***
Мчась домой на скорости сто десять километров в час, пытаясь нормально объехать все машины которые едут передо мной, я продумываю то, как мне бы лучше пробраться туда, пока никто не видит. Так, через главный вход они точно не зайдут, ибо там Кельвин. Значит, будут заходить через черный. Я помню, что через него в кухню заходил Дима, значит, на черном ходу контролирующих людей будет больше. То есть, я могу спокойно зайти через главный. Боже, как же у меня все продумано. Мое подсознание до сих пор отключено, поэтому никаких тормозов у меня нет. Я понимаю, что рискую сейчас всем. Но того парня убила я. Из-за меня все это началось, поэтому я должна предотвратить все будущие действия остальных ребят. Расхлебать кашу, так сказать. Они еще не знают, что это сделала я и именно я во всем виновата. Знали бы, убивали бы меня, а так не знают и хотят убить Бурую. Но я не дам им этого сделать.***
Я залетаю в квартиру, быстро разуваюсь и бегу в свою комнату. С голыми руками я вряд-ли что-то сделаю. Да и темнеет на улице, а я в светлом. Поэтому, нужно переодеться в черное и взять какую-то тяжёлую вещь. — И куда ты на этот раз? — интересуется Ксюша, стоя на пороге моей комнаты, пока я надеваю на себя черные джинсы, — Тебя дома ваще нет, как так-то? — Ну, блин, Ксюш, так получается. Я буду дома ночью, наверное. Щас по делам, потом обратно к Тане, а потом уже сюда, — я пожимаю плечами, после чего сразу достаю черную футболку со шкафа, — Завтра я буду с вами целый день, обещаю. — Неужели у вас все так хорошо? — Да, у нас все прекрасно, — я чуть хмурюсь, — А что? — Я просто не ожидала от Бурой такого, — Ксюша пожимает плечами, — Такое не часто бывает. А что за дела? — Очень важные, — поверх я надеваю черную олимпийку. Мои глаза бегают по комнате, в поисках чего-то тяжёлого. — М, интересно же, вечером, в черном. Какие же это такие дела? — Варносова, видимо, удивляется. — Да не задалбывай ты вопросами, а! — рычу я на неё, сразу после чего вспоминаю о своей бите, ради которой лезу под кровать, — Важные дела, говорю еще раз. — Ладно, чего ты орешь то сразу. — Больше вопросов задавать нужно. Я сжимаю биту в руке и встаю на ноги. Обойдя Ксюшу, я сразу выхожу в прихожую и пытаюсь найти черные кроссовки или хотя бы серые. В итоге нахожу свои старые изи бусты, которые сразу же обуваю. У меня возникает странное ощущение. Я поднимаю взгляд на Ксюшу, которая стоит передо мной, держа в руке телефон. — Не звони никому, слышишь меня? — говорю я, после чего сразу поднимаюсь на ноги. — Да я и не собиралась, — в её голосе слышится волнение, — Зачем мне… — Я серьезно, — моя бита утыкается ей в живот, — Позвонишь, я не знаю, что с тобой сделаю. После этих слов я сразу выбегаю из квартиры. Нужно поспешить, ибо кто знает, когда они собрались все это сжигать. Я бегу вниз по лестнице, лифты это очень долго. Сейчас важно успеть спасти, а не спастись самой. В любом случае, я буду рада, если у меня все получится.***
У Ксюши красная машина, поэтому останавливаться прямо рядом с заброшкой было рисковано. Я оставила её в одном из дворов рядом. Солнце уже почти село, хотя только семь вечера. Я тихо прохожу темные переулки, чтобы как можно незаметнее пробраться в нужное мне место. Периодически, конечно, оглядываюсь, ибо мало ли прибьют еще. Вот я выхожу к нужному мне месту. Оглядываюсь и вижу как минимум двух парнишек, но они просто проходили мимо. Людей тут ходит мало, что очень странно. Тихонько пробравшись во внутрь, я иду к нужному мне спуску. Иногда я слышу шаги и голоса, которые заставляют меня идти быстрее. В один момент голоса и шаги все ближе и ближе ко мне, поэтому я не нахожу лучшего выхода, чем бежать. Я быстро бегу к железной двери, которую уже вижу впереди. И слава богу, тут никого нет. Звуки остались в дали, но нужно как можно быстрее пробраться сюда. Я дергаю дверь раз. Потом