Одна смерть на двоих

Джерард всегда любил кладбища. Наверное, с того самого момента, как умерла его горячо любимая бабушка, мальчика тянуло к последнему пристанищу людей. Тогда девятилетний Джерард не понимал, почему его так привлекают стоявшие кругом кресты, Ангелы Смерти и мёртвая тишина, он просто сбегал на кладбище после школы, часами бродя среди незнакомых могил, рассматривая надгробия и думая о тех, кто давно ушёл. И лишь когда ему было тринадцать, когда старшая школа подбиралась всё ближе, а репутация асоциального художника с последней парты уже давно прочно закрепилась за ним, он понял, что привлекает его в Доме Смерти. Одиночество. Только в глубине кладбища не было слышно шума большого города, поселившегося даже на окраинах, только среди могил не было криков вечно ссорящихся родителей, только среди вековых деревьев его не могли найти одноклассники, которые норовили оскорбить или избить. Только здесь он чувствовал себя спокойно. Когда ему исполнилось шестнадцать и он ходил в одиннадцатый класс, он проводил на кладбище всё свободное время, изливая душу холодным каменным изваяниям с равнодушным взглядом. Парень чувствовал себя безумно несчастным. Его избивали в школе, оскорбляли на дополнительных занятиях в художественной школе, учителя в один голос твердили о том, что он ничего не добьётся в этой жизни, а родители, которые полгода назад всё-таки развелись, просто забыли о его существовании, совершенно не интересуясь жизнью своего сына. Он был совершенно один. И хоть Джерард не был особо общительным, его ранило такое отношение к себе. Иногда ему просто хотелось поговорить, рассказать кому-нибудь о том, как прошёл его день, поделиться своими переживаниями и радостями. Но вокруг не было никого, кроме портретов и памятников тех, кто ушёл много лет назад. Но однажды его одиночество нарушили. Джерард сидел на потрескавшейся мраморной скамье, делая наброски тех людей, которых никогда не встретит вживую, вслушиваясь в тихий шорох листвы где-то над его головой. Прохладный мартовский ветер ласково трепал его волосы, навевая тёплые воспоминания о прикосновениях его бабушки, которая всегда была добра к внуку. Джерард грустно улыбнулся, вспомнив о Елене. Хоть и прошло уже почти восемь лет, детская рана на его сердце ныла всё так же. Услышав тихий шорох за своей спиной, парень подскочил и испуганно оглянулся по сторонам, но никого не увидел. Он забрёл в самый дальний угол кладбища, если здесь на него кто-нибудь нападёт, никто не услышит его криков. Но шорох исчез так же внезапно, как и появился. Однако ощущение того, что за ним наблюдают, не исчезло, и Джерард поспешил уйти. Но с того дня всё изменилось. Каждый раз, как только парень переступал ворота ставшего таким родным кладбища, он ощущал на себе чужой взгляд. Но он не чувствовал угрозы. Это напоминало взгляд слишком робкого влюблённого парня, наблюдавшего за девушкой. Но кому был нужен Джерард? Кто может полюбить такого, как он? Эти вопросы он задавал себе каждый день, слыша очередные насмешки в свой адрес или закрывая лицо от ударов. Джерард уже давно научился не плакать, но иногда так хотелось дать выход своим эмоциям. И тогда он причинял себе боль. Вот и сейчас он сидел на всё той же мраморной скамье, пока холодные капли дождя хлестали его по лицу, а ветер, уже далеко не такой ласковый, как несколько недель назад, противно залезал под одежду, и водил канцелярским ножом по своему запястью и предплечью, оставляя длинные кровоточащие порезы поверх старых, уже побледневших или ещё ярко-розовых шрамов. Он чувствовал себя лучше, глядя на стекающие по бледной коже струйки крови, смешивающиеся с ледяной водой и стекающие в землю. Он фокусировался на боли, единственным доказательством того, что он ещё жив. — Не делай этого, — сквозь шум дождя пробились тихие слова, и Джерард вскочил, пытаясь хоть что-то разглядеть через заливающую глаза воду. Вокруг никого не было, но голос не исчез. — Не делай этого. Ты это не заслужил. — Кто ты? — голос Джерарда звучал выше обычного. Ему было страшно, потому что обычно все, кто притворялся, что заботится о нём, причиняли ему боль, а потом выбрасывали, как сломанную игрушку. — Я хочу помочь, — ответили ему. Голос звучал тише, словно говорящий удалялся, и Джерард медленно пошёл туда, откуда доносились слова. — Я давно наблюдаю за тобой, я слышал все твои признания, которые ты рассказывал мёртвым. Ты хороший человек, ты не должен ранить себя. — Покажись, — Джерард замер, продолжая вглядываться в глубину кладбища, в бесконечные ряды могил, надеясь увидеть того, кто говорил. — Я… не могу, — голос звучал гораздо печальнее. — Я напугаю тебя, и ты больше не вернёшься. Так уже было с другими. Я не могу потерять тебя. Прошу, не заставляй меня. — Я точно уйду, если не узнаю, кто ты, чёрт возьми, такой, — у Джерарда начиналась истерика. Ему было страшно, если незнакомец и правда слышал все его признания, то он в большой опасности. Все его одноклассники будут только рады получить лишний повод посмеяться над ним. — Стой, ладно, я выйду, — в голосе появились панические нотки. — Только… пообещай не сбегать сразу. Позволь мне объясниться. И из-за