Гаснущий свет

Скажи себе, что всё окончено, Попробуй воскресить нарушенную клятву, Если только сможешь найти силы Убить воспоминания. Свет быстро и неумолимо гаснет. Я один. Во тьме. С утопающим во мраке огоньком свечи, пляшущим на кончике фитиля. Кажется, меня покидает душа, но нет... Это лишь иллюзия спасения… Омега с невероятным страхом взирал на своего мучителя, застёгивающего на его шее тяжёлый железный ошейник со внутренними шипами, впивающимися в нежную кожу. Он кричал, умолял отпустить его, но альфа был глух к жалобным мольбам. Лишь порывисто вдыхал носом аромат горящего дерева и сладковатый запах текущего омеги. Течка усиливалась, ядовитая ухмылка на лице альфы становилась шире. Он подошёл к столу, взял кочергу и пихнул её в теплившиеся поленья в камине. Подлил зажигательной жидкости, и пламенный цветок вспыхнул за чугунной резной решёткой. Железо накалилось и приобрело оттенок огня. Оранжево-алый. Пламя заплясало в безумных глазах. Он убьёт меня. Этот сукин сын убьёт меня!! - Пусти меня, умоляю! – взмолился омега, упав на колени и сложив руки в церковном жесте. – Умоляю! Прошу! Не убивай! Альфа молча склонил голову на бок, а затем подошёл поближе. Схватив омегу за подбородок, приоткрыл его рот, прильнул к пересохшим губам в мягком поцелуе, а затем, когда омежка поддался влечению тела, резко прижёг его язык кочергой. Омега закричал, и слёзы побежали по бледным щекам. Кровь стекла из уголков губ. Он беззвучно стонал, валандая во рту распухающим языком. Альфа не сказал ни слова. Вновь поцеловал. Страстно, жадно, слизывая кровь и причиняя боль укусами. Омега почти потерял сознание, но запах нашатыря вернул его к жестокой реальности. Внушительных размеров член быстро скользнул в сочащееся смазкой отверстие, причиняя ощутимую, но несравнимую с ощущениями во рту, боль. Ногти впивались в узкие бёдра, оставляя царапины, кочерга валялась поблизости и, вцепившись в неё пальцами, омега попытался ударить ею своего насильника, но тот оказался сильнее. Когда орудие оказалось в руке альфы, тот от души приложил постепенно охлаждающийся метал к спине, а затем к ягодицам своей жертвы. Рыкнув от удовольствия, он излился глубоко в тело омеги и на мгновение прикрыл глаза. ***

Эти пустые страницы никогда не перевернутся, Тогда поднеси пламя и сожги их. Ты пытался похоронить меня глубоко - Ну не здорово ли это было бы? Я не знал, чем закончится очередная издёвка над ним… Молодой альфа наблюдал из-за угла за симпатичным омежкой, который улыбался своему другу и звонко смеялся. Альфа любил его. Так горячо и страстно, что каждую ночь лицезрел этого юношу в своих снах. И сегодня он решил написать ему записку с признанием в своих нескромных чувствах. Сказать это ему было трудно из-за проблем с речью и природной скромности, поэтому послание было идеальным вариантом. Он подложил записку в карман пиджака омеги, когда проходил мимо. Тот улыбнулся. Альфа почувствовал, как сердце в груди отозвалось громким стуком. И всю следующую ночь он провёл без сна. На следующее утро альфа получил записку от омеги. Аккуратный почерк, аромат дорогих духов и влажный след поцелуя губ, обильно смазанных полупрозрачным блеском. Он навсегда сохранит эту записку с ответным признанием и просьбой встретиться за школой в половине одиннадцатого, когда уже стемнеет. Он воодушевлённый шёл навстречу грядущему несчастью, уверенно шагая вперёд. За школой он столкнулся с компанией подвыпивших альф, которые ждали его. Омежка же сидел на качелях и звонко смеялся. Словно перезвон колокольчиков. Динь-динь… Динь-динь… Они схватили альфу за руки. Кто-то больно ударил в живот, затем прижал голову к земле и закричал, булькая от смеха и брызгая слюной: - Жри землю, подонок! Посмел посмотреть на моего омегу! - Очевидно, это был парень того омежки. Но альфа не знал. Он просто не знал. Они все смеялись, когда он со слезами пережёвывал горькую землю, смоченную мочой этих самых кретинов. Потом они насильно раздели его и толкнули к ногам омеги. - Целуй, - приказал один из ублюдков. Он послушно целовал ноги возлюбленного, пока тот хихикал. Динь-динь… Следующим этапом унижения было вылизывание грязных сапог парня омежки. Потом они раздели альфу до трусов, сорвали их буквально перед тем, как с силой ворваться в непредназначенный для этого анус. Он закричал от боли, кровь потекла по ногам, слёзы брызнули из глаз с новой силой. Крик был