Вероятность судьбы

Тёмные сектора — места слабо изученные и очень опасные. По мнению некоторых рас, всё зло, что появляется во вселенной, приходит именно из тёмных секторов, и в этом есть доля правды. Почти всё, что появлялось из тёмных секторов, несло смерть и разрушение всему живому и неживому, так что древние цивилизации решили возвести на границах секторов монолиты, которые сдерживали нашествия монстров. Принцип работы этих устройств канул в небытие вместе с их создателями, а ныне живущим остаётся только надеяться, что монолиты простоят как можно дольше. Но вот у некоторых совершенно другие планы на этот счёт. *** Безумие. Это нечто настолько странное и загадочное, что даже единой природы у этого феномена нет. Говорят, что безумие проявляется тогда, когда существо слишком надолго осталось на одной из крайностей, неважно каких, эмоциональных или физических, но возможно ли сойти с ума, если всё время находиться посередине баланса? Возможно ли стать настолько посредственными, чтобы тебя считали безумцем? Именно над этим размышлял один из пассажиров небольшого звездолета «Спрайт», который направлялся в одно из самых загадочных мест в этой части галактики — тёмный сектор «Оракул». Именно на его границе находится храм загадочного культа, поклоняющегося тёмному божеству Бездны — Абисс. О цели этого культа и о его божестве было известно немного, да и не то чтобы многим было это интересно — не влезают в чужие сектора, не грабят корабли и не убивают мирных существ — пусть живут. По крайне мере такой политики была здешняя империя, разрешившая фанатикам построить своё святилище на границе Оракула. Поток мыслей прервал неожиданный толчок, означавший прибытие к станции святилища. Никаких тебе предупреждений или хотя сообщения о стыковке. Все, как один, встали и направились к выходу, строясь в ряд. Из этой колонны одетых в одинаковую одежду существ выделялся лишь один, что возвышался на добрый метр над всеми остальными. Под низким капюшоном нельзя было разглядеть лица, но даже так, каждый мог почувствовать холодок, проходивший по спине от его взгляда, словно неизвестный видел всех и вся насквозь, заглядывая в самые глубины души. От этого во всём ряду создалось напряжение, но оно быстро исчезло, когда колонна вошла в главный зал, где уже собрались остальные верующие. Огромное помещение, вмещавшее тысячи существ с небольшой пирамидой в центре. Верх пирамиды отсутствовал, вместо него на небольшой площадке парил монолит, источавший слабый свет, переливавшийся красным и фиолетовым цветами. Когда же все собрались, вперёд вышел главный служитель храма. Его мантия отличалась от остальных. В ней виднелись «святые нити», которые словно паутина покрывали одежду и плавно переходили на лицо проповедника. Один легкий жест его руки заставил всех замолчать. Он словно управлял всеми присутствующими, заставляя слушать только его: — Братья и сёстры, приветствую вас на сегодняшний церемонии Пришествия. Возможно многие из вас уже отчаялись дождаться этого дня, но внемлите мне! Не так давно, я говорил с самой богиней Абисс и она поведала мне, что скоро должен прибыть посланник, воин, что несёт её слово, тот, что и судья и палач — Вестник Бездны! — при упоминании легендарного воина по всему залу прокатился тихий шёпот. Поняв, что его услышали все, проповедник продолжил: - И именно Вестник должен исполнить пророчество, что предсказывали ещё тысячи лет назад. Так давайте же покажем Вестнику нашу безграничную любовь к бездне, активировав этот маяк! — указал он рукой на обелиск. — Привести Око! В толпе образовался проход, по которому прошла небольшая фигура, казавшаяся слишком миниатюрной, по сравнению со всеми. Её сопровождали два стражника, полностью закованные в доспехи вооруженные мечами, укреплёнными энергией Бездны. Взойдя на вершину пирамиды, Око подошло к проповеднику, что откинул капюшон. Под ним оказалось лицо девочки, ещё совсем ребёнка. Среди всех её выделял неестественный, тёмно-фиолетовый