дерева, растущего метрах в двадцати от того места, где стоял Джерард, появился белеющий в полумраке силуэт. Из-за дождя невозможно было сказать, кто или что это, но когда человек приблизился, Джерард почувствовал, как от ужаса перестал дышать. Потому что это был не человек. Перед ним стоял скелет. Джерард решил, что сошёл с ума. Этого не может быть. Парень с криком сорвался с места, убегая прочь от этого места, к воротам, как можно дальше от проклятого кладбища. Он слышал крики за своей спиной, умолявшие его выслушать скелета, но он не остановился. Он просто не выспался. Ослаб от потери крови. Перебрал с таблетками, которые выписал ему психиатр четыре месяца назад. Любая версия будет лучше правды. Джерард остановился, только когда добежал до дома и закрылся в своей комнате, падая на кровать. Всё его тело била крупная дрожь, а слёзы из-за накрывшей его истерики стекали по щекам, оставляя после себя солёные дорожки. Он вновь и вновь повторял одну и ту же фразу, пытаясь убедить себя, что он видел просто памятник, а шум дождя и свист ветра перепутал с голосом. Он пытался убедить себя, что не сошёл с ума. Это всё не реально Измождённое сознание покинуло его, погружая Джерарда в беспокойный сон, где ему привиделся говорящий скелет. Он пытался проснуться, но ничего не выходило. Скелет пытался что-то сказать, но из его пустого горла вырывались лишь хрипы, в которых нельзя было разобрать слова. И лишь когда Джерард дотронулся до оголённых костей, он смог вынырнуть из этого кошмара. Продолжая терзаться воспоминаниями наяву. На каждом встречном лице он видел пустые глазницы, в каждом голосе ему мерещилась хрипотца восставшего скелета, в каждой просьбе ему слышалось «прошу, дай мне объясниться». Джерард больше так не мог. Спустя неделю, за время которой он проглотил больше таблеток, чем за последние месяцы, и запив их огромным количеством дешёвого алкоголя, он понял, что скоро убьёт себя, если не поймёт, что с ним происходит. Джерард был пьян, когда пришёл к воротам кладбища. Его пальцы дрожали, пока он открывал калитку и шёл к дальним могилам, затравленно озираясь по сторонам. Раньше только здесь он чувствовал себя в безопасности. Сейчас у него отняли и это. Когда он прошёл больше середины пути, он вновь почувствовал на себе чужой взгляд и остановился. Он сделал ещё глоток из бутылки дешёвой водки, которую достал нелегально, и лишь потом произнёс, стараясь, чтобы его голос не дрожал: — Я знаю, что ты здесь, — он оглянулся, надеясь и страшась увидеть живой скелет. — Прошу, помоги мне доказать самому себе, что я не сошёл с ума, — вновь тишина. — Пожалуйста… — Джерард не сдержал вырвавшегося всхлипа. — Мне страшно, — его голос сорвался, и парень на подкосившихся от опьянения и страха ногах упал на раскисшую после недельных дождей землю, стараясь не разрыдаться, как маленький ребёнок. Алкоголь лишь усиливал все эмоции, и он совершенно не мог контролировать себя. Первобытный ужас от осознания собственного сумасшествия затопил всё его существо, парализуя его тело. Джерард упал на землю, сворачиваясь в клубок и плача. Он больше не мог. Но тут чьи-то пальцы коснулись его плеча, ласково поглаживая. — Ты не сошёл с ума, — шёпотом сказал кто-то. Повернув испачканное в грязи лицо с разводами слёз на щеках, Джерард увидел того самого скелета, который, казалось, грустно улыбался. Во всяком случае, именно так звучал его голос, даже если кости застыли в вечно скалящейся гримасе. — Ты существуешь, — так же шёпотом произнёс парень. Сейчас, лёжа на земле и чувствуя осторожное прикосновение к своему лицу, он больше не боялся. То ли алкоголь притупил эмоции, то ли непостижимая уму реальность перекрыла всё. — Все эти недели… Это ты наблюдал за мной? — Да, — скелет кивнул, пустыми глазницами глядя на лицо Джерарда. — Я слышал все твои признания, смотрел, как ты рисуешь, видел, как ты причиняешь себе боль, — скелет аккуратно коснулся костяными пальцами неровных шрамов. — Я должен был вмешаться раньше. Мне знакомо то, как ты чувствовал себя. Прости, что напугал тебя тогда. И спасибо, что ты вернулся. Ты первый, кто так сделал. — Кто ты такой? — осмелев, спросил Джерард. — При жизни меня звали Фрэнк Айеро. Я был музыкантом, играл в группе Pencey prep, но когда мне был двадцать один год, я покончил с собой, повесившись. А пару месяцев назад я воскрес в виде скелета. Я очнулся в гробу, и мне потребовалось больше суток, чтобы выбраться. Я бродил по кладбищу, как неприкаянная душа, пытаясь заговорить с людьми, но все, кто видел меня, убегали. Мне было одиноко. При жизни я всегда был окружён друзьями и семьёй, и одиночество морально убивало меня, — скелет невесело усмехнулся. — И тогда я стал наблюдать за теми, кто часто приходит на кладбище. Вас таких было трое. Молодая девушка недавно потеряла всю семью в автокатастрофе и часто приходила к их могилам, мужчина лет сорока разговаривал с надгробием своей жены, а ты просто изливал свою душу всем. Я долго не решался снова показаться людям, но когда одиночество стало совсем невмоготу, я заговорил с девушкой. Я надеялся, что она, так часто появляющаяся в Доме Смерти, спокойнее отнесётся к моему появлению. Я