хриплым. Никто его не слышал. Они пустили его по кругу прямо на глазах у любимого омеги, который смеялся, хищно облизывался и подначивал альф, которые нещадно драли бедного влюблённого. Это кончилось лишь к утру, когда где-то прокричали петухи, а небеса окрасились рассветным пожаром возле полосы горизонта. Они мочились в его раздолбанный анус и в рот. Весь перемазанный спермой, он кое-как поднялся, но его вновь завалили на землю. Сильная рука впилась в волосы. - Не смей даже приближаться к моему омеге, - прохрипел возбуждённо и зло один из насильников. Затем они ушли. А в голове альфы так и звучал этот звонкий смех. Кто-то, проходя мимо него, пнул его мыском в живот и кинул на землю записку с его признанием. Затем ушёл. Альфа, утирая слёзы и принимая сидячее положение, взял эту записку, достал из кармана порванных джинсов зажигалку и сжёг её. Пламя быстро занялось и достигло его пальцев, опалив их. Но боль эта отрезвляла. Он хотел умереть. Сейчас он действительно желал смерти… *** Раскалённая кочерга с силой входила в растраханный анус омеги, вызывая дичайшую боль, но тот не терял сознание из-за какой-то смеси, которую влил ему в глотку альфа. Боль сводила с ума. Он плакал, стонал и умолял отпустить его, но альфа не мог этого сделать. Он должен был сжечь все эти воспоминания. - Я буду твоим! Я сделаю всё, что ты пожелаешь! – кричал омежка, царапая ногтями деревянные половицы. – Господи! Помоги мне! - Я тоже просил тебя о помощи, - внезапно тихо произнёс альфа, задумавшись. А потом безумная ухмылка расцвела вешним бутоном на его лице, и он вогнал кочергу глубже. Крик боли разорвал ночное спокойствие. Но им никто не помешает в этой забытой богом лачуге посреди леса. Несколько лет он вынашивал план своей мести. Несколько лет его мучили кошмары о случившимся. И несколько лет он молчал, не произнося ни слова. Ушёл из школы. Сменил уютную квартирку в центре города на обшарпанные стены лесной лачуги. Нож оказался вовремя под рукой. Но сперва стоило помедлить. Он не умрёт так просто. Он должен ощутить ту же жгучую боль, а затем огонь очистит его душу. Раскрыв рот омеги, он всыпал в его глотку старый пепел из жестяной коробочки, который хранил с того самого дня. - Жри, мразь! – засмеялся альфа, хрипло раскашлявшись. Омега послушно проглотил. Задрожал от боли и закричал придушенно, когда розги коснулись обнажённой спины. Тридцать четыре удара, которые практически вышибли из него дух. Кровавые борозды расцвели на гладкой спине. Почти теряя сознание, омежка пополз к выходу, когда альфа отвернулся. Но острый нож пронзил ладонь и пригвоздил его руку крепко к полу. Альфа пару раз стукнул его головой об пол и вынул окровавленный нож. Хитро улыбнувшись, некогда униженный альфа посмотрел на небольшое достоинство омеги. Тот сдвинул ноги и заплакал. В его красивых глазах застыл ужас. Он отрезал его маленький член и заставил сожрать. Альфа смеялся, глядя на то, как давится омега, а потом резко вогнал свой изнывающий от желания ствол в образовавшееся отверстие. Омега истошно кричал, боль была невыносимой, он терял сознание, но нашатырь и та жидкость приводили его в чувство. Альфа бурно кончил в глубину искалеченного тела, убедился, что парень проглотил куски собственной сырой плоти, а затем рывком выдернул кочергу. Смеясь, он бил омегу по щекам, а потом заставил себе отсасывать. Распухший язык скользил по обмякшему члену, слёзы капали на лобковые волосы альфы, а омега хлюпал носом и закрывал глаза. Пьянящий оргазм быстро настиг альфу, когда тот возбудился. Спермой омежка запил собственный отрезанный орган. Альфа ликовал. Он схватил нож и перерезал сонную артерию умирающего омежки. Красивые глаза больше никогда не откроются. Больше не прозвучит этот звонкий смех. Больше никто не коснётся его белоснежных кудрей. «Я доволен? Доволен ли я?» - смеялся в мыслях альфа, когда в очередной раз брал начавший коченеть труп омеги. Он вскрыл его живот, проделал отверстие в кишечнике и кончил туда, затем вынул сердце и швырнул в стену. - Подыхай, тварь! – смеясь, плакал альфа, падая на колени. Он ласково обнял голову мёртвого возлюбленного, прикоснулся потрескавшимися губами к покрытому испариной холодному лбу. - Я всегда буду любить тебя, - улыбнулся он, нежно коснувшись пальцами дорожки слёз на бледной щеке. И гаснущий свет… Я видел лишь гаснущий свет и слышал далёкое, призрачное «Я всегда буду любить тебя…»