Наше личное никогда

— Сокровища? Да, они нашли сокровища, карта указала путь. Они перетаскивали золото, пока не набили им вагоны своего поезда, — Минако отпила еще немного теплого вина и чуть прокашлялась, тем самым немного испортив момент. Мари, сидевшая рядом, нетерпеливо поморщилась, хотя весь вечер старательно делала вид, что уже слишком взрослая для сказок. Но родителям сейчас приходилось задерживаться на работе допоздна, поэтому Хироко звала Минако, чтобы та приглядела за детьми. В итоге, правда, выходило, что это Мари и Юри присматривали за Минако. В окно нещадно били крупные капли дождя, это время года вообще оказалось богато на ливни и бури, в соседском домике и вовсе выбило надежные, на первый взгляд, ставни. Юри подумалось, что родители сегодня уже не вернутся, в такую погоду лучше всего укрыться. — Но это же не вся история, Минако? — гораздо больше Юри хотелось услышать продолжение сказки. — Конечно не вся. Золото оказалось проклятым. Или, быть может, так отомстил угнанный поезд за своего первого хозяина… И четверо не смогли с него сойти - поезд не отпускал их. Умереть они тоже не могли, хотя пытались и не один раз, когда поняли, на какую судьбу обрекли сами себя. — Но кто же их спас? — Никто, Юри. Это не такая история, где проклятие можно снять. До сих пор проклятый поезд с несчастными душами ездит между мирами, и наши герои не могут его остановить. Впрочем, как рассказывала мне моя мама в свое время… у них есть одна ночь в году, когда они могут сойти на землю, ощутить ее под ногами и снова почувствовать себя живыми. Если неосторожный путник сядет на этот поезд, то проклятие падет и на него. И будет он вечно скитаться вместе с остальными. — Надо же, — протянула Мари. — Я думала, что обязательно в конце найдется какая-нибудь избалованная богатая девчонка, которая расколдует их всех и, конечно же, выйдет замуж за самого красивого. Действительно, эта сказка не была похожа на другие, рассказанные Минако. Наверное, поэтому она и запомнилась Юри надолго. Раньше Юри никогда не думал о поездах. А потом его семье пришлось переехать в маленький городок со старой железнодорожной станцией, когда-то служившей чуть ли не главной достопримечательностью. На станции собирались торговцы, женщины открывали лавки с едой, в которых продавали путешественникам горячие печеные яблоки и пироги. Дети собирали полевые цветы и с трогательными улыбками на лицах протягивали букетики людям, вышедшим прогуляться по платформе. Но время шло, были построены новые пути, гораздо более удобные. Теперь путешествие занимало гораздо меньше времени.А местная станция стояла одинокая и пустая, лишь иногда к ней подходили грузовые поезда да редкие туристические. Семье Юри пришлось сюда переехать, потому что у отца наступили «трудные времена», как называла это мама. Мари сквозь зубы добавляла, что они теперь не могут позволить себе дом, в котором жили много лет. Юри, которому недавно исполнилось двенадцать, больше всего было жалко расставаться с Минако, ведь она уже давно стала частью его семьи. Мари, как самая старшая, восприняла все более стойко, а вот Юри шмыгал носом и, когда город окончательно скрылся за поворотом, заплакал. Новая жизнь в незнакомом городе ему казалось чем-то страшным и не сулящим хорошего впереди. Новый дом оказался меньше того, где их семья жила раньше, небольшой садик во дворе давно зарос, но Хироко, улыбнувшись, сказала, что обязательно займется этим и приведет все в порядок. — Зато будет тихо вокруг, — дом находился немного за самим городком, на небольшой возвышенности, за которой и виднелась железная дорога. — А поезда? — не понял Юри. Ведь они всегда так грохочут, когда несутся мимо… — Здесь уже почти никто не проезжает. Хироко, несмотря ни на что, сохраняла в себе веру и надежду на лучшее. — Дому просто нужно немного времени, чтобы ожить. Вот увидите — мы все устроим просто замечательно. Потрудиться пришлось всей семье, но вскоре они на самом деле привыкли к их домику с маленькими комнатами, такими, что привезенная мебель в них еле умещалась. Но Хироко сумела создать уют, и их положение уже перестало казаться таким уж грустным. Да и в городке все отнеслись к новым жителям со всем дружелюбием и заботой. Только вот Юри всегда было трудно заводить друзей, поэтому пока он с тоской поглядывал на Юко, которая жила на главной улице и была немного постарше. Он часто ее видел, когда ходил в лавку пекаря. Почему-то больше всего Юри хотелось подружиться именно с Юко. Она была отважной (перепрыгнула с одной крыши дома на другую раньше всех мальчишек) и доброй, по крайней мере, Юри так казалось. Но подойти к девочке, у которой уже был лучший друг, он так и не решился. В ту ночь Юри очнулся от шума. Окно в его комнате было открыто, день выдался на редкость жарким, и только вечером пришла долгожданная прохлада. Спать в душном помещении Юри не мог, поэтому и оставил форточку нараспашку. Он поворочался в постели, надеясь, что шум сейчас прекратится, но надежды были тщетными, а через несколько мгновений окончательно проснувшийся Юри смог разобрать и природу странного шума. Всем местным был знаком этот звук. Так стучали колеса по рельсам. «Что? Но смотритель не говорил о ночных поездах», — Юри