I’m lost in a world of lights, Mesmerize my nights.
Вот уже несколько дней одна песня звучит у меня в голове. А может я еще и новых напишу. Я встал с дивана и подошел к окну. Мое отражение в стекле начало бледнеть, так же как и закат Нью-Йорка, который я успел полюбить, находясь здесь несколько недель. По сравнению с этим городом Берлин казался мне мертвым.The sky scrapes on the buildings sites, I’m feeling so alive.
Я снова посмотрел на город, чтобы позже взять телефон, лежащий на кофейном столике, и со вздохом нажать на кнопку включения. На экране появилось белое яблоко, а мне осталось только ждать, когда же все загрузится. Мне пришлось искать новую сеть для связи, перебирая в поиске кучи незнакомых. O2 и E-Plus, к сожалению, в США не существовало. Я взглянул на дисплей, в углу которого теперь красовалась сеть «Verizon». После ее появления, мне на телефон стали поступать тысячи сообщений и пропущенных звонков. Я недолго колебался, прежде чем рискнул посмотреть почту. Было ли это разумным решением с моей стороны?Whatever’s clever? whatever’s clever will have to wait.
Первое сообщение написал Тилль еще в день моего отъезда из Берлина: Привет, Шолле. Поднимай свою задницу и выходи из запоя! Или ты снова забыл о репетиции группы? Быстро иди сюда! Второе сообщение тоже было от Тилля, но на этот раз вечером того же дня: Шолле, так не может больше продолжаться! Нам надо поговорить, я не хочу, чтобы группа распалась. Позвони. А через несколько часов того же дня пришло сообщение от Пауля: Привет, Рихард. Эмм, да, Тилль уже звонил тебе, и он очень злится. Что с тобой? Сообщи мне, я волнуюсь. Остальные сообщения приходили тогда, когда я уже был в Нью-Йорке. Тилль: Шолле, тебя опять не было на репетиции! Ты издеваешься! Ты хоть представляешь, что мы можем провалить турне! Позвони мне! Олли: Риш, я бы посоветовал тебе притащить свою задницу сюда, пока ты не сорвался! Где ты? Пауль: Рихард, Тилль все еще безумствует, но я-то знаю, что с тобой что-то происходит. Позвони мне, пожалуйста! Около недели ничего не приходило, а потом снова написал Тилль: Рихард, мое терпение на исходе. Я никогда не хотел заходить так далеко, но ты понимаешь, что Rammstein разваливается из-за тебя? Если ты не в состоянии контролировать свою жизнь, то вернись и объяснись. Группа много для нас значит! Я серьезно! Флаке: Рихард, где ты? С тех пор как ты пропал... Спустя еще две недели. Тилль: Ты хоть в курсе, что творишь? Можешь здесь больше не появляться, Рихард Цвен Круспе! Все! Следующее сообщение снова было от Пауля: Риш, пожалуйста, скажи мне, где ты и что происходит? Вот уже три недели от тебя ничего не слышно. Ты никому из нас не пишешь. Я волнуюсь. С тобой что-то случилось? Вернись к нам, или позвони мне хотя бы раз. Я боюсь за тебя. Если ты это читаешь, то я в курсе, что твое состояние было далеко от идеального, прежде чем ты пропал... Я вздохнул и продолжил читать дальше: ...пожалуйста, свяжись со мной, чтобы я знал, что ты жив. Береги себя, где бы ты не находился. А прошлой ночью пришло сообщение от Шнайдера: Рихард, бессмысленно тебе звонить, несмотря на то, что остальные пытались это сделать. Даже пытались связаться с тобой по WhatsApp и SMS. Я знаю, что что-то случилось. Подай хоть какой-нибудь признак жизни! Пауль переживает и от этого выглядит как зомби. Да, и поэтому он живет у меня, иначе если за ним не проследить, то он просто перестанет пить и есть. Ты хоть в курсе, что творишь со своими друзьями? Пауль практически уверен, что ты где-то помер, а Тилль почти сдался, разыскивая тебя. Но я знаю, что тебя где-то носит, и поэтому дай мне знать. Пожалуйста. Это было последнее сообщение. Я положил телефон на столик и уставился на улицу.Thinking on the world at large The city’s got it all. Culture clash and sidewalk trash, Don’t look down, you might fall.
