По ту сторону заката

       Саур висела, прикованная за руки к потолку, медленно раскачиваясь. Под кожаными браслетами в кровь стерлись запястья, заставляя неприятно морщиться, но не кричать. Все тело разрывалось острой болью, будучи прикрытым только одной тонкой рубашкой, пропитанной в некоторых местах ее собственной кровью. Под ногами пустотой зияла дыра, прикрытая только тонкими прутьями решетки, куда, видимо, должна была стекать грязь и кровь. Ее глаза были едва прикрыты, а нос щекотал неприятный запах сырости и смерти, что давало ей понять, что находиться она в одном из подвалов под особняком Ферида. Когда-то ей уже доводилось побывать в этом месте, и то путешествие ей совсем не понравилось. Где-то справа послышалось копошение крыс – единственных ее соседей на данный момент, если не считать собственных мыслей, что роились у нее в голове.        Шинья не смог выстрелить в нее или же просто не заметил, что было просто невозможно, учитывая то, что он должен был следить за всем полем сражения. Но Саур отчего-то не могла винить его, ведь понимала, что сама не смогла бы сделать того, о чем просила брата.        Дверь в подвал скрипнула, заставив Саур приподнять голову и поморщиться от более яркого света, скользнувшего в ее темноту из коридора. По каменному полу раздался стук каблуков Ферида, что прошел вокруг девушки, скользнув острыми ногтями по ее талии. - Твоя кровь пахнет восхитительно! – проговорил вампир, чувствуя сладковатый запах, витающий во влажном воздухе. - Не трогай меня! – прохрипела девушка, слабо дернувшись в сторону, от чего цепи, на которых она висела, зазвенели, а кожаные ремни сильнее впились в ее запястья, выпуская струйки крови, скользнувшие по рукам. - Чем же я заслужил такой холодный прием? – он притворно надул губы и провел рукой по лицу девушки, от чего Саур сдавленно зашипела, попытавшись отвернуться. – Похоже, я немного перестарался, не стоило так сильно бросать тебя о стену, может остаться шрам. – проговорил он, проведя кончиками пальцев по небольшой ссадине на скуле. - У меня их было много, одним больше, одним меньше, мне все равно, – сухо сказала Саур, смотря прямо в алые глаза Седьмого прародителя. - Точно! – он усмехается. – Насколько я помню, я тебе оставил парочку, - его взгляд скользит по ее телу, к впадинке между ключицами, что видна из-под ворота рубашки. Красные глаза блестят, позволяя ей понять его истинные намерения, от чего она выгибается и пытается отстраниться. - Нет, не смей! – выкрикнула она, болтая в воздухе босыми ногами.        Ее слова только забавляют его, а руки уже разрывают рубашку, от чего мелкие пуговки градом сыплются на пол, падая в дыру под ногами. Взгляду вампира открывается молочно-белое тело, скрытое теперь только простым черным бельем, не скрывающим множество шрамов, оставленных им самим и Курэто, что не всегда рассчитывал удар, оставляя слишком явные следы. - Все та же, – тихо сказал он, проводя холодными пальцами по шее, где видны два ровных следа от его зубов, спускается ниже к ключицам и груди, где шрамы уже менее видны, проводит по ребрам со свежей отметиной, которую по незнанию оставил Кроули, – ни один вампир не касался тебя. – тихо говорит Батори, не заметив ни одного нового следа от зубов, все метки принадлежали только ему, как и она сама.        Саур отвела голову в сторону и прикрыла глаза, лишь бы только не видеть его, не чувствовать дрожи только от одного его присутствия, не говоря уже о том, что вызывали в ней его прикосновения. Но Ферид резко схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть ему прямо в глаза, что сверкали небывалым голодом, словно он был путником в пустыне, а она водой. - Хочу, чтобы ты смотрела только на меня, хочу видеть все твои эмоции, моя сладенькая! – он нежно погладил пальцем ее нижнюю губу. – Я точно могу сказать, что ни один вампир не касался тебя, но вот человек... – он поднял на нее взгляд. – Скажи мне, пирожочек, кто-нибудь касался твоего тела, кроме меня?        