exit 5

у чонгука есть маленький распорядок дня. утром он просыпается ровно в восемь, потому что поезд прибывает в восемь сорок пять, а ему нужно еще забежать в ближайший от их с чимином квартиры магазинчик и купить себе что-нибудь, вместо того, чтобы приготовить завтрак. занятия чимина начинаются чуть позднее, но чонгук решил, что лучше уж он будет ходить рано и высыпаться днем, так что он выбрал себе класс в девять сорок пять и завтракает обычно на кампусе: может быть, в тени какого-нибудь дерева, с наушниками в ушах и хорошей книгой на коленях. он всегда бодр и полон сил к тому моменту, когда доезжает до своего университета, но в остальное время напоминает ходячий труп. чонгук прекрасно знает, как выглядит по утрам: опухшее лицо; след подушки на щеке; глаза еле открываются; губы болят от многочисленных нервных покусываний, потому что, какого черта, вдруг он опоздает на поезд, тогда все расписание развалится… отставив в сторону все эти страхи, он никогда не опаздывает на поезд. чонгук на самом деле очень пунктуальный, но иногда немного социофоб, поэтому все его беспокойства в итоге превращаются в такое вот волнение по поводу опоздания на поезд и строгое соблюдение расписания. обычно он совсем потрепанный и его внешний вид оставляет желать лучшего; книги в спешке закиданы в рюкзак, а сам он нервно тыкает что-то в своем телефоне, пытаясь найти нужный плейлист для поездки и натягивая шапку до носа, чтобы наушники не выпали. в его плейлисте девять песен, длящихся ровно столько, чтобы доехать, не волнуясь о том, что прослушал объявление станции. чонгук получает удовольствие от своего маленького расписания. все его занятия начинаются около девяти сорока пяти, четыре дня в неделю (в последний день они начинаются в десять), и ему нравится покупать себе вафли у продавцов на станции или кимбап из ближайшего супермаркета. чонгуку не всегда хочется готовить для себя, даже несмотря на мольбы чимина. также он замечает на станции много людей — людей, привыкших к его расписанию. большинство из них незнакомцы, пока он не начинает встречать их каждый день по дороге в университет. многие из этих людей студенты. поскольку этот поезд едет в многие университеты, в нем всегда большое количество студентов. есть девушка с приятно покрашенными каштановыми волосами, которая всегда что-то учит и одета очень опрятно. она выглядит как тот типаж людей, что в конце получают работу в сфере политики: она всегда одета в деловом стиле, и вокруг нее как будто какая-то аура спешки. рядом с ней обычно сидит парень с коротко стриженными волосами, в больших очках, он все время стукается головой об окно, на которое опирается, но никогда не просыпается. он сходит на той же станции, что и чонгук, но он никогда не встречал этого парня поблизости. наверное, он студент инженерного факультета, работающий в научно-исследовательском, делает вывод чонгук, когда замечает свисающую с его шеи карту доступа. также есть одна очень низкая девушка с ярко-розовыми волосами и татуировками на руках, с которой никто не хочет сидеть. она испепеляет взглядом любого, кто подходит близко, и сходит на одну станцию раньше чонгука. рядом с ней осмеливается сидеть только бизнесмен с дорогущей укладкой и высокомерным видом, всегда смотрящий в телефон. он садится рядом с ней — иногда у него в ногах лежит чемодан, — но никогда не смотрит на нее, и в такие дни она кажется менее угрюмой. через два места сидит пожилая дама, что напевает себе под нос веселые песенки, одета в красный пушистый жакет и всегда носит с собой два пластиковых пакета не пойми чего. она всегда улыбается, и если рядом садится парень — неважно, какого возраста — она погладит его по колену и начнет увлеченно рассказывать о том, как работала поваром в знаменитом ресторане. чонгук никогда не садится рядом с ней, но ему кажется, что стоило бы как-нибудь. рядом с ней всегда сидит блондин с неестественно бледной кожей, которого чонгук со своего места видел только в профиль. он всегда кивает пожилой женщине, никогда не говорит ей остановиться и не смущается ее размышлений. он остается в поезде даже после того, как чонгук сходит. есть еще куча людей, которых он узнает, но они не приходят каждый день. обычно это студенты или какие-то бизнесмены, а иногда он замечает совершенно нового человека. и поскольку он всегда сидит в безопасности своего