Вот почему я отключил телефон. Я не хотел слышать звонков, думать о сообщениях, что мне писали. Вообще ни о чем. Поэтому я просто отключил его. Я даже не думал, что меня могут искать. Нью-Йорк окрылял, я тонул в его пучине, и чувствовал себя легко и непринужденно. Но чего-то не хватало, и сама мысль заставила меня спуститься с небес на землю. Ударив рукой по столу, я рывком двинулся на кухню. Там, проклиная себя, я налил стакан виски. Плюс моего нахождения здесь был – я не пил. А в Берлине, стремясь избавиться от депрессии, я постоянно ощущал потребность в коксе. Здесь было все по-другому. Я подошел к окну, закурил, и оперевшись на стену рядом – «стек» по ней на пол, не желая смотреть на город. Я сделал глоток виски, закурил, потом повторил данное действие еще раз, пока не почувствовал себя немного спокойнее. Я почувствовал, что готов сделать следующий шаг. Я взял телефон и посмотрел на дисплей - на часах отражался час ночи.And now we just feel energy, New York City will never sleep.
После двух – трех телефонных гудков в трубке раздался усталый голос Шнайдера: - Алло? Я так много хотел сказать, но мой голос в этот момент решил мне отказать. - Алло, кто это? Вам не кажется, что поздно баловаться телефонными звонками? Я слегка прокашлялся, прочищая горло, прежде чем произнес: - Привет, Кристоф. Повисла тишина.And now we just feel like synergy, New York City is the place to be.
- Рихард? Это ведь ты, да? - Да, - так просто ответил я, ибо больше в мою многострадальную голову ничего не приходило. - Рихард, - с недоверием в голосе произнес Кристоф, – где ты? Как у тебя дела? - Я в Нью-Йорке. Я услышал шум на заднем плане. Похоже, Кристоф был дома не один и пытался решить что-то со своим собеседником. - Нью-Йорк? Что ты делаешь в Нью-Йорке? Ты был там все это время? - Да, я улетел еще тем самым днем с утра, когда впервые не пришел в студию. С тех пор я живу здесь. На заднем плане снова зашуршали. - Риш, Тилль и Пауль с ума сходят после твоего исчезновения. Ничего, если я сообщу им о тебе? Они очень хотят тебя услышать. Я кивнул, а потом до меня дошло, что Кристоф не видит меня через телефонную трубку. - Да. Да, скажи им. Вскоре я услышал голос Тилля: - Рихард? Его голос был таким непривычным, будто он плакал. Во мне снова проснулось чувство вины.I’m gonna win, I’m gonna lose. I’m gonna chase it till the end.
Вскоре на заднем плане послышался голос взбудораженного Пауля: - Если это обман, то я найду Вас и прибью! Не шутите с вызовами от имени Шолле! Я не смог не усмехнуться. - Рихард, это действительно ты? - Да. Привет, Пауль. Привет, Тилль. - Прежде чем зададите очередной вопрос, скажу, что он в Нью-Йорке, - произнес Кристоф. В это время Пауль и Тилль вместе спросили: - Что он делает в Нью-Йорке? Я кашлянул, прежде чем ответить: - Я... я должен был уйти, понимаете? - Значит, я был прав, - пробормотал Пауль. – Ты себя плохо чувствовал тогда. - Да. Знаешь, даже когда Паулина ушла, все было нормально. Ну, в разумном плане. Сбежав от моих партнеров по группе я никогда еще не чувствовал себя лучше, как первые две недели. - Я хотел писать музыку, забыть об этой серости. Ведь тогда для меня так все и было. У меня было ощущение, что я не вписываюсь в Rammstein, что я не способен на нечто большее, как создание своего дела. Что я способен только выполнять работу в группе. Я говорил, что ценю все то, что мы делаем вместе, но не чувствовал себя полноценным человеком.And if you’re walking in my shoes, You’re gonna make it or pretend.
