Отражение в зеркале

- Япония, ну же, разве это не... Ну... Неправильно? В смысле, сейчас утро, нам лучше бы попить кофе и расслабиться после вчерашнего собрания... - Опять увиливаешь? Чего ты так боишься? - Кику щурится и складывает руки на груди. - Для подобных вещей даже с кровати вставать не надо. - Но ведь сейчас... Рано!        Кику усмехается и закатывает глаза. Америка как большой ребёнок. С другой стороны - и его можно понять. Не каждому же хочется сидеть перед зеркалом и... заниматься не очень хорошими вещами. В прочем, Альфред и не ведал о его планах. - Садись уже.       Американец таки подчиняется и садится, скрестив ноги. В боксёрах. Хонда снова вздыхает и смотрит на него через зеркало. Ал слабо улыбается, своей невинной обожающей улыбкой. Но серьёзный взгляд японца заставляет его разогнуть ноги и крайне неловко, путаясь в движениях, снять простые чёрные боксёры, прикрывающие то, что как раз и было нужно его оппоненту. - Вот так, умница. Тебя смущает зеркало? - Кику ласково разминает плечи Ала, но тот всё равно крайне напряжён, и смотреть предпочитает в тёмные глаза, чем на своё тело. - Меня смущает край кровати. Ты будешь насаживаться или что? - немного нервно спрашивает Штаты. - Ты всё прекрасно понимаешь, Фред. Не притворяйся. - Из-за плохо выговариваемой "л" Япония всегда сокращает имя Америки. А тому это нравится, конечно.        Недовольное бурчание срывается с губ Японии, когда американец сводит ноги и опускает взгляд. Приходится положить обе руки на чужие колени и раздвинуть их силой, вызывая сильный румянец на загорелых щеках любовника. Альфред что-то пытается сказать, но Кику, одной рукой слегка поднимая его ногу, а второй поднимая его подбородок, затыкает поцелуем. Коротким, нежным и спокойным. Ал немного успокаивается и вздыхает, осторожно опираясь спиной о грудь японца. - Ну что, доволен? Только будь осторожней, я давно не... А? Что ты делаешь? - Голос переходит на тихий шёпот. - Не волнуйся. Ничего страшного не будет. Смотри за моими руками, будь хорошим мальчиком.       Голос Японии успокаивает. Джонс краснеет сильнее, но всё же вздыхает и переводит взгляд на зеркало. Ласковые пальцы поглаживают напряженную шею, как бы невзначай проводят по шраму прямо под подбородком. Альфред жмурится, Кику его слегка щипает. - Ну же. Посмотри на себя. Почему ты так не хочешь этого? - Это... Слишком странно и извращённо. Неет. - Джонс слегка отворачивается.       А Кику знает настоящую причину. Он не раз успокаивал Альфреда по поводу его ненависти к себе. Своему телу - к частности. Американцу казалось, что он слаб, раз на его теле столько шрамов. Тот, что на шее - от 11 сентября. Словно пытались перерезать горло, как говорил сам Ал. Чем-то на это и было похоже. Но вот считать это слабостью или уродством было глупо. Уж Кику-то, с его тысячами шрамов, об этом знал. - Помнишь, как ты говорил мне, что шрамы меня украшают и делают сильным? - Утвердительное мычание. - Это правило на тебя не распространяется? - Нет, это... Другое.       Япония ласково переплетает их пальцы и утыкается в шею Америки носом, всё ещё поднимая его колено второй рукой. Большим пальцем он гладит нежную кожу ладоней, затем переходит на вполне себе свежие шрамы на запястье. От наручников, конечно же. Альфред дёргается и неуверенно сглатывает, смотря за действиями японца через зеркало. - Шрамы всегда означают боль, Фред. То, что твои шрамы появляются не только из-за сражений и терактов - нормально. Не следует стесняться себя из-за этого. - Кику целует запястье американца, тот нервно дёргает рукой. - И уж тем более не носить перчатки на своей эрогенной зоне. Ты только себя мучаешь. Зачем? - Никто... Не должен знать, что что-то... Происходит. Я бы предпочёл, чтобы и ты не знал, но... - Альфред говорит всё тише и тише. Хонда хмурится. - От меня у тебя скрывать ничего не получится. Даже это.       