Цветомузыка творения

Любая история имеет свое начало. Хотя время все же человеческое понятие, так что начало этой истории будет точнее назвать «точкой отсчета». Поскольку время настолько же бесконечно, как и пространство. Но началом этой истории по всем источникам принято считать момент прихода Эру в то место, где позднее была создана Арда. Точнее нигде не упоминается, что в начале истории они были в том же месте, где позднее материализовывали свое творение, но для людей проще считать, что это одно и то же место. Пусть будет так, потому что для всех других эти пространственные координаты не имеют значения, так же как и временные. Теперь же, когда начало истории ясно, можно переходить к ней самой. Никому, кроме него самого, неизвестно откуда он пришел и почему. Может быть, ему стало скучно с другими творцами, может кто-то обидел его или прогнал, может он сам ушел от них, чтобы попробовать что-то новое подальше от остальных. Но никто из сотворенных им не задавался этим вопросом, а самому ему было слишком интересно творить, чтобы вспоминать о том, что было раньше. Ведь, когда творишь, думаешь только о том чуде, что происходит сейчас. И отвлекаешься на посторонние мелочи только в том случае, если они необходимы для твоего творения. А что творить можно даже из мелочей известно давно. Ну так вот, момент для вопросов «Зачем? Для чего? Откуда?» был упущен, а теперь не получить ответов. Либо Эру уже ушел, либо он не слышит или не понимает смысл обращенных к нему слов, либо (что тоже вполне вероятно) он отвечает, но смысл и сами слова уловить не можем уже мы, потому что изменились. Но это тоже уже отступление от истории. Эру пришел, чтобы творить. И первое, что сотворил он, были Айнур, которых позже называли так же Валар. Точнее, творил он их по одному, поэтому каждому достались собственные уникальные возможности, ведь песня творения каждый раз звучала по-разному. Старшим из них, первенцем, которому досталось самое яркое (кто-то скажет лучшее, кто-то худшее, но оба будут не правы) при творении был Мелькор. Он больше остальных походил на самого Эру, хотя и был сотворен им. И именно чувствуя его, Илуватар создавал остальных, добавляя самые различные вариации. Потому второй Айнур – Манвэ – так похож на него и в то же время так сильно отличен. И все же все Айнур появились почти одновременно, хотя каждый был сотворен в свое время. Всего их было четырнадцать. А представляли они собой вихри и смеси из звуков, цветов, запахов, чувств и еще бесконечных элементов, которые неизвестны людям, поэтому в их языке нет для них определений. Но, в то же время, были они пока нематериальны, потому что материю еще не создали. *** И Айнур пели, искрили и переливались вокруг Эру и друг рядом с другом. Иногда их мелодии и краски смешивались, и получалось что-то новое и удивительное, что не было ими, но не было пока и ничем иным. И было это прекрасно, но они пока не понимали еще, что нужно сделать для гармоничности их сочетаний. Потому каждый действовал по-своему, из-за чего появлялась гармония и дисгармония звуков, цветов, запахов и чувств. Но даже это «несовершенное» творение было прекрасно, потому что было ново и необычно. И это было интересно, как любое творение. Оно увлекло Валар, так что скоро они начали создавать ту гармонию, что была понятна и близка именно им. А поскольку они были созданиями Эру, ему было интересно наблюдать за ними, и было приятно ощущать то, что создавали они. Так в мире появилась гармония, которая отличается от дисгармонии только точкой восприятия. Постепенно от этой гармонии родилась Песня. И хотя она никогда не походила ни на одну из песен эльфов или людей, ее называют именно так. Основой этой Песни послужила мысль Эру, который подарил Айнур начало Мелодии. А они потом вплели в нее свои мотивы. Все вместе, хотя и каждый по-своему. И каждый из них украсил ее своими нотами, своими красками и своими чувствами. Эру наблюдал за тем, как его тема развивается и расцвечивается его же созданиями. Но случилось так, что гармония Мелькора отличалась от гармонии других Валар, хотя и не воспринималась самим Илуватаром как дисгармония. Она была интересной и необычной. Вероятно потому, что Мелькора интересовала не только та, часть пространства, где находились Эру и Валар, но и вся бесконечность вокруг. Он замечал другие миры, которые Валар видели, но не интересовались. И ему хотелось узнать, что это за миры, что в них другое и что нужно, чтобы сделать свой. Но Мелькор еще не знал, что значит «свой», чем он отличается от