ошибся. Она убежала, не дав мне сказать и слова. С тех пор я её не видел. А выйти к мужчине я не успел, он покончил с собой, и его похоронили рядом с женой. Оставался только ты. И ты первый из больше чем двух десятков человек, кто не сбежал, — Фрэнк закончил свою исповедь, и Джерард совершенно по-другому посмотрел на скелета. Одиночество в посмертии, что может быть страшнее? Многие уходят в другой мир вслед за любимыми, но что делать тем, кто остался один? — Как давно ты умер? — Джерард машинально провёл пальцами по лучевой кости, поднимаясь к локтю. После всего, что он услышал, страх ушёл окончательно. Он понимал скелета. Он тоже был одинок. Он тоже боялся быть непонятым и непринятым другими. Он просто хотел капельку тепла, пусть и не совсем человеческого. — Не знаю, — честно ответил Фрэнк. — Я умер в девяносто девятом году, но я не знаю, какой год сейчас. — Две тысячи тринадцатый, — ответил Джерард, содрогнувшись от того, как долго сидящий рядом с ним скелет пробыл в гробу. — Ты умер четырнадцать лет назад. — Так давно… — скелет вновь заговорил глухо, словно погрузившись в воспоминания. — Джерард, ты придёшь снова? — спустя несколько минут молчания спросил Фрэнк. — Прошу тебя, не оставляй меня одного. Я не могу больше. — Я вернусь, — Джерард ответил не задумываясь. Он слишком хорошо понимал несчастного скелета и просто не мог его бросить. Он никому не желал пережить ту социальную изоляцию, в которой находился сам. Они долго говорили обо всём на свете. Джерард рассказал ему о своей школе и семье, а Фрэнк рассказывал истории о своей группе, в которой играл до смерти. Он не уточнял причины своего самоубийства, лишь сухо упомянул о том, что они были связаны с дорогим ему человеком. А Джерард и не стал докапываться. У всех свои раны, которые не стоит бередить. Они разошлись, лишь когда холодный вечер опустился на город, скрывая во мраке силуэты надгробий. Джерард обещал прийти завтра, впервые за долгие годы чувствуя себя спокойно после общения с кем-то. Он словно нашёл свою родственную душу, которая во всём поддержит его. А Фрэнк был просто по-человечески счастлив, наконец осознавая, что его одиночество, которое могло бы длиться до тех пор, пока его кости не обратятся в прах, закончилось. Он верил Джерарду, зная, что тот сдержит обещание и действительно вернётся. Но их встреча на следующий день была куда менее радостной, чем они ожидали. Джерарда избили в школе почти до бессознательного состояния, оставив его в покое лишь тогда, когда он больше не мог дёргаться от боли, лишь тихо постанывая с каждым новым жестоким ударом, от которых не было сил закрываться. Джерард устал. Устал быть боксёрской грушей, устал быть объектом насмешек, устал уходить из дома, когда его мать приводила очередного мужчину. Он хотел просто упасть и больше никогда не вставать. Он жалел о том, что за все бесконечные избиения, его так и не убили. Он действительно этого хотел. Хотел ничего не чувствовать. Джерарду некуда было идти, и он, превозмогая боль, медленно плёлся к такому родному кладбищу, надеясь, что вчерашний разговор со скелетом не был лишь плодом его больного сознания. Он надеялся, что его хоть где-то ждут. И его ждали. Фрэнк сидел на кованой лавочке недалеко от ворот, которые отлично просматривались, но его заметить оттуда было невозможно. И едва он увидел еле стоявшего на ногах Джерарда, он всё понял. Он не раз слышал его монологи об избиениях, видел синяки и ссадины на красивом лице. Но сейчас он мог помочь. Фрэнк быстро вышел из своего убежища, надеясь, что вокруг сейчас не будет людей. И, кажется, впервые за последние месяцы удача улыбнулась им. Скелет обхватил поясницу Джерарда одной рукой, а второй придерживал его за плечо, давая опереться на себя. Они медленно шли к дальнему углу кладбища, где Джерард обессиленно упал на землю, закрывая глаза. Боль разрывала его тело, отдаваясь в каждой клетке. Он хотел, чтобы это закончилось. — Мне больно, — прошептал он, смаргивая навернувшиеся слёзы. — Мне так больно, Фрэнки… А скелет не мог ничего сделать. Он не мог ни обработать раны, ни дать обезболивающее, ни даже просто согреть теплом человеческого тела. Но он всё равно опустился на колени рядом со своим единственным другом и обнял его, помогая Джерарду сесть и прижимая его голову к своей грудной клетке. Он чувствовал дрожь парня, видел наливающиеся синяки, но был бессилен, поэтому просто обнимал, стараясь отогнать ужасное одиночество, буквально окружавшее Джерарда. — Мне так больно, Фрэнк, так больно, — повторял парень в беспамятстве. Его никогда ещё не били так сильно. Казалось, что он сейчас взорвётся от всей боли. Но прикосновения скелета к его спине не давали ему потерять сознание. — Я знаю, Джи, — тихо шептал Фрэнк, зарываясь пальцами в чёрные волосы и легонько перебирая их. — Поверь мне, я знаю… Они сидели так ещё какое-то время, пока слёзы Джерарда не высохли, а сам он не прижался к Фрэнку ещё крепче, водя пальцами по его рёбрам. Они ничего не говорили. Сейчас слова были излишни. — Спой мне, — тихо прошептал Джерард, задержав руку напротив того места, где раньше билось сердце. — Прошу тебя, Фрэнки. И скелет не смог отказать.

