Видение.

Очередной день без брата приближал Тора к чему-то. Только к чему именно он не знал. Может, Бог грома сходит с ума? Он и подумать не мог, что будет так сильно скучать по родному голосу, улыбке и движениям. Лафейсон всегда знал, что он чертовски привлекателен и умело этим пользовался. Только теперь от него остались лишь воспоминания, которые не хотелось омрачать попытками Локи убить брата и захватить трон. На небе распростерся Асгардский закат, который завораживал своей красотой даже тех, кто равнодушен к подобному. Переливающиеся цвета космоса и звезды. Это романтично. После того, как Тор завершил свои дела, порученные отцом, вернулся в покои. Скинув доспех, который за весь день прилично поднадоел, парень надел более уютную, домашнюю одежду. Захватив со стола стакан, наполненный вином, парень вышел на довольно большой балкон, с которого открывался прекрасный вид на Асгард. Пригубив алую жидкость, которая охладила горло Тора, парень оперся локтями о перила, тихо выдыхая. Такое проведение вечера уже стало привычным за последние несколько дней. Легкий ветерок заставлял непослушные светлые волосы медленно колыхаться, задевая шею и плечи. Тор закрыл глаза, и в его сознании моментально появился образ брата. Те самые последние слова. Впервые за всю жизнь Лафейсон был таким беззащитным, что хотелось очень крепко обнять его и никогда не отпускать. Одинсон никогда раньше не замечал за собой таких порывов, но не в тот момент. — Я бы все отдал, чтобы ты был жив, — Одинсон тихо прошептал, закусив губу и чуть хмуря светлые брови. Но волшебства не произойдет. Тор своими глазами видел, как жизненная сила покидала тело брата. Как Локи умер. За один глоток осушив стакан, Бог грома отбросил его в сторону, тихо рыкнув от нахлынувшего ощущения вины перед братом. Обычно парень закрывал дверь на балкон, но сегодня было слишком душно в комнате. Сев на край постели, Одинсон опустил голову и сложил руки на коленях. Парень продолжал кусать губы, сдерживая рвущиеся наружу эмоции. Сжимая ладони в кулаки, Тор резко ударил по кровати, выдохнув. Он понимал, что терзать себя нет смысла, ведь ничего уже не исправить, но не мог смириться. Потеря матери и брата — слишком, но оставлять отца одного и лишать наследника нельзя. Тор стянул с себя футболку и бросил на пол, после чего лег на постель, начиная буравить взглядом потолок. Этим вечером на сердце намного более неспокойно, чем ранее, но завтра ждал очередной такой же день. Парень повернулся на бок и закрыл глаза, пытаясь заснуть. Легкий ветер стал более настойчивым и на балконе появилась стройная мужская фигура, медленно продвигающаяся в комнату. Отодвинув движением руки легкий тюль, закрывающий дверной проем, человек прошел внутрь помещения. Было понятно, что ночной гость нервничает, подходя ближе к спящему человеку, который начал ворочаться во сне. Гость встал на колени около постели, смотря на лицо Тора. Одинсон почувствовал на себя чей-то взгляд, от чего стало неуютно. Медленно открыв глаза, понял, что не ошибся. Прямо перед его лицом было бледное лицо Локи, который резко отстранился. Это Видение? Сон? Тор приподнялся на постели, не веря своим глазам. — Локи? Это сон? — было видно, что Лафейсон выдохнул и подошел к постели, не сводя взгляда с сонного брата, — надеюсь, что он. После этих слов Тор резко взял брата за руку и потянул на себя. Лафейсон совсем не ожидал такого поворота и громко охнул от неожиданности, когда приземлился в объятия брата. Такие крепкие, сильные руки, они казались надежным домом для парня. Оба жалели, что раньше никто из них не решился на подобные действия. Косые взгляды, ухмылки, беглые касания. Гордые Боги не могли признать чувства, а теперь… — Я хочу услышать твой голос, — тихий шепот Тора заставил Локи покрыться мурашками и плотнее сжать губы, — даже сейчас ты такой упертый. Тор провел кончиком носа по тонкой светлой шее брата, касаясь губами нежной кожи за ухом, не торопясь изучая руками гибкое тело. Прикусив