второй, третий, четвертый. Ничего не выходит. Решаю передохнуть, потому что двери железные и реально тяжелые. Так, ладно. Дергаю пятый раз и дверь поддается. Но когда она открывается, передо мной стоит удивленный Кельвин. Я улыбаюсь ему, после чего прохожу внутрь. — Здравствуйте, Екатерина, увы, Татьяны Павловны тут нет. — Я знаю, Кельвин. Она звонила тебе? — Еще нет. А что? — Нет, ничего. Просто иди домой, когда она тебе позвонит, скажи, что все хорошо, — я киваю ему и хлопаю по плечу. Мои ноги бегут в кухню, в которой я надеюсь никого не увидеть. Мне интересно, как Кельвин не боится быть тут один? Помещение здоровое, вдруг полиция или такие вон, как те придурки. А он же не знает, что может случиться. Если его только не предупредить. Оббегав всю кухню, я наконец-то нахожу дверь, похожую на черный выход. Приоткрыв её и вдохнув свежий воздух, я киваю. Аккуратно высовываю голову и на полу вижу две больших канистры бензина и трех парнишек, которые, слава богу, стоят ко мне спиной. Так же аккуратно засовываю голову обратно и сажусь на пол, за дверью. Осталось только ждать.***
Не проходит и десяти минут, как я слышу голоса за дверью. Парни, видимо, отчитываются за то, как осмотрели помещение. После чего мужские голоса отдаляются и остаются только женские. Я глубоко вдыхаю и крепко сжимаю биту в руке, после чего сразу готовлюсь подниматься. Дверь слегка приоткрывается, а чья-то рука ставит канистру внутри. Я стараюсь не дышать и не двигаться. Наконец-то заходит одна. Со спины узнаю Будалину. Высокая шатенка, с хорошей фигурой и длинными стройными ногами. Она не оглядывается, ибо вторая сразу заходит за ней. Это, видимо, Цветкова. Лера, по-моему. Мда, такая я же шпала, как и Ксюша. Только блондинка. Она сразу же поднимает канистру и девушки направляются внутрь. Надев капюшон, который закрывает половину моего лица, я направляюсь за ними. Я тихо иду за ними, готовясь нанести удар в любой удобной ситуации. Но такой не будет, видимо, ибо они не собираются разделяться вообще. Ладно, думаю, вряд ли одна из них побьет меня, пока вторая будет валяться в отрубе. Замахнувшись, я со всей силы бью Будалину, которая падает и не шевелится, но дышит. Радует. Цветкова сразу реагирует и поворачивается ко мне, с открытым ртом, наверное, чтобы начать кричать, но я тоже реагирую и бью её по челюсти, тем самым выбивая кость. Я ставлю биту на пол, опираясь о нее руками, а одну ногу ставлю на живот Леры. — Ты кто вообще такая? — возмущается она, когда вправляет челюсть. Мда, я думала она покрасивее, — И как тут оказалась? — Тебе какая разница? — говорю я как можно агрессивнее, — Нехуй Бурую трогать, шваль ты подзаборная. — Ах, так ты одна из её шлюшек? — она усмехается и качает головой, — Из их всех нормальная только Ксюша. А все остальные просто неудачницы, как и сама Бурая. После этих слов у меня отключается все. Я хватаю биту и просто начинаю лупить Цветкову с неимоверной силой. Выкрики и стоны от боли постепенно затихают и остаются только глухие звуки ударов. Меня отпускает, когда я понимаю, что почти все мое лицо и шея в каплях крови. Я моргаю пару раз и оглядываюсь. Будалина все так же валяется в отключке. Лера теперь тоже, только вся в крови. Дышит и слава богу. Я полностью разбила ей лицо. Фух, надо немного передохнуть и придумать, что дальше делать. Пока я думала, Будалина начала ворочаться и мычать. Она хмурится, а я смотрю на неё в ожидании. Когда Ксюша все-таки открывает глаза, моя бита залетает ей промеж глаз, тем самым разбивая переносицу, а от удара затылком об плитку, шатенка опять вырубается. Посмотрев на канистры с бензином, я решаю забрать их с собой, чтобы не ездить на заправку по триста раз. А вот эти туши… Ай, ладно, просто выкину их на улицу. Я тащу девочек к двери, с которой они пришли. Достаточно тяжело, я вам скажу. Рукой я случайно растерла кровь на лице и