***
Шаг сквозь зеленое пламя, и маг ступил на мягкий ковер в знакомом особняке. Не успев еще очистить мантию от сажи, он заслышал легкие шаги, и в дверях гостиной он увидел Нарциссу. — Северус, рада тебя видеть, — мягко улыбнулась гостю женщина. — Взаимно, — коротко кивнул Снейп, — Вы обворожительны, как и всегда. — Благодарю. Люциус ждет тебя в кабинете. Где-то раздался оглушительный звон, и волшебница вздрогнула. — Драко! — возмущенно воскликнула она, всплеснув руками, и неловко улыбнулась, — Прости, Северус, не могу проводить, сам видишь. Двенадцать лет, а привычка летать в доме на метле еще осталась. Ну что за ребенок! — Ничего страшного, я понимаю. Мужчина быстро вбежал по ступенькам и направился в кабинет Главы Рода. После непродолжительного стука дверь ему открыл сам хозяин дома. — Северус, проходи, ты как раз вовремя. Волшебник кивнул в знак приветствия и стремительно пересек порог кабинета, да так и замер. В кабинете помимо Люциуса находилось еще два мага: один из них сидел за столом, сложив руки в замок, и выжидающе смотрел на гостя, второй стоял у окна с книгой в руках, но при виде Северуса отложил ее в сторону. — Мы ждали тебя, Снейп. — М-мой Лорд? — маг скорее на подсознании, чем разумом среагировал на знакомый голос, только сейчас осознавая, что человек в кресле — это и есть Волдеморт. Волшебник указал рукой на диван, и Северус, на деревянных ногах проковыляв к нему, рухнул на него, до сих пор пребывая в шоке. На противоположном диване грациозно расположился Люциус. Темный маг хранил молчание, позволяя гостю привыкнуть к обстановке, чем маг не преминул воспользоваться. Лорд выглядел непривычно человечным. Вполне здоровая на вид кожа вместо чешуйчатой бледности, чуть холодные голубые глаза с вполне человеческими зрачками, округлые ногти на руках вместо острых когтей — и это лишь самое явное из увиденного. Что касалось общей характеристики, то мужчина выглядел ровесником Малфоя. Северус перевел взгляд на неизвестного мага, но тот стоял к нему вполоборота и смотрел в окно, отчего его лицо невозможно было разглядеть. — Чему обязан таким приглашением? — нарушил тишину Снейп. — Нам требуется зельевар, — не стал тянуть книззла за усы Волдеморт, — причем самый лучший. Конечно, многие из нас умеют готовить качественные эликсиры, но нам нужен специалист, который будет заниматься этим целенаправленно и ничем более. К сожалению, во всей Великобритании лучше тебя никого нет. — Вы хотите, чтобы я вернулся? — изумился маг. — Скажем так, в развитие твоего таланта нами было вложено слишком много сил и средств, чтобы им безвозмездно пользовался Дамблдор. Это неприятно. Тем более, человек твоих способностей должен творить и развиваться дальше, а не тратить большую часть времени на вдалбливание знаний в чурбанные головы тех, кому эти знания не нужны. Конечно, ни о каком прежнем доверии и речи быть не может, хотя в этом есть доля и моей вины, — на этих словах брови Снейпа непроизвольно поползли вверх, — но полностью прекратить сотрудничество нежелательно. — И в чем конкретно будет заключаться сотрудничество? Темный маг взмахнул рукой, и на стол перед Снейпом лег документ. — Возьмите, почитайте на досуге. Договор серьезный, поэтому вы должны подробно его изучить, взвесить все за и против, и принять полностью обдуманное решение. Если вас что-то не будет устраивать, мы это обсудим и внесем соответствующие корректировки. Если вы откажетесь, мы не будем вас принуждать. — Вы… Даете мне право выбора? — зельевар был шокирован. — Вполне. Я пересмотрел свою политику в отношении свободы воли, и понял: каждый имеет право выбирать. А сейчас, прошу прощения, но нам нужно заняться другими делами. Люциус, проводи гостя. Малфой встал и направился к двери, показывая тем самым, что встреча подошла к концу. Когда дверь за магами закрылась, Волдеморт развернулся и посмотрел на оставшегося человека. — Ты сегодня удивительно молчалив, Роберт. — Вы знакомы с «Историей семьи Ванетти»? — глядя на падающий снег, спросил маг. — Я не думаю, что Северус будет пытаться разрушить нашу организацию, осуществляя месть за любимую, — спокойно возразил Волдеморт. — Да, но он может существенно путать наши карты. Он не человек идеи, не человек принципа, а