I know it hurts too much Я знаю, что это очень больно, I know that you’re scared Я знаю, что ты напугана, I know you’re running out of trust Я знаю, что твое доверие исчерпывается, Wishing you were dead И тебе хочется умереть… running out of trust Твое доверие исчерпывается, Wishing you were dead И тебе хочется умереть

Фрэнк слышал, как замедляется дыхание Джерарда, пока парень засыпал. Сейчас скелет испытывал то, что не думал больше ощутить никогда. Он чувствовал любовь, тёплым покрывалом окутывающую его. Хоть парень и знал его всего сутки, Фрэнк наблюдал за ним уже очень давно, чтобы говорить о своих чувствах. Наверное, он первый человек, который смог влюбиться после смерти. Он больше не оставит Джерарда в одиночестве. Вместе они смогут спасти друг друга.

In your misery В своем страдании You’re not alone Ты не одна, So come share your tears with me Тогда приди и раздели свои слезы со мной, And witness it all go wrong И будь свидетелем того, что все идет не так, как надо…

*** С тех самых пор Джерард обязательно приходил на кладбище каждый день. Он нашёл во Фрэнке друга, которого у него никогда не было, с ним он делился сокровенным, теперь делая это совершенно сознательно. Скелет поддерживал его, утешал, помогал. Он заменил Джерарду всё. Но Фрэнк не спешил признаваться в своих чувствах. Он боялся, что Джерард видит его только как друга, и не хотел его терять. Ему было проще загнать чувства глубоко в себя и просто быть рядом с парнем. Так было проще. Так было не страшно. Они проводили вместе все вечера. С каждым днём было всё теплее, и они сидели всё дольше, рассказывая друг другу всё, что с ними происходило. Хотя говорил в основном Джерард, а Фрэнк слушал его, глядя на парня и думая о том, каково было бы прикасаться к нему не в попытке успокоить, а целуя или перебирая спутанные волосы. Что было бы, если бы его чувства были взаимны. Но часто они просто сидели рядом на всё той же мраморной скамейке в глубине кладбища и молчали. Им было уютно, и слова не нужны были, чтобы почувствовать эту связь. Их не волновало, что они из разных миров, они просто приняли это. Джерард отметил на кладбище свой семнадцатый день рождения и принёс маленький кекс. Они с Фрэнком вместе задули свечи, загадав каждый своё желание. Они вместе встретили конец учебного года, зажигая бенгальские огни в темноте июньской ночи. Они вместе, посмеиваясь, прятались от сторожа, иногда обходившего кладбище. Они были словно два маленьких ребёнка, которым казалось, что их дружба будет длиться вечно. Пока однажды в середине июля Джерард не пришёл, как делал три месяца до этого. Фрэнк ждал его на их скамейке несколько часов, пока окончательно не убедился в том, что это бесполезно. Скелет боялся, что Джерард ушёл навсегда. Боялся, что снова остался один, обречённый до конца своей посмертной жизни скитаться по кладбищу, не в силах даже ночью покинуть его пределы, ведь в городе, который никогда не спит, он был бы слишком заметен. Но он продолжал надеяться. Каждый день он часами сидел на их скамейке, лишь глубокой ночью возвращаясь к своей запущенной могиле, давно заросшей травой, мелким кустарником и даже одним чахлым деревцем. Никто не следил за ней с самых похорон, и теперь, раскопанная, с разломанным гробом на дне, она являла собой жалкое зрелище. Но это был единственный дом, который был у Фрэнка. Ночи напролёт он лежал в гробу и смотрел на небо. Ему не был страшен дождь и холод, он не нуждался во сне, поэтому он мог думать хоть всё своё время. И он думал о Джерарде. Почему парень даже не сказал, что больше не вернётся? Неужели ему было настолько неприятно с ним общаться? Но почему тогда он выглядел таким счастливым, когда лежал на костлявых коленях скелета? Ответы на все вопросы появились спустя две недели, когда Джерард на костылях пришёл к их скамейке. Фрэнк сразу вскочил и помог ему сесть, не спеша задавать вопросы. А что тут спросишь? Всё уже случилось. Он спросил лишь одно: — Кто? — Новый хахаль моей матери, — обычно вежливый Джерард раньше не позволял себе так говорить о мужчинах, которых его мать приводила в дом, хотя Фрэнк мысленно называл их ещё хуже. — Он напился и начал приставать ко мне, но мама вовремя