Саур резко отвела голову назад и плюнула ему под ноги, прожигая вампира грозным взглядом, в котором читалась вся ее ненависть по отношению к нему. Но все ее действия заставили Ферида только рассмеяться и шагнуть ближе к ней. - Знаю, что нет, – он резко схватил ее за талию и прижал к себе, второй рукой он распустил тяжелые волосы, позволяя им упасть на хрупкие плечи и осыпаться на спину. – Ты хранила мне верность даже мертвому. А как теперь? – Ферид склонился к ее шее и коснулся губами нежной кожи, не целуя, а лишь дразня невинными прикосновениями. - Ненавижу тебя, Ферид Батори! – выдохнула девушка, откинув голову назад, не в силах больше сопротивляться ему. - Какая тонкая грань разделяет ненависть с любовью, – его клыки с силой вошли в ее тело, не как раньше с аккуратностью, а с таким голодом, что просто разрывают ее плоть. Густая кровь струйкой побежала по белой коже в то время, как с губ девушки сорвался болезненный стон. Она просто обвисла на цепях, удерживающих ее руки, позволяя Батори свободной рукой закинуть ее ноги к себе на талию, чтобы те не болтались, ведь так будет удобнее ему...        Ферид медленно отошел от безвольно повисшей на руках Саур, слизывая капельки ее крови, оставшейся на его острых ногтях. Рубашка теперь не скрывала тела девушки, поскольку полностью разорванная лежала у его ног. Голова девушки была низко опущена, от чего волосы спадали на грудь, где красовались свежие укусы, кровь от которых залила бюстгальтер; от впадинки между ключиц и до пупка тянулась длинная кровавая полоса, которую пересекали порезы вдоль ребер, кровь от которых стекала вдоль тела и капала в дыру под ногами. - Выглядишь ты плохо, – проговорил вампир, подняв лицо девушки за волосы, крепко сжимая их пальцами. – Раньше ты была выносливее. - Значит, скоро сдохну и избавлюсь от твоего общества. – проговорила Саур, сплевывая кровь на пол. - Но кто сказал, что я тебя отпущу? – он хитро улыбнулся и обхватил ее лицо двумя пальцами. - Ты не посмеешь обратить меня. – выдохнула она, улыбнувшись кровавыми губами, от чего струйка крови скользнула к острому подбородку и скатилась по шее. – Тебе будет неинтересно причинять мне боль, если я перестану ее чувствовать настолько остро.        Он лишь усмехнулся на ее слова и, прикусив внутреннюю сторону щеки, поцеловал Саур, заставляя ту резко распахнуть глаза, когда слегка теплая кровь Батори скользнула ей в рот, обжигая язык пряным привкусом. Тело словно пронзили тысячи иголок, а мышцы резко напряглись и сжались, когда цепи зазвенели, обрываясь…        Гурен открыл дверь в свой кабинет и шагнул в темноту, устало проведя пятерней по смольным волосам. Голова страшно раскалывалась, мышцы ныли, а из разбитой губы текла тоненькая струйка крови, хотя это были лишь царапины по сравнению с ранениями других солдат. Ичиносе сморщился от всплывших в сознании лиц двадцати погибших солдат, многие из которых едва достигли двадцати лет. - Совсем юнцы! – проговорил он и рухнул в свое потертое кресло, радостно принявшее его в свои объятья. Мужчина устало откинул голову назад и поморщился, услышав противный хруст суставов. В этот раз вампиры устроили им хорошую встряску, чудом только не разрушив город, к чему они, видимо, и стремились! Чертовы кровососы застали их врасплох, а его своеобразный осведомитель с их стороны не пожелал нужным известить его. Видимо мстит, поганый ублюдок!        Гурен открыл глаза и уставился в потолок, не в силах нормально расслабиться. Перед глазами встало лицо темноволосой Хиираги, что своими голубыми глазами укоризненно смотрела на него, топая крохотной ножкой, словно он был провинившимся ребенком. Хотя, именно так он себя и чувствовал, если говорить достаточно мягко. Ведь именно Он был ближе всех к Саур и Батори, когда тот кровосос подхватил девчонку на руки, именно он позволил ему утащить ее!        