сплошной комок эмоций, а значит от него можно ожидать любых глупостей. Да даже Беллатрис более предсказуема, чем он. — Ты к нему не объективен, — на подобное заявление Гримм лишь закатил глаза. Трудно быть объективным, когда знаешь будущее наизусть. Хотя, чем больше вокруг меняются люди, тем дальше события отходят от канона, — Роберт, ты любишь анализировать людей, и на основе этого строить планы, но когда ты не можешь предсказать грядущие события, ты пугаешься. Нельзя все предусмотреть. — Я не пытаюсь все предусмотреть, — возмутился Гримм, — я просто хочу, чтобы нас окружали надежные люди, а Снейп… Нельзя опираться на человека, который сам не знает, чего хочет от жизни. — Значит, мы должны дать ему такую цель, к которой он будет стремиться всю оставшуюся жизнь.***
Когда Северус вернулся в Хогвартс, он первым делом проверил свою кровь на наличие различных зелий, вызывающих слуховые и зрительные галлюцинации, потому что поверить в произошедшее было очень трудно. Однако скинутые и многократно просмотренные в Омуте памяти воспоминания доказывали, что все было более, чем реальным. Зато теперь, вдалеке от вполне себе живого Лорда, не находясь в состоянии стресса или шока, можно было спокойно проанализировать полученную информацию и разложить ее по полочкам в своей голове. Да, Малфой, конечно, предупреждал, что Лорд сильно изменился, но маг, с которым он встретился казался абсолютно незнакомым. Где все эти высокопарные слова про высокие цели и превосходство магов над магглами? Где громкие идеи про передел мира? Где эта давящая сила, заставляющая пригибаться к земле? Нет, сила, конечно, чувствовалась, но она была подобна глубоководному озеру, чем бушующему пламени, что выжигает кислород из легких. Сам же разговор вышел довольно кратким: Лорд говорил сухо и по делу, позволяя самостоятельно ознакомиться с основной информацией. Мужчина взглянул на папку, что спокойно дожидалась своего часа на рабочем столе, и, раскрыв ее на первой странице, погрузился в чтение. Если бы сейчас по Хогвартсу пронесся весь зоопарк Скамандера, Северус бы все равно этого не заметил. Взгляд мужчины перебегал со строчки на строчку, и с каждой новой страницы маг все больше убеждался, что он попал в параллельный мир. Полностью укомплектованная лаборатория, щедрое финансирование проводимых исследований, широкие возможности поездить по миру и активное участие в различных конференциях. О подобном Снейп мог только мечтать, однако взамен он обязан был тоже сделать немало: часть исследований будет находиться в приоритете и наличие результатов по ним обязательно. Также Северус должен будет взять себе учеников по рекомендации заказчика с правом отказаться от любого, если тот будет недостаточно способен, из которых впоследствии будет создан штат (отдел) зельеваров, во главе которых как раз он и будет стоять (по предварительной согласованности с заказчиком). Отдельно было оговорено, что если Северус захочет получить статус алхимика, ему будет оказано надлежащее содействие, но круг обязанностей в данном случае будет расширен. Причем круг таких обязанностей был строго очерчен: наука, наука, и еще раз наука. Никаких рейдов не подразумевалось. Условия были вполне логичными: фактически заказчик становился спонсором зельевара, требуя в ответ определенных результатов. В случае отказа Снейп должен был возместить затраты и убытки. Единственные два жестких условия: расторжение трудового договора со школой и прекращение любых обязательств, связывающих его с Дамблдором/ Орденом Феникса. И если первое было вполне логично, так как если Снейп полностью уйдет в науку, то на «любимую» школу и так времени не будет, то второе ясно подразумевало, что метаться между светом и тьмой ему не позволят. Ему показали золотой билет. Дали время на раздумия. Он должен наконец выбрать сторону. На одной чаше весов шанс на прекрасную жизнь, на другой — … Северус вздохнул. А на другой — обязанность защищать Поттера. Но ведь Лорд сказал, что не требует немедленного подписания: договор возможно обсудить, и даже изменить. А значит Северус должен быть готов к переговорам.***
