Маленький

ㅤㅤㅤ- Приятно иметь вас с Чаном поблизости. Вы маленькие. ㅤㅤㅤНу, начинается. Когда дело доходит до общения, Джун, вроде бы взрослый и серьёзный, становится полным мальчишкой. Конечно, он говорит «вас», но Донмён не глупый и понимает, что это на самом деле лобовая атака. И кому это из них едва исполнилось восемнадцать? ㅤㅤㅤЕсли честно, обидеться хочется просто до ужаса. Младший уже начинает дуться, когда замечает, что можно было и поосторожнее выбирать выражения, но кто бы его вообще слушал. Да и выглядеть оскорблённым получается как-то неубедительно: вместо праведного гнева в груди зреет какое-то непонятное, глупое чувство. ㅤㅤㅤ- Наверное, я смог бы взять тебя на руки, если бы захотел… - продолжает Ли, как ни в чём не бывало. Лицо Донмёна обдаёт жаром. Неужели он серьёзно собирается вытворять что-то подобное прямо перед камерами? Взгляд юноши судорожно мечется по чужому лицу, в надежде, что Джун всё же засомневается, но тот уже тянет к нему руки. О Господи, и ведь это не вырежут из финального эпизода! ㅤㅤㅤ- Не позорь меня! – восклицает он почти твёрдо, но странное чувство всё нарастает. Выражение лица юноши говорит совсем другое. Он улыбается. Глаза сияют из-под тёмной чёлки, и Джунён делает выбор сразу за двоих (к слову, наверное, правильный). ㅤㅤㅤЗа несколько секунд он оказывается за спиной у младшего, его руки – на задней поверхности чужих бёдер. Это было бы чем-то почти неприличным в любой другой ситуации, если бы Джун не дал своему жесту такой долгой глупой экспозиции, и в эту секунду Донмён успевает только задаться вопросом: действительно ли это просто грубоватые, почти детские заигрывания, или старший на самом деле настолько опережает его, что сложно даже представить, что творится в его голове? Внезапно, сама фраза, с которой начался этот дурацкий разговор, перестаёт казаться оскорблением. Юноша окончательно зависает, забывая о своём выражении лица и только надеясь, что не краснеет. ㅤㅤㅤОднако в тот же момент то сладкое, неясное ему чувство начинает перерождаться во что-то намного более примитивное: злость. Донмёну хочется ударить Джуна, да посильнее, или укусить его, или сделать вообще что угодно, только чтобы ему было больно, и он наконец-то понял, что он делает. И Джун понимает. Он разжимает руки, опуская младшего на пол. Получается не совсем аккуратно, но, кажется, Донмёну уже плевать. Он отворачивается. Это уже совсем не смешно: он абсолютно не понимает ни себя, ни Джуна, ни вообще всей ситуации. Если бы только кто-то дал ему чёртову минутку покоя. ㅤㅤㅤНо, видимо, не здесь. ㅤㅤㅤНе сейчас.

