Sick and tired

Melanie Martinez - You love I

Она ворвалась в его жизнь точно так же как полтора года назад из нее вырвалась. Это не было расставанием, скорее… Передышкой. Всем когда-либо нужны передышки. Поэтому, когда она, по обыкновению никому ничего, кроме Кэпа, не сказав, сорвалась с места словно маленький локальный ураган и исчезла, прихватив с собой парочку его (ее) любимых футболок и забыв яблочные духи, он, в общем-то не был удивлен. Он знал, что она вернется. В этом и была вся суть. Уйти, чтобы вернуться. И когда Магна был подростком, то это хорошо работало. Он действительно злился на нее, бесился и пытался ставить условия из-за этого безотчетного волнения. Разговоры по душам никогда не были его сильной стороной. Потом, со временем, раза с четвертого, он как-то смирился. Не то чтобы перегорел, просто знал, что она долго вдали хотя бы от работы не сможет. Слишком многое стояло на кону тогда и сейчас, а она всегда была ответственным человеком в какой-то своей особой манере. В смысле, Магна хорошо ее знает. Они напарники. Они живут в одной квартире и делят одну постель, и просыпаться от того, что его дурацкую челку взъерошивают практически норма. Не то чтобы от этого он перестал ненавидеть то, как она спадает на глаза, но волосы у него жесткие, волнистые, с ними и не поделаешь ничего. И его прическа ей нравится. Так что нет никаких поводов что-то менять. Она заваливается на порог по вторник, когда Магна старательно ищет жаропонижающее во всех шкафах и при этом пытается сохранить свои легкие в клети из ребер, они ему еще понадобятся. В коридоре что-то шуршит, звенят ключи, а потом раздается звук шагов по паркетному полу, и ее голова, светлая и взьерошенная, появляется в дверном проеме, щурит голубые-голубые глазищи. Он ее такой и помнит, даже когда ей было семнадцать, когда они впервые познакомились у нее были две кривые косички и взгляд такой хитрый-хитрый. Уже с первого взгляда было ясно, что она ходячая проблема, и Магна про себя решил, что они подружатся. Когда полтора года назад он видел ее в последний раз, она выглядела точно так-же. Не было причин для беспокойства. Она здесь и все хорошо. Для самокопаний, как обычно, не было никакого смысла. Самокопания им всегда только мешали, тормозили процесс. Самокопания они как воздушное безе и платья с рюшами, вещь такая эфемерная, что неудержимым воякам вроде нее никак не подходит. Он отлично знал, что ей больше по душе его футболки в цветовой гамме тысячи оттенков синего и ползущими по черной ткани драконами. Такая уж она, Волтия, была. Никто ее не в праве был за это упрекать, а Магна за это ее любил. Так что менять ничего смысла не было. Ее цветные вещи, он был уверен, завтра займут положенные места в шкафу и на книжных полках. В ванной появится еще одна щетка, скорее всего — цыплячье-желтая, и будут щериться с краешков огромных махровых полотенец чеширские коты. Ее голубые, резиновые сапоги встанут на полку, потому что это лучшая обувь для такой дождливой, совсем не весенней, погоды, на вешалках повиснут плащи и куртки. Она будет рассказывать о своем новом, большом путешествии забавнейшие вещи, и все будет как обычно. Это тоже было привычным ритуалом. Как только он выполнялся, и очередной магнитик, привезенный из далекого далека, занимал свое место на металлической дверце холодильника, как только последняя сувенирная статуэтка становилась на забитый компьютерный стол, все возвращалось на круги своя. И подъем в семь утра, и горький кофе, и булки с корицей. —Ложись в кровать, дубень, я сходила в аптеку. Лечить тебя будем, — и он не скажет этого, но он и вправду рад слышать ее. Он едва-едва сдерживает себя, чтобы не сжать ее в объятьях так сильно, что можно было бы услышать ее веселые, возмущенные писки про сломанные ребра. Он бы сейчас так и поступил, если бы не саднящее горло и задостоебавшие приступы надсадного кашля. Он и вправду так сильно любит ее, что это даже смешно. Когда-нибудь это погубит его, он пойдет ко дну как Титаник. Он, в общем-то, не против, потому что даже тогда девочка-удача* останется с ним. По своей воле. Он знает, что зараза дуракам не страшна, поэтому этой ночью она обязательно ляжет с ним. Это даже не обсуждается, на самом деле, потому что он знает, что она бы с радостью не заезжала в офис, сдать отчет Ями (тот бы ей и не дал впустую по полтора года штаны просиживать), не забегала в продуктовый и в аптеку, потому что ну Магна же дурачок, он ест нормально раз в неделю в офисе когда сочувствующая Чами буквально пихает ему под нос кусок домашнего пирога, и стоит у него над душой, пока он ей не вернет тарелку. Не делала бы всех этих, несомненно важных, вещей по всего одной простой причине. Потому что она соскучилась. У них всегда было это потому что. Потому что ты дурак, потому что ты красивая, потому что я, блять, люблю тебя так сильно, что жить не смогу в случае чего. Ко дну пойду, как злополучный Титаник. Из-за этих потому что он и сидит на кухне буквально месяц спустя, чуть не уронив специальные очки для работы с компьютером и ноутбук впридачу, когда она спрашивает, куда бы лично он хотел съездить. Смотрит на ее как баран на новые ворота, а она ведет себя как ни в чем не бывало, лицо у нее такое спокойное-спокойное, только Магна знает что это для нее значит практически все. Думает, куда угодно, лишь бы с ней. Смотрит на ее гораздо более собранное лицо, чем она хотела бы показать, на красные кончики ушей, словно этот вопрос заставляет ее смущаться больше всего на свете. И называет свой родной город. Потому что почему бы и нет.