Он резко выпрямился, опустив взгляд. Нет, эти мысли его не доведут до добра, это уж точно! Еще не хватало, переживать из-за какой-то девчонки, принадлежавшей, к тому же, к семье Хиираги, что даже пальцем не пошевелили, а он должен об этом думать. Хотя, Курэто, которому пришлось выслушать доклад Гурена был совсем не в восторге от потери потенциальной невесты, хотя принял это вполне спокойно. - Гурен! – прогремел неожиданно голос Шиньи, ворвавшегося в кабинет своего друга. Один из Хиираги буквально влетел в помещение, громко хлопнув дверью, и остановился рядом с Гленом, ухватив того за ворот кителя. - Эй, полегче! -проговорил Ичиносе, попытавшись смахнуть руки друга, но тот только усилил хватку, склонившись ниже к его лицу, непривычно искривив лицо. - Ты знал! – прошипел в лицо подполковника Шинья, просто задыхаясь от столь не характерного для него гнева, что был вызван отчаяньем. О, как он винил себя, винил в том, что снова упустил сестру, упустил ту, что была самым дорогим его сокровищем. Он не мог, просто не мог тогда ни помочь ей, ни исполнить обещание, на которое, возможно, парень все же решился бы, но не было возможности в то время, как Гурен был рядом. - Что знал? – усмехнулся Гурен, заставив Шинья только сильнее сжать пальцы на плотной ткани и просто рывком поднять своего друга на ноги. - Не строй из себя идиота! – прошипел Шинья. – Ты знал, что вампир заберет ее, знал с самого начала! - Должен тебе сказать, что… - Глен резко прервался, когда кулак в лайковой перчатке опустился на его скулу с такой силой, что мужчина покачнулся и повалился на пол, опустив голову. Во рту тут же образовался омерзительный привкус собственной крови, которую он сплюнул на пол и, сидя на полу, повернулся к Шинья, утирая кровь, вытекшую из раны под глазом.        Один из Хиираги стоял у его стола согнувшись и уперев руки в колени, его дыхание было глубоким и прерывистым, словно он пробежал несколько миль, не останавливаясь, голубые глаза лихорадочно блестели, а губы были искривлены толи в усмешке, толи в злобной гримасе. Гурен же прикрыл один глаз и опусти руку на колено, смотря на своего друга прищуренными глазами, в которых больше не было насмешки. - Ты, чертов ублюдок, не помог ей! – прошептал блондин, покачав головой. Смотреть на друга ему не хотелось, поскольку Шинья больше не был уверен в своей сдержанности. – Ты же знал, что Батори сделает с ней! Знал!        Ичиносе выдохнул, вновь встрепав волосы, и поднялся с пола, подойдя к Шинье. Он положил руку тому на плечо, но мужчина только скинул ее с себя, поведя плечом, от чего с губ подполковника сорвалось неслабое ругательство, когда он резко ухватился за один из ящиков своего стола. Под стопкой документов, прочих бумаг и деревянной подкладкой скрывалась довольно толстая голубая папка, которая с глухим звуком полетела на стол.        Шинья вздрогнул и перевел помутневший взгляд на стол, заметив прикрепленное к папке фото Саур, что содержалось так же в ее досье, которое точно было намного меньше, чтобы находиться в таком огромном количестве бумаг. Хиираги удивленно посмотрел на Глена, нахмурив брови, от чего тот только выдохнул и положил ладонь, затянутую в белую перчатку с редкими пятнами его собственной крови, на папку. - Здесь вся документация на Саур, - бросил подполковник, на что его друг только приподнял бровь. - Думаешь, я чего-то не знаю о своей сестре? – зло прошипел Шинья, все еще не в силах нормально смотреть на Ичиносе. - Замолкни! – устало бросил брюнет. – В этой папке есть даже то, о чем не знает сама Саур, правда… - он прервался, опасаясь реакции друга. – Но Батори знает все о ней. – Гурен заметил, как заходили желваки Шинья. – Эта папка хранилась в архиве в строгой секретности, Курэто не позволял никому приближаться к хранилищ, но иногда утечки информации все же случаются. - Что такого в этой папке? – спросил блондин, посмотрев на папку, на которой лежала ладонь его друга. – И почему Батори имел к ней доступ? Наша база надежно охраняется, если только кто-то не передал ему особой информации.        