И это было не единственной моей проблемой. Парни знали о моей депрессии и постоянно накатывающем чувстве никчемности. Но я работал. - Но это неправда, Рихард. Почему ты нам ничего не сказал? – тихо спросил Пауль. - Я не смог. Я не хотел создавать проблемы. Честно. Во вторник я не сразу ушел домой из студии. Я был там чуть дольше, чем ты. Играл на гитаре. Потом решил прогуляться, чтобы привести свои мысли в порядок. Потом я купил сигареты, а позже увидел Френка. - Френк?! Тот самый Френк?! Шолле, пожалуйста, только не говори, что и он тебя видел, - произнес Тилль на выдохе. Френк был дилером, с которым я общался, когда был в состоянии зависимости. - Но... Он увидел меня, и мы поговорили. - Риш, нет! – выкрикнул Пауль. - Я не знал, мудро поступаю или нет. Я поговорил с ним... и купил очередную дозу. Это было глупо, но я ничего не мог с этим поделать. А остальное могло подождать.Whatever’s clever? Whatever’s clever will have to wait.
Я почувствовал себя еще хуже при мысли о том, что сделал. Я пообещал своим друзьям держаться подальше от кокаина, но оказался слабаком. - Я не помню, что произошло тем вечером. Помню только, что проснулся утром со шприцем в руке. Игла сломалась, когда я укололся в ванной. С того вечера моя голова была пуста. У меня не было никаких желаний: во время репетиций группы, во время просмотра телевизора, лежа на диване. Везде. - Знаешь, что самое страшное? Я видел тебя в таком состоянии не один раз. Как я не заметил очевидного? Я должен был заметить... – сглотнул Пауль. - Нет, Пауль, - попытался успокоить приятеля Шнайдер. - Пауль, не говори так. Это не твоя вина. Я сам во все это ввязался. Это было только моей ошибкой. Это как кормление грудью... Надо просто отказаться. Так и с кокаином. Я не хотел больше возвращаться в это болото, поэтому сбежал... Тилль меня перебил: - Почему Америка? Конечно, ты прекрасно говоришь по-английски в отличие от всех нас, но почему Америка? Разве она не за шесть тысяч километров находится от нас? Я сглотнул. Как я добрался до Нью-Йорка? Все, что я помнил, как купил здесь квартиру, что была наподобие Берлинской, но когда принял неожиданную идею переезда в США – не помнил. - Не знаю, Тилль. Но могу с уверенностью сказать, что я в порядке, и из меня, словно фонтаном, бьет энергия.And now we just feel like energy, New York City will never sleep.
