Круговорот безумия

Дождь. Чем не прекрасное начало для неспешного погружения в воспоминания с бокалом старого доброго глинтвейна, уютным коконом слегка протертого пледа и трещащих поленьев в камине, что придают таинственный окрас любой истории. Дождь, что спускался невинными, дрожащими каплями по кровле скрипучего монастыря на окраине Бухареста, что бросал вызов бессмертным скалам в Аризоне, брал на абордаж суда самалийских пиратов. В день, когда начиналась эта история, холодные струи того самого дождя яростно колотили по ажурным витринам магазинов, неоновым вывескам, прилизанным газонам. Он словно пытался предупредить, остановить костлявые пальцы смерти, что приближались к небольшому домику на окраине улицы. С виду обычный, слегка покосившийся, но если внимательно приглядеться — полный любви, отцовской заботы, семейного уюта, что собирается именно в таких с виду не презентабельных домиках, но редко появляющиеся в отполированных до блеска особняках. В гостиной на первом этаже горела небольшая тужурка, делясь теплом, в рамке на столе стоял отпечаток детской ладошки оставленный маленьким непоседой, что крепко заснул с одноглазым плюшевым мишкой в кроватке на втором этаже, а в маленьком кресле, больше подходящем худощавому старику, удобно устроился широкоплечий мужчина. Его лицо обросло щетиной, рубашка была мятой, а усталось добавила пару лет, но оно выражало ту самую умиротворенность, что бывает после часового укладывания непоседливого сыночка. В этот самый момент окно в спальне малыша медленно, как открываются окна в дешевых фильмах ужаса поползло вверх. Подул холодный ветер, как последняя попытка предупредить, остановить надвигающююся беду. Тень, что пришла поживиться, расправила плечи, медленно, словно фрегат при штиле поплыла к кроватке. Она наклонилась над кроваткой, проводя костлявым пальцем по упругой коже мальчика, заставив того засопеть и взмахнуть ручкой, тени сгустились, мгновение — раздается тихий плач, что так желанен для нее. Брови отца нахмуриваются, глаза метнулись под веками, но усталость берет свое, погружая в блаженную негу сновидений. Через секунду тишину, что можно было резать ножом пронзает детскй крик, мужчина вскидывается, на бегу потирая лицо, всего за пару секунд достигает комнату со скоростью, на которую способны только родители маленького ребенка. Он распахивает дверь, но видит лишь открытое окно и пустую кроватку с одиноким одноглазым мишкой, что отводит взгляд, словно он не оправдал свою важную миссию защиты.