Символ

— Теперь ты заслуживаешь это, Курьер. Девушка осторожно пошевелилась. Любопытство снедало её, но делать резкие движения сейчас категорически нельзя. Почему — непонятно. Но когда с Улиссом было понятно хоть что-то? Оставалось только сидеть на прохладном камне скалы Разлома и обнимать собственные коленки. — Ну можно мне сейчас посмотреть? — Нет. Сегодня Улисс был на удивление немногословен. Курьер недовольно вздохнула, и обонятельных рецепторов коснулся пахнущий химикатами воздух Разлома. Она находилась здесь уже примерно полтора часа, но так и не смогла принюхаться, привыкнуть к едкому замаху техногенной катастрофы. В который раз Курьер недовольно сморщила нос, а затем звонко чихнула. — Уподобься в неподвижности камню, и терпение твоё будет вознаграждено, — Улисс говорил тихо и размеренно. Его голос обычно действовал на Курьера успокаивающе, но сейчас в её пятую точку словно вонзилось невидимое шило. Хотелось ёрзать, вертеться — в общем, делать всё то, что Улисс категорически запретил. — Но можно мне хотя бы надеть респиратор? Ты вот в респираторе, — проворчала Курьер и закашлялась: небольшой порыв прохладного сухого ветра принёс собой песок и метко закинул прямо ей в рот. — Нет. Курьеру не осталось ничего, кроме как сделать очередной вдох. Когда она впервые после потери памяти ступила в Разлом, то и подумать не могла, что тот, кто должен был стать заклятым врагом, оказался не просто другом, но наставником, встречи с которым всегда приносили умиротворение. Обоим Курьерам. Они могли часами сидеть на краю скалы и читать книги об истории... правда, читал обычно вслух Улисс, а Курьер спала под монотонный звук его низкого голоса и храпела так, что туннельщики боялись нос из подземелий показывать. Но сейчас спать не хотелось совершенно. Улисс что-то делал. Что — неизвестно, но хотя бы не готовил очередной запуск ядерных ракет. Хотя... кто его там знает? Курьер вновь заворочалась. Её плащ с тихим шелестом тёрся о гладкие камни. Любопытство становилось всё сильнее с каждой минутой. Улисс что-то шептал не то ей, не то себе самому, не то Разлому — иногда Курьеру казалось, что проще освоить вычисление тройного интеграла в декартовых координатах, чем понять, что хочет сказать Улисс своей новой метафорой. — ...Моё дело завершено. Неспокойные ветра донесли до Разлома славу о твоих поступках, и понимание того, что время настало, пробудило во мне память о прошлом... о моём прошлом, где мужественные действия, направляемые доблестным разумом, неизменно награждались. Помня свои корни и чтя традиции нашего племени, я решил... «Правда? — Курьер аж подскочила из положения сидя, — неужели он подарит мне полностью модернизированный уникальный по своей скорострельности гранатомёт Сполох?!» — ...Знаки дали мне понять, что время пришло. Теперь ты имеешь право носить косу, которую я тебе только что собственноручно заплёл. Носи её с честью и доблестью... И не дай Разлому поглотить тебя... — А? — Курьер изо всех сил пыталась рассмотреть косичку, украшенную снизу обрывком тёмно-зелёной ленты. Немного не Сполох... точнее, совсем не Сполох... но то, что куда важнее очередной пушки... — Ты что-то сказал? В какой-то момент Улисс закрыл глаза ладонью. — Прекрати вертеться на краю обрыва, — выдохнул он, однако злости в уставшем голосе не было... давно уже не было. Двое Курьеров жили в мире, и небольшая белая косичка, перевязанная тёмно-зелёным обрывком ленточки служила ярким тому подтверждением.