* * *

ㅤㅤㅤДонмёну всегда казалось, что он живёт в быстром темпе, но последние несколько месяцев были похожи на бесконечную поездку на американских горках. Голова шла кругом от обилия лиц, от постоянной перетасовки «союзников», от всего того, чему приходилось учиться. Поначалу это было весело. Хотелось вскинуть руки к небу, петь или кричать, а потом, когда всё закончится, обниматься со всеми подряд, но никто не сказал, как долго будет нестись это проклятая вагонетка, и куда она попадёт. Честно сказать, юношу уже немного подташнивало от всей той тряски, через которую он прошёл, но, нет, наивный чукотский мальчик, ты ещё не испытал настоящей турбулентности. ㅤㅤㅤДолжно быть, о чём-то таком и думал Джун, переступая его личные границы одну за другой. Старшему было плевать, сколько раз его отталкивали, как, впрочем, было плевать и на чужие желания. У него был какой-то свой взгляд на всё, что происходило. Иногда Донмёну было просто интересно, можно ли заглянуть в его светлую голову, потому что некоторые вещи совсем не поддавались логике. ㅤㅤㅤКак можно без конца называть милым того, кто с тобой борется изо всех сил? Зачем продолжать всю эту игру после того, как твоя добыча уже сдалась и соглашается со всем, что бы ты ни творил? ㅤㅤㅤСон и правда смирился. Совсем. Ему просто надоело пытаться как-то противостоять поползновениям Джуна. Плюс, иногда он переключался на других, и можно было немного отдохнуть… Ха, серьёзно? Так просто вообще бывает? Точно не с Донмёном. Он уже успел убедиться, что в принципе не отличается умом и сообразительностью, но, когда поймал себя на том, что наблюдает за тем, как старший общается с другими людьми, он решил, что, должно быть, беспросветный идиот. Это решение тут же переместилось из разряда важных в разряд «меня ебёт?». Даже если бы он мог, он не хотел отводить взгляда. Донмёну было просто некомфортно знать, что рядом нет ни одного раздражающего фактора. ㅤㅤㅤКогда Джун отвлекался, пропадала мотивация что-либо делать. Зачем стараться, если никто не высмеет тебя за твою тяжёлую работу? Если никто не знает, как правильно хвалить тебя? Юноша продолжал работать по привычке, но не мог справиться со своей скукой. Что бы он ни делал, сложно было сконцентрироваться. Донмён раз за разом сбивался с мысли и темпа, терял нить разговора, и то и дело стрелял взглядом в сторону Джунёна, увлечённого кем-то другим, просто чтобы проверить. Если бы его спросили, что конкретно он проверяет, юноша, наверное, сначала прописал бы этому любопытствующему в морду, а уже потом понял бы, что понятия не имеет. Ну а в самом конце, наверное, сломал бы самому себе лицо, потому что это всё кошмарно тупо. ㅤㅤㅤДонмён, может, и не очень сообразительный, но он по-крайней мере понимает, что ввязался в какое-то дерьмо, и опускается всё глубже. Он перетаскивает свою постель поближе к Джуновой, убедившись, что никто не наблюдает за этим постыдным процессом. Хочется просто биться головой о пол от того, насколько неправильно всё, что происходит в его жизни, а особенно от того, что старший вообще не против. Кажется, он только за. Приглашает погреться у себя под боком, когда Сон дрожит даже под одеялом, перешёптывается с ним, когда он настолько устаёт, что не может ни полноценно бодрствовать, ни уснуть. ㅤㅤㅤОт этого не становится легче. Донмёну кошмарно больно, будто грудь прижгли раскалённым металлом, и он уже не знает бушует ли это его кашель, который он, как последний дурак, не лечит, или что-то ещё. Интуиция, однако, подсказывает, что и то, и другое, и он максимально проебался по всем фронтам. Джун постепенно занимает собой значительную часть его времени, но Сон больше не хочет его опускать, а тем более – отталкивать. Он всё чаще оказывается у зеркала, критично осматривая себя. Что в нём вообще есть такого, что им можно заинтересоваться? Ну, кроме милой мордашки, то есть. Юноша чувствует себя недостойным того, что оказался под таким покровительством, но Джун всё ещё сам себе на уме. Он всё чаще держит младшего за руку просто так, будто так и нужно, и заставляет его лечиться. ㅤㅤㅤТолько боль в груди не проходит. Донмёну кажется, что он вот-вот умрёт, задохнувшись ароматом чужого одеколона и утонув в болезненной нежности. Остаётся только надеяться, что вот-вот затрещит будильник, и он проснётся в своей постели на другом конце комнаты, и всё это окажется температурным бредом.