знал, что уже несколько лет составы не приезжали на станцию ночью, поэтому смотритель часто просто закрывал служебные помещения и уходил домой. Здесь все расходились по домам с наступлением темноты. Юри спрашивал маму, почему так, но Хироко лишь качала головой, говоря, что это связано с местными поверьями. В итоге Юри решил, что они просто чего-то боятся. Но его самого темнота нисколько не пугала. И сейчас он тоже не испытывал страха, вылезая через окно в сад. До станции было всего ничего — пробежать через пролесье и вдоль железной дороги по покатой насыпи. А там уж забраться на платформу не составит труда. Юри знал, что должен встретить этот поезд. Ведь больше никто не придет, а приехать на совершенно пустую ночную станцию, должно быть, для туристов очень страшно. Чтобы хоть немного поднять настроение людям, которых Юри еще совсем не знал, по пути он нарвал немного земляники, цветы же давно закрыли свои бутоны и погрузились в сон. Как и весь город. Казалось, сейчас не спал только один Юри да несколько ночных животных, что не подходили близко к людям, но давали знать о себе шорохами и иногда - пением. Жаль, что не получилось сорвать цветов. Юри мысленно жалел и о том, что не сообразил взять чего-нибудь из дома, например, мамино печенье, что за короткое время уже стало известно на весь городок. Пекарь беззлобно подшучивал, что Хироко теперь его самый страшный конкурент. Как оказалось, Юри добрался до места назначения быстрее, чем поезд. Тот, казалось, вовсе не спешил, замедлив ход заранее, и теперь мог вообще остановиться, не доехав до платформы. Сам паровоз походил на огромного зверя иных миров — черного и страшного, но при этом уже стареющего и, наверное, уставшего. «Ну что за мысли, Юри. Нашел, чего бояться. Локомотивы не живые существа, а машины, созданные людьми и магами», — сам себя успокаивал Юри, но все равно предпочел спрятаться за стеной пустеющей билетной кассы. Сначала посмотреть, что за люди такие приехали, а потом уже выходить встречать. Поезд издал гудок и, пустив пар, начал окончательно останавливаться. Не дождавшись полной остановки, с верхней ступеньки на платформу спрыгнул мальчик. — Ну и куда ты нас завез, Виктор? Это же просто дыра! И что, ночь мы должны провести здесь? — он возмущенно пробормотал что-то еще, но за шумом поезда Юри не смог расслышать, что именно. Выглядел незнакомец не особенно дружелюбно. — А я еще раз напомню, что в принципе нам нет никакой разницы, и в этот раз мы не придерживались маршрута… — из маленького окошка будки высунулась рука и показала неопределенный жест, но смысл был более чем ясен, мол, успокойся. — Что не значило, что ты должен был привезти нас в эту глушь. — Скажи спасибо, что не посреди поля, как… сколько прошло с тех пор? — следующей на платформе появилась девушка в длинной черной юбке, она тоже спрыгнула на платформу и - Юри показалось - облегченно вздохнула. — Я уже не считаю, — следующий пассажир прыгать не стал, просто аккуратно сошел с поезда и громко вдохнул ночной воздух. — Хорошо-то как. «Сколько же их?» — Юри нервно сунул ладонь в карман, совершенно забыв, что недавно набил их кустиками земляники, и сейчас случайно раздавил несколько ягод. Липкий сок неприятно ощущался на пальцах. Наконец, из будки вышел и машинист, тот самый, на которого ругался мальчик. Он называл его Виктором. — Итак, Гоша, Мила, в этот раз в город отправитесь вы? — Виктор, ты мне обещал! — возмутился мальчик. — Да? — Виктор задумался. — Странно, я этого не помню. Компания совершенно не выглядела растерянной, вряд ли их вообще следовало встречать. Странно, что они прибыли не по расписанию, смотритель станции наверняка об этом ничего и не знал. Они грабители? Контрабандисты? Угоняющие поезда бандиты? Из тех, про кого рассказывают страшные истории на ночь. Нужно было подавить в себе любопытство, уйти и оставить все как было. Но Юри не успел ничего из этого сделать. Его заметили. — Эй, а это кто тут? Сейчас я его поймаю, — Юри прикинул, что успел бы добежать до края платформы, спрыгнуть на землю и убежать. Кто будет его искать среди ночи? Но он не стал убегать. Он вышел на свет паровозного прожектора. Этой встречи, похоже, не ожидал никто. Девушка осматривала Юри с любопытством, чуть наклонив голову и улыбнувшись. Мальчик - настороженно, с нескрываемой неприязнью, Виктор с растерянностью. — А… что ты тут делаешь? — после примерно минуты напряженного молчания спросил он. — Я… встречаю. — Кого? — Наверное, вас, — с этими словами он запустил руки в карманы и вытащил многострадальные кустики земляники с уцелевшими на них ягодами. — Я просто не нашел цветов, что распускаются ночью. Все спят. Юри подошел поближе и протянул машинисту этот жалкий гостинец. Тот замялся, но тут же его лицо расцвело в улыбке. — Ах вот как. Что же, благодарю. Нас давно не встречали, поэтому мы все… — он повернулся к своей команде и закончил, — растерялись. Меня зовут Виктор, а это Мила, Георгий, он же Гоша, и наш Юра. — Боишься? — Юра ухмыльнулся, но совсем не страшно, поэтому Юри смело ответил. — Нет! — Юра, не будь вредным, не пугай ребенка, — Мила подошла совсем близко и начала дергать Юри за щеки. Тот не посмел просить ее так не делать. — Такие милые пухлые щечки! Я так давно