- Все было не так просто. И я не должен был тебя подводить, Тилль. Да, мой телефон был выключен, что не давало вам возможности связаться со мной. Мне жаль. Наступила тишина, а потом заговорил Кристоф: - Как твои дела сейчас? Хороший вопрос, ответ на который мне стоило тут же обдумать. - Кажется, в порядке, - наконец-то ответил я. - Ты уверен? – спросил Пауль. - До недавнего времени я был уверен, что здесь есть все. Мне не нужен был кокаин, чтобы чувствовать себя лучше. Нью-Йорк сам выглядит как наркотик. Я ни о чем не думал, я был счастлив! Пять дней в неделю, вечером, я работаю в баре, и совершенно не имею желания напиваться до потери пульса. - Ты работаешь? Ааа, тогда это все объясняет, - произнес Тилль. - Что ты имеешь в виду? – слегка смутился я. - Ты говоришь иначе. Как человек, которое долгое время молчал и ни о чем не думал. - О, вот как, - а я этого за собой и не заметил. - Ты читал наши сообщения? – спросил Тилль. - Да, только поэтому я решил с вами связаться. Видимо, мой ответ довел Тилля до ручки, потому что он резко проорал в трубку: - ТОЛЬКО ПОЭТОМУ ТЫ РЕШИЛ С НАМИ СВЯЗАТЬСЯ?! МЫ ДУМАЛИ, ЧТО ТЫ УМЕР!!! - Эй, Тилль, успокойся, - прервал его Шнайдер. - Нет, Риш, ты говнюк, - произнес Пауль. – Когда полиция прекратила поиски, мы все так подумали. Мы думали, что ты где-то лежишь и умираешь, или, что тебя похитили, или ты сам... сотворил с собой нечто ужасное. Но четыре недели... – Пауль тихо расплакался в трубку. – Я боялся за тебя... Я верил, что полиция найдет тебя... Но я боялся, что ты умер, а надежда все-таки была. И если бы они нашли тебя мертвым... Я не знаю, что бы сделал... Слезы покатились по моим щекам, и только сейчас я осознал, что натворил. Чувство легкости, которое придал мне Нью-Йорк – было разрушено.And now we just feel like synergy, New York City is the place to be.
- Что я наделал... – прошептал я больше для себя, чем для друзей. Я думал только о себе. Вместо того чтобы поделиться с друзьями своими проблемами, вызванными депрессией, я боролся сам с собой. Вместо того чтобы обо всем им рассказать, я оставил их в неведении. На их месте я бы тоже сходил с ума. Несколько лет назад Пауль попал в автомобильную аварию, и все три часа, которые мы ждали, чтобы услышать, что с ним все в порядке – чуть не свели меня в могилу. Напротив, Пауль, Тилль, Кристоф, Олли и Флаке ждали больше четырех недель. Хотя я мог связаться с ними. - Мне очень жаль, - снова прошептал я в трубку, уже не пытаясь сдерживать слезы. Я вдруг почувствовал себя совершенно одиноким. В Нью-Йорке у меня не было близких друзей, Паулина давно ушла из моей жизни, а лучшие друзья сидели, разочаровавшись во мне за шесть тысяч километров - в Берлине. Я обнял колени руками, начиная сотрясаться от рыданий. Слезы все так же катились по щекам из моих глаз. Я даже не заметил, как за окном начался дождь, капли которого бесконтрольно били по стеклу. Я, как и мои друзья – молчал. Но потом на той стороне телефона стало что-то происходить и раздался удар. После этого, Кристоф что-то произнес, а через несколько секунд в трубке раздался голос: - Рихард, ты еще тут? Это я, Пауль. - Да, - с трудом ответил я. - Кристоф с Тиллем вышли, тот не может справиться со своим гневом. И я не думаю, что тоже долго смогу держаться. Не думал, что скажу такое, но ты дрянь, Рихард. Я скучаю по тебе. Слова Пауля заставили меня улыбнуться, но и добавили новой порции слез. - Я тоже скучаю по тебе, Пауль, - прошептал я. - Тогда возвращайся домой, пожалуйста. Ты нужен нам. Домой? Но где же мой дом? В Виттенберге? В Берлине? Или же мой новый дом – в Нью-Йорке? - Вернись к нам, а мы тебе поможем. Ты больше не один, Рихард, нет. Мы все для тебя сделаем, но только ты должен позволить нам помочь тебе. - Я снова начал писать песни, понимаешь? – спросил после короткого молчания. - Правда? Это же здорово! И как давно ты не писал? – ответил Пауль. Внезапно, моя голову посетила безумная идея: - Одну написал прошлой ночью. Послушаешь? - Конечно! - Ладно, подожди минутку. В коленях хрустнуло, когда я поднимался с пола, чтобы направиться в спальню за черной акустической гитарой. Вернувшись в гостиную, я поставил телефон перед собой, настроил гитару, проиграл несколько аккордов. Вскоре, я начал петь.«My sickness slips inside you, drowning in my poison. Desperately I hide too from heaven, now we’ll be together. I can make you better, siphon your pain in me, so I bleed. Feed your dreams to fishes, lie about your wishes. Eat away at your time, seconds are mine. Sometimes it seems we’re toxic, wake me up and shock it. My low self-esteem can make me scream. In my tears, don’t let me drown. My fears don’t make a sound. My tears, don’t break me down. In my tears, don’t let me drown.»
