Поэтому ты смотришь за меня

— На этом приеме будут все! Барон Ловаршель, маркиз Дювари с супругой, маркиза Велета и две ее дочери, даже герцог Арцисо собирается приехать. Ваше поведение в Халамширале очаровало всех! Они жаждут снова с вами общаться, цветик! — ласково ворковала Вивьен, взмахом руки отметая образец долийского сукна, которое портной прикладывал к груди Лавеллана.– Нет, это слишком мрачно, попробуйте тевинтерскую парчу. Ах, дорогуша, этот вечер будет незабываемым! — Угу, — мрачно подтвердил инквизитор, с тоской глядя в высокое окно, через которое в комнату чародейки пробивались яркие солнечные лучи. — Ты уже выучил речь для торжественной части? — пытливый взгляд мадам де Фер заставил Аллароса скривиться в неправдоподобной улыбке. — Я… в процессе, — неловко соврал он, вспоминая куда сунул два листа желтой бумаги, испещренных мелким почерком леди Монтилье. — Это хорошо, — Вивьен кивнула, одобряя то ли выбор ткани, то ли слова инквизитора. — Вы же понимаете, что должны произвести впечатление? — Конечно, — покорно согласился Лавеллан, у которого при мысли о том, что придется выступать перед толпой разряженных орлесианцев, сводило зубы. — Я рада… — чародейка на мгновение задумалась и презрительно скривила губы, увидев в руках портного короткие кремовые сапоги с загнутыми носами: если память не изменяла Лавеллану, такие были в моде сейчас. — Нет, определенно. Унесите немедленно! Никогда, никому не позволяйте обрядить вас клоуном, дорогуша, даже если это носят все. Инквизиция — не развлечение, это символ!.. Дальше Алларос не слушал. В животе крутило от мерзкого чувства подступающего страха. Прием через два дня, а он уже сейчас думает о том в какой разрыв свалиться, чтобы была уважительная причина пропустить это сомнительное мероприятие. Он был готов сколько угодно бегать по болотам и горам за демонами, храмовниками и спятившими магами, готов был лезть в катакомбы, древние развалины и даже на глубинные тропы, но при одной мысли о торжественном приеме у инквизитора предательски дрожали колени и пересыхало во рту. Вивьен отпустила его только через два часа. К концу примерки у Аллароса перед глазами рябило от обилия цветов, текстур и украшений. Обсидиановые пуговицы, лазуритовые пряжки, запонки из рассветника. Шелковые пояса и рубашки, кожаные туники из шкур редких животных, всевозможные плащи и куртки.В том ворохе тряпок, который был набросан на соседнее с Вивьен кресло, можно было закопаться с головой.Однако чародейка сжалилась и выдала ему с собой всего три рубашки, несколько поясов и тонкой работы куртку из шкуры василиска. От трех пар сапог и разного покроя брюк он сумел отказаться. Коридоры Скайхолда были пусты. Никто не окликал инквизитора, не требовал внимания и немедленного разрешения мелких бытовых вопросов. Никто не заглядывал в глаза и не улыбался, желая завладеть его доверием. Лавеллан искренне наслаждался одиночеством, которое на его долю в последний год выпадало нечасто. Комната встретила его идеальной чистотой и огромным пространством, в котором небольшой шкаф в углу и письменный стол совершенно терялись, только внушительных размеров кровать целиком подходила к обстановке. — Выглядишь так, словно тебя жевал дракон. Бык, ну конечно же! Кто ещё может так нагло вломиться в покои инквизитора? — Не только жевал, — буркнул Алларос и скинул на покрывало ворох принесенных тряпок. Бык немедленно ухватил один из поясов и потер ткань между пальцев, довольно кивая. — Мягкая, — задумчиво пробормотал он, бросая взгляд на инквизитора, а потом снова на ленту в руках. — Вивьен выбирала, — Лавеллан покачал головой и, оставив кунари развлекаться с обновками, ушел к столу, на котором аккуратно лежали два листа с речью. — Вы с Каленом разобрались с храмовниками на западных склонах? — Конечно, босс! Вообще без тебя было не так весело, но… — Хорошо, — задумчиво перебил воина Лавеллан, вчитываясь в ровные строки и искренне стараясь вникнуть в суть. — И Кассандра отправила отряд за провиантом, — голос кунари раздался совсем рядом. — Угу, — инквизитор кивнул, пытаясь осознать, в чем разница между двумя на его взгляд одинаковыми фразами. — Варрик заказал девочек в таверну. — Да-да, хорошо… — И позвал Коула с Соласом. — Отлич… что?! От резкого поворота в голове тоненько звенькнуло, а ухмылка кунари немного поехала влево. Тряхнув головой, Алларос укоризненно глянул на воина: — Нашел время для шуток. — Босс, ты весь день занят этой дипломатической ерундой, скоро начнешь разговаривать как Жозефина. — Ничего не могу поделать, через два дня прием и я должен выучить эту речь, иначе все полетит в Бездну! Жозефина на меня рассчитывает, наш успех в Халамширале привлек огромное количество союзников, ещё столько же врагов и в два раза больше интересующихся делами инквизиции личностей. Лелиана с ног сбилась, отслеживая кто с кем связан, спит, торгует… Вивьен, кажется, отослала уже трех портных и… — широкая ладонь накрыла его губы, мешая говорить дальше. Глубоко вдохнув и выдохнув, инквизитор отстранился и покачал головой. — Не сегодня, много работы. — У нас ещё два дня, — кунари прищурился и, поймав эльфа за руку, притянул к себе, утыкаясь носом в изгиб плеча, жадно вдыхая знакомый запах, который перебивали запахи кожи и тканей, благовоний и каких-то масел. — Кто тебя вечно всякой дрянью натирает? — недовольно пробурчал кунари, морщась. — Это подарок какого-то барона. Вивьен намекнула, что тому было бы приятно знать, что его подарок используют. Сопротивляться Быку не хотелось, слишком соблазнительной была идея послать к Корифею речь и заняться более приятными вещами. — Интересно, как бы этот барон узнал, что его подарком пользуются? — Не знаю, — Алларос прикрыл глаза, позволяя себе на секунду расслабиться. Затекшие за день плечи отозвались ноющей болью. — Может у него тонкое обоняние или… — Или у него какие-то виды на тебя, — хмыкнул кунари, обнимая своего инквизитора чересчур крепко. — Ай, Бык! — тут же возмутился Лавеллан, которому между лопаток впилась металлическая пряжка. — Ты всерьез полагаешь, что я кому-то кроме тебя нужен? — он покачал головой и попробовал выбраться из крепких объятий. — Ты смотришь на них, босс, но не видишь, — кунари нахмурился и покачал головой. Алларос молчал, понимая, что кунари прав. Для него все орлесианцы в своих масках были одинаковые, он с трудом различал их по голосам, но все они так и оставались безликими подвижными статуями. — Поэтому ты смотришь за меня, — тихо сказал инквизитор, коротким движением переворачивая листы бумаги и поворачиваясь к кунари лицом. Речь подождет.