цвет кожи и красные глаза. Всё сразу узнали метку Абисс:  — Око, внемли мне! Узри маяк Пустоты и укажи путь войну, что наконец исполнит предначертанное Первыми! Девочка повернула грустный взгляд к обелиску, который начал светиться ярче. И чем дольше Око смотрело на маяк, тем сильнее он светился, но также стало заметно, как девочка начала дрожать, явно показывая, что на поддержание механизма уходит много сил. Все присутствующие, стараясь поддержать её, запели молитву, даже проповедник. Но это не сильно помогало. В один момент она свалилась на колени и из последних сил обратила свой почти безжизненный взгляд на обелиск. Вдруг всё помещение осветила нестерпимая вспышка, исходившая от маяка. Казалось эта вспышка поглотилась всё окружение, даже звуки. Но один звук всё же был слышен. Шаги. Чья-то тяжёлая поступь. Каждый шаг сопровождался лёгким вскриком и звуком ломающихся костей:  — Неверующие. Осквернители. — проговорил низкий рокочущий голос. Высокая фигура, не замечая остальных, двигалась по направлению к пирамиде. Даже солдаты, выступившие ему навстречу, не заставили незнакомца остановиться, или хотя бы сбавить шаг. Стража храма быстро сблизилась с нарушителем, но на расстоянии одного метра застыла как вкопанная. Можно было заметить, как агрессор двигал указательным и средним пальцами левой руки, что вызвало стоны у солдат и скрежет их брони. Поравнявшись со стражей, фигура в капюшоне резко сжала ладонь в кулак, превращая несчастных в нафаршированные консервные банки из их же брони, чьё падение на пол отдавалось гулким эхом, вселяя ужас и трепет в сердца верующих. И не сам факт того, что стража была убита столь жестоким способом пугал до дрожи, сколько понимание, с какой лёгкостью незнакомец сделал это не моргнув и глазом, словно это для него в порядке вещей, отнимать чью-то жизнь. Продолжая идти дальше, он вновь огласил зал речью:  — Вы, низшие, что называют себя служителями этого храма, но даже крик своей богини услышать не способны! — прокричал он. От этого вся крепость задрожала. Каждый почувствовал мощь его слов и, как они недавно были заворожены проповедью служителя храма, так и сейчас почувствовав в словах неизвестного твёрдую, непоколебимую веру и уверенность, слушали задержав дыхание. — Каждый день вы приносите тех, кто отмечен её знаком, вместо того, чтобы почитать их и оберегать, как зеницу ока! Вы грязь, что забыла даже то, почему их называют глазами Абисс! — продолжал гневаться незнакомец. С каждым его словом становилось всё труднее дышать, словно на плечи упало пару лишних килограмм груза, но никто этого не замечал, продолжая слушать. Поднявшись на вершину пирамиды, незнакомец подошёл к лежащему телу, девочки, во взгляде которой ещё теплилась жизнь. Затем он встал на одно колено и сложив пальцы рук в особый знак, который складывайся так: средний и указательный пальцы были прямые, в то время, как большой примыкал к кончику мизинца, а безымянный был опущен на большой палец. Сложив эту фигуру, он начал тихо читать молитву очищения:  — Я прошу прощения за все те страдания, что пришлось вынести тебе, дитя, что одарено великом даром, говорить устами богини Абисс и быть её глазами, — говорил он, одновременно касаясь своего левого глаза, и плавно перенося пальцы к её правому, закрывая его. — Я, тот что несёт её карающий гнев, клянусь наказать всех повинных в твоих страданиях и принести облегчение твоей святой душе и осветить твой мир, — повторил он жест, только в этот раз закрыв её левый глаз. Девочка вновь открыла глаза, смотря на незнакомца. В её взгляде была и боль, и облегчение, и горечь, и радость. Легонько улыбнувшись, она потянула руку, пальцы которой были сложены в точно таком же жесте, к лицу своего избавителя и прошептала: — Благодарю, Вестник. — коснулась она его левого глаза. По её щеке покатилась слеза и она испустила последний вздох. Незнакомец, которого Око назвало вестником, ещё некоторое время держал руку девочки, крепко сжимая её. Затем он