Я отложил гитару и вздохнул. Я вот так просто спел для Пауля? Я никогда не пел перед другими! Я им даже текстов не показывал! Вернее, редко показывал... - О, Рихард, - тихо произнес он в трубку, - почему ты не сказал, что дела плохи? Я просто пожал плечами, а Пауль продолжал говорить: - Она прекрасна, ты в курсе? Ты прекрасно поешь, ты должен ее спеть, и вообще хоть что-то с этой песней сделать! - Ой, не знаю, не знаю... - Ты уверен, что мне не понравилось? – осторожно спросил он. Я уверен? Будет ли Пауль лгать, чтобы не сделать мне больно? Он это имел в виду, ведь так? - Я уверен, - произнес я. - Рихард, это здорово! Твоя песня меня растрогала. Ты пишешь прекрасные тексты! Просто, так неловко знать, что ты был в подавленном состоянии, но все-таки пишешь такие хорошие песни. Да, я чувствую себя неловко... Устав, я провел рукой по лицу, ведь я не придал значения времени, когда позвонил Кристофу. - Пауль? Я не выдержу один, - произнес я, совершенно не подумав о своих словах. - Тогда вернись домой. Ты больше не одинок, Рихард. Он был прав. Конечно, Нью-Йорк спас меня от наркомании, спас мне жизнь, но переехать сюда – было мимолетным решением. Он не был моим домом, да и я был только его гостем. Но есть люди, которые нуждаются во мне, а я нуждаюсь в них. - Хорошо. Настала тишина. - Хорошо. Как ты? - Ладно, я вернусь домой. Посмотрю расписание рейсов на завтра. Молчание возобновилось. - Ты это серьезно? - Да, Пауль. Ты мне нужен, я тебе нужен. Мне нужно, чтобы кто-то обнял меня и сказал, что все в порядке. Мне нужно домой. Ты мой дом. Не Нью-Йорк, не Берлин, а ты. - Спасибо... Спасибо, что возвращаешься. - Ага. Все как-то спонтанно произошло, и я чувствовал себя слегка загружено. - Рихард, не прекращай писать песни. Ты можешь делать это вне Rammstein, - произнес Пауль. Может это и была идея, но довольно неплохая! - Я подумаю об этом, - ответил я. – А сейчас пойду упаковывать вещи. - Значит, ты серьезно решил... Хорошо. Напиши мне номер рейса и мы с ребятами заберем тебя из аэропорта. - Хорошо, напишу. Радость заполнила все мое нутро, от того, что я возвращаюсь домой. Уезжая из Нью-Йорка, я решил, что квартира здесь явно не будет лишней и поэтому, решил оставить ее за собой, ведь проблем с деньгами на ее оплату у меня не было. Побег тоже иногда благотворно влияет на человека. - Хорошо, увидимся завтра. Береги себя, - произнес Пауль, прежде чем попрощаться. - И ты тоже, Пауль, - тихо произнес я. Он положил трубку, а я, глубоко вздохнув, подхватил гитару и направился в спальню. Пять часов спустя я сидел в самолете. Пять месяцев спустя, в 2007 году, вышел первый альбом моей новой группы – Emigrate. Я принял слова Пауля слишком близко к сердцу, и, собрав коллег-музыкантов из разных стран – сделал несколько записей, в том числе написал песню «New York City», в благодарность городу, что спас мою жизнь. Мой дом находился там, где были мои друзья, моя вторая семья. Но глубокая связь с мегаполисом осталась, я знал и чувствовал это.New York City is the place to be.