шее. Потом вытру, не столь важно. Самое главное, что за этими телами не остается шлейф от крови. Ногой я открываю дверь. Высунув голову, оглядываюсь по сторонам, дабы избежать столкновения со всякими типами. Ну, я их не вижу, по крайней мере. С большими усилиями, я наконец-то выкидываю их на улицу, после чего отряхиваю руки. Я возвращаюсь к канистрам с бензином. Как только я наклоняюсь за тем, чтобы взять их, то за дверью раздаются крики и быстрые шаги. Сейчас мне уже все равно, тяжёлые они или огромные. Я просто хватаю их и бегу в сторону главного выхода. — Кельвин, открой двери! — кричу я мужчине, который послушно все делает, — Спасибо, увидимся, будь аккуратен! Я выбегаю из казино на всех парах просто. На верхних этажах заброшки слышу, как кто-то бежит, сзади крики. Через несколько секунд бегут уже в мою сторону. Тяжелые канистры мешают мне бежать на всей скорости, но унести их — спасти казино. Выбежав на улицу, я падаю на резком повороте из-за этих же канистр. Порвав штаны и разбив колено на пару с локтем, я быстро поднимаюсь и бегу во дворы. — Держи её! — слышится вдалеке за моей спиной. Как же я надеюсь на то, что никто не словит меня во дворе. Эта мысль заседает у меня в голове. Поэтому я не решаюсь выбежать во двор, а просто прячусь в переулке за мусорным баком и разными картонными коробками. Сердце стучит как бешеное, дыхание громкое, тяжелое. Руки дрожат от риска и страха. Но сегодня мне везет. Они просто пробегают мимо меня, даже не заметив. Проходит несколько минут. Только тогда я решаюсь выйти к машине. Во дворе тихо, они побежали дальше, видимо. Но нельзя медлить. Сохраняя свою привычную скорость бега с канистрами, я довольно быстро добираюсь к машине, при этом слишком часто оглядываясь. Кинув канистры на заднее сиденье, я залезаю на водительское место.***
Так быстро я со дворов еще не уезжала. Только, если не в машине полиции. Я еду настолько быстро, что буквально через две минуты я буду рядом с домом Тани. А еду я всего минут пятнадцать. Бита лежит рядом с канистрами. От меня жестко пахнет кровью. Надеюсь, у Ксюши в бардачке завалялись влажные салфетки. Паркуюсь напротив закрытой двери гаража, как и утром. Упорно роюсь в бардачке, в поисках хоть чего-нибудь. Так, документы, еще документы, сто рублей, спички, не то, не то… А, вот, влажные салфетки. Отлично. Быстро протираю шею и лицо оставшимися и кидаю их в карман олимпийки. Наконец-то я могу стянуть с себя этот капюшон. Я выхожу из машины, хлопнув дверью, чтобы оповестить о своем приезде. В окне сразу вижу довольное лицо Тани, которое смотрит на меня радостными глазами. Я не могу сдержать улыбки и иду к дверям дома. Как только я захожу, девушка вешается на мою шею, тихо мурлыча от радости. Мои руки крепко обнимают талию и прижимают её ко мне. Я разуваюсь и плетусь в гостиную, придерживая Таню, которая согнула ноги. Её губы целуют мою шею, скулы и щеки, а руки все крепче и крепче обнимают шею. — Ну как ты? — спрашиваю я, когда сажусь на диван. О, боже, я только сейчас ощущаю, насколько я устала за свое недолгое приключение. — Все хорошо, — Таня сидит рядом со мной, поджав ноги под себя. Её голова как всегда лежит у меня на груди. Почему-то в один момент она хмурится и начинает нюхать мою олимпийку и футболку, — Почему от тебя так… Железом каким-то, кровью пахнет? — Не знаю, — я пожимаю плечами, делая вид, что ничего не понимаю, — А что, сильно? — Да, — она хмурится сильнее. Её взгляд падает мое колено, которое разбито и джинсы в этой области порваны, — Где ты была вообще? — Дома, — я сглатываю и киваю головой, — А это я просто упала, когда с подъезда выходила. И это тоже. Я снимаю свою олимпийку, дабы показать ей разбитый локоть. Она закатывает глаза и упирается лбом в мое бедро. Главное, чтобы Кельвин не сказал Тане, что я была там, ибо это будет провал. А мне этого никак не нужно.