Шинья выпрямился и внимательно посмотрел на Гурена, что продолжал ему улыбаться одной из своих ничего не выражающих улыбок. Да, Шинья знал, что его друг обычно прятался за скривленными губами, как за стеной, стараясь сбежать от своих наваждений и скрыть их от других, но сейчас в нем не было понимания. Он беспокоился, сильно беспокоился и ненавидел. Хиираги впервые почувствовал сильную ненависть не только к врагу, Батори, что забрал его сестру, но и к ней самой, за то, что только связалась с тем кровососом. Вся та гамма его эмоций была такой страной и разнообразной, что иногда перекрикивала мысли, от чего Шинья не сразу смог сопоставить факты. - Только не говори мне, что ты помогал вампирам, – с трудом выговорил Шинья. - Не помогал, а сотрудничал! – поправил его Гурен и уселся в свое кресло с таким видом, словно был здесь королем, не обращающим внимания на своих глупых подданных. – Знаешь, Саур была не единственной, кто общался с Феридом Батори, правда сами встречи у нас различались. Я лишь обменивался с ним информацией, полезной для нас обоих. - Какой же ты ублюдок, Гурен! – прошипел Шинья, сморщив нос. – Если Саур любила вампира, то… - Не говори мне о любви! – усмехнулся подполковник. – Пора уже тебе признаться самому себе, что твоя сестричка была обычной шлюхой, что купилась на милую мордашку!        Эти слова были последними, что произнес Глен в присутствии своего друга, поскольку последующие несколько ударов на минуту вывели его из равновесия, а взгляд его был настолько помутнен, что он видел, как несколько размазанных блондинов уходили из его кабинета, громко хлопая дверью, от чего старая карта города, заключенная в рамку, рухнула на пол.        Глен сплюну кровь, заполнившую рот, на пол и, утерев губы рукавом, скрипя, поднялся на ноги, тут же опираясь на стол, чтобы не упасть. Его кресло все еще лежало на боку и придавливало пол, но подполковник не обращал на это внимания, сдавленно дыша. Из, похоже, сломанного носа текла кровь, которую он еще только больше размазал по лицу, презрительно хмыкая, когда его взгляд упал на стол, где уже не было голубой папки…        Саур резко вынырнула из сна, словно ее погрузили в ледяную воду, и тут же застонала от боли, сковавшей все тело, словно она пролежала без движения несколько лет. Девушка приподнялась на руках и тут же рухнула обратно на мягкую постель, покорно опустив слегка кружащуюся голову на белоснежную подушку, от которой исходил аромат порошка и трав, что подкладывались в наволочку в давние времена.        Кое-как перевернувшись с живота на бок, Саур открыла глаза, внимательно рассматривая комнату, в которой оказалась. Помещение было достаточно просторным, но темным, поскольку окна, которых, похоже, было два, закрывались плотными темно-бардовыми шторами, текущими вдоль стены, как кровь. Сами стены же были светлыми, а потолок и пол темно-шоколадными, от чего казались почти черными. Мебель ничем особым не выделялась, если не считать позолоченной резьбы на деревянных частях кресел, столе и даже небольшом камине, в котором не было и намека на огонь. Все здесь говорило о хорошем вкусе владельца, имя которого она уже точно знала. - О, Господи! – выдохнула Саур и резко, не обратив внимания на сильную боль в теле, села на огромной кровати с балдахином, уставившись в расположенное прямо напротив зеркало.        На ней было только испачканное в ее собственной крови нижнее белье, что в данной ситуации не расстроило ее, а только позволило рассмотреть совсем не поврежденное тело, даже прошлые шрамы от укусов испарились, не оставив и следа. Кожа казалась мраморной, но не мертвой, как у вампиров, что не успокоило, а заставило подняться взглядом к лицу и замереть от ужаса. Саур тут же подняла дрожащую руку вверх и накрыла свой левый глаз, что светился не голубым, а алым светом, заставляя ее задержать дыхание. Нет, нет, она просто не могла, просто не могла стать вампиром!       