другого. Но все же, его Мелодия звучала иначе, чем у других. И они чувствовали этот диссонанс. И при слиянии Темы-сути Мелькора с другими получались новые вариации. Кто-то и их воспринимал, как диссонанс и затихал, разрывал связь. Но другие в этом пересечении слышали гармонию, и такие вариации набирали силу, смешивались уже между собой и до неузнаваемости изменили или заменили первую Тему Эру. Но видели Айнур, что Илуватар улыбается, что ему эта гармония не слышится дисгармонией. Эру повторил свою первую Тему, частично меняя ее, и молчавшие Валар подхватили ее, разукрасили собой. Но их свет все равно не мог противиться объединенной Мелодии Мелькора и других. И они затихли во второй раз, а вслед за ними замолчали и Айнур, поддержавшие Мелькора. Видимо, Эру понравилось упорство и сила Созданного им, потому что следующую Мелодию – чистую, белоснежно-многоцветную, яркую и острую не смог подхватить ни один из Айнур, потому что она была большей, чем молчавшие вместе взятые. Но даже белый многогранный спектр не мог включить в себя ту смесь глубоких темных тонов, которые вились вокруг Мелькора. Не мог ни включить, ни заглушить, ни перекрыть, потому что они были другими. И звуки были другими – не чуждыми, даже близкими, но измененной расширенной природы. Здесь, наверно, будет близко сравнение работающих механизмов и стрекот насекомых – но одной силы, одной частоты. Хотя тогда еще не с чем было сравнивать эту Музыку. Эру удивился тому, что Мелькор, которого он же и сотворил, изменился настолько, что две Темы теперь существовали рядом, не пересекаясь и, можно сказать, не взаимодействуя. И тогда искрящееся переливающееся Создание-Тема исчезло, словно оборванная Мысль Илуватара. Свет ее погас и растворился, звук затих, будто и не было его, чуть уловимый нежный аромат растаял. А Мелькор, зачарованный и удивленный исчезновением прекрасного звука-видения, замер, оборвав свою Тему на полузвуке, полу-цвете, полу-дыхании. *** И тогда Эру решил материализовать ту Музыку, что только что создавалась, и показать Айнур, что могут сотворить они вместе. Мир, названный позже Эа, возник перед ними. Медленно разгораясь чудесными красками, проступая сквозь то, что их окружало, становясь зримым и ощущаемым. Именно тогда здесь появилась материя, порожденная к жизни Песней. И голос-свет Илуватара поведал Айнур, что этот мир – воплощение его мысли через их Музыку, потому что он их создал. - В этом мире увидите вы то, о чем пели, то, что творили сами. Каждая ваша нота и искра – это часть этого мира, отныне неразрывно связанная с ним. Но было в видении мира, которое разворачивалось перед Айнур и то, чего они не создавали. То, что появилось из третьей искристо-звонкой Темы, которая настолько поразила Мелькора – Дети Илуватара, эльфы и люди. Люди были сотворены первыми чистыми звуками и потому более всего соответствовали воплощению мысли Эру. Эльфы, Перворожденные, появились уже тогда, когда, казалось бы, неизменная Мелодия, была окружена цветом-звучанием Мелькора, потому были они другие. Хотя Эру не признал, что старший из Сотворенных смог изменить его творение, но он изменил время, чтобы его Создания пришли в мир позже, более подготовленные к изменениям в нем. А Мелькор и сам не понял, что его отзвук есть в этих созданиях, но его тянуло к ним всем, так же как в момент звучания Песни тянулся он к искристому неизвестному и влекущему его свету-существу. Музыка же самих Айнур создала пространства и чертоги Мира и ту его часть, которую эльфы позже назовут Арда. Ноты и цвета их Песни обернулись воздухом и ветром, камнем и металлом, бесчисленными минералами и элементами, что составляют сущность земли, и, конечно, водой – которая впитала в себя отзвук Песни-творения. Именно из-за этого вода позволяет творить многое, а отзвук (лучше всего слышимый в беспокойном шуме океана) так влечет и завораживает эльфов и некоторых людей. Мир развивался и жил перед Айнурами, изменялся со временем и проживал самого себя на много делений временной шкалы вперед. И только Эру мог понять, что это лишь один из возможных вариантов развития Арды, что даже он не может учесть всего, что произойдет с Творением, когда отпустишь его и дашь жить ему своей Жизнью. Для Айнур же это был первый и единственный мир, который они видела во всем его великолепии. Даже Мелькор не мог разглядеть дальние миры в таких же подробностях, что разворачивались сейчас перед ним. В свое время на бесконечно меняющемся шаре нового мира появились и Люди, и Эльфы. Эру не раскрыл Айнур, что время