аккуратно опустил её к ней на грудь: — Да примет тебя в свои объятия Абисс. — закончил он молитву. Никто, даже самопровозглашённый священник не посмели прервать ритуал. Они с невероятным трепетом внимали каждое слово, сказанное вестником. Их удивлению не было конца. Ведь пророчество наконец свершилось. Вестник поднялся в полный рост и резким движением сорвал с себя мантию. Теперь можно было разглядеть его фигуру, облачённую в доспехи, что источали чёрную ауру. А на спине покоился меч, точнее часть меча, который был не меньше полутора метров в длину. Оставалось только воображать, насколько большим был целый клинок. Лицо Вестника разглядеть было сложно, но чёрные глаза, с яркими белыми точками посередине было невозможно не заметить. Вся фигура карающей длани Абисс внушала трепет только от одного взгляда, а каждое его движение, казалось столь тяжёлым, что даже те, кто находился дальше всех от сцены, могли ощутить это. Тяжело и непоколебимо, вот как можно описать ощущения от нахождения рядом с такой сильной личностью. Вестник притянул руку к маяку, поверхность которого завибрировала, пропуская внутрь себя, наподобие воды. Внезапно обелиск начал опускаться, пока не лёг горизонтально и не стал светиться тёмно-фиолетовым цветом. Тогда Вестник поднял тело девочки. Делал он это так аккуратно, как только мог, словно в его руках был нежный цветок, лепестки которого могли упасть при малейшем дуновении ветра. Было странно и одновременно невероятно интересно наблюдать за действиями воина, ведь не каждый день можно увидеть проявления нежности в существе, которое должно нести кару тёмной богини. Подняв тело, он опустил его на поверхность монолита, который завибрировал сильней, принимая его в себя. Это напоминало похороны, как процессом, так и обстановкой, ведь никто не смел нарушить тишины. Ещё некоторое время Вестник стоял перед монолитом, как будто над чем-то усердно думая. Тогда к нему решил обратиться проповедник: — Великий, я не хочу прерывать ваши размышления, но… — не успел он договорить, как взмыл в воздух. Вестник перевёл на него свой взгляд, в котором читалось только одно — смерть. Подойдя к нему, воин резким движением вырвал язык у проповедника: — Этим языком ты осквернил лик тёмной богини, даже твоей жизни не хватит, чтобы искупить этот грех. Для таких язычников, как ты, приготовлено отдельное наказание! Прямо на глазах верующих тот, кому они верили, начал иссыхать, превращаясь в мумию, но не умер, как показалось в начале, нет, он был жив, но жизнью это было сложно назвать, как будто кто-то или что-то не давало ему перейти черту, отделявшую жизнь от смерти. Все были в шоке. Когда же воин обернулся к ним, то каждый уже попрощался с жизнью, но теперь в его взгляде был не столько гнев, сколько презрение: — Слушайте меня, осквернители, я даю вам шанс. Уходите, бегите отсюда, как можно дальше и больше никогда не смейте произносить имя великой богини. Иначе вы знаете, какая участь вас постигнет! После слов Вестника, помещение вновь озарила яркая вспышка. Когда же зрение вновь вернулось к присутствующим, то ни Вестника, ни маяка с проповедником на пирамиде уже не было. Но даже после, все ещё некоторое время не могли сдвинуться с места, не веря своему счастью, которое переполняло их. Они были живы, и благодарить за это могли только Вестника, что проявил величайшую милость, пощадив их. Покидая храм, каждый скинул свою мантию, как бы отрекаясь от всего, что связано с Бездной. Но лишь некоторые увидели в словах карающей длани Абисс скрытый посыл. Своим поступком он объявил войну тем, кто осквернял тёмную богиню и ввергал в заблуждение остальных. И пощадив их, он дал им шанс исправиться и не только возможность вернуться к новой жизни, но и возможность присоединится к нему, в борьбе против лжепророков. Именно те, кто понял это, стали первыми искрами, что в будущем разожгут костёр, чьё пламя очистит имя тёмной богини Абисс от порчи, принесённой осквернителями и всей этой извращённой верой.