не видела детишек! — Юри, сколько тебе лет? — Двенадцать. Я живу здесь недалеко, услышал поезд и решил… что это очень одиноко, когда тебя на платформе никто не встречает. — Сейчас расплачусь от умиления, — Юра будто бы отошел и изо всех сил показывал, как ему все неинтересно. — Скажи, а в вашем городе есть магазины? Нам купить бы кое-что из вещей и еды… — Есть, но все лавки давно закрыты. По ночам никто не работает, да и город… здесь рано ложатся спать. Но если что-то нужно, то можно оставить на прилавке деньги. У нас многие так делают. Все друг друга знают и доверяют, — действительно, непорядочного человека быстро бы нашли и осудили всем городом. — Тогда, как и договаривались, Гоша и Мила - в город… — А я просто пойду отсюда подальше, — и Юра, не дождавшись разрешения, уже спрыгнул с платформы на землю и неспешно пошел вперед. — Не боитесь, приду вовремя. Как же иначе. Последние слова прозвучали особенно горько. — А я только хотел поручить ему охранять состав. В голове Юри в принципе не укладывалось, как можно украсть поезд. — Думаете, кто-то решит его украсть? — Ну, нам-то однажды пришло в голову. И тут обрывочные фрагменты в голове Юри сошлись в одну картинку. Это же они! Странный поезд, команда, обманувшая своего предводителя, проклятое золото… Но разве они не должны были быть более… страшными? Озлобленными? Виктор нисколько не напоминал рокового проклятого машиниста. Впрочем, Юри в свои двенадцать и не особо представлял, как должны выглядеть настоящие охотники за сокровищами. — Вы украли поезд? — Ну, формально он был не наш, но я ездил на нем к тому времени уже несколько лет. Думаю, Яков разозлился тогда. Ждать было нельзя. И, как назло, это оказался именно тот случай, когда лучше было подождать. Юри не знал, кто такой этот Яков, поэтому мало что понял. Гоша и Мила принесли целую корзину хлеба и пирогов. — Мы оставили золото на прилавке, значит, это не воровство, — подмигнула Мила Юри, откусывая большой кусок. — Мы ж не какие-то там грабители. Странно прозвучали эти слова от тех, кто украл поезд, а потом и золото. Или если клад, то это на самом деле не воровство? «А кто же вы тогда? Зачем вам понадобились сокровища?» В сказке Минако явно было рассказано не все. Так почему бы и не спросить у них самих. — А зачем вам нужно было золото? — Мила даже перестала жевать. Они с Гошей переглянулись, молчаливо о чем-то договариваясь. — А для чего обычно людям деньги? На самом деле мне очень не хватало денег на учебу. А мне очень хотелось учиться. Очень. Гоша долгое время молчал, но потом ответил: — Я собирался финансировать одно путешествие… Важное. Открытие, которое изменило бы ход истории. — Юре было нужнее всех, — Мила огляделась вокруг, будто опасалась, что их могут услышать. — Для дедушки. А Виктор так и не признался. Юра запрыгнул на станцию так внезапно, что напугал всех остальных. Пальцы его были испачканы в чем-то красном. — Расслабьтесь, это земляника. Там полянка такая есть — ягод полно. Виктор склонил голову на бок, и челка закрыла ему один глаз. — А нам, значит, не принес? — Иди и сам ищи! Юри знал, про какую поляну говорит Юра, ибо сам любил собирать там ягоды. — Я покажу. Как-то незаметно по дороге Юри рассказал Виктору о себе практически все. Про Минако и ее сказки, о затруднениях в семье и переезде в этот городок. О Юко, с которой он очень хотел дружить, но не знал, как познакомиться. Поляна нашлась быстро, луна освещала путь. И тишина. Если еще недавно пролесье встречало Юри шорохами и звуками ночных зверей, то сейчас все замерло. Это было странно. Виктор лег прямо на траву, чтобы не нагибаться постоянно, и теперь отправлял ягоды одну за другой прямо в рот. Юри ходил чуть поодаль, собирая землянику в ладони. Когда ягоды уже не помещались, он вернулся к Виктору и предложил ему угоститься. — Самая вкусная земляника — только что сорванная. В моем мире тоже была такая. Почти. Они сидели так еще некоторое время, пока тишину не пронзил паровозный гудок. Виктор неохотно поднялся, отряхнул руки, испачканные соком. У Юри тоже ладони были совсем липкие. — Пора возвращаться. На станцию возвращались в молчании. Еще один гудок. Юри успел заметить, как изогнулись в горькой усмешке губы Виктора, но тот уже через мгновение снова добродушно улыбался. — Думаю, тебе все же стоит подойти к Юко, не думаю, что она тебе прогонит. Тем более, лучше потом жалеть о сделанном, чем о том, что не свершилось. — Сказал человек, который теперь прикован к проклятому поезду! — из окна высунулся Юра и показал Виктору язык. — Спасибо, Юри. На самом деле нам всем этого не хватало… Того, кто встречает. Общения с кем-то помимо… — он вздохнул и опустил руку в карман, нащупывая что-то. — Ты подарил нам так много, я же могу дать тебе только это. Правда, они давно уже не ходят. Это были карманные часы на цепочке. Кое-где позолота уже облупилась, но это нисколько не портило их общего изящества. Гравировка на крышке с изображением большой снежинки, Юри узнал ее сразу, хотя снега в этих краях практически не выпадало. Наверное, там, откуда родом Виктор, снега было намного больше. — Я никогда вас не забуду! — Юри благоговейно дотронулся до часов, сжал в ладони цепочку, будто боясь, что подарок растворится в