Девушка тут же лихорадочно опустила дрожащую руку к губам и обнажила в улыбке зубы, пытаясь отыскать клыки, но ничего этого не было, даже ногти ее все еще имели обычную аккуратную форму, что заставило ее свободно выдохнуть и нахмуриться. - Не думал, что ты очнешься так скоро, - прозвучал тягучий голос Батори, что заставило Саур резко повернуть голову в сторону двери, у которой, облокотившись на косяк, стоял вампир, плотоядно улыбаясь. - Что ты со мной сделал? – прошипела Саур, повернувшись к нему всем телом и спустив ноги вниз, от чего те утонули в мягком ворсе ковра. - О, не бойся, – усмехнулся он, грациозной походкой направившись к своей добычи, что неподвижно сидела на постели, сверля его красно-голубыми глазами, – в мои планы не входило превращать тебя в вампира. – закончил он фразу, когда оказался рядом с ней и провел острым ногтем по ее щеке, где образовался белый след. - Тогда, что со мной? – спросила Саур, почувствовав, как все в ней сжимается от близости Батори. В голове уже вспыхивали воспоминания о случившемся в подвале, где она чуть не умерла от увечий, нанесенных перестаравшимся вампиром, что после дал ей выпить своей крови. – Я пила твою кровь… - Да, – Батори резко опустил руки по обе сторону от ее тела и опустился на колени, оказавшись лицом к лицу с девушкой, – и выпила ты довольно много, поэтому я желаю пополнить свои запасы. - Не смей пить моей крови! – выдохнула девушка и резко уперла руки ему в грудь, на что он только насмешливо приподнял бровь, словно удивлялся ее детскому порыву. Ведь кто, как не она сама, должен знать, что если уж он чего-то захотел, то его ничто не остановит! Но сейчас девушка ощущала внутри себя странную силу, что бурлила по ее венам, текла, как потоки горячей воды, впитываясь в кожу. Но немой вопрос «Ты серьезно?», что светился в его глазах, заставил девушку нервно моргнуть. - Но кто меня остановит? – прошептал Батори и бросился на нее, повалив на постель, придавливая своим телом, от чего Саур начала задыхаться, попытавшись его сбросить с себя, забарахтавшись, словно слабое насекомое, пытающееся спастись от сапога. - Не смей! – едва выдохнула Саур, когда прохладный язык вампира скользнул по ее шее. Ее пальцы вцепились в его плащ, что он не снял даже, будучи дома. – Ты, чертов вампир! Ты предал меня! – Саур попыталась отстраниться, когда Батори навис над ней, устремив на нее удивленный взгляд, позволив ей наполнить грудь воздухом. – Ты выжил! – словно обвиняя выдохнула она, чувствуя, как соленая дорожка вытекла из алого глаза и капнула на простынь. – Ты знал, что за предательство и связь с тобой меня ждет смерть, но ты не пришел за мной! – последние слова она уже прошептала, отворачиваясь от столь пытливого взгляда. - Ты меня бросил...        Батори же продолжал сверлить ее взглядом, хищно оскалившись. Его маленькая птичка, все еще маленькая девочка, просто хранила в своем сердце, что никогда не могло скрывать свои эмоции, настоящую и совершенно простую обиду, обиду на него за свои страдания. Да, теперь Батори знал, что вместо смертной казни бывший глава семейства Хиираги предпочел очистить историю дочери, связанную с ним, Феридом, и отправить ее в изгнание, а точнее за стены города. Но ведь и там она могла погибнуть, могла попасть в лапы вампиру, что непременно бы осушил ее, ведь аристократ слишком хорошо знал сладость ее крови, или же она могла попасться одному из Всадников. Но она смогла выжить. Его, столь юный, столь слабый и хрупкий цветочек выжил и даже смог вернуться, переборов все свои преграды.        Ферид склонился ниже к ней и почти ласково провел кончиками пальцев по ее щеке, заставив девушку повернуться к нему и посмотреть в ответ пустыми глазами, в которых читалась обреченность. Ведь она знала, знала, что сломится перед ним, снова сдастся на его милость и будет покорной, покорной игрушкой, поскольку никогда не была способна ему сопротивляться. - Ты была мертва! – просто ответил он, на что она нахмурилась, не понимая его слов. – Видишь ли, не только я люблю играть чужими судьбами, знать все, при этом оставаясь за кулисами. Среди вас есть один человек, что является моим осведомителем. – Батори убрал прядку ее волос, что сильно выделялась на бледном лице. – Тогда мне сказали, что тебя казнили. - Не лги мне! – выдохнула Саур. – Не лги, я не хочу вновь играть в твои глупые игры! Больше не хочу! - Я и не лгу, - просто ответил он и опустился к ее шее, коснувшись губами бархатистой кожи, от которой исходил медовый аромат, слегка смешанный с металлическим запахом ее собственной крови.        