Бездна

      Какой же он всё-таки сильный… В принципе, логично, ведь в Припяти он тащил на себе двухпудовый пулемёт и, как минимум, такое же снаряжение. Но кости Дегтярева были отнюдь не как у псевдогиганта, и эти обнимашки были очень некстати. — Еее… Я, конечно, много делов натворил и всё такое, — насилу выдавил из себя сбушник, — но мне бы всё-таки не хотелось, чтобы моим палачом был именно ты. — Да, конечно, извини, — стал оправдываться «долговец». — Ну, рассказывай! Ты чё?! Ты как здесь? — Ты уверен, что выбрал подходящее место для заслушивания моего дела? — Дегтярев обвел это место рукой, словно напоминая Зулусу, где они находится. Мол вон, куча трупов врагов на их же территории. Вон их подбитый «танчик». — Да, ты прав. Ещё и один из фрименов свалил… Щас подмогу позовет. — Не, нихуя, — развеял печаль командира один из его бойцов с биноклем. — Мда… Уже не приведет, — подтвердил Зулус, забрав бинокль у своего бойца.       Вдали виднелось тело. Ну, как тело… Окровавленный скелет, ошметки бронекостюма и одна нога. По ней и опознали личность недобитого анархиста. Так бывает, когда человек попадает в трамплин. Обычный день в Зоне. Поэтому ни Зулус, ни его бойцы, ни, тем более, Дегтярев даже не думали переживать и переводить свои нервные клетки на подобную ерунду. В противном случае они давно сошли бы с ума. А может уже сошли, и им от этого только удобнее? — Грузим раненых в вертушку, убитых облейте бензином и сожгите, — скомандовал Зулус.       Довольно бесчеловечный приказ. Так подумал бы простой обыватель, но бывалый сталкер поймет, что это был акт милосердия. Хоронить павших в общечеловеческом смысле было просто негде. Если повезет, тело будет выкопано для пиршества тварей Зоны. А если нет… Тело выкапывается само и пополняет ряды зомби. Будет многие месяцы ходить, утоляя исключительно потребности собственного желудка. И ради этого не побрезгует даже мясом и кровью своих друзей или родственников.       Дегтярев заметил — хоть и не показал этого, — что «долговцы» потеряли лишь троих. Раненых было пятеро. На фрименов соляру, разумеется, не переводили. Дегтярев презирал анархистов, как и большую часть одиночек. Эти человекоподобные особи даже не понимают, какой дар они прожигают. Дар жизни. Им повезло родиться не зверями, не насекомыми. Им была дана возможность мышления, творения! А они думают исключительно о собственной наживе (одиночки), или о месте абсолютной вольницы («Свобода»). Хотя под этой вольницей подразумевается возможность ни хера не делания и не несения за это никакой ответственности. Вслушайтесь в их пропаганду! «Никаких утренних походов и минимум сухого закона!». Тунеядцы. Им бы лопаты дать и заставить снег в городах разгребать!. «Здесь тебя примут таким, какой ты есть!». То есть, ты мог на Большой земле по пьяни зарезать собственную мать, и тебя примут с распростертыми объятиями?! Или ты мог быть педофилом? Самое смешное, что они не могут распорядиться собственной наживой с пользой даже для себя. Всё спускают на бухло и девок в ближайших борделях за пределами Зоны.       Да, Дегтярев тоже пользовался возможностями Зоны в своих интересах. Но он кормчий, вожак. И в придачу с большей ответственностью имеет больше прав. Даже от бандитов больше проку. Те, хотя бы, создают видимость порядка. Парадоксально, но в Чернобыльской зоне отчуждения бандиты выполняют функции правоохранительных органов на остальной территории государства. Султана, например, Дегтярев даже уважал. Он живет по понятиям, крови по беспределу никогда не лил. Он не позволит, чтобы богатства аномалий всего затона осели в карманах какого-нибудь одного барыги. Дегтярев правильно сделал, что помог Султану установить свой единоличный контроль в окрестностях «Скадовска». Точнее, ему нравилось думать, что он руководствовался идеями всеобщего блага, а не собственными бизнес-интересами. — Деготь, идем. С тобой всё в порядке? — Зулуса насторожила задумчивость друга. — Да. Всё просто замечательно.       