воздухе. Виктор запрыгнул на ступеньку и скрылся в машинистской будке. Из открытого окна донеслось: — Прощай! И проклятый поезд, издав последний, третий, гудок, тронулся. Юри провожал его взглядом, боясь дышать. Выдохнуть он смог, только когда последний вагон скрылся во тьме. Виктор и все остальные покинули этот мир и снова будут весь год скитаться без единой остановки. Над городом вновь повисла тишина, но вокруг уже начинала просыпаться природа. Первыми встали птицы, приветствуя трелью новый день. Но кроме пения птиц было и еще что-то. Юри не сразу смог обнаружить источник звука. Он поднес к уху часы, чтобы убедиться, что ему не показалось. Это действительно было тиканье. Часы снова ходили. *** — Юко, не выдумывай, зачем тебе эта предсказательница? — Нишигори ворчал только для виду, Юко он бы все равно не переспорил. Если она сказала «пойдем посмотрим на приезжую предсказательницу», значит пойдут все. Это на самом деле было главной новостью последнего времени, не считая известия о скором отъезде Юри в Академию для магов. Проявившийся дар стал сюрпризом для всех, тем более для самого Юри, который не верил до последнего в то, что это происходит именно с ним. Это просто шутка какая-то, скоро придет письмо, где будет сказано, что в администрации ошиблись, никакой стипендии предоставлено не будет, и никуда Юри не поедет. А если и поедет, то неизвестно, как все сложится в учебе. Дар, проявившийся так поздно — в восемнадцать лет! — когда в основном, магические всплески проявлялись в шестнадцать. Большинство студентов будут младше Юри, и это как-то неловко и глупо. Примерно об этом он говорил с Мари, которая даже не дослушала. «Ты же сам понимаешь, что все равно поедешь, если по-настоящему хочешь». Мари оказалась права, как и всегда. Юри очень хотел уехать. Не потому что в городке было плохо, наоборот, со временем семья Кацуки стала неотъемлемой его частью, будто жили тут всегда. Юко и Нишигори, которые оказались лучшими на свете друзьями (с Нишигори дружба сложилась не сразу, но не стала от этого хуже). И сейчас, когда до отъезда оставалась неделя, сердце у Юри сжималось от предстоящего расставания. Однако желание идти вперед, предвкушение нового жизненного поворота постепенно нарастало. И от этого противоречия с собственными желаниями и чувствами Юри штормило. Поход к предсказательнице, скорее всего, был попыткой Юко отвлечь его. Чтобы они смогли беззаботно провести последние дни вместе. Ладонь в кармане по старой привычке сжала часы. Он не знал, как объяснить семье странный подарок, и предпочел скрыть. Как и все, что произошло той ночью. Сок раздавленной земляники на пальцах, гудок поездка, который приехал из ниоткуда, людей, существующих лишь в старой сказке, что рассказывала Минако много лет назад. Наутро все показалось сном, пусть необычайно живым и объемным. Но у Юри остались часы, которые вновь пошли, и с тех пор уже несколько лет исправно работали. Иногда по ночам казалось, что он вновь слышит гудок поезда и стук колес по рельсам, но нет. Никаких ночных поездов - ни на следующий год, ни после. Вряд ли они приедут еще, ведь даже в тот раз попали в городок по ошибке. Люди, для которых блаженством было просто ступить на землю. Оставленные Милой и Георгием на прилавке золотые моменты наутро рассыпались в пыль. Они не могли этого знать, ведь никогда не встречали рассвет, не трогаясь в путь. Всего одна ночь в году. Это было слишком суровое наказание. Юко вылетела из палатки предсказательницы вся красная от смущения, но счастливая. — Я выйду замуж за Нишигори, — шепнула она Юри на ухо, перевела взгляд на Нишигори и покраснела еще сильнее. Юри пожал плечами. Не надо было ходить к гадалке, чтобы понять, что эти двое нравятся друг другу уже не как просто друзья. В сердце кольнула ревность, и Юри снова попытался подавить это в себе. За лучших друзей нужно радоваться. А такая замечательная девушка, как Юко заслуживает счастья. — Юри, иди теперь ты! Узнай, что ждет тебя в будущем! — его буквально запихнули в палатку. Женщина, сидевшая на огромных подушках, казалась даже не старой, а древней. Как она до сих пор может путешествовать? Юри замер, не решаясь пройти дальше. Они с предсказательницей некоторое время посверлили друг друга глазами, и гадалка отвела взгляд первая. — Можешь уходить, — голос ее напоминал треск объятых пламенем дров в камине. — Твоего будущего я не вижу. Дыхание сперло. — Что это значит? — Юри показался жалким собственной голос, но выдавить из себя что-то большее он был не в состоянии. Мощь и внутренняя сила этой маленькой пожилой женщины давили. Хотелось не просто выйти, а броситься прочь со всех ног куда угодно, лишь бы подальше от этого места. — Я не вижу тебя в этом мире. *** — Ты знаешь, что мы поддержим тебя в любом случае. Какое бы решение ты не принял, — Мари на секунду замерла в дверях, возможно, собираясь сказать что-то еще, но передумала и отвернулась. К величайшему облегчению Юри. Больше всего на свете ему хотелось остаться одному, в своей старой комнате, которую родители сохранили практически нетронутой. Будто и не было этих лет в Академии. Год, оставался еще один год учебы, а Юри не знал, стоит ли ему возвращаться и продолжать что-то делать. Источник