Саур выгнулась, когда клыки Батори медленно погрузились в ее кожу, легко протыкая ее, словно она была натянутым шелком под раскаленной иглой. Темные струйки крови медленно начали покидать ее тело, создавая прочную связь между ней и вампиром. Ее тонкие пальчики впились в его плечи, а губы приоткрылись, когда вампир сделал новый жадный глоток, принося наслаждение, с обратной стороной из боли. Это больше походило на поцелуй смерти, на что-то запретно сладкое, от чего туманилось сознание, выдающее яркие всполохи чувств в голове.       Батори чувствовал, как Саур постепенно расслаблялась и отдавалась течению, плотнее прижимаясь к нему своим худеньким и хрупким тельцем, из которого совсем недавно чуть не ушла вся жизнь. Наверное, именно это заставляло вампира поглощать ее кровь медленно, наслаждаясь немного пряным вкусом нечеловеческой крови, ведь обычно ему требовалось всего несколько секунд, чтобы осушить взрослого мужчину.        Голова слегка начала кружиться, а тело расслабилось, от чего ее руки перестали отталкивать вампира, что приподнялся на руках, нависая над ней. Его алые глаза скользили по бледному лицу, на котором отразилось ее нежелание сопротивляться и покорность, что в данный момент нравилась ему. Вампир улыбнулся окровавленными губами, по которым скользнул языком, собирая мелкие бисеринки, напоминающие росу, и ласково, почти невесомо провел кончиками пальцев по ее щеке, о которую девушка потерлась, словно котенок. Батори всегда нравилось так «вознаграждать» девушку за ее послушание, словно она была его питомицей, но только не щенком. Эти животные всегда слепо верят своему хозяину, но его Саур была скорее кошкой, что ластилась только тогда, когда ее хозяин проявлял ласку, но показывала коготки, когда он пренебрегал ей или действовал против ее желания. И он не мог сказать, что ему нравилось больше. -Закрой глаза, – тихо проговорил он, на что Саур послушно опустила веки, тем самым позволив вампиру взять над собой вверх. Она повторяла себе, клялась, что больше не поддастся ему, что сможет дать ему отпор, но все эти мысли ускользнули, стоило только девушке почувствовать теплые от крови губы на своих собственных.        Батори никогда не был нежным любовником, предпочитая больше страсть и нечто звериное, что вызывало в ней смешанные чувства страха и наслаждения. Возможно, его несдержанность испугала ее впервые, но после в ней было только нетерпение. И за все эти три года, что она провела в своеобразном изгнании, ей не хватало именно его, как бы девушка не пыталась это отрицать. Ведь у нее были шансы сблизиться с другим мужчиной, да даже с тем же Гленом, что изредка проверял ее в одном из заброшенных домов, который она заняла, не желая ютится в каких-то трущобах. В тот день подполковник пришел к ней в обычное и уже привычное время, да вот только с собой он прихватил бутылку виски, желая отметить своеобразную смерть Махиру. И, наверное, с этого глупого предлога все началось. Они пили за Махиру, но у Саур в душе была своя боль, которой ей хотелось поделиться, которую ей хотелось выплеснуть, а единственным человеком, находящимся рядом был Глен, что уже с трудом мог соображать. Они тогда не помнили, кто начал это первым. Возможно, Глен, притянувший к себе Саур, а, может, сама она, когда начала медленно перебирать слишком короткие и непривычно темные пряди волос. Все тогда было слишком неправильно… Слишком мягкие и нежные губы, слишком теплые руки и разгоряченное тело, что прижимало ее к себе все теснее. Руки подполковника уже блуждали по ее телу, когда Саур почувствовала, что ей не хватает кровавых укусов, легкой грубости и насмешливой усмешки на кровавых губах. Именно это тогда заставило девушку уже полуобнаженной соскочить с его колен и практически выпить всю оставшуюся жидкость прямо из бутылки, пока Глен заливался громким смехом, насмехаясь над их глупой зависимостью от других.        