Прекрасно сложный Теон Грейджой

‘What’s it going to be then, eh? (Anthony Burgess, «A Clockwork Orange») Теон Грейджой – честолюбивый, амбициозный, ранимый, с преувеличенным чувством вины и желанием подходить, соответствовать чьим-то ожиданиям. Он очень болезненно воспринимает отношение к себе как со стороны своего родного отца, так и со стороны Неда, и со стороны Робба. Ясно, что ему всю жизнь не хватало внимания, он хотел, чтобы его заметили, приняли, оценили по достоинству. Но вот беда, ни Старки, ни позже Грейджои не видели в нём своего. Теона Грейджоя при всём его показном высокомерии нельзя назвать себялюбивым – наоборот, он всю жизнь старался как-то проявить себя, чтобы его любили другие. Сначала он надеялся на принятие со стороны Старков. «Одно время он мечтал, что лорд Эддард женит его на Сансе и назовет своим сыном. Пустые мечты». ("Танец с драконами, Грёзы и пыль") «А ведь Винтерфелл так и не стал для него родным домом: он жил здесь заложником, и тень большого меча всегда разделяла их с лордом Эддардом. Лорд обращался с ним хорошо, но не проявлял никаких нежных чувств, зная, что воспитанника, возможно, однажды придется убить». ("Танец с драконами. Искры над пеплом") Получал ли он то, чего он хотел, о чём он мечтал? Нет. И само то, что его мечты созданы были не из праздных желаний власти, а из простого человеческого желания быть принятым и любимым, уже вызывает сочувствие, и за это можно простить ему некоторые его не вполне благовидные поступки. «Весь замок, от леди Старк до последней судомойки, знал, что он заложник, обеспечивающий послушание своего отца, и все относились к нему соответственно». («Битва королей») Очень печально, что Кейтилин не смогла и не захотела относиться к нему по-матерински, тогда можно было бы избежать многих последствий такого её холодного поведения. А Неда Старка, как по всему видно, он в детстве даже боялся, и это неудивительно. Можно представить себе, что чувствовал мальчик, когда его увезли из родного дома, оторвали от матери, после того, как он стал свидетелем падения своего дома, после того, как были убиты его старшие братья. «Лорд Эддард время от времени пытался быть ему отцом, но Теон всегда видел в нем человека, который принес в Пайк огонь и кровь, а его увез из родного дома. Ребенком он боялся сурового лица Старка и его большого темного меча. А леди Старк держалась с ним еще более отстранённо и подозрительно, если такое возможно». («Битва королей») «Новая южная башня поднялась над руинами старой, чуть светлее других и еще не обросшая лишайником. В том месте Роберт проломил стену и ворвался в замок по щебню и мертвым телам с боевым молотом в руке, а Нед Старк шел рядом. Теон смотрел на них из безопасной Морской башни. Порой во сне ему все еще виделись факелы и слышался грохот рухнувших стен». («Битва королей») И ему пришлось жить среди этих людей. Одному. Где все ему чужие. Кейтилин могла бы хоть сто раз вспоминать о том, что «Теон Грейджой ел за её столом с десяти лет», но, да, кров и еда – это первоочередные нужды для существования любого человека, но за этим есть и нечто другое, нечто духовное, что нужно каждому человеку, особенно маленькому ребёнку. Внимание, ласка, материнская опека – всего этого Теон был лишён с десятилетнего возраста. Может, Старки и дали ему хорошее воспитание, они не ущемляли его, не делали ему зла, но и добра как такового они тоже ему не делали. Можно сравнить Теона с Квентином Мартеллом, который тоже был заложником, но он всё равно хотел вернуться к Айронвудам. Теон не чувствовал такого по отношению к Старкам, он был рад освободиться от них хоть на какое-то время, когда прибыл в Пайк. О чём это говорит? О том, что отношение к ним было различно. «Воспитанник по названию, заложник по сути. Полжизни в заложниках… но теперь этому конец. Он снова распоряжается собственной жизнью, и ни одного Старка вокруг». («Битва королей») Он был амбициозным, честолюбивым, но он хотел даже не столько славы для себя самого, сколько признания и принятия от близких ему людей. «Он криво улыбнулся, гадая, что скажет отец, услышав, что Теон, самый младший, мальчуган, заложник, преуспел там, где сам лорд Бейлон потерпел