Стихотворение

— Классный стих, Джимми, — с этими словами в кабинет онколога вошел Хаус, он кинул на стол черный небольшой ежедневник и, улыбнувшись, сел на стул. — Ты что, читал мои записи? — Уилсон взял ежедневник в руки и пролистал его. — Ты оставил его у меня, а я любопытен. Кому посвящено? — Это… не твое дело, Хаус! — Джеймс открыл боковой ящик стола и положил в него свой блокнот для записей, — У меня пациенты, иди к себе, уверен, у тебя они тоже есть. — Это точно не про твою жену. Может, Кадди? — не унимался руководитель отделения диагностической медицины. — Нет, это не она. Хаус, иди работай, — почти умоляя, произнес Джеймс. — У меня перерыв. Может Кэмерон? Одна из наших медсестер? Кто-то из бывших?       На эти вопросы онколог не ответил, ему вдруг стало ужасно грустно, он был по-настоящему влюблен и ничего не мог с этим сделать. Любовь была внезапной, он изо всех сил пытался не признавать этого чувства. Было даже странно не то, что это произошло само по себе, а что произошло так поздно и ничему не способствовало. — Ну же, Джимми, что такое? — Кажется, Хаус начал немного волноваться за друга, но пытался не подавать вид. — Я не хочу об этом говорить, давай в другой раз, хорошо? — с надеждой в глазах посмотрел Уилсон на Грега. — Хорошо, — Хаус поднялся со стула и, грустно улыбнувшись, вышел из кабинета.       После этого разговора прошло больше недели, и Джеймс даже был удивлен, что Грегори ни разу не пытался выпытать у друга про то стихотворение. Онколог был не только удивлен и в какой-то мере радостен, но к тому же опечален. Всё одновременно. Ему на самом деле хотелось, чтобы Хаус его достал настолько сильно, что просто вынудил бы Уилсона рассказать то самое. В последний день, перед двухдневным выходным, Джеймс заскочил в кабинет к Хаусу, но того не было на месте. Лишь Кэмерон заполняла какие-то бумажки. — Где он? — сразу было понятно о ком это Уилсон. — Он ушёл куда-то минут двадцать назад, — улыбчиво ответила Эллисон. — Что же… значит не судьба! — Может ему что-то передать? — у девушки, на удивление, было очень хорошее настроение, хотя возможно она была под веществами. — Да, передай ему, что я его люблю, — смело сказал Джеймс, потому что знал — никто не воспримет это серьезно. Очередная шутка Хауса-Уилсона, двух лучших друзей. — Обязательно, — ещё больше улыбнувшись, ответила Кэмерон и онколог вышел из кабинета.       Вечер близился к ночи, и Джимми, укутавшись в теплое одеяло, лежал на диване и смотрел телевизор, Джули ещё утром куда-то ушла, но мужчине было плевать. Он давно думал о том, чтобы развестись. Не складываются у него браки, что первый, что второй, а теперь и третий. Чувства угасают, больше нет того огня, что заставлял Джеймса любить. Теперь у него новая зависимость. Как порой бывает у его пациентов больных раком, к марихуане. Эта «зависимость» была с ним рядом уже очень много лет, и в какой-то степени он любил Хауса как друга. Лишь месяц назад осознал, что чувствует большее. Он помнит, как однажды, Грег сказал ему: «Ты разделяешь чужие страдания, чужую боль» — и это было не только про пациентов, это было и про того, в кого Джеймс влюблялся. Теперь он влюблен в Хауса.       В дверь постучались. Стук был деревянным, поэтому Уилсон сразу понял, кто к нему пришел. На пороге стоял Хаус, ни сказав ни слова, тот прошел в дом. — Кэмерон сообщила, что ты заходил. — Она была под стимуляторами? — О, тебе тоже так показалось?! — вопрос был риторическим, мужчины направились на кухню. Первые полчаса врачи говорили о пациентах и о новом «деле», но потом Хаус вдруг произнес: — Так ты мне все ещё и не рассказал, кому было посвящено то стихотворение. — Эм, — Уилсон улыбнулся, это было нервное, — скажем так, это посвящено тому, кто никогда не разделит моих чувств. — Ты всё еще не назвал имя. — Я бы очень хотел это сделать, Грег, — фактически, он только что называл имя, и Джеймсу так это понравилось, что он даже улыбнулся, — но не могу. Если ты узнаешь, ты никогда не простишь меня. — Я надеюсь, ты сейчас не разыгрываешь комедию, чтобы в конце сказать «твоя мама»? Джеймс тихо и рвано засмеялся на пару секунд. Обычно он контролирует себя, но сейчас было что-то необъяснимое. Тревожность не покидала его, потому что каждое слово может оказаться последним, в разговоре двух друзей. — Ещё Кэмерон сказала, что ты мне кое-что передал. Не озвучишь? — уже шепотом произнес Хаус. — Я… Нет… Ты наверное всё не так понял… — Понял-то я всё хорошо, просто хочу от тебя услышать, — у Грега было доброе лицо, небольшая щетина и спокойный голос, — пожалуйста, Джимми. — Ч-что? — Произнеси это, — шепот. — Я… я… черт… я люблю тебя, Хаус, — Уилсон опустил голову и из его глаз потекли слезы, как тогда, давным-давно, после окончания института, когда они познакомились. Джеймс разбил зеркало в баре, а Грегори внёс залог, будущий онколог тогда так расчувствовался, что благодарил со слезами на глазах. Руководитель отделения диагностической медицины подошёл к руководителю отделения онкологии (именно так и никак иначе, подумал после Уилсон, «два руководителя», забавно) и обнял его. — А я люблю тебя, Джимми. И всегда любил.