мочку уха брата, в ответ Одинсон получил очередной тихий вздох, сопровождаемый движением тела брата. Одинсон осторожно уложил Лафейсона спиной на постель и навис над ним, смотря прямиком в ярко-зеленые глаза, которые завораживали своей красотой. Длинные ресницы брата мелко подрагивали, когда широкие ладони Тора касались стройных бедер. Бог грома начал медленно, растягивая удовольствие и удовлетворяя свой взор, избавлять Локи от верхней части его одежды. Каждый открывающийся участок обнаженного тела Одинсон ласкал нежным поцелуем. Вскоре Лафейсон лежал по пояс голый, а щеки покрылись легким румянцем. Парень тяжело дышал, закинув руки за голову и сжимая в руках простынь. Губы его припухли от частых покусываний. Смотря на столь манящую картину, Тор облизнулся и наклонился к лицу брата, которое сейчас было таким невинным. Коснувшись кончиком языка приоткрытых губ и не встретив сопротивления, Бог грома продолжил дальше проникать в рот брата, завязывая поцелуй. Языки сплетались так медленно, чувственно и желанно. Одинсон положил руки на поясницу Локи, чуть сжимая и улавливая каждое движение его тела. Лафейсон тихо стонал в поцелуй, прикрывая глаза, словно томная барышня. Парень медленно положил руки на сильные плечи громовержца, слегка царапая их ногтями. Тор не торопился, ведь впереди была целая ночь, которая обещала быть незабываемой. Начав покусывать кожу на шее и оставляя свои метки, Одинсон коснулся рукой паха брата и улыбнулся, почувствовав его возбуждение. За окном послышался раскат грома, после которого начали срываться редкие капли дождя. Громовержец не унимался, покрывая поцелуями каждый миллиметр бледной кожи.Особенное внимание парень оказал двум розовым бусинкам сосков, забавно напряженных от возбуждения. Последовавшая реакция брата только подстегнула Одинсона продолжить это занятие, попутно стягивая нижнюю часть одежды Лафейсона. Локи совсем не противился действиям брата, даже наоборот, спустя какое-то время осмелел и начал в ответ стягивать с Тора штаны, в которых тот был. В таком тусклом естественном освещении рельеф мышц громовержца безумно завораживал. Было видно, как они напрягаются, обтянутые кожей, и как медленно расслабляются, когда Лафейсон медленно проводит по ним кончиками пальцев. Одинсон, стянув с брата оставшуюся одежду, медленно начал спускаться ниже, покрывая поцелуями плоский, слегка рельефный живот, который чуть подрагивал от неровного дыхания Локи. Громовержец медленно провел рукой от стопы брата вверх, до бедра, после чего закинул одну его ногу к себе на плечо. Лафейсон вздрогнул и оперся на локти, не сводя взгляда со своего брата, который приближался к паху, что распаляло желание. В особенности, когда головка касалась крепкой груди Бога грома. Локи стонал тихо, но это не укрывалось от чуткого слуха громовержца, который был очень доволен тем, что доставляет брату удовольствие. Закинув вторую ногу на плечо, Тор наклонился к стоящему члену брата, который мелко подрагивал. В этот момент щеки Лафейсона залились ярким румянцем, который был для него совсем не свойственным, но так подходил. Весь из себя коварный красавец сейчас смущался, словно школьник. Одинсон хмыкнул и, поймав взгляд брата, медленно опустился к органу, касаясь уретры кончиком языка. Локи резко выдохнул и, открыв рот, начал тяжело дышать, когда головка его члена оказалась в горячем ротовом пространстве. — Тор, — тихий возбужденный голос Локи заставил громовержца оторваться от дела и посмотреть на брата, который ерзал бедрами на постели. — Локи, ты… — но парню не дали договорить, у Локи в голове уже был продуман свой план. Притянув брата к себе, Лафейсон аккуратно поцеловал его, перебирая пальцами светлые пряди, а ноги переместил на поясницу Тора, который сразу положил ладони на стройные бедра. Отстранившись от манящих губ брата, Одинсон наклонился в сторону и вытащил из-под матраца тюбик смазки. На вопросительный взгляд брата он не ответил, а просто заткнул его