белоискристой темы шло в обратную сторону. Поэтому Сотворенные решили, что именно Люди были изменены Мелькором, как считается и по сей день, потому что эта Легенда дошла до Детей Эру от Айнур. Увидев прекрасных маленьких существ, бредущих к бесконечно большому миру, созданному их Песней, Айнур устремились к ним. Они были в восторге, что можно было заметить по цветным всполохам, пробегавшим по ним, по изменяющемуся аромату, наполнявшему их, и по еще многим изменениям не доступным для понимания Людьми, но ощущаемых Эру. Но только одного Мелькора Дети Эру заинтересовали сами по себе – как нечто не похожее на созданное самими Айнурами, как что-то отличное от них и их Песни, как что-то, что можно назвать присущим только Эру. Остальные же Айнур были больше увлечены тем, что смогут они сделать для пришедших Созданий. Как смогут преобразовать Арду своими силами, своей Музыкой, чтобы облегчить жизнь пришедших, сделать ее более полной, разнообразной и интересной. Каждый из Айнур уже представлял, что может сделать для этого именно он. Эру видел их мысли и помыслы, и знал, что именно тогда будущее Арды начало изменяться, хотя еще и оставалось в пределах его мысли и Замысла. Айнур разлились над новорожденным миром, и каждый из них приблизился к тому, что было отражением сути его существа. Так Ульмо привлек неумолчный, таинственный и беспокойный шум волн в огромных морях и океанах, что так завораживает, а иногда и пугает теперь Людей. Манвэ устремился к потокам воздуха, что обнимают весь мир и проносятся над ним на невероятной скорости, наблюдая за всем и проникая в самые укромные уголки нового мира. Ауле же заинтересовался твердью молодой земли, созданием на ней гор и впадин, исследованием бесконечного количества минералов и элементов, что наполняют почву и земную кору. Мелькор же, приблизившись к созданному миру, устремил свое внимание к льду полюсов и горных вершин и к огню, бьющему из-под земли, к огненным потокам лавы. Тогда Эру приблизился к Ульмо и обратил его внимание на то, что может родиться на пересечении творений Айнур. А именно на слияние Воды и Холода и Воды и Огня. Из первого появились снег и лед, прекрасные и бесконечные по своей сути. Снег был изменившимся дождем, а лед покрывал поверхность озер и рек. От взаимодействия Воды и Огня родились туманы и облака. Вода, ненадолго зависнув над поверхностью земли, устремилась в небо, где была подхвачена ветрами Манвэ, что переносили ее на многие расстояния, а потом выпадали дождем, чья музыка оказалась удивительно чарующей в этом юном мире. Так Огонь Мелькора сблизил Ульмо и Манвэ, что и отметил Эру, возможно, надеясь, что старший из Созданных им будет и дальше объединять остальных Айнур. *** Но только Айнур прочувствовали творение, рожденное Песней, мир исчез, и осталась Тьма. Поэтому не успели они увидеть далекое будущее, что ждало новорожденный мир – ведь во многом будущее это было еще неизвестно и непредсказуемо. И поэтому никто не знает сейчас, был ли в Замысле Эру исход эльфов с Арды и вступление в силу людей, или мир развивался сам по себе и все создания, населявшие Арду, сами выбрали такое будущее. Существуют те, кто верит в Замысел и предопределенность. Но существуют и те, кто считает, что мы сами творим свою судьбу. Истина известна только Эру, но вряд ли кто-то из населяющих Арду существ узнает ее. Айнур были удивлены исчезновением виденного ими мира, но не испугались Тьмы, занявшей его место. Они лишь устремились к Эру, звонко переливаясь вопросами – где же теперь мир, созданный их совместным творением, куда он пропал и зачем, ведь они только полюбили его, только решили, как сделать его лучше и полнее, только осознали свои возможности и поняли, что значит желание Творить. И тогда Эру ответил своим творениям: - Все что вы видели, было лишь видением того, каким будет ваш мир. Но у каждого мира должно быть сердце – Неугасимое Пламя, что будет жить, пока живет само творение. И явилось перед Айнур облачко с вихрями огня внутри – такое же белоснежно-разноцветное-многозвучное, как та тема, что породила Детей Эру. Возможно, что именно из-за этого Мелькор позже искал Неугасимое Пламя, что та тема-создание когда-то в начале начал впечатлила его сущность. Именно из этого облачка действительно родился мир – Эа. *** Теперь Айнур пришлось разделиться, потому что те, кто решился бы сойти в новый мир, не могли бы покинуть его до конца жизни Сердца. Такова была суть вещей, что Творец вкладывает в творение частицу себя. А тем, кто собирался творить новый мир, пришлось