаки. —Ладно, сам сделаю все,—на этом латыш перестал просить Канаду об убийстве и пошел сам искать что-нибудь острое, а в лучшем варианте он дойдет до кухни, возьмет нож и...в тот же момент, когда Латвия уже направлялся на место назначения, на него кинулся Мэттью и повалил на пол, крепко сдерживая того, чтобы запросто он не сбежал, осознавая, на сколько, возможно, его вдавливал в паркет. —Могу, умею и практикую!—Раймонд попытался вырваться и это даже практически вышло, но главное тут слово "практически", а от этого и не только уже был взбешён, но еще и агрессивен. Голова не варила, сейчас было лишь желание выбраться и взять нож. —Нет!—на последних силах канадец сдерживал всю злость и агрессию брата, хотя тоже был порядком разозленным для самого себя.       На инстинктивном уровне, Латвия кусает сильно руку брата, сжимая её в зубах, доходя до прокусывания плоти и вкуса крови, тем самым показывая, что бы Канада отпустил его дальше, дальше на кухню. Ответ канадца был сильный рёв, который можно было расслышать на первых этажах огромного дома, где эти братья находились и жили как раз таки. Хватку же Мэтт не ослаблял. —Ни за что! Я не хочу, чтобы ты пог-гибнул! —Почему же? Я лишь кусочек света!— все что эти оба говорили не было похоже на нормальный диалог уже очень давно, как Латвия попросил Канаду убить его.       Единственное, что мог трезво придумать латыш для устранения помехи так это сильно наступить на Уильямса своим каблуком, что ж он это сделал, но пришлось поднатужиться, зато безоговорочная свобода была уже дана. Сам же Мэтт от сильной боли на уровне живота, скрутился клубочком, старясь прижать плотно к себе ноги и руки, а тем временем того кого хотел спасти от смерти ушел на кухню, ища себе там оружие убийства. —Б-брат...р-роднее тебя у меня н-никого нет...—агрессия и злость, словно исчезли, оставив Мэттью с печалью. Говорил он очень тихо, а на глазах подступили слезы, но не убегали по щекам, словно застыли и больше не могут ползти дальше.       Тем же моментом, Галент уже нашёл себе нож и воротился к лежащему телу брата, немного на него поглядев, присаживается рядом и и без дольки сожаления или других любых промедлениях режет себе вену на левой руке вдоль, а не поперёк для большего эффекта. —Миленький, я же страна, не умру,—как мать, успокаивающего своего ребенка отвечает Раймонд, улыбаясь. —Не плачь, лучше обними..."Обними умирающее тело"—снова материнсая ласка звучала из уст латыша, которая была адресована непосредственно Мэттью Уильямсу. Мысли же Латвии были сказаны про себя очень мрачно, мрачнее тем непроницаемая тьма в безлунную ночь. —Н-но...—Ком эмоций подступил так же незаметно, как и появился та вообще, оставляя в Канаде желание расплакаться. Он еще что-то хотел сказать брату, но после секунды размышлений, безмолвно и крепко обнял Латвию,—З-зачем...зач-чем ты это с-сделал... —Давно хотел такое сделать...— образумевшись, Раймонд тоже обнял канадца, но той рукой, которой держал нож, сжимая одежду на спине своими пальчиками, казавшиеся совсем уж хрупкими и слабыми, для такого, как Латвия,—...Давно, на глазах своего любимого и родного, — фраза все же была договорена, в более печальных тонах. —Б-брат...—словно звал его, а канадец, прижимая сильнее брата, просто уже тихо рыдал, —Н-нет...п-прошу...       Латвия обнимает Мэттью, упав без сил на колени и хихикнув ему на ушко, с улыбкой умирает на глазах. Сердце все реже издавало биение, а сам почти не дышал. С открытыми глазами и с улыбкой на губах, он так и благодарен брату, что принял смерть его на руках, да и вообще дал каким-то чудом совершить это.       Сил держать все себе не осталось, поэтому Канала рыдал уже в открытую, осознавая с каждой секундой, что Галанте умирал на руках, но с улыбкой на лице. Когда тот совсем таки перестал подавать каких-либо признаков жизни, канадец зарыдал пуще прежнего, крича на весь дом "Брат", забываясь в пучинах всех печальных эмоциях, живущих у каждого в душе. Пофиг, что Уильямс мог потерять голос, он просто кричал в перемешку с ревеом. —Б-брат-тик...з-зачем...з-зачем ты это сделал...—всхлипывая, Канада практически говорил уже это в пустоту, ведь латыш и вовсе прекращал показывать то, что он живой. Горестное рыдние продолжилось на очень долгий промежуток времени.       На тот момент, когда Мэтт кричал "брат", то из глаз Раймонда потекли последние слезы жизни, радужка в глазах стала бледно-голубой, а теперь больше не мог сказать любимые слова, больше не мог видеть братика, только... Только кровь текла из запястья на пол, пачкая чистую одежду Уильямса, державшего мертвого Латвию в руках, понимая, что он уже не в состоянии, да какое тут состояние, просто не смог больше обнимать...       Пересилив еле еле свои эмоции, Канада смотрел на последние действия Латвии, шмыгая носом не переставая плакать. Радужка у брата потменела, а канадец сильнее прижал бездыханное тело к себе , снова эмоции овладели победу и он снова закричал на весь дом тоже слово, но более нагнетающе и печальнее. Сейчас было все равно на то, как кровь собственного брата пачкала нижнюю часть белоснежный рубашки, превращая её постепенно в алый цвет, а и вскоре окрасит всю комнату в этот багровый алый цвет крови Раймонда Галанте, который был при своей жизни братом Мэттью Уильямса, который не смог спасти единственную родную душу этого безэмоционального и теперь печального мира где кроме самого себя, никого не осталось.