личного места (или стоит, если занято), то никогда даже не задумывался о том, узнают ли его другие. по факту, большую часть времени, пока он в наушниках, чонгук даже не осознает, что подпевает половине слов. он не видит, как розововолосая девушка смотрит на него, покачивая головой, потому что ей нравится бит, или как надменная девушка недовольно пыхтит от постороннего шума, как спящий парень-инженер просыпается каждый раз с началом музыки, потому что так его всегда будит его старший брат. и он не замечает того, как блондин, сидящий рядом с пожилой женщиной, смотрит на него, когда он прикрывает глаза. и только утром вторника, пытаясь найти свои наушники, чонгук впервые разговаривает с блондином. после десяти минут безуспешных попыток найти наушники в рюкзаке и воспоминания о том, что оставил красные капельки на своем письменном столе, чонгук наконец сдается и оглядывается вокруг, снова натыкаясь на знакомых людей. девушка с розовыми волосами на привычном месте, как и бизнесмен рядом с ней, но, обратно тому, чего чонгук ожидал, она смотрит прямо на него, хмурясь. он кидает на нее взгляд лишь раз, слегка сбитый с толку таким прямым разглядыванием, и смотрит обратно на свои колени. парень, сидящий рядом, сходит на следующей станции, и чонгук расслабляется. проходит почти двадцать минут, и он начинает нервничать от отсутствия музыки. он никогда не думал о своей музыке, как о мантии-невидимке (по крайней мере, не задумывался так далеко), но теперь он отчаянно мечтает хоть о чем-нибудь, чтобы послушать. как только парень рядом уходит, он как будто снова может вдохнуть полной грудью. это не длится долго, поскольку пустое место сразу же занимает кто-то другой. не в силах сдержать любопытство, чонгук кидает быстрый взгляд на сидение рядом и обнаруживает, что этот тот самый блондин, что всегда садится рядом с пожилой дамой и теперь бесстыдно рассматривает его. есть что-то другое в том, как он смотрит, совсем не похожее на взгляд розововолосой девушки: он намного ближе, так что чонгук скользит взглядом по его темным глазам и бледным губам, изогнувшимся в чарующей ухмылке. ему действительно идут светлые волосы, поскольку они заставляют его выглядеть здоровым, а не бледным, как труп, и подчеркивают острую линию челюсти. чонгук не может заставить себя отвернуться и в попытке что-то сказать понимает, что слова застряли в горле. блондин заинтересованно наклоняет голову вбок. — что, кто-то откусил тебе язык, певчая птичка? его голос, без преувеличений, прекрасен. он низкий, глубокий и бархатный, чего чонгук не ожидал (он думал, что блондин будет звучать больше, как он сам: с придыханием и немного высоко, если он не заставляет себя говорить более низким голосом). и он почти не обращает внимание на странное прозвище. он внезапно осознает, что открыл рот, чтобы сказать что-то, но в итоге так и не смог ничего произнести. от нервов чонгук и не замечает, что прикусил губу так сильно, что она начала кровоточить. он неосознанно прижимает свой рюкзак ближе к груди, словно пытаясь спрятаться за ним. однако он не совсем уверен, от чего хочет спрятаться. чонгук вжимается в свое сидение, чувствуя то самое беспокойство, что бывает всегда, когда ему приходится разговаривать с другими людьми. особенно если они настолько привлекательные. такие люди вообще не должны находится рядом с ним, разве что если это не чимин и тэхен, которые любят докучать ему в три часа ночи. чонгук в силу привычки проводит языком по нижней губе и на секунду отводит взгляд, прежде чем снова посмотреть на блондина. каким-то образом глаза парня выглядят еще темнее. — у тебя кровь, — блондин достает из кармана маленький носовой платок, — твоя губа, — он протягивает кусок ткани чонгуку, ожидая, пока тот возьмет. чонгук уверен, что у самого в рюкзаке есть, спрятанный где-то в боковых карманах, поскольку ему не нравится чихать в свои ладони. но он все равно принимает протянутый платок, прижимая его к своей губе. чонгук давит на губу чуть сильнее и чувствует жжение, хмурясь и понимая, что слишком переборщил с этой привычкой. он отстраняет платок от губы, и на нем действительно оказывается кровь. блондин удобно устраивается на своем месте, положив руку на подлокотник, поскольку сидит в конце ряда. — жалко, что ты не говоришь, — беспечно произносит он, — я действительно наслаждался твоим пением, так что мне