бы вложить очень много таких частиц, чтобы сотворить то, что они хотели. Не все Айнур решились на этот шар, а, может, не у всех было столько сил, сколько нужно отдать в начале Творения. Поэтому некоторые из них остались с Эру за Гранью мира и существа, населявшие Эа, не могут ничего знать о их судьбе, так же как им не известна судьба самого Эру. Те же из Айнур, что решили тогда войти в новый мир, были позже названы Валар – Стихиями, поскольку каждому из них была ближе та или иная составляющая нового мира, что люди позднее назвали Силами. Но когда Валар проникли в Эа, они увидели только новорожденный мир, покрытый Темнотой. Ничего из показанного им Эру не было там. И тогда Валар решили, что вместе они смогут снова сотворить тот чудесный мир из видения. Помнили они и о том, что в свое время должны будут придти в этот мир Дети Эру – люди и эльфы. Это лишь усиливало желание сотворить что-то такое, что удивит и обрадует пришедшие народы. Потому Валар с огромной радостью взялись за изменение Эа, за сотворение всего того, что было ими видено ранее. И главными в этом были сильнейшие из них – Манвэ, управляющий Воздухом и ветрами, Ульмо, повелевающий Водой и течениями, и Ауле, понимающий Землю и минералы. Но четвертая главная стихия новорожденного мира, Огонь и лава, были созвучны и соцветны Мелькору. Именно вслед за его стремительным полетом над Эа, начали вспыхивать вулканы и потекли реки лавы. Свобода и буйство огненной стихии только еще сильнее разгорячили и без того восхищенного новым миром Мелькора, потому что когда творишь и творимое тобою отзывается на твою музыку, появляется силы и желание творить дальше. Тогда Манвэ – старший и сильнейший из остальных Валар, тот, чей небесно-лазурный звонкий голос громче остальных во второй теме Эру, – объединил вокруг себя других Валар, а так же более мелких духов и сущностей, что были нотами, бликами и тонами вокруг основных красок, мелодий и запахов. Вместе они смогли удержать и успокоить бурлящую огненную стихию Эа. - Мы вместе пели этот мир, Мелькор! И вместе будем творить его теперь, - воззвал Манвэ к брату. Но Мелькор уже умчался в потоках огня и лавы в самые глубины мира, что звали и манили его. Поэтому некоторое время он не участвовал в общем творении, путешествуя в неизвестных сферах нового мира в одиночку, слишком увлеченный собственным огнем и огнем Эа. Между тем Валар решили принять видимый облик, избрав для этого тот, что будет присущ Детям Эру. Потому что они видели их в видении, потому что они готовили для них этот мир, и потому что они уже ждали их и любили. Но так как у Детей Эру было два варианта обличия – мужское и женское, то Валар примерили на себя то или иное из них, при этом оставаясь все теми же бесполыми сущностями, которыми были изначально. Превратившись в огромных и прекрасных мужчин и женщин, они не поменяли своей сути, потому Валар могут менять свой внешний вид с мужского на женский, с женского на мужской, или превращаться вообще во что-то иное, не являющееся обликом никого из Детей Эру. Они даже могут не иметь облика вовсе, как было до начала творения, поэтому люди их могут не замечать вовсе, а эльфы лишь улавливать присутствие Стихий где-то поблизости. Объединившись с духами и сущностями, пришедшими с ними или появившимися из самих стихий Эа, Валар начали изменять мир в сторону виденного ими ранее образа творения. Земля вокруг них расцветала, бури успокаивались, огонь затухал и уходил под землю. Мир менялся. И почувствовав эти изменения в мире, с которым он слился, Мелькор вернулся к Валар и увидел, что Эа изменилась. И тогда он решил вмешаться в процесс творения-изменения, и принял тоже зримый облик – облик любимых им лавовых гор и вулканов, а не легкий и утонченный облик Детей Эру. Возможно, когда-нибудь будет известно, что двигало Мелькором в то время – желание помочь Валар, желание создать другой мир, лучший и отличный от виденного ими, или видение того, что будет лучше и красивее для Эа. В любом случае, с того момента начался разлад между Валар. Потому что не всем и не всегда нравились изменения, вносимые Мелькором, а советоваться или слушать он никого не хотел. Так бывает почти всегда, когда несколько творцов творят одно Творение. Но и тогда не возникло диссонанса, а получился лишь несколько другой мир, не похожий на изначально виденный Валар. Но был он не лучше и не хуже, просто немного иной. Этот мир не был тем, который хотел видеть Мелькор, не был тем, что пытались создать Валар, но он уже был сотворен и ждал прихода Детей Эру.