сил, небольшой, но постоянный, все же иссяк. Пхичит называл это «ты просто устал, езжай домой и отдохни, вернешься посвежевший». Юри же уехал почти с твердым намерением в большой мир не возвращаться. Хотелось только спать, слушать болтовню Юко и на удивление бойкую трескотню ее дочек, гулять по пролесью. Так можно было не думать о будущем. О выпускных экзаменах, о Челестино, который, кажется, и сам махнул рукой. Стоило ли это затраченных усилий? Первый год учебы был одной сплошной гонкой. Гонкой за своими ровесниками, заранее проигранной. «Посмотри большой мир!» — напутствовали соседи, но Юри из окна маленькой комнаты, которую делил с Пхичитом, не видел никакого мира. Только книги, еще раз книги и постоянная практика. Челестино говорил, что поток силы нужно было разбудить. И если не тренироваться каждый день, то даже слабый огонь затухнет очень быстро. И Юри практиковался. Даже по ночам. Выбирался из комнаты в пустые тренировочные аудитории Академии и раз за разом пытался высвободить поток, подчинить себе, контролировать. Преподаватели знали об этих ночных вылазках, но предпочли закрывать глаза. Это был шанс Юри остаться учиться там дальше, получать стипендию. Сейчас, оглядываясь назад, Юри не понимал, стоило ли это всех мучений. Он лежал на подушке, но не спал, потому что провалялся в постели практически весь вечер и организм уже просто не мог спать столько. Прямо у уха привычно тикали часы, успокаивая. Юри водил кончиками пальцев по гравировке со снежинкой. За столько лет он знал каждую царапинку, каждую линию. Часы как напоминание самому себе. Обязательно. Обещание. Юри не знал, какое именно, но чувствовал, что подарок связал его с чем-то… В столице он попытался узнать хоть что-то о поездах, путешествующих между мирами, но находил только разные версии той самой легенды. В этом мире поезд только видели, никто из той проклятой команды никогда здесь не жил. Зачем Юри это делал? Наверное, ему нужно было хоть еще на что-то опереться, знания, а не только странные часы, которые так ни разу и не дали сбой с тех пор, как стрелки отмерли в ту ночь на станции. Все это было на самом деле. Наверное, он все же задремал, потому что, когда резко распахнул глаза, не понял сначала, где находится. Но комната была все та же, хотя что-то действительно изменилось. Юри прислушался, затаив дыхание. Тишина. Не слышно было тиканья. Юри в панике открыл крышку и чуть не застонал в голос от досады — часы остановились. Неужели механизм, исправно работающий много лет, все же не выдержал и умер? Руки задрожали, а Юри безуспешно пытался убедить себя, что ничего страшного и непоправимого не произошло. В конце концов, ему же подарили уже неисправные часы, это просто напоминание о сказочной встрече. Но не так-то и легко избавится от чувства невосполнимой потери. Тишину прервал стук колес по рельсам. Юри вскинулся и посмотрел в окно. Но ему даже не надо было проверять, что это. Он уже знал. Теперь Юри не прятался, а ждал поезд прямо на платформе. Рука до боли стискивала цепочку часов. Рядом стояла корзинка с продуктами и бутылкой вина из запасов отца. В этот раз он не будет встречать с пустыми руками. Поезд приближался, и Юри оживлял в памяти воспоминания. Тогда паровоз казался ему похожим на невиданное чудовище, большое и опасное. Быть может, детское восприятие, подстегнутое воображением, заставило его так думать. Сейчас, побывав в столице, посмотрев на жизнь больших городов, Юри понимал, что поезд хоть и немного отличается от их местных составов, на самом деле самый обыкновенный. Не считая проклятого золота внутри его вагонов. Гудок, пар, остановка. Юри даже мог сказать, кто спрыгнет со ступеньки первым. — Мы здесь уже были, ты в курсе? — Юра одним прыжком достиг платформы, даже не покачнувшись. Он не изменился ни капли. Прошло десять лет, но он не постарел ни на год. — Я все помню. А ты еще кто такой? На Юри наконец-то обратили внимание, и он не знал, что ответить. Здравствуйте, десять лет назад мы уже познакомились… — Встречаю вас. — Подожди, — Мила, выбравшаяся следом, подскочила к Юри и внимательно всмотрелась в лицо. — Ты тот мальчик! Быть этого не может! — Кто там, Мила? — Виктор всегда выходил из машинистской будки последним. Он появился в свете фар как привидение, если бы они существовали. Впрочем, если существуют проклятые поезда... Виктор стоял напротив, и Юри помнил этот взгляд голубых глаз, совсем не холодный, а грустный и уставший. Так выглядит человек, чувствующий себя безвременно состарившимся, тянущий ношу не по силам. Узнает ли Виктор его самого? Спустя столько лет, которые для этих несчастных людей уже давно слились в единый поток. — Мы уже виделись. Мне было двенадцать, — и Юри протянул часы. — Мне двадцать два, — Юри срывал травинку за травинкой и мял в руках. Виктор молча шел рядом. Остальные предпочли не гулять по полю, но провести время на станции за бутылкой вина и угощениями Хироко. Когда Виктор с Юри уходили, Мила блаженно вздохнула, сунув за щеку пряник, а Юра закопался чуть ли не на самое дно корзинки с продуктами. — Ты подружился с той девочкой? — Она сейчас замужем за другим моим другом. У них три дочери, — Юри не думал, что Виктору это интересно по-настоящему, зачем ему знать о незнакомых