поражение». Отсюда и его поступок – взятие Винтерфелла. Он хотел угодить отцу, вручить ему в подарок королевство человека, который когда-то помог отнять у него корону и принял участие в войне, в которой были убиты его старшие сыновья, а самого Теона, последнего выжившего сына, увёз в свой замок в качестве заложника. «Я чуть было не скрестил меч с самим Цареубийцей – вот настолько от него был. – Теон расставил руки на два фута. – Дарин Хорнвуд вклинился между нами и погиб. – Зачем ты мне это рассказываешь? Это ведь я вложил твой первый меч тебе в руку. И знаю, что ты не трус. – А отец? Он знает? […] – Я не Старк. – (Лорд Эддард об этом позаботился.) – Я Грейджой и намерен стать наследником моего отца. Но как я могу надеяться на это, если не совершу какого-нибудь славного подвига?» В том, что он не Старк и никогда им не станет, читателям и зрителям дали ясно понять ещё из первых глав, из первых серий, где все Старки получили своего лютоволка. Символично то, что Джону Сноу достался самый слабый лютоволк-альбинос. В контексте с Теоном Грейджоем это ещё более символично – ему не досталось никакого, следовательно, в Винтерфелле его ценили ещё ниже, чем бастарда Джона Сноу, то есть никак. Тепло относился к нему в Винтерфелле, по всей видимости, один лишь Робб. Так стоит ли винить его за взятие Винтерфелла? Ведь он не продался за золото, он всего лишь принял сторону своей родной семьи вместо той, с которой он жил чужим, нелюбимым, словно с петлёй на шее. «Веревка, которую носил на шее я, была не из пеньки, однако я ее чувствовал. И она натирала мне шею, сир Родрик, – до крови натирала. – Теон до сих пор не сознавал этого, но, произнеся, понял, что это правда». В своём родном краю, на Пайке, он тоже неожиданно встретил холодный приём. Неожиданно, потому, что ожидал Теон явно другого. Из его глав и из сериала было понятно, что он ждал этого дня, грезил этим днём. В сериале Альфи Аллен очень хорошо показал эмоции Теона в разговорах с отцом, когда он обвинял его в том, что он стал «Старком», а потом ударил его. «Ты отдал меня, своего сына, своего последнего сына, отшвырнул меня, как собаку, которая тебе не нужна, а теперь проклинаешь меня за то, что я вернулся домой». * По всей видимости, тепло к нему на Пайке относился лишь Дагмер Щербатый (по книге). «Эта его улыбка при всем своем безобразии вызывала множество воспоминаний. Теон часто видел ее мальчишкой, когда перепрыгивал на коне через замшелую стену или разбивал мишень топором. Видел, когда отражал удар Дагмерова меча, когда попадал стрелой в летящую чайку, когда с рулем в руке благополучно проводил ладью мимо кипящих пеной скал. «Он улыбался мне чаще, чем отец и Эддард Старк, вместе взятые. Даже Робб… он мог бы расщедриться на улыбку в тот день, когда я спас Брана от одичалых, а он только обругал меня, точно повара, у которого похлебка пригорела»». Несмотря на такой холодный приём со стороны отца и старшей сестры (что, по мнению автора статьи, очень странно и невероятно – это уже камень в огород Джорджа Мартина - ну не верю я, чтобы взрослая женщина могла бы так себя вести по отношению к младшему брату), он принимает их сторону! Он остаётся верен своей родной семье, а как же иначе? Какой ещё у него был выбор? Вернуться к Роббу? Но тогда он предал бы свою собственную семью. Ведь ему его решение не далось легко, он пытался надоумить своего родителя всё-таки принять это предложение и помочь Роббу, за что получить Кастерли Рок. Но очумелый Бейлон со своей бесноватой дочерью выбрали плату «железной ценой» - резать всем глотки по старому закону. И Теону пришлось с этим смириться и участвовать в этом. Он стремился всем угодить, он старался в этом до последних мелочей: взять хотя бы тот момент, когда к нему приехала его странная сестра. Он два раза переоделся. Сначала красиво, но потом вспомнил, что Аша ценит не красоту нарядов, а оружие. Вот настолько ему хотелось угодить, хотелось, чтобы его принимали – даже родная сестра, с которой они после долгой разлуки друг друга, можно сказать, невзлюбили. Даже ей он пытался угодить, даже от неё он хотел признания. Какие возможны были иные варианты развития событий? Теон возвращается к Старкам, а Бейлон, с