вернулась домой, он не успел сделать ничего непоправимого. Считай, легко отделался, — Джерард вымученно улыбнулся, а Фрэнк хотел снова убить себя из-за своей глупости. Он настолько погрузился в жалость к себе, что просто не подумал о том, что Джерард тоже мог пострадать. — Мне жаль, что так вышло, Джи, — прошептал скелет. — И прости меня, — поймав непонимающий взгляд парня, Фрэнк объяснил: — Я… боялся, что ты больше не придёшь сюда, — он понурил голову, и этот жест показывал всё его раскаяние, которое не могла передать исчезнувшая со смертью мимика, оставив вечную улыбку на его лице. — Я боялся остаться один. Прости меня, Джи. Прости. Я так испугался. — Тише, — голос Джерарда звучал очень ласково, так говорят с раненым животным, стараясь не напугать его. Парень неловко, стараясь не тревожить сломанную ногу, спустился к Фрэнку, сидевшему на земле рядом со скамейкой и сел к нему на колени, обнимая скелета за шею и чувствуя его пальцы на своей спине. — Фрэнки, я никогда не оставлю тебя. Я всегда буду рядом, когда бы я тебе не понадобился. Я буду рядом ради тебя, — и Джерард, приподняв голову, нерешительно поцеловал скелета в лоб. Его не пугал жуткий оскал, он знал, что Фрэнк нуждается в этой странной дружбе точно так же, как и он. И после этого робкого поцелуя всё изменилось. Фрэнк понял, что если не скажет о своих чувствах сейчас, больше он никогда не решится. И прижав Джерарда к себе ещё ближе, он прошептал ему на ухо: — Я люблю тебя. Он ожидал чего угодно. Что Джерард ударит его, сбежит, но не того, что он так же шёпотом ответит: — Я знаю. И я чувствую то же самое. И это был их первый настоящий поцелуй. Самый первый для Джерарда, робко касающегося костей скелета губами, и далеко не первый, но от того не менее волнительный для Фрэнка. У него не осталось нервных окончаний, он не чувствовал ни тепла этих губ, ни их нежности, но ощущал трепет, охвативший всё тело его уже-не-только-друга. В ту ночь Джерард впервые остался на кладбище. Он сидел, облокотившись спиной на грудь Фрэнка, глядя в потрясающе ясное небо, на свет далёких звёзд. Скелет что-то рассказывал о них, легенды, связанные с созвездиями, такие прекрасные и пугающие, но Джерарду просто нравилось слушать его голос. Бархатистый, с нежными нотками, такой живой, совершенно не вяжущийся с его внешним видом. Голос стал отражением его души, стал всем, чего его лишила смерть. — Ты — моя падающая звезда, Джи, — неожиданно прошептал Фрэнк. — Такой же прекрасный, попавший сюда лишь каким-то чудом. Моё главное сокровище, — он оставил лёгкий поцелуй на волосах Джерарда, думая о том, что было бы, если бы они познакомились при его жизни. Кем бы они стали друг другу? Сблизились бы они так же? Так они и уснули, сидя под звёздным небом и прижимаясь друг к другу. А на следующий день Джерард спросил: — Хочешь сходить на свидание? Фрэнк сначала решил, что Джерард шутит, но выражение на его лице не давало усомниться в его словах. Он действительно имел в виду то, что сказал. — Я же мёртв, Джи, а со скелетами никуда не пускают, — в голосе Фрэнка была грусть, но парень был непреклонен. — То, что ты мёртв, не мешает тебе видеть, а я принесу одежду, и тебя никто не узнает. Мы закроем тебе лицо банданой, а то, что будет видно, я загримирую. Я художник, так что никто и не узнает, что ты уже умер. Обещаю, всё будет хорошо. Фрэнк неуверенно кивнул, давая своё согласие. Хоть он и не особо верил в успех, но он всецело доверял Джерарду. — Я зайду за тобой в шесть, — шутливо сказал на прощание парень, направляясь к выходу с кладбища. Он знал, что у него всё получится. Когда он вернулся домой, его ждали крики матери, но он не обращал на них внимания. Он был слишком счастлив. Джерард провёл полдня выбирая то, что подойдёт Фрэнку, но наконец нашёл то, что искал. Поэтому когда он вечером вернулся на кладбище и показал скелету всё, что нашёл, тот не удержал смеха. — Ты серьёзно, Джи? — спросил он, держа в руках бандану с рисунком зубов и чёрные перчатки с костяшками. — Проще всего всё спрятать, выставив это на показ, — философски заметил Джерард, доставая из сумки набор для грима. — Надевай скорее, мне тебя ещё раскрасить надо. Фрэнк фыркнул, но послушно начал