* * *

ㅤㅤㅤЧем дальше, тем больше Донмён осознаёт, что, к сожалению, всё, что с ним происходит, не может быть сном. Джун пичкает его лекарствами, но что-то в груди всё ещё разрывается. Он вновь жив и даже почти энергичен, но взамен постепенно сходит с ума. Джунён из маленького безумия становится центром его мира, и Сон определённо понимает, что ничего хорошего это не значит. ㅤㅤㅤУже почти каждую ночь старший ждёт его под своим одеялом, а юноше приходится неловко отнекиваться, потому что в голове - туман, а на нижнем ярусе - пожар. Он становится той самой собакой из экспериментов, только вместо лампочки чужое тепло, знакомые запахи. Джун же почему-то сбавляет обороты. Кажется, его все устраивает в их ситуации. Может быть, Донмён себе все придумал? Может, Ли просто пытался его взбодрить, заставить нормально заботиться о себе? ㅤㅤㅤВ конце концов, юноша приходит именно к такому выводу. Джунён все ещё крайне мил с ним, все ещё заботится о его самочувствии, но больше никаких границ не нарушает. Наверное, своей цели он достиг. Проблема лишь в том, что Донмён, раньше отчаянно сопротивлявшийся, теперь согласен на что угодно. Совсем. Только если это будет Джун. Он тщетно пытается заткнуть вопящее, как корабельная сирена, подсознание, но парадом заправляют глупые гормоны, а мозг лишь кормит тело эротическими фантазиями. ㅤㅤㅤОбычно Донмёна не напрягает, кто играет в его эротических мечтах главную роль, но теперь не напрячься невозможно, потому что: А) лучше бы ему думать о девушках; Б) очень сложно сконцентрироваться, когда хочешь кого-то, кто постоянно где-то поблизости. ㅤㅤㅤДолго раздумывать не приходится. У них есть дела поважнее, чем быть идиотами. У Донмёна явно нет такого запаса терпения, чтобы ждать, пока Джун что-то сообразит, поэтому пора действовать. Проверять, в конце концов знает ли его тело вообще, чего оно хочет. Раз в этот раз старший не хочет принимать решений, Мён сделает это сам. Своими методами. ㅤㅤㅤДонмён настраивается на нужный лад, шумно сглатывает, и, не выпадая из ритма работы, начинает игру. ㅤㅤㅤМозг – смешная штука. Он считает, что он самый умный, но на самом деле его легко обмануть. Именно этим Сон и занимается: достаточно убедить самого себя, что ему дурно, и он вот-вот упадёт в обморок, и тело послушно сыграет нужное ему состояние. Движения становятся смазанными, неловкими, сердцебиение учащается, становится тяжело дышать. Лицо Донмёна бледнеет. Он медленно отходит к стене, стараясь не врезаться ни в кого. Реальные травмы в его планы не входили, только крохотная шалость. ㅤㅤㅤЕстественно, такой манёвр не остаётся незамеченным. Практика прерывается, взгляды обращаются на Донмёна. Он опускает голову как можно ниже, чтобы никто не увидел его улыбки. Первая часть плана выполнена. Переходим ко второй… ㅤㅤㅤ- Ты чего? – первым не выдерживает Чан, - В глазах потемнело? ㅤㅤㅤСон слабо кивает и пересохшими губами бормочет, что он отлучится в медпункт, а потом, пройдя несколько мелких шагов, просит Джуна проводить его. ㅤㅤㅤ- Эх ты! – вздыхает старший, - Только-только тебя вылечили, а ты опять помирать собрался, горе луковое. ㅤㅤㅤНо ворчит он скорее для галочки, потому что тут же подхватывает Мёна под руку. ㅤㅤㅤ- Скоро вернёмся… Надеюсь. ㅤㅤㅤВторая часть плана – успех! Третья и финальная начинается, когда они наконец оказываются в коридоре. Обман Донмёна вот-вот раскроется – его тело уже сообразило, что где-то его обманули. Естественно, всё в порядке, и вовсе он не теряет сознание, но нельзя раскрывать все карты так рано. Они заходят за угол, проходят ещё несколько шагов. Вдох. Выдох. Юноша собирается с силами. Придётся потом за это хорошенько извиниться… ㅤㅤㅤОн с силой толкает Джуна в удобный закуток и, пока он не успел опомниться, прижимает его к стене. Силы и веса в Донмёне мало, так что надо действовать, пока не сошёл на нет эффект неожиданности. Юноша с внезапной даже для себя наглостью приподнимается на носочки и наклоняет старшего на себя. ㅤㅤㅤИх губы сталкиваются. Поцелуй получается сухим, коротким и немного неловким, но теперь, когда Ли окончательно выпал в осадок, можно немного притормозить. Сон отпускает его затылок и опускается на полную стопу. Джунён таращится на него, кажется, пытаясь сформулировать мысли во что-то, кроме продолжительного «А». ㅤㅤㅤ- Что бы я там ни пел на отборе, кого попало я не целую. Имей в виду. ㅤㅤㅤ- А-а-а… - всё- таки выдыхает Джун. В темноте Донмён не понимает подводят ли его глаза, или старший действительно улыбается, - Только не говори, что это был твой первый, иначе ты сделал фиговый выбор для него. ㅤㅤㅤ- Нет, конечно! – Мёна будто отбрасывает на неделю назад: снова хочется кусаться, потому что ну кто так портит момент? Однако вместо этого он расплывается в дурацкой улыбке - Ты не знаешь, что такое плохой выбор, хён. ㅤㅤㅤГоворит это он уже практически в чужие губы. На этот раз Джун наклоняется к нему сам. ㅤㅤㅤЕстественно, до медпункта они не добираются.