приоткрывшиеся губы очередным поцелуем. Выдавив на пальцы обильное количество смазки, Тор приставил их к сжимающемуся колечку мышц, начиная медленно надавливать и водить по кругу, не проникая внутрь. Локи прикусил язык Тора и резко отстранился от его губ, уткнувшись лбом в плечо. Стараясь расслабить таз, парень не заметил, как начал покусывать кожу брата, иногда оставляя небольшие засосы. Одинсон медленно ввел пальцы внутрь, с осторожностью растягивая стенки прохода и покрывая поцелуями изгиб шеи, плавно переходящий в плечо. Вводя пальцы все глубже, Тор заметил, как Лафейсон начал постепенно насаживаться на них, крепче прижимаясь к груди и более явно постанывая. Сил сдерживаться не осталось и Тор, медленно вынув пальцы, приставил к колечку мышц головку члена, начиная медленно проникать. Локи тихо шикнул и на несколько секунд напрягся, после чего начал вдыхать воздух глубже, стараясь расслабиться. Постепенно Одинсон начал ускорять темп, вдавив брата грудью в постель и сжимая его бедра, на которых позже проявятся синяки. Движения были медленными и размеренными, наполненными чувственностью Тора, его желанием. Локи уже не мог сдерживаться, поэтому его стоны разносились по всему помещению. На мгновение он подумал, что кто-нибудь может услышать и прийти, но ведь Тор не опасается. Одинсон думает, что это прекрасный сон, в котором он быстро вбивается в желанное тело брата, такого развратного и возбужденного. Лафейсон выгнулся от очередного проникновения, задевшего простату, и громко охнул, стараясь держать бедра так, чтобы и следующие движения были в таком направлении. Локи положил ладонь на ягодицу брата, сжимая ее и направляя брата внутрь себя. Тор был не против такого положения, охотно двигаясь, а в ответ получая громкие стоны. Через несколько особо глубоких и быстрых проникновений, парни кончили почти одновременно, а Лафейсон как можно крепче обнял громовержца за шею, не открывая глаза. — Локи, я так скучаю по тебе, что даже видения какие-то случаются, — Тор усмехнулся и осторожно лег на бок, не выпуская брата из объятий, ответа не последовало, — тебя все оплакивали. Хотя, что говорить теперь. Лафейсон молчал, закусив губу и сдерживая себя в желании заговорить с братом, и только поглаживал ладонью широкую спину, потираясь кончиком носа о шею Одинсона, который продолжал что-то говорить, но постепенно замолкал. Видимо слишком много для него эмоций было сегодня, что такой парень вырубился. Локи еще какое-то время нежился в объятиях брата, довольно улыбаясь, но не мог дольше находиться рядом. Боялся, что выдаст себя. Аккуратно выбравшись, парень начал спешно надевать свою одежду, стараясь забрать все, что принадлежит ему. Перед уходом Локи положил на тумбочку небольшой конверт и, бросив последний взгляд на любимого брата, ушел через балкон. А ведь Тор спит и думает, что всего этого не было. Но он вскоре все узнает. Просыпаться Одинсон совсем не хотел, свежи воспоминания о его сне, но, когда открыл глаза и посмотрел на постель, понял, что здесь что-то не так. Он лежит голый, постель смята и на ней видны характерные следы. — Неужели.? — Тор резко поднялся с кровати, начиная осматриваться по сторонам и заметил конверт на столе. Взяв его, не церемонясь открыл и вынул оттуда небольшую записку, — Локи… — развернув лист, парень был поражен. Это почерк его брата, — «Я был настоящим. Все было правдой, Тор. Я жив, но не хочу, чтобы об этом знали все. Прошу тебя сохранить мою тайну, брат. Пойми, что я не мог так долго без тебя, ведь… Я люблю тебя.» Тор сел на край постели, шокированный строками. Локи жив и этой ночью они были вместе? Нельзя это просто так оставлять, его надо найти и сказать все, что громовержец думает. Признаться во многом, очень многом, но Лафейсон не хочет, чтобы его нашли, а значит, что это не сможет сделать никто. Только если ждать и надеяться, что однажды ночью в покои Тора вновь проникнет его брат. Такой элегантный, таинственный и чуткий, какой он был этой ночью.