Пустая бутылка виски и пять бокалов шампанского

      

      Рекомендую читать под:       Kadebostany – Castle in the Snow

                           "Откажись бы я тогда от такого манящего предложения, как сбежать в цирк, что бы я чувствовал?"              "Было ли бы это похоже на засасывающее болото?"              "Или, вероятно, все было бы лучше, чем сейчас?"              Карлайл, к его каждодневной головной боли, не знает ответа ни на один вопрос.              Лишь только понимает, что добровольно повесил и застегнул тяжёлые вериги на своей шее, обвил ими запястья и ноги, сковывая.              Та встреча с удачливым на скандальные идеи мужчиной стала переломным моментом в его жизни. Чистым листом. Отправной точкой.              Как угодно. Суть - то одна.              Но Филипп уверен, что не только его тело обвили цепи: Барнум тоже чувствует эту химию между ними, пусть и пытается скрыть это.              Но все равно каждый раз смотрит так, что хочется сделать нечто просто вопиющее. Такое, чего общество не поймет никогда.              Вот только что - он не знает.              А об этом он с Финеасом не говорил.              Да и лишних, пустых разговоров не нужно, чтобы понять, что шоумен тоже озадачен...              тем, что каждый раз их совместное выступление превращается для него в "угадайку": он чувствует, видит, как синхронно движется Филипп вместе с ним, и не понимает, отчего на его запястья и шею давит нечто, так похожее на цепи...              тем, что в груди что-то переворачивается каждый раз, кинь он мимолётный взгляд на своего партнера...              тем, что нечто подобное он испытывал по отношению к Черити много лет назад.              Что-то очень похожее на интерес и ожидание, предвкушение.              Он смотрит на темноволосую макушку в свете софитов и не может понять, что между ними происходит.              Карлайла слепит отблеск от застёжек на костюме Барнума, когда тот стоит на сцене, отдаваясь зрителям, своему шоу... и тоже не понимает, не может дать названия своим чувствам.              Отправной точкой, как они оба думали, была та встреча в баре.              На деле же - почти пустая бутылка дорогого виски и пять бокалов шампанского.              Они не осознают, как добрались до цирка, не свалившись прямо на грязную мостовую.              Арена пахла опилками и арахисом.              Идея. Их привел сюда вовсе не алкоголь, а идея. Чья - уже не важно, да они и не помнят, кто ее озвучил, а кто - поддержал.              Встав прямо в центре, под самым куполом, им кажется, что цепи оплетают их с новой силой.              Но не давят, лишь только связывают между собой. Что-то вроде невидимой, телепатической, связи на двоих.              Шаг влево делает первым Филипп, а Барнум повторяет с задержкой меньше секунды.              Карлайл придерживает левой рукой цилиндр.              Шаг вправо - синхронно.              В их головах уже зреет мотив песни для этого танца.              Филипп выбрасывает правую руку вверх, под небольшим углом, и не может не заметить, как привычно выглядит Финеас с закатанными до локтя рукавами, помятой рубашке, поверх которой простой жилет. Будто никогда и не было величайшего шоумена в ослепительном костюме.              Резкий поворот вокруг себя, так, чтобы опилки вперемешку с песком поднялись в воздух.              Финеас, не удержав равновесия и запутавшись в собственных ногах, валится на пол. И так и остается лежать, раскинув руки в стороны и смотря вперед - под самый купол. Ооо... как давно и часто он мечтал о чем-то таком... своем, родном и любимом. О таком, ради чего не страшно и сгореть в свете софитов или сойти с ума от аплодирующей публики.              И вот прямо сейчас он лежит на арене своего цирка, добившейся славы. И рядом с ним садится один из самых главных людей в его жизни.              Карлайл тоже чувствует атмосферу, так неожиданно окутувшую их. Она как та химия, что искрит между ними, тоже на двоих, тоже топит в себе.              Они оба не понимают, что испытывают друг к другу. Определенно, не дружба. Определённо, не любовь.              Хотя по поводу последнего все же проскальзывают сомнения.              И чаще - у Барнума: слишком схожее с этой ситуацией происходило между ним и женой.              Но Черити - леди, прекрасная женщина. А Филипп - молодой и обольстительный джентльмен. Мужчина. Его точно с девушкой не спутаешь.              