почти стопроцентной уверенностью, всё равно развязывает войну. И что тогда? Роббу пришлось бы убить Теона? Не слишком радужная перспектива. А смог бы Робб это сделать? Поступил бы так, как велит «долг» или пожалел бы его? Думаю, Теон задумывался и об этом. В ином случае, допустим, Робб бы его не убил, но что тогда? Тогда Теону пришлось бы сражаться на его стороне против собственной семьи… Тоже сомнительная радость. Итак, его отправили штурмовать Каменный берег, но те победы не приносили ему той сладкой радости, которую он чувствовал в Шепчущем лесу, сражаясь с Роббом Старком. «Теон и эту атаку подготовил – он подвел свои корабли к берегу в холодном предрассветном мраке и, прыгнув с носа ладьи с топором в руке, повел своих людей на спящую деревню. Эта победа тоже не принесла ему радости, но разве у него был выбор?» «Когда творишь зло, твори его до конца» © «Собор Парижской Богоматери», Виктор Гюго Теон не был жестоким, убийства не приносили ему радости. Он проиграл как раз поэтому: потому что он действовал полумерами, он не творил зла до конца… Он не убил даже лютоволков, хотя мог бы; он не убил злосчастного Вонючку (которым тогда прикинулся Рамси), хотя подумывал об этом. Наконец, он мог бы просто позволить своим людям убить всех мужчин в Винтерфелле и насиловать женщин, но он этого не сделал. Он даже наказал своих собственных людей за изнасилование девушки. Он очень тяжело переживает убийства. «Пришлось Теону взяться за топор, чтобы не показаться слабым. Руки у него вспотели, топорище скользило в них, и первый удар пришелся Фарлену между плеч. Понадобилось еще три, чтобы отделить голову от туловища, а после Теона стошнило». Он явно не создан для такого, да и вообще для этого мира – слишком жестоким там нужно быть, чтобы вписаться в него, а Теон таким не был. Он тяжело переживал свои проступки… Он видел убитых им и не только им людей во снах, его мучила совесть. "Последнее время ему всегда снятся холодные сны, один страшнее другого. Прошлой ночью он снова оказался на мельнице – он стоял на коленях, обряжая мертвых. Их члены уже коченели и как будто сопротивлялись его озябшим пальцам, пока он надевал бриджи, завязывал узлы и натягивал меховые сапоги на твердые негнущиеся ноги и застегивал кожаный пояс на тельце, которое мог бы охватить ладонями. «Я не хотел этого, – говорил он им, занимаясь всем этим. – Они не оставили мне выбора!»" "Лес под ненастным небом стоял мертвый, застывший. Корни цепляли бегущего Теона за ноги, голые ветви хлестали по лицу, оставляя кровавые следы. Но он продолжал ломиться вперед, задыхаясь, стряхивая лед с веток. «Сжальтесь, – рыдал он». Сзади несся вой, от которого кровь стыла в жилах. «Сжальтесь, сжальтесь». Оглядываясь, он видел, что они приближаются – волки величиной с лошадь, но с детскими головами. «О, сжальтесь, сжальтесь». Его поведение, его реакцию на убиваемых им и солдатами людей, его реакцию на свои собственные сны можно для примера сравнить с реакцией на подобное же такого персонажа, как Дейнерис. Дейнерис выкашивает людей тысячами, и ей хоть бы хны. Её не тошнит. Ей вообще норм. Хотя чего ждать от человека, который с холодными глазами смотрел на садистскую смерть брата и никак не пытался помочь. Но Теон – это не Дейнерис. Он свою семью не предавал. Мне непонятно мнение значительной части фэндома, которые считают, что Теон – предатель и, видимо, должен был Старкам ноги целовать, как будто они его приютили. Но они не взяли его с улицы по доброте душевной, они увезли его из родного дома, оторвали от матери, и всю жизнь он жил с мыслью, что в случае чего его могут казнить; с этой целью - держать на его шее петлю, его и привезли. Каково? Поэтому я абсолютно не согласна с основной массой фэндома, которые до сих пор считают, что ему нужно ещё что-то там ридимить (redeem - искупать (вину, грехи), исправлять (ошибки, оплошности)) и «искупать» после всего. Пусть такие люди сами искупаются в том плавленом сыре, который у них вместо мозгов. А бородачу Мартину я тоже говорю «давай, до свидания!», потому что я не верю ни во что плохое, что случилось с Теоном после взятия Винтерфелла. Он по-прежнему живой, целый и невредимый, и всё у него хорошо.