Каменистый занесенный снегом берег этой забытой и покинутой долины был безмолвен. Стоя на краю обрыва, вдыхая холодный соленый воздух, слушая, как ревущее внизу темное море разбивается в бессильной злобе о черные гранитные скалы, волшебник смотрел вдаль и думал. Стоя перед лицом стихии, он размышлял, какие же чувства владели другим чародеем, чью историю рассказал Шекспир. Колебался ли Просперо, топя в морской пучине книги, на которых зиждилось его могущество? Охватывала ли его дрожь, когда он смотрел на бурю, что играла внизу? Лорд не колебался. Плавно спланировав на обломок скалы, что драконьим клыком торчал из мраморных волн, и почувствовав ледяные брызги на лице, он повернулся спиной к бескрайней воде, уперев свой взор в мрачное нутро представшей перед ним пещеры. Короткий полет над ревущими волнами и его ноги касаются скользкого пола небольшого грота. Волдеморт сделал глубокий вдох, позволяя пробудиться старым воспоминаниям. Как же он давно здесь не был. Первый раз он был здесь еще ребенком. Вместе с другими воспитанниками приюта он исследовал эту пещеру, тогда же он впервые почувствовал наслаждение от полной власти над их умами, упиваясь их ужасом и абсолютным подчинением ради выживания. Второй раз он вернулся сюда уже юношей и спрятал здесь медальон. Теперь, уже будучи мужчиной, он прибыл сюда в третий раз дабы забрать то, что принадлежит ему по праву. Ободрав руку об острые камни, он провел ладонью по стене, открывая тайный проход. Кровавая плата — подобная магия была здесь всегда, от нее веяло необузданностью, древностью большей, чем сам Хогвартс, первозданной примитивностью. Озеро, как и сама пещера, ни капли не изменилось. Застывшее во времени, мертвое, бездушное, как и его обитатели. Когда маг путешествовал по миру, он обнаружил несколько подобных мест, и все они мало отличались друг от друга. Когда на море играла буря, корабли разбивались об острые скалы, а сильное течение утаскивало моряков на дно и засасывало в такие подземные пещеры-ловушки, из которых невозможно было выбраться. Потерянные и неупокоенные, их души вечно томились здесь, в вечном ожидании, и пусть кара настигнет того, кто нарушит чуткий сон мертвецов. Тихо звякнула цепь, и на поверхности озера показалась утлая лодка. Волшебник едва слышно усмехнулся. «Ну где же ты, Харон?» На самом деле озеро было настолько большим, что не было видно его края, а пещера такой мрачной и жуткой, что легко было поверить: здесь нет границы между миром живых и миром мертвых, а это озеро — возможно старица самого Стикса. «Гримму бы такая мысль пришлась по душе. Что бы он сказал?» — качнул головой Волдеморт. Наверно, даже в таком жутком месте, его Советник не удержался бы от очередной занимательной истории. Он бы рассказал, что данная река символизирует первобытный ужас и мрак, из которого возникли первые живые существа. А само слово «Стикс» переводится как чудовище. Поведал бы, что Стикс — дочь Океана и мать Ехидны, богиня клятв. Она жила далеко, на крайнем западе, где начинается царство ночи, в роскошном дворце, серебряные колонны которого упирались в небо. Это место было отдалено от обители богов, лишь изредка залетала сюда Ирида за священной водой, когда боги в спорах клялись водами Стикс, чьи воды уходили под землю, в первозданную тьму, ужас которой выражался в ужасе клятвы. Легкий стук деревянного борта о камни вывел мага из мыслей, и тот ступил на небольшой остров, на котором стояла каменная чаша. Волшебник взмахнул палочкой, шепчя заклинание, и изумрудное зелье, манящее своим таинственным блеском, испарилось, обнажая некогда белый мрамор, потемневший от многократно пролитой на него жертвенной крови. Что за темные ритуалы здесь проводили в древние времена, это не ведомо даже Мерлину. Да и сам Волдеморт не желал об этом знать. Схватив медальон, он стремительно покинул пещеру, не желая задерживаться здесь ни на секунду. Когда затхлый воздух грота наконец-то выветрился из легких, а холодное зимнее Солнце перестало слепить глаза, Волдеморт решил рассмотреть драгоценность при свете дня. Медальон засверкал на солнце, сияя тусклым золотом. Мужчина нахмурился: странно, ему казалось, что раньше медальон выглядел иначе. Да и никакого отклика от него не было. Щелкнув крышкой, Волдеморт раскрыл медальон, и над заснеженным краем разнесся дикий крик, полный неописуемой ярости и злобы.