Отпустив руку Америки, он спускается по боку к внутренней стороне бёдер. Там шрамы. Те, которые Альфред оставлял себе сам. Это уже действительно беспокоило японца. "Оставляет шрамы там, где никто не увидит. Где никто и не додумается смотреть." И где, несомненно, болит сильнее всего. Кику ласковыми поцелуями покрывает шею американца, успокаивая его несомненно взбунтовавшиеся воспоминания. Он прокладывает дорожку поцелуев к уху и целует мочку, ласково поглаживая свежие шрамы. - Прекрати, пожалуйста. Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Давай лучше выпьем кофе! - Ал нервно улыбается и поворачивается к японцу. - Я не буду заставлять тебя. Но просто посмотри на себя.        Он ласково касается сначала входа, затем переходит выше, ласково проводит по всей длине члена. Главное - не зацикливаться. Американец может посчитать всё это просто извращённой прелюдией. С довольством Хонда замечает, что Ал всё же следит за его рукой. Да, надо было сразу показать, что Кику не принуждает его вот так сидеть. Немного глупо было думать, что Альфред не испугается такой просьбы. А пальцы, в это же время, короткими ноготками выводят узоры на животе американца, на его груди. Касаются всех шрамов на пути. Кику гладит большим пальцем шрам поперёк живота, проводит по всей длине. Этот словно покрылся коркой, хотя с 2010 прошло без малого девять лет.       Тихий вздох срывается с поджатых губ Америки. Он продолжал следить за чужой рукой, но прикрыл рот собственной ладонью, прикусил указательный палец. Не хватало ему ещё охать и вздыхать от всех этих касаний. И всё же, такое внимание его... Радовало? Возможно. В груди расплывалось тепло. Кику его любит. Несмотря на все шрамы, несмотря на всё новые и новые опасные ситуации, несмотря на нервные срывы. Любит. Это было так странно и непривычно для Америки, ощущать себя именно любимым. Он не привык, когда кто-то чувствует к нему что-то кроме желания. - Фред, несмотря на все твои шрамы, ты всё ещё прекрасен, ты это понимаешь? - Кику говорит прямо на ухо, с удивлением чувствует, что пальцы Альфреда вплелись в его волосы. - Мне казалось, что лесть ты не любишь, Япония. - Альфред слабо улыбается, чувствуя, как рука Японии опускается на его колено.       Самое время переходить к самому главному. И это точно не секс.       Япония мягко касается губ Альфреда своими, и тот на мгновение убирает мешающую руку, ловит это касание жадно и как-то даже умоляюще. Чего он просил? Конечно же, искренности и ласки. Каким бы сильным Ал не был на собраниях и на встречах, он всё ещё нуждался в тепле, что согревало бы его холодными ночами. Честно говоря, Кику был очень рад, что американец выбрал именно его, что доверился ему и никому другому. Он знал, что об Америке думают другие, и знал, что отношения с другими странами принесли бы лишь боль.       Поэтому сейчас он отстраняется от мягких пересохших губ, облизывает их, смотрит в эти невероятные голубые глаза. Он отпускает ногу Альфреда, зная, что тот больше их не сведёт. И верно, Америка лишь слегка поводит затекшей конечностью. Теперь обе руки Хонды свободны. Мягкими касаниями он одаряет буквально каждый миллиметр кожи Ала, его всего. А с губ сами собой срываются комплименты и успокоения.       Например, проводя по ногам, Кику говорил, что Джонс, несмотря ни на что, всё ещё сильный и любимый. Проводя по рукам, что он любимый и нежный, что ему хочется дарить нежность, если знать его. По шее... Тут Япония не говорил. За него всё говорили мягкие касания и поцелуи, от которых у Америки мурашки бежали по коже. Он снова прикусывает указательный палец, смущенно глядя через зеркало за всеми действиями японца. Он не противился. Честно говоря, он и не мог отвести взгляда, даже несмотря на всё смущение и неловкость.       