показалось, что ты будешь звучать мило и при разговоре. кстати, можешь оставить. пусть будет чем-то вроде подарка. чонгук даже не знает, с чего начать. оставить? пение? мило? уши начинают гореть от смущения, а голос выше обычного, когда он наконец решает заговорить. так всегда бывает, когда чонгук нервничает. — пение? блондин не отводит взгляд, поэтому замечает каждую эмоцию, сменяющуюся на лице чонгука. это нервирует. — мгм. у тебя привычка подпевать, когда ты слушаешь музыку в наушниках. это мило, — он наклоняется, слишком близко. теперь у чонгука начинает гореть все лицо, — ты когда-нибудь слышал свое пение, певчая птичка? чонгук не в состоянии что-либо сказать продолжает глупо глазеть на него широко открытыми глазами. он не знает, что делать — этот парень, которого он раньше считал всего лишь очередным пассажиром поезда, теперь бесцеремонно врывается в его личное пространство, и он такой привлекательный и так близко, и чонгуку срочно нужно покинуть здание. или станцию. точнее поезд. неважно. кажется, богу все же не наплевать на него, и следующей станцией оказывается нужная ему, так что как только двери открываются, он подрывается со своего сидения и скрывается среди потока пассажиров, чувствуя, как лицо все еще горит, а ноги еле слушаются, не переставая трястись. он не замечает взгляда блондина, что ухмыляется ему вслед, как и не замечает все еще сжатый в руке платок. а когда замечает, то обреченно стонет и прячет в рюкзак, не желая даже думать об этом. / прошлым вечером, после занятий чонгук долгое время бессмысленно смотрел на кусок ткани, прежде чем положить его стирать вместе с остальными вещами. после он аккуратно сложил платок, положив на свой письменный стол, но он выглядел настолько чужим в комнате, что чонгук в итоге положил его обратно в рюкзак. он неосознанно возвращался мыслями к блондину и его словам о том, что голос чонгука был милым. он даже не осознавал, что пел вслух, когда слушал музыку. чонгук решил вернуть платок этому парню и больше никогда не разговаривать с ним. может быть, снова смотреть на свои колени в следующий раз и занять уши чем-нибудь, да, и подавлять желание сказать что-то, даже если бит слишком хорош. и он точно придерживался этого плана ровно до тех пор, пока не зашел в поезд и не обнаружил блондина на его месте — месте, куда он садится всегда, если оно бывает свободно. бог, должно быть, решил, что вчерашний раз был единственным, и чонгук ему больше не нравится, потому что поезд сегодня заполнен. это именно тот странный случай, когда никто не стоит, но все сидения заняты, кроме того, что рядом с блондином, что знающе приподнимает уголки губ, когда замечает чонгука. чонгук разворачивается, видя, что пожилая дама рассказывает свои истории в этот раз девушке, которая выглядит совсем не заинтригованной ее рассказом, но и не уделяет ей особого внимания, так что, видимо, не встанет. в чонгуке вспыхивает внезапное раздражение всей ситуацией, и он решительно приземляется рядом с блондином, избегая смотреть на него. он нервно сжимает рюкзак, надеясь, что блондин не предпримет попыток заговорить с ним, но глубоко в душе знает, что все равно станет. чтобы предотвратить это, чонгук отдаст ему его платок прямо перед своим выходом, вот и все, и все это быстро закончится, потому что он наверняка раздувает из мухи слона. но весь его гениальный план проваливается в тот момент, когда блондин внезапно мелькает перед глазами, и чонгук растерянно моргает; парень наклонился, чтобы взглянуть ему в лицо. чонгук испуганно дергается назад. — оу, твоя губа все еще красная, — чонгук сглатывает, потому что, черт, он моментально забыл звучание этого голоса за все это время, — ты такой миленький, знаешь об этом? глаза чонгука становятся еще шире, если это вообще возможно. кто, черт возьми, говорит такие вещи на публике, да и еще и так спокойно? — особенно когда делаешь такое лицо. прямо как олененок. чонгук не понимает, что не так с этим парнем. почему он с ним разговаривает. почему он вообще существует. — я знаю, что ты умеешь разговаривать, — продолжает блондин, — я мин юнги. его руки все еще находятся в карманах длинного черного пальто, дополненного черными ботинками, и в целом он выглядит немного устрашающе и точно старше его. чонгук думает, что это именно тот тип людей, о которых родители предупреждали его, когда он впервые