Но сейчас с Саур был тот, кто нужен ей, кто владел ей полностью, слегка покусывая ее губы во время поцелуя, проникая своим языком в глубь ее бархатного рта. Его тонкие пальцы крепко стискивали ее запястья, заведя ей их за голову, от чего Саур прогибалась в спине, прижимаясь к нему плотнее, лишь бы не потерять ту связь с ним, не раскрыть глаза и не ослушаться его. - Ты ведь знала, что все так закончится, – тихо сказал он, когда что-то холодом сдавило ее шею, заставив не послушаться и распахнуть от удивления глаза. Саур попыталась вырвать руки из захвата Ферида, но он лишь усилил давление, удерживая ее теперь одной рукой, второй же он коснулся черного ошейника, к которому был прикреплен забавный серебряный бубенчик, напоминающий те, что надевали на домашних животных. Девушка вновь дернулась и шарик жалобно звякнул, словно колокольчик, заставляя довольного вампира прищуриться и ухватить ее лицо за подбородок, крепко сжимая пальцы. – Так ты выглядишь даже лучше, словно беззащитный птенчик или котенок. - Пусти! – проскрежетала девушка, но не смогла и шевельнуться, прижатая к кровати холодным телом. - Признай, Саур, что ты слаба передо мной, – проговорив эти слова он склонился к ее ключицам, минуя шею, и коснулся губами кожи, слегка прихватывая ее зубами, от чего девушка вздрогнула, но только поджала губы, вновь закрыв глаза. Пусть он делает, что хочет, пусть думает, что победил, но он не получит ее эмоций, ни одной крупицы ее чувств, лишь тело. Лишь тело, повторяла она в своей голове, стараясь не обращать внимания на губы, скользящие по ее телу, к груди, с которой уже слетел безжалостно сорванный бюстгальтер, насквозь пропитанный кровью, которой в ее жизни было слишком много.        Саур вздрогнула и поддалась в сторону вампира, не в силах удержать первый стон, когда он скользнул кончиком холодного языка по теплой кожи плоского живота, выпустив на свободу ее руки, что девушка тут же завела ему за голову, впиваясь пальцами в пепельные пряди волос, потянув за черную ленту. Ей было и сладко, от его близости, и горько, от ее поражения, о котором говорили новые стоны и неясный, едва различимый шепот Батори у самого уха.        Девушка провела маленькими ладошками по его шее, наткнувшись на пурпурную ленту, сложенную в бант, и тут же развязала ее, отбрасывая в сторону. Мелкие пуговки легко расстегивались под ее тонкими пальцами, что уже стягивали с него плащ и китель, под которым скрывалась черная рубашка на подобии той, что была в ее бывшем доме. От его тела, от одежды и волос исходил приятный, слегка пряный аромат с легкими нотками металла, скорее всего ее собственной крови, что уже успела впитаться в простыни.        Бубенчик, висевший на шее, звякнул, стоило только Саур приподняться, выгибаясь в спине, когда холодные руки крепко сжали ее тело, причиняя и боль, и наслаждение, что смешивалось в одну цветовую гамму из ярких всполохов алого и более нежных пурпурных, в насыщенно синий, как грозовое небо, и легкий голубой, как океанская вода в лагунах. После встречи с этим вампиром, Саур уже перестала разделять боль и наслаждение, если все это причинял ей Он, наслаждаясь ее глазами и эмоциями, которые он вытягивал из ее души, и собирался делать это до тех пор, пока не сломает. Наверное, ее сладкие муки прекратятся только тогда, когда она окончательно станет марионеткой, когда Ферид, желая получить новую порцию ее души, увидит в ее глазах лишь звенящую пустоту. И тогда он уйдет, оставит ее, но сейчас она будет с ним!        Саур вздрогнула, стоило только обнаженному телу вампира обдать ее разгоряченное холодом, от чего нежная кожа покрылась мурашками от кончиков пальцев ног и до темноволосой макушки. Руки вампира скользили по ее телу, по стройным ногам и бедрам, оставляя красноватые полосы от ногтей, которыми он легко мог разорвать хрупкую человечку, полностью открывшуюся для него, рядом с ним. По его губам скользнула ухмылка, когда он резко вцепился в нежную кожу бедер и притянул ее грубым движением к себе, заставляя бубенчик звякнуть, соединяясь чистым звучанием с вскриком девушки, вцепившейся ногтями в его грудь, что не принесло ни боли, ни дискомфорта вампиру. Саур подняла взгляд ало-голубых глаз на Ферида, вскрикивая, когда Батори вошел в нее, продолжая скалиться в ухмылке...