одеваться. Джерард был прав, одежда скрывала практически всё его тело, оставляя на виду лишь глаза и часть лба, неприкрытую капюшоном чёрной толстовки. А когда парень закончил с гримом и показал скелету его отражение в зеркале, тот поражённо застыл. Он снова выглядел как человек, его выдавали лишь пустые глазницы, которые Фрэнк быстро закрыл солнцезащитными очками. Он действительно сможет пойти к людям, не опасаясь того, что они убегут от него с криками о помощи. — Ну что ж, думаю я готов к свиданию, — голос Фрэнка не мог передать всего его счастья, но Джерард чувствовал его. Он улыбнулся и, взяв предложенную руку, направился к выходу с кладбища. Это был, наверное, самый лучший день во всей посмертной жизни Фрэнка. Они с Джерардом ходили в кино, где целовались на последнем ряду, пока на экране шёл скучный фильм, потом пошли в парк аттракционов и катались на колесе обозрения, любуясь видами ночного города, а потом просто гуляли по городу, пока Джерард не остановился в нерешительности. — Ты не хочешь пойти ко мне? Моей матери нет дома, и мы могли бы… не знаю, заняться чем угодно. И Фрэнк не смог ему отказать. Они зашли в квартиру Джерарда, и скелет понял, что парень заранее это всё запланировал. По всей квартире стояли ещё не зажжённые свечи, на кухонном столе была бутылка шампанского и два бокала, а в вазе стояли две розы. — Красиво, — прошептал скелет, проводя пальцами по лепесткам розы. Он ничего не чувствовал, но это не мешало ему представлять мягкость этого растения. — Спасибо тебе за всё, Джи. Джерард к нему со спины, приподнялся на носках и, развернув Фрэнка к себе, поцеловал. Костяные руки обхватили его спину, и знакомое ощущение защищённости вновь охватило его. Нежный поцелуй становился всё более страстным, и в какой-то момент Джерарду пришлось оторваться от своего возлюбленного из-за нехватки воздуха. — Мы могли бы вместе принять душ, — краснея, прошептал он. — Конечно, — Фрэнк напоследок поцеловал Джерарда и пошёл в сторону ванной, на полпути обернувшись и добавив: — дай мне десять минут. Он тоже хотел сделать небольшой сюрприз. Скелет наполнил ванну водой, добавил туда ароматной пены, а на мочалку, висевшую на крючке, капнул несколько капель геля для душа, распространяя по помещению запах корицы. Выглянув из ванной и убедившись, что Джерард в своей комнате, он взял с кухни шампанское и несколько свечей и осторожно разместил всё это в ванной, поджигая фитили и выключая свет. Быстро раздевшись, он залез в ванну и наполнил бокал шампанским, сразу после этого позвав Джерарда. Парень появился в ванной всего через несколько секунд, завёрнутый в большое чёрное полотенце. Он удивлённо выдохнул, разглядывая блики от свечей на кафельных стенах, а потом перевёл взгляд на скелета и улыбнулся. Они ничего не говорили. Джерард просто скинул полотенце, оставаясь обнажённым под взглядом своего возлюбленного, и залез в воду, прижимаясь спиной к груди Фрэнка, как сотни раз делал это на кладбище у мраморной скамьи. Они долго сидели так, нежась в объятиях друг друга, пока вода не остыла, а потом смывали пену под душем. Фрэнк водил пальцами по спине Джерарда, считая редкие родинки на бледной коже, а парень просто млел под этими незатейливыми ласками. А потом, когда они лежали на кровати Джерарда, всё так же не выпуская друг друга из объятий, Фрэнк попросил почитать ему что-нибудь. Джерард взял с полки первую попавшуюся книгу, которой оказалась «Ромео и Джульетта». Он читал, чувствуя, как Фрэнк играет с его волосами, перебирая их между своими пальцами, и улыбался, не понимая, как его сердце может вмещать в себя всю эту любовь. Дочитав первое действие, Джерард отложил книгу и задумался, пока наступившее молчание не прервал Фрэнк: — О чём ты думаешь, Джи? — Мы такие же влюблённые, как Ромео и Джульетта, — ответил Джерард, переворачиваясь на живот, чтобы посмотреть на скелета.