приехал в сеул. — ничего, да? — юнги вздыхает. — мне начинает казаться, что я тебе не нравлюсь. чонгук открывает рот, намереваясь что-то сказать, потому что он правда не знает этого парня настолько, чтобы понять, нравится тот ему или нет. юнги замечает это и улыбается. — о, так это не так? не злись на меня, парень, я не хотел заставлять тебя чувствовать себя некомфортно. ты не должен говорить что-то, если не хочешь. внезапно диктор объявляет его станцию, и чонгук поспешно достает платок из рюкзака и буквально швыряет им в лицо юнги, который удивленно смотрит на ткань в своих руках. — спасибо! — выпаливает чонгук, прежде чем уже во второй раз резко подорваться со своего места и выбежать, пока двери не захлопнулись. / вторник — последний день его поездки на поезде в это время. хотя бы завтра, уезжая чуть позже, чонгуку не придется лицезреть блондина и его потрясающую линию челюсти. он даже проснулся раньше обычного, заставив себя приготовить завтрак, чтобы немного опоздать, но в конце концов не смог сделать этого. он все равно появился на станции ровно в назначенное время — однако, менее одетым, чем обычно, поскольку в спешке забыл свою толстовку на кровати. чонгук готов поклясться, что каждый раз забывает хотя бы одну вещь. он пишет чимину сообщение принести ее с собой, когда они позже встретятся. только дописав сообщение, он поднимает взгляд и видит мин юнги, смотрящего прямо на него. сегодня все не как вчера: поезд еще более заполнен, поскольку в каком-то университете проходит фестиваль, и все собираются его посетить. несмотря на попытки найти себе место, в конечном итоге чонгук все равно оказывается прижатым к юнги, многозначительно вскинувшем бровь, когда он вжимается в спину стоящего позади высокого парня, лишь бы создать между ними хоть какое-то расстояние. — знаешь, было бы вежливо с твоей стороны представиться, когда это сделал твой собеседник, — начинает юнги, даже не удосужившись поздороваться. никто вокруг не обращает на них внимание — все заняты своими делами или разговорами. чонгук смущенно опускает взгляд на свои ноги, но внезапный толчок заставляет его прижаться к юнги еще теснее, и, когда он резко вдыхает, запах юнги, напоминающий что-то мускусное и определенно вызывающий привыкание ударяет по нему со всей силы. это — из всего, что только что случилось, — смущает его больше всего. — это вроде как был намек, чтобы ты сказал мне свое имя, — ворчит юнги, и его взгляд более…напряженный, чем обычно. он внимательно обводит взглядом черты лица чонгука, будто пытается запечатлеть их в своей памяти, если тот захочет снова сбежать. — ч-чон чонгук, — он запинается на собственном имени, еще не до конца пришедший в себя от запаха юнги. он пахнет потрясающе. — чонгук, — юнги смакует его имя на языке, будто пробует новое блюдо. затем на его лице возникает та самая ухмылка. — что ж, певчая птичка, пойдешь со мной на свидание в субботу? — что, — слабо отзывается чонгук, когда суть слов наконец доходит до него. — знаешь, не так легко набраться смелости пригласить тебя, — фыркает юнги. он смотрит в сторону, тут же возвращая свой взгляд на чонгука. всего на секунду, он кажется безумно смущенным. — ты всегда сидишь где-то там, поешь и улыбаешься, выглядя при этом, как живая картина, а я просто здесь, думаю о том, поднимешь ли ты когда-нибудь взгляд. я слышал, как ты подпевал микстейпу шуги, — на его лице расцветает улыбка — искренняя и знающая, как будто это секрет, который знают только они, — хочешь сходить куда-нибудь со мной? чонгук не знает, дело ли в том, что они так близко, или во внезапной симпатии к незнакомцу, что — странным образом — притягивает, но он кивает. возможно, это не такая уж и хорошая идея. родители бы точно закатили ему истерику. юнги фыркает. — а вот и выражение испуганного олененка, которое я так ждал, — юнги смеется и выглядит намного радостнее. он без промедления поднимает руку и тыкает чонгука в нос, — такой милый. к моменту ухода у чонгука оказывается номер в кармане и запланированное на пятницу свидание. когда он рассказывает об этом чимину, тот обиженно сопит и выглядит глубоко оскорбленным. — только ты мог получить приглашение на свидание, даже не проронив ни слова, какого хрена. (чонгуку начинают даже сильнее нравиться поезда и их пассажиры так же, как и его слишком уж разговорчивый, но очень добрый парень.)