людях, которых он не видел ни разу в жизни. Он просто припоминал, о чем они разговаривали в прошлый раз. Или же ему просто хотелось еще раз убедиться, что обычная жизнь существует. Что время не останавливается, а продолжает идти во всех мирах. — А еще я почти стал магом, — вспоминать об Академии не хотелось, слишком подвешенное состояние, неопределенный статус всего этого. — Магом? — Виктор просиял. — Не во всех мирах есть магия, а ты… — Защитные чары. Магические щиты. Блоки. — Как здорово! — Юри восторг Виктора не разделял. Ему своя специализация казалось очень скучной, но Челестино настаивал, что успехов можно добиться как раз на поприще защитных чар. Молчание Юри не укрылось от Виктора. — Ты изменился. — Я вырос. — Столько лет прошло, оказывается… Мы в какой-то момент перестали считать. Знаешь, мы все тебя вспоминали. Мальчика с кустиками земляники, который вышел нас встречать. Это надолго остается в памяти. Ибо снова ждать одну единственную ночь в году бывает невыносимо. Сердце Юри разрывалось от боли и жалости. Чтобы они не сделали, никто из них не заслуживал подобной участи. Грубоватый Юра, который был еще ребенком, а теперь вынужден оставаться таким навсегда. — Вы не стареете из-за проклятья? Виктор вздохнул и замолчал. Он некоторое время раздумывал, а потом аккуратно и неуверенно взял ладонь Юри и поднес к груди. Юри замер, но не ощутил ничего. Сердце в груди Виктора не билось. В ушах завывал ветер, особенно сильный в эту, казалось бы, теплую ночь. Они стояли напротив друг друга, и Юри не смел поднять взгляд. Он понимал, что увидит в глазах Виктора. — Это… — он шептал, боясь разрушить царившую вокруг тишину. — Оно не бьется, Юри. Можно сказать, никто из нас сейчас не является живым… — Но вы же не умерли, — не может же быть, чтобы Юра, Мила и Георгий тоже… — Не мертвые и не живые. Посередине. Застрявшие между мирами. Это тоже часть нашего проклятия. — Но ведь должен быть способ? На свете нет нерушимых проклятий, это… Виктор отпустил его ладонь и отвернулся. — Юри, как ты думаешь, почему одна ночь в году? Для чего нам дается эта ночь? Не только для того, чтобы напомнить о том, что мы потеряли. Не для того, чтобы наши ноги вновь ощутили землю. Это единственная ночь, когда кто-то из нас может найти… человека, который полюбит всем сердцем, даже узнав правду. Про золото, про проклятие, про наше жалкое существование. — Почему вы не ищите? — Первое время искали. У Гоши почти получилось. Только вот за одну ночь невозможно по-настоящему полюбить человека, Юри. И его Аня не смогла. А в следующем году не дождалась, — Виктор горько усмехнулся и замолчал. Юри хотелось спросить еще много о чем. Зачем Виктор подарил ему часы? Просто так, как напоминание? А в эту ночь он вернулся сюда случайно или потому что вспоминал? Что нужно сделать точно для того, чтобы разрушить проклятие? — Я иногда думаю о том, сколько времени прошло в моем мире, — вдруг вновь заговорил Виктор. — Должно быть, они все давным-давно умерли. А у Юры был дедушка. Ему нужны были деньги на лечение, поэтому он и напросился с нами тогда… Вечные пятнадцать лет и вечное чувство вины. Мы все кого-то потеряли навсегда. И уже никто не оплакивает и не ждет, не всматривается вдаль в надежде, что прозвучит гудок, зажгутся фары… — Я буду тебя ждать. Хочешь? — Юри не успел даже задуматься, выпаливая это и сейчас чувствовал, как загораются румянцем его щеки. — Каждый год. «Я вернусь в столицу и продолжу искать способ разрушить проклятие». В этот раз они махали на прощание, высунувшись из вагонов. Только Виктора не было видно в машинистской рубке. Но Юри был готов поклясться, что он сейчас улыбается. Он приедет на следующий год. Он обещал. Стрелки часов задрожали и тронулись, как только поезд растворился в предрассветном тумане. *** В кабинете смотрителя станции Юри незаметно для себя задремал, хотя собирался бодрствовать всю ночь. Как и предыдущие. Он с радостью заменил старика, который со своими обязанностями справлялся еле-еле, но уходить с должности не хотел, благо работы было немного. Юри нравилось быть одному хотя бы ночью — уже днем городок не давал ему покоя. Особенно тройняшки, от которых было не спрятаться нигде, даже Юко не могла с ними совладать. Тем было жизненно необходимо следовать за Юри хвостом. «Потому что ты теперь герой». Юри себя героем не считал, и вообще был удивлен, что новости большого мира дошли и до их городка. Он просто оказался в нужном месте в нужный момент. И с нужными способностями, которые до того дня считал практически бесполезными. Вовремя созданный магический щит спас группу детей, приехавших в столицу посмотреть Академию. То, что в здании всякий раз что-то ломалось и взрывалось, само по себе не было происшествием, но вот почему администрация не перенесла практические занятия боевых магов, в то время как по Академии проводилась экскурсия… В результате Юри была выписана благодарность, и даже вышло несколько газетных статей. Юри же просто радовался полученному диплому. Учеба наконец-то закончилась, теперь он дипломированный маг. То происшествие к тому же обратило на Юри внимание нескольких контор, которые уже отправили приглашение попробовать поступить на должность… Оказывается, защитные чары все