— Наши враждующие семьи — это два наших разных мира, миры жизни и смерти, а мы каким-то образом связали их. И я думаю, а не будет ли нас ждать такой же конец. Может, нам так же суждено принять смерть вместе? И Фрэнк понимал его. Он сам часто думал о том же. Как так получилось, что все законы Вселенной оказались нарушены? И какую цену придётся заплатить за эту ошибку, обернувшуюся для них найденным счастьем? — Я не знаю, — честно ответил скелет. — Но куда бы ни привела нас жизнь или смерть, я всегда буду с тобой, Джи. Ты мое всё. И Фрэнк, совершенно не задумываясь о том, как это могло выглядеть, отсоединил свою нижнюю челюсть под удивлённым взглядом Джерарда. Перевернув её так, что она стала напоминать жутковатую тиару, он надел её парню на голову. — Ты всегда будешь моим маленьким принцем, в котором я всегда буду нуждаться, — Фрэнк улыбнулся бы, если бы мог, но Джерард вновь его понял. Для любви слова излишни. *** Прошло ещё три месяца. Теперь такие свидания, заканчивающиеся лежанием на широкой кровати Джерарда, не были для них редкостью. Это лето было самым счастливым для них обоих. Но с началом учебного года над Джерардом вновь начали издеваться, и скелету было больно видеть, как его мальчик, его принц, тает на глазах. Подростки теряли всякий контроль над собой, несколько раз избив парня до такой степени, что ему приходилось лежать в больнице, но к ответственности так никого и не привлекли. Фрэнк всё чаще оставался у Джерарда дома, потому что его мать начала пить слишком много и часто где-то пропадала. Но они оба были рады этому. Ещё больше времени, чтобы стать ближе. Но в сентябре, после очередного избиения, Джерард попросил Фрэнка о том, чего скелет всегда страшился. Парень попросил о смерти. — Я устал, Фрэнки, — прошептал он едва слышно, пока скелет обрабатывал свежие синяки и ссадины. — Устал быть таким. Жалким и слабым. Ты можешь убить меня? Тогда мы могли бы быть вместе в вечности, — повисшая тишина впервые за прошедшие полгода была тяжёлой. Наконец, Фрэнк нашёл в себе силы заговорить. — Никогда. Джерард, запомни, я никогда не причиню тебе боль и тем более не убью тебя. Ты не жалкий и не слабый. Ты сможешь со всем справиться. И лишь когда твоё время придёт, а мои кости станут прахом, мы встретимся в другом мире. И не минутой раньше. И больше никто из них не затрагивал эту тему. Пока спустя полтора месяца, в самом конце октября, судьба не распорядилась иначе. Они сидели у Джерарда дома, готовясь к Хэллоуину, который так же был днём рождения Фрэнка. Скелет уже сидел на кровати в самой обычной одежде, даже без каких-либо рисунков, имитирующих кости, пока Джерард надевал собственный костюм. Когда он вошёл в комнату, Фрэнк потерял дар речи. — Эм… Я даже не знаю, что сказать, — скелет рассматривал парня, абсолютно обескураженный его костюмом. Джерард был одет в обтягивающие чёрные брюки и водолазку, на его руках были чёрные перчатки, а на ногах чёрные кроссовки с белыми полосами. И всё бы ничего, только на всём этом были нарисованы кости, а на его лице был изображён очень натуральный череп. Он нарядился скелетом. — Я всегда хотел узнать, каково это — быть тобой. — Джерард улыбнулся и взял Фрэнка за руку, вытаскивая его из квартиры. Они гуляли почти всю ночь, раздавая конфеты детям и фотографируясь с самыми разными существами, которых можно было встретить на улице только раз в году. Ведьмы, феи, вампиры, ангелы, демоны и многие другие вышли сегодня из своих убежищ, чтобы показать себя миру. И никто не знал, что среди них был один настоящий скелет. К пяти утра народ разошёлся по домам, оставляя Фрэнка и Джерарда в одиночестве бродить по пустынным улицам. Они дошли до площади, где одинокий гитарист всё ещё играл и пел известную песню. Фрэнк остановился и галантно протянул руку своему возлюбленному. — Позволите пригласить вас на танец? — и Джерард согласился, давая в ответ свою руку. Они кружились в медленном танце, пока певец весьма неплохо исполнял песню, под которую произошло так много поцелуев.

I’m never gonna dance again, Я больше не буду танцевать. Guilty feet have got no rhythm, В чувствующих вину ногах нет ритма. Though it’s easy to pretend, И хотя легко притвориться, I know you’re not a fool, Я знаю, что ты неглупый. I should have known better than to cheat a friend, Я должен был знать, чем всё обернётся, но я обманул друга And waste a chance that I’d been given, И упустил свой шанс. So I’m never gonna dance again, Поэтому я больше не буду танцевать The way I danced with you, Так, как танцевал с тобой.