Будь он худощавым мальчишкой с длинными волосами, тогда было бы проще: Барнум бы все списал на то, что тот слишком похож на девчонку.              Скосив глаза, он быстрым взглядом окидывает сидящего рядом Филиппа.              Широкие плечи.              Накаченные ноги и вовсе не осиная талия.              Волевой подбородок...              Ни разу не девушка.              Ещё с секунду задержавшись на длинных ногах, обтянутых черной тканью брюк, Барнум вновь поднимает взгляд.              И почти вздрагивает, когда сталкивается с таким же изучающим.              Крайне неловкая ситуация.              Впрочем, они провели в неловкости почти все время, что были рядом. Им не привыкать.              - Ты тоже не знаешь ответа? - голос Филиппа неожиданно уставший, будто он не спал несколько ночей.              Филипп бы никогда первым не заговорил об этом, если бы не набрался принципов Барнума.              "Сейчас или никогда"              "Рискни и посмотри, что из этого выйдет"              Барнум невольно засматривается яркими и глубокими глазами Карлайла, и из-за этого его голос звучит отстраненно.              - Ты о нас?              Филипп промолчал. И без лишних слов было понятно, о чем он говорил.              Барнум, заложив руки за голову, и все также смотря в потолок, счел молчание партнера за согласие.              - Если ты о том, что происходит между нами, то да, я ответа не знаю.              Карлайл понимает, что должен испытывать сейчас колоссальное напряжение, но вместо этого его одолевает внезапная усталость. И совсем чуть-чуть надежда, что все наконец-то прояснится.              Но вместе с каждым словом Барнума последнее смазывалось и становилось все более бесцветным.              Филипп хотел бы, чтобы шоумен разогнал сумрак, окутывающий их, поделился ответом. Но, как и он сам, Финеас не знал верного пути, слепо блуждая по бесконечному и запутанному лабиринту.              - А у тебя есть догадки? - Финеас, задавая вопрос, поворачивает голову к партнеру, чтобы видеть его реакцию.              Филл, заметив это, лишь качает головой.              Какие, черт возьми, догадки? Откуда их взять?              Они оба чувствуют себя глупо. Особо Финеас: он взрослый мужчина, но не может разобраться в собственных чувствах к парню с донельзя красиво горящими глазами.              Тогда, в баре тем вечером, в нем проснулось что-то собственническое: он обязан был заполучить этого юношу, наплевав на такие мелочи, как пристрастие к алкоголю и зависимость от общественного мнения. Тогда им движила не только нужда в человеке, знающем подход к аристократам, но и интерес. Еще тогда Фил показался ему интересным человеком, которому сковали крылья, а ключ спрятали.              Но, как кстати, точно такой же оказался у него в кармане тем вечером.              Быстро же эта птица расправила крылья...              У бывшего аристократа сейчас такое уставшее лицо, что Финеасу на миг становится стыдно, что он философствует вместо того, чтобы подбодрить юношу.              Только вот чтобы вылечить, нужно сначала узнать, чем пациент болен.              А то ненароком можно и убить.              - Иногда я думаю, что окончательно заблудился, - начинает Филипп, заглядывая в глаза расслабившемуся Барнуму, - но потом понимаю, что пока ты рядом - все нормально, я на правильном пути. Мне кажется, что если бы мы потерялись друг для друга, я бы не смог быть таким, какой я есть. Это странно... хотя бы потому, что мы...              Филипп спотыкается, подбирая правильные слова.              - Мужчины, - подсказывает Финеас. И, выдержав немного удивленный взгляд, дополняет. - Я тоже об этом думал.              Филипп замолкает, отворачивается, смотря куда-то на пустые трибуны, смакуя мысль, что не он один мучил себя такими позорными мыслями.              Что не он один мучается под тяжестью вериг.              А Финеас думает, что, кажется, подобрался к ответу так близко, насколько ни разу за все это время.              Ответ рядом, и Финеас очень боится спугнуть его резкой и лишней мыслью, поэтому старается расслабиться, сосредоточиться.              Это признание Филиппа... его чувства... все это начинает собираться в целостную картину.              Барнум не видит, как его партнер смотрит на него...              А Филипп удивляется так неожиданно покрасневшим щекам шоумена, гадая, от выпитого алкоголя это или от чего еще?              - Ты рассматривал как вариант интерес? - облизнув пересохшие губы, интересуется шоумен.              - Да. На мой взгляд, слишком поверхностно, - легко отвечает писатель.              - Симпатия? - продолжает Финн.              - Тоже что-то не то... будто слишком просто.              - Тогда, позволь мне сказать это...              Они вновь встречаются взглядами, и оба замечают, как напряжен их собеседник.              - ...любовь? - почти одними губами произносит Барнум.              Он никогда не был трусливым человеком, особенно в отношении своих чувств, но эта ситуация даже для него была слишком необычной.              Теперь Филипп облизывает вмиг пересохшие губы.              - Какая-то неправильная и... - голос Карлайла садится.              - Она такая же чудная, как и всё в этом цирке, - со смешком припечатывает Барнум.              - ...запретная. Самим Богом, Барнум, - серьезно заканчивает новоиспеченный шоумен.              - Богом запрещено убивать, но почему - то каждый день в газетах пишут об убийствах. Не думаю, что то, что между нами происходит, чем-то страшнее убийства, - делится своим мнением Финн.              - Ты уверен, что это любовь? - резко спрашивает Карлайл, проигнорировав реплику Барнума.              - Я... знаешь, мое сердце забилось быстрее, когда я подумал об этом, и чуть не остановилось, когда я озвучил свое мнение. А я привык доверять своим ощущениям.              Филипп замирает, осмысливая сказанное, а потом пытается прислушаться к себе. Что он почувствовал, когда Финеас сказал это слово?              "Любовь".              И еще раз...              "Любовь" уже голосом Финеаса...              Сердце встрепенулось, ударившись о ребра, а кровь в жилах будто похолодела.              Финеас видит панику Филиппа, которая охватило его в момент осознания... И он рад бы помочь, но вот только боится сделать хуже.              Из сковавшего все его тело холода Фила бросает в жар. Он снимает цилиндр, небрежно кидая его в опилки.              Он так хотел получить ответ, но оказался совершенно неготовым.              Финеас, вытащив руки из под головы, приподнимается на локтях. И для Карлайла это выглядит как сигнал к опасности. Но ему почему-то не страшно, лишь только кровь бежит по венам еще быстрее.              Он задыхается, пытается вдохнуть больше воздуха и вновь облизывает сухие губы. И тут в его сознании алыми буквами прорисовывается идея.              Всего несколько первых букв слова...              Карлайл, поддавшись неожиданному порыву, подается к Финеасу еще ближе, и, мысленно переступив черту благоразумия, целует Барнума в губы.              Они чувствуют, что это больше похоже на то, будто Фил клюнул его: они больно ударились зубами и носами, но ни один не отпрянул.              Повернув голову чуть вправо, чтобы было удобнее, Карлайл смелеет, когда чувствует, что Барнум приоткрывает рот, давая простор действию.              А затем на его шею ложатся мозолистые ладони, мягко массируя, но при этом не давая отстраниться, и это так сильно бьет по нервам, что Карлайла чуть ли не лихорадит.              Они почти задыхаются, когда все же отстраняются друг от друга. Губы алеют...              И Финеас вновь притягивает к себе Филиппа, соприкасаясь с ним лбом, заглядывает в невозможные глаза.              Оба тонут, захлебываясь, в чувствах: Барнум весь горит и, не выдерживая такого градуса, вжимается в Карлайла, надеясь найти спасение в его объятиях, но только обжигается еще больше.              Филипп же дуреет, уткнувшись носом в вечно кудрявые волосы шоумена, вдыхая его запах. Чужое дыхание так правильно обжигает кожу на груди...              - Финеас... - даже имя звучит сейчас совершено по-другому, и Карлайл смакует это, как не смаковал ни одно вино. - Финеас... Черити, понимаешь? Как же она...              Ему не дают договорить, вжимая в раскаленное тело почти до хруста.              - Не сейчас, ясно? - вздернув подбородок, смотрит ему в глаза Финеас. - Пожалуйста, только не сейчас... - и тянет вниз, вновь накрывая своими губами его рот.              Поцелуи пьянят лучше любого алкоголя, и Филипп отстраненно думает, что у него появилась новая зависимость.              Финеас же задохнется, умрет прямо в ту же секунду, если выпустит из объятий этого юношу.              У них вся ночь впереди, и оба знают, что никто сюда не зайдет...              Финеас улыбается самыми уголками рта, а Филипп возвращает полноценной улыбкой.