До «Янова» добрались уже без препятствий. Вертолет прибыл раньше, и всех раненых успели разместить в лазарете. Костоправу явно сорвали приятный вечер за книжкой. Медик был нейтральных взглядов. Одинаково нормально относился и к «Долгу», и к «Свободе». Поэтому ему и разрешили остаться после изгнания анархистов. Зато у Дегтярева с Зулусом было куча времени наконец-то поболтать. За кружечкой пива и бутербродами со шпротами. — Я смотрю, многое здесь изменилось. Рассказывай давай, — начал Дегтярев. — Это долгая история… Поэтому, чтобы разговор лучше шел, — Зулус расстегнул комбинезон и достал из-за пазухи бутылку коньяка «шабо». Чекисту осталось только удивляться, как он её не разбил во время боя. — Пиво с коньяком? — лицо Дегтярева стало напряженно-скептическим. — Сначала пиво, потом коньяк. Я ж не садист… — Зулус прекрасно помнил про то, какой Дегтярев «алкоголик», и не собирался подставлять друга таким образом. Заснуть, как свинья, на полу в вышке, где кроме тебя один человек, это одно, а вырубиться при взводе свидетелей… Авторитет зарабатывается годами. Не хотелось потерять его за пару часов и ещё так глупо. — Изменение номер один: я теперь в этих местах главный. Заместо Шульги. — Во как, поздравляю. А где же Шульга? — На месте Петренко. — А Петренко куда дели? — не унимался Дегтярев. — А Петренко дели… в сумасшедший дом, — после последних двух слов Зулус всмотрелся в лицо собеседника. Не дрогнул ни единый мускул. Никаких эмоций. Зулус давно заметил, что сбушник крайне беден на внешние выражения каких-либо чувств. «Долговец» неплохо разбирался в людях и знал, когда такое поведение фон, защитная реакция организма (как в случае с Бродягой), а когда это что-то иное… Впрочем, это не его дело. От Зулуса не ускользнуло, что после его последней мысли лицо Дегтярева резанула небольшая ухмылка. Не один «долговец» был прошаренный в мозгокопательстве других людей. Зулус знал и об этом качестве своего собеседника. Иначе как Деготь в свое время, всмотревшись в кучу сталкеров, понял, что именно Вано собирались сажать на перо? — Так что случилось с бедненьким Петренко? — Дегтярев уже успел поглотить три бутерброда, а к алкоголю даже не притронулся. — Извини, задумался. Так вот, Петренко был нашим главным ИДЕОЛОГОМ, — последним словом Зулус наглядно продемонстрировал, какого он «высочайшего» мнения об этом человеке. — Три года идеологичал, идеологичал в итоге однажды посмотрел на себя в зеркало, а вместо человека на него смотрит зомбоящик. — Чё, прям так? — перебил Дегтярев. Он наконец-то взялся за пиво. — Ну… Я склонен надеяться на лучшее в людях. Скорее всего, просто захотел выпендриться. ЛИЧНО повел квад на контролера. Устроили на него засаду. А у контролера, в отличии от Петренко, мозги имеются. Перехитрил он группу, заставил их перестрелять друг друга, как котят! — Зулус обрушил свой тяжеловесный кулак на стол. — Причем единственный человек, который выжил… ну, ты понял. Нашли его гоняющимся на четвереньках за невесть откуда взявшимся мячиком. Не выдержал умишко напряжения. Воронин договорился со знакомыми вояками — они его вывезли на Большую землю. Шульга шел по званию следующий. — А остальные наши? Я только про Соколова знаю. Он сейчас летчик гражданской авиации. На «Боинге» летает.       За столом наступила минутная пауза. — Мне все наши нужны для моего дела, — объяснил Дегтярев. — ААА… А я уже испугался. Такие разительные перемены. Бродяга — мой заместитель, поселился в моей бывшей вышке. Не любит излишнего общения, и вспоминать легче, когда никто не дергает. — И что он уже вспомнил? — Не так уж и мало. Зовут его Анатолий. Он бывший спортсмен-биатлонист. И даже успел повоевать в Чечне. На стороне боевиков. Свалил с гор после того, как с наемниками начали расплачиваться фальшивыми купюрами. Пришел сюда… Пока всё. Вано после Припяти поперся на военные склады «Свободы». Ну, когда те пронюхали про нашу с ним дружбу, свалил в бар «Сто рентген». Увлекся охотой на мутантов. Сейчас в подмастерьях у Инквизитора. — А