еще востребованы. Юри обещал рассмотреть предложения и уехал домой. Отдохнуть, повидаться с родными. И не пропустить ту самую ночь. Юри надеялся, что Виктор не забыл и все же приедет, сможет найти путь в этот мир, не собьется. Если же нет, то Юри все равно приедет и на следующий год. И так каждый раз. Он уже дал слово и собирался его держать, несмотря на то, что так и не нашел способа снять проклятие. Иногда в сказке говорилось о поцелуе любви, но почему-то не слишком в это верилось. Всего лишь поцелуй? Они расколдовались бы гораздо раньше, если бы это было так просто. «Только вот за одну ночь невозможно по-настоящему полюбить человека, Юри», — сказал тогда ему Виктор и, наверное, был прав. Часы Юри теперь носил на другой цепочке, побольше. Они болтались на шее, как медальон. Так Юри мог чувствовать, как под крышкой подрагивают стрелки, слышать тиканье, которое ни капли не раздражало, наоборот, успокаивало и придавало уверенности. Наверное, глупо столько лет цепляться за эти часы, но теперь они приобрели значение талисмана. Юри получил стипендию в Академию, сдал экзамены, завершил обучение — все эти годы часы были с ним и исправно ходили. Кроме той ночи год назад, когда проклятый поезд вновь оказался в этом мире. Так часы и стали его ориентиром. Стрелки замерли, дав понять Юри, что уже совсем скоро. Сердце замерло на мгновение. Еще немного — и они будут здесь! Виктор приехал. В этот раз они пошли поговорить наедине почти сразу. Точнее, после того, как Мила окончательно затискала Юри, а Юра критически отметил «ты изменился, но не пойму, как. Похудел что ли?». Все это напоминало встречу старых друзей, и Юри даже на мгновение представил, что так оно и есть. Он просто пришел на станцию, чтобы встретить ночной поезд, ведь на нем приехали друзья, с которыми уже давно хотелось увидеться. И только Виктор выглядел напряженным. Он пытался выдавить улыбку, но получалась кривая пародия, а рука его нервно стряхивала челку с глаз. В итоге Юри сам еле дождался момента, когда они вышли на ту самую поляну. В свете луны легко можно было разглядеть маленькие кустики земляники. Юри вспомнил их первую встречу и наклонился, чтобы сорвать ягоды. — Здесь всегда росли самые лучшие. В столице таких нет. И с куста всегда вкуснее, — он протянул ладонь с ягодами Виктору, но опешил, встретившись с ним взглядом. Он никогда раньше не смотрел на него так — решительно, с затаенной обидой, и…виновато? — Мы больше не приедем. Сначала Юри показалось, что он ослышался. Виктор не мог сказать ему этого. За что? Что он сделал? — Я сделал что-то не так? — Не в этом дело, нет, просто… Я думал об этом весь год. Весь год, хотя давно уже перестал чувствовать течение времени. У нас нет часов, да и когда были… Я не об этом. А о том, что ты не должен сюда приходить. Это нечестно в первую очередь по отношению к тебе. Быть привязанным к станции, жить ожиданием. Это не то, что я хотел бы для тебя. Тебе нужна своя жизнь, Юри. Впервые в жизни Юри захотелось со всей силы ударить человека. Каждое слово Виктора вызывало в нем злость и обиду. Такую, что начало щипать в глазах. — Да что ты знаешь о моей жизни? И почему считаешь, что можешь решать за меня? Это мой выбор, осознанный. Мне давно не двенадцать лет, Виктор! Он уже не замечал, как из глаз катятся слезы. Да и если бы заметил, остановить поток вряд ли бы смог. Это были неконтролируемые рыдания, копившиеся в нем уже много времени. И теперь все это вышло наружу. — Юри… — Виктор смотрел испуганно и растерянно. — Ты не так понял, боги, ты все не так понял. Сквозь пелену слез Юри уже мало что видел, но почувствовал, как Виктор притянул его к себе, взял лицо в ладони. А потом Виктор его поцеловал. Юри чувствовал на губах свои же соленые слезы, все еще подрагивал от рыданий, замер от неожиданности. — Потому что я люблю тебя, Юри. И да, я понял это только сейчас. Они не разговаривали всю оставшуюся ночь. Зато много говорил Юра, рассказывая истории о том, как Виктор в очередной раз завез их не туда. Темы проклятья они не касались, и Юри постоянно боялся сказать что-то не так, наступить на больную мозоль. Но, кажется, само существование между мирами стало для Юры, Милы, Гоши и Виктора повседневной рутиной. Что, впрочем, не означало, что они не страдали. Георгий напевал песни своего родного мира, веселые песни о дружбе и преданности. Он будто уловил в воздухе напряжение и пытался хоть как-то его разбавить. И ни одной песни о любви. Юра покачивал ногой в такт, иногда подпевая тихо-тихо, чтобы никто не услышал. Мила выглядела совсем уставшей. Она сидела, уставившись в одну точку, в свете фонарей поезда ее лицо приобрело болезненно-зеленоватый оттенок. — Спой еще, Гоша, — просила она каждый раз, когда Гоша заканчивал очередную песню. И он пел еще. Все чувствовали приближение рассвета. Юри теребил часы на цепочке, в тысячный раз проводил пальцами по шероховатой крышке и думал. «Как это бывает? Когда нельзя отойти далеко от поезда, когда что-то неумолимо тянет назад, не дает вырваться. Как крепкая цепь. Да только кому хотелось бы это узнать?» И тут Юри все понял. — Ты ведь меня обманул, — сказал он совсем негромко, но Гоша тут же перестал петь. Все взгляды обратились на Юри, Виктор тоже