Ал и не думал, что когда-то он сможет                   посмотреть на своё тело целиком и подумать, что он, возможно, правда прекрасен.       От подобных мыслей на глаза навернулись слёзы. Как же всё-таки глупо плакать из-за того, что на душе тепло и сладко. Тепло Кику, - как физическое, так и моральное, - согревало. От самого японца пахло чем-то таким домашним... Можно даже сказать, что от него пахнет одеколоном с ароматом грейпфрута. А ещё кофе. Вот уж Хонда - от него пахнет кофе, как будто бы по жилам его вместо крови он и течёт. Это немного отвлекает.       Сказать, что Япония доволен - не сказать ничего. Америка в его руках наконец смог полноценно расслабиться. Пусть он и кусал свои пальцы (как успел заметить Кику - не только указательный, а все по очереди), но сам чуть ли не мурчал. Кику довольно вздыхает и переходит на родной язык, шепча, как он любит этого порой глупого, но всё ещё замечательного юношу. Тот понимает не все слова, но всё равно тушуется и неловко улыбается, немного подрагивающим голосом шепча: - Shi mo itoshiteru (я тебя тоже люблю).       Голубые глаза снова встречаются с тёмными. Кику не успевает задать вопрос о том, хочет ли Альфред продолжения - тот к нему поворачивается и мягко целует, поджимая под себя ноги. Американец лёгонько толкает возлюбленного на кровать и доверчиво прижимается к нему, обнимая и руками, и ногами. Хонда замечает в его глазах слёзы, сначала даже беспокоится из-за этого, но потом слышит тихое-тихое "Спасибо" и "Я так люблю тебя...". Значит, терапия прошла не зря?       Он обнимает совсем расклеившегося американца, гладит его по волосам, а затем поворачивается и зацеловывает его лицо. Кику прекрасно знает, где был шрам от попытки Ала застрелиться, поэтому он целует его в висок. Он знает, что Америка пытался изуродовать себя ножом, поэтому целует его щёки, где всё ещё были видны контуры шрамов от этого. - Я люблю тебя всего, Фред, целиком. Со всеми твоими шрамами, головными болями и плохими воспоминаниями. Слышишь?       Сначала ответа не слышится. Альфред лишь тихо плачет, Кику сцеловывает эти наверняка нелюбимые Алом слёзы. Затем он целует Америку в губы, на этот раз по-настоящему, углубляя поцелуй. Тот прикрывает глаза и немного боязливо, но всё ещё ласково отвечает, нащупывая руку японца и переплетая пальцы, как было в самом начале. Хонда, стараясь его не спугнуть, слегка прикусывает его нижнюю губу - Альфред игриво отвечает тем же. Конечно, он не был настроен на занятие любовью, не сейчас. Но вся эта нежность и доверие Джонса просто тронули Кику за душу. - Да... - Ответ Америки становится неожиданным, как и мягкий взгляд глаз цвета невероятной морской синевы прямо в душу. - Слышу. Я тоже люблю тебя.       Кику гладит его по щеке и целует в нос, затем в веки. Вообще-то, он обычно не так любит поцелуи и касания, но именно ими кинестетик-Ал и жил. А когда они ещё будут так нужны, как не сейчас? - Ты просто умница, Фред. Кажется, ты хотел кофе? - Да. Но давай ещё немного полежим так? Пожалуйста.       Лёгкая улыбка японца служит согласием. Альфред утыкается носом в тёмную макушку и прикрывает глаза.       "Я так рад, что ты всё-таки со мной, Япония."       Слова, которые никогда не произносятся, но японец всё равно их улавливает в воздухе. Да, всё же, очень приятно, когда ты кому-то нужен. И не менее приятно понимать, что кто-то нужен тебе. - Конечно, Альфред.       Кажется, он впервые смог выговорить имя Америки нормально. И это вызывает у обоих счастливые улыбки. Все барьеры рано или поздно ломаются. Надо просто продолжать любить.