как, кстати, тебя зовут? — вдруг спросил Дегтярев. — Хочешь сказать, что не читал мое дело? — Зулус недоверчиво взглянул на чекиста. — Да, не удержался… Денис. Уж больно мне стало интересно, пошто так ненавидишь нашего брата. — Узнал? — в голосе «долговца» прозвучали металлические нотки. — Узнал… Вкусное, кстати, пиво, — обстановку надо было разрядить. — Я это и без тебя знаю. Но ты же сюда пришел не ради пива. Излагай. — Мне тридцать четыре года, и я почти год, как подполковник СБУ. — Быстрая карьера. Но ты умный парень, этого у тебя не отнять. — В нашем государстве это не является аргументом для поощрения. Был такой генерал, Михаил Рыбальченко. Я, когда ещё был капитаном, спас его «ненаглядную» дочурку. — А чё с такой иронией? — Ты бы её видел. Страшна, как Хиросима. Рост метр семьдесят при весе почти центнер. — Мда. Даже псевдогигант таким обедом подавится. — Так вот, этот Рыбальченко и протащил меня за четыре года на самые верха Чернобыльского войскового контингента. Год назад он ушел на заслуженную пенсию. Дача, собака и бла-бла-бла, — пиво начинало действовать. А ведь впереди ещё «шабо». — Дальше, свято место пусто не бывает. Пауки начали грызться в банке. Среди них я оказался не самым большим и опасным. — Расстроился?       Зулусу была интересна реакция чекиста. По ту сторону стола на него уставились откровенно людоедские глазки. В глазах мужчины пропало всё. Ни малейшего намека на сознание. Если бы на Дегтярева сейчас нацепили противогаз, хрен бы его отличили от снорка. «Долговец» в эту минуту крыл себя трех, нет, пятиэтажным матом. Как он умудрился так расслабиться и лохануться? Обычно Зона такого не прощает. — Расстроился, — неожиданно спокойно ответил Дегтярев. — У меня многолетний опыт оперативной работы. Я в Зоне с 2009 года! А меня подсидели эти свиньи, тупые штабные кретины. Хотя я и сам виноват… Я фактически не скрывал свою «коррупционную связь» с Султаном. Вот они и вцепились… — Если тебя утешит, ты среди них был самым большим пауком. Просто слегка неповоротливым. Вот тебя и покусали. — Да ты философ. Так вот, нахрена я снова упал на твою голову… Чуть больше года назад, ещё до «Фарватера», СБУ забросила диверсионную группу в Припять с целью захвата лидера группировки «Монолит». — Странно. Все знают, что «Монолит» — лишь марионетки в руках «О-Сознания». Зачем хватать того, кто выполняет роль в лучшем случае ферзя, но никак не является игроком? Чтобы он сдал своих кукловодов? Бред. Он прекрасно знает, что не доживет до суда, если заговорит. — СБУ интересовали не безумные ученые. На них мы пытаемся выйти с помощью древних и некогда секретных архивов КГБ СССР. Есть версия, что проект «О-Сознания» был правительственной программой. — Е-мое… — глаза «долговца» округлились. — Но не суть. В данный момент нас интересовал как раз таки тот, кто убивал бы «монолитовца», если бы он сдал своих хозяев. Есть все основания полагать, что в нашей банке с пауками завелся крот. Его-то и должен был после ареста сдать фанатик. Наш агент, внедренный к местным одиночкам, выяснил местоположение и внешность лидера. — Но по классике жанра, что-то пошло не так, — глубокомысленно протянул Зулус. — Заброшенную группу перебили вместе с нашим агентом. Утечка. Мы считали, что готовили ловушку для них, а на деле — они для нас. В живых остался один человек — капитан Лейла Стеклова. Боевой псевдоним — Игла. Да не просто выжила, а возглавила «Монолит». Наши психоаналитики считают, что её подвергли пыткам, после которых промыли мозги. Куда дели старого главаря, и кем он вообще был, я без понятия. Я решил арестовать Лейлу, выбить из неё информацию о предателе и реабилитироваться в глазах конторы. — Господи, хоть тебя скорее всего нет, но всё равно помоги… И почему я должен принимать участие в гребаном шпионском боевике ради того, чтобы вернуть на трон опального психопата?! — Я так понял, вопрос был риторическим? — А ты злился, что я нашел «шабо», — не унимался Зулус, — как чувствовал, «свято наближаеться».