посмотрел, изо всех сил изображая недоумение. — Ты знаешь, как разрушить проклятие. Условие. Теперь все смотрели на Виктора. Мила заинтересованно, Юра раздраженно, а Гоша с затаенной тоской. — Я не врал. Я не знаю, как это должно быть. И… если не получится, то я себе никогда не прощу. — Я поеду с вами. «Если неосторожный путник сядет на этот поезд, то проклятие падет и на него. И будет он вечно скитаться вместе с остальными». — Нет! Ты не поедешь! — Виктор вскочил на ноги, обжег Юри взглядом и отвернулся, а затем махнул рукой всем остальным. — Идем, нам нужно собираться. Скоро рассвет. Сюда мы больше не вернемся. — Юри… — Мила аккуратно поднялась и обняла его. — Я буду скучать. Но, должно быть, так лучше. Постарайся просто забыть о нас. — Это было хорошее знакомство, — кивнул Гоша. — Виктор просто самодур. Ты на самом деле нормальный, — и Юра, кажется, впервые за все время знакомства улыбнулся. Юри не говорил ни слова. Он просто ждал. Виктор дожидался, когда все заберутся в вагоны, Гоша подбрасывал угля в топку (неужели для путешествий между мирами волшебным поездам тоже нужен уголь?), Мила в последний раз махнула рукой на прощание и прокричала «не унывай!». — Юри… — Виктор сейчас совсем не походил на живого человека. Скорее тень, подобие когда-то настоящего. «У него не бьется сердце». — Мне отдать тебе часы? — подарок, который, как казалось когда-то, мог что-то значить. Виктор даже испугался. Выставил вперед руки в попытке защититься, хотя Юри не сделал ни шага. — Нет, я не буду отбирать их обратно! Да и для нас они бесполезны. Последний гудок. — Ты должен меня понять. Я надеюсь, что ты меня поймешь. Прости… я… Он не повторил слов, сказанных на поляне. Слишком личных, значащих слишком много. После таких слов будет невозможно уйти навсегда, а именно это Виктор и собирался сделать. Он ждал ответа, нервно перебирая пальцами, сцепляя их в замок. Но Юри молчал. — Пусть так, — прошептал, наконец, Виктор, запрыгнул на ступеньку. Поезд выпустил пар, и колеса тронулись. Сердце у Юри колотилось в бешеном ритме, мешая считать. Не упустить момент. Раз. Два. Три. Это было осознанное решение. Да, Юри привязан к городу, к родному дому, даже к Академии, к этому миру. Но, видимо, не достаточно сильно, чтобы склонить выбор в другую сторону. В конце концов, каждому рано или поздно приходится чем-то жертвовать. Виктор понял, что он собирается делать, но слишком поздно. — Нет, Юри! Не смей! Но Юри уже несся к краю платформы. Главное — хороший разбег. У Виктора теперь нет другого выхода. Или поймать его руку, помочь забраться на лесенку. Либо дать упасть на рельсы. Оставалось лишь надеяться, что прыжок получится такой, какой нужен. Иначе — на рельсы или под колеса. Мгновения, когда Юри оторвался от земли и прыгнул, показались вечностью. Должно быть, какая-то часть души так и осталась там, в воздухе. За секунду до того, как крепкая ладонь втащила его на лестницу, а затем в кабину. — Что ты наделал! Сумасшедший! Юри! Виктор был я ярости. Он кричал и плакал одновременно, до боли сжимал запястья Юри, хватался за голову и дергал самого себя за волосы. Мила и Гоша на всякий случай отошли подальше и предпочли не вмешиваться. Только Юру не было нигде видно. В маленьком окне уже не мелькали знакомые пейзажи. Поезд покинул очередной мир. — Тише, — одно слово остановило Виктора. Он так и застыл с открытым ртом. — Ты слышишь? Юри почувствовал первым, ведь крышка часов прилегала к груди. Он снял цепочку через голову и нажал на крышку. Стрелки снова ходили. — Тикают. — Невозможно, — Виктор шептал. Должно быть, у него сел голос из-за крика. А может, он просто боялся разрушить момент. Виктор зажмурился и застыл, внимательно во что-то вслушиваясь. Юри знал, к чему он прислушивается. К стуку своего сердца. — Оно бьется, — Виктор выдохнул, открыв глаза и неверяще заморгал. — Получается, что теперь мы… снова живые? — Мы свободны, Мила! — Гоша притянул Милу к себе, и они крепко обнялись, рассмеявшись от счастья. — Эй, а вы знаете, что у нас там все золото рассыпалось? — Юра показался в тамбуре как раз вовремя, чтобы попасться в крепкие объятия своей команды. *** — Ты ведь знал, но почему… — Юри еще раз дотронулся до Виктора, чтобы убедиться, что тот не собирается рассыпаться, как золотые монеты. Но тот чувствовал себя прекрасно, как и остальные члены команды. Под ладонью билось сердце. Горячее и живое. — Потому что если силы любви не хватило бы, все могло обернуться плохо. Я не мог рисковать тобой. — Думаю, я сам способен решать, чем мне жертвовать. Поэтому проклятие считалось неразрушимым. Мало влюбиться. Нужно отказаться и от всего остального. Что мы будем делать теперь? — Искать путь в наш родной мир. Даже если все уже умерли, нам нужно туда вернуться. Юре больше всего. А потом, — Виктор хитро улыбнулся, как будто задумал что-то страшное, — мы с тобой поедем знакомиться с твоими родителями и сестрой. Как ты думаешь, я им понравлюсь? — Проклятый охотник за золотом, много лет скитающийся между мирами? Они будут в восторге! Впереди долгий путь и множество миров, среди которых так легко заплутать. Но поезд давно уже не похож на страшное чудовище, а рядом люди, в глазах которых снова загорелась надежда. Часы продолжали свой ход.