— Спасибо, что ты рядом со мной, — на ухо Джерарду прошептал Фрэнк. — Ты всегда будешь тем, кто подарил мне жизнь после смерти, чтобы не случилось. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — ответил Джерард. — Я никогда не покину тебя. В ту ночь им пришлось разойтись, мать Джерарда осталась дома, поэтому Фрэнк пошёл на кладбище. Он пришёл к их скамейке и прислонился к ней, глядя на затянутое тучами небо. Даже при жизни он не был так счастлив и так безумно влюблён. Но у судьбы были свои планы на их жизни. Джерард возвращался домой, когда на него напали, практически у самой парадной. В Хэллоуин много пьяных, и один из них решил, что тощий парень будет отличной жертвой, чтобы удовлетворить свою похоть. Он бросился на Джерарда со спины, сразу же затыкая ему рот. Даже пьяный он был сильнее. Парень пытался сопротивляться, но холодный металл ножа остановил его. Мужчина заткнул ему рот какой-то грязной тряпкой и одной рукой стаскивал с Джерарда одежду, пока второй всё ещё держал нож у его горла. Он затащил его в переулок, где их никто не мог увидеть, а полицейские сирены звучали вдали. Джерарду никто не мог помочь. И парень плакал от страшной боли, раздиравшей его тело. Она не могла сравниться ни с чем, через что он прошёл раньше. Его разрывали на куски, жгли огнём и кололи сотнями иголок одновременно, пока он пытался вырваться. Но спустя несколько минут, ноги подкосились, и Джерард повис на руках насильника. Он уже даже не дёргался, лишь тихо всхлипывал от каждого нового толчка. А когда мужчина вышел из его тела и быстро сбежал, Джерард продолжал лежать на холодной земле, чувствуя, как замерзает. Неимоверным усилием воли он заставил себя подняться, окоченевшими пальцами натянул брюки и, пошатываясь, пошёл в сторону кладбища, единственного места, где его всегда ждали. На путь, который обычно занимал минут пятнадцать, в этот раз ушёл почти час. Джерард часто останавливался, но, превозмогая боль, шёл дальше. Он пришёл на их место и чуть не расплакался вновь, увидев там Фрэнка. Скелет задумчиво смотрел на розовеющее на востоке небо, но, услышав шаги, сразу обернулся. И застыл. — Джи, — его голос срывался. Он видел кровь на теле своего принца и понимал, что случилось. — Господи, кто сделал это с тобой? — скелет подбежал к Джерарду и обнял его, обвиняя себя в том, что случилось. Он должен был его проводить. Не дать этому случиться. Только не с ним. — Это уже неважно, — голос Джерарда было практически не слышно, он был сорван из-за неуслышанных криков. — Фрэнк, — он поднял голову и посмотрел в глаза своему возлюбленному. — Мы оба знаем, о чём я попрошу. — Я не могу это сделать, — голос скелета сорвался, потому что он понимал, что даже если он сейчас откажет, Джерард сам убьёт себя. Он не сможет жить после такого. — Прошу тебя, Фрэнки, — взмолился парень. — Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, я не смогу пережить это. Пожалуйста, — в его глазах вновь выступили слёзы. — Ты единственный, кто мне дорог в этом мире. И я хочу принять свою смерть рядом с тобой. И Фрэнк понял, что это конец. Джерард не отступит. И он был прав. Его маленький принц уже пережил слишком много, чтобы справиться с последствиями изнасилования. — Пошли, — скелет, поддерживая Джерарда, пошёл в сторону своей заросшей могилы, которая вновь станет последним пристанищем, но уже для двоих. И впервые Джерард увидел портрет Фрэнка. Ещё живого. Он никогда не просил скелета отвести его к своей могиле, понимая, что это может причинить ему боль. А теперь эта могила станет и его. — Ты красивый, — произнёс он, проводя кончиками пальцев по щеке улыбающегося парня, смотревшего на него с надгробия. — Спасибо, — Фрэнк уже спустился в могилу и теперь стоял на дне гроба и протягивал руку. — Иди сюда, Джи, — и парень покорно спустился вниз, вставая рядом. — Поцелуй меня, — попросил скелет. — В последний раз. И Джерард выполнил его просьбу. Они целовались, пока у парня не закончился воздух, и он не оторвался от своего возлюбленного. Скелет лёг на дно гроба, и Джерард увидел то, что никогда бы не хотел увидеть вновь. Рёбра Фрэнка расходились, образуя некое подобие костяной колыбели. — Иди ко мне, Джи, — сказал он. — Мы всегда будем вместе. Даже смерть не разлучит нас, — и Джерард доверчиво лёг на Фрэнка, чувствуя, как кости вновь сходятся, заключая его в плен грудной клетки. Его голова оказалась прямо внутри черепа скелета, и теперь голос Фрэнка звучал будто в его собственных мыслях. — Ничего не бойся, Джи, — в голосе скелета звучали слёзы, хоть он и не мог заплакать по-настоящему. — Здесь ты в безопасности. Теперь ты останешься здесь навсегда. Я люблю тебя. — Я люблю тебя, — эхом отозвался Джерард. — Спой мне, Фрэнки. Спой мне, как тогда. И Фрэнк исполнил просьбу своего маленького принца. Он пел ту же песню, что и в день их первого поцелуя, пытаясь собраться перед самым сложным поступком в своей жизни и смерти.

I know it and I feel it Я знаю и чувствую это, Just as well as you do, Honey Так же, как и ты, любимая… It’s not our fault if death’s Это не наша вина, In love with us oh oh Что смерть любит нас… It’s not our fault if the Мы не виноваты, Reaper holds our hearts Что она держит наши сердца…

Они вместе смотрели на розовеющее небо, на плывущие по нему облака, на летящих наверху птиц и думали о вечности, которая их ждёт. И как только песня закончилась, последнее тихое «Я люблю тебя» в унисон сорвалось с их губ. И кости Фрэнка вновь зашевелились, впиваясь в тело Джерарда и сразу пронзая сердце насквозь. Задушенный хрип вырвался из горла парня, и его тело застыло навсегда, пока скелет плакал, не проронив ни одной слезинки. Теперь они навечно вместе. Двое несчастных влюблённых, чья жизнь была так жестоко отнята. Двое парней, навсегда лежащих в одной могиле, застывших под рассветным небом. Скелет и его маленький принц.

Смерть подарила им счастье. Смерть их разлучила. И она же соединит их вновь