Завод бесконечного клонирования

В воздухе необыкновенно витал аромат старых пыльных ковров и запах затхлости смешанный с древностью потрескавшихся досок, которые были улажены на просторной сцене. В концертном зале весь свет уже был приглушен, как будто больше походя на красноватый закат поздней осенью. Холодный свет лился из прожекторов над огромной сценой и аккуратно расстилался по дорогой ткани сидений. На каждом месте блестело что-то, сначала напоминая кусочек золота в ювелирном магазине, но потом, тщательно приглядевшись, уже искусно кованый кем-то номер сидения. Каждая цифра была необычно и красиво загнута, чаще всего завиваясь в странные завитушки. На сцену ложилось красное бархатное полотно, как бы предвещая начало главного шоу. Но в тоже время в театре было пугающе тихо, никаких приготовлений к представлению, никого мельтешения среди зрителей и тихих шёпотов за кулисами. Казалось, что не будет представлений в этот день, но, к сожалению, главное шоу начнётся с минуты на минуту. Драматическое напряжённое представление, желательно с кровью и насилием, которого желал каждый невидимый зритель здесь. Да, зал был отнюдь не пуст, на сиденьях находились всевозможные существа, которых обычному человеческому глазу не разглядеть. Я, нервно постукивая по поручням одного из кресел первого ряда, ждала чего-то страшного и смертельного. Конечно, мне выделили по билету самое лучшее место – середина первого ряда, так чтобы видеть всё представления в лучших красках. А может быть, если повезёт принять участие в одном из актов шоу. Но к несчастью для меня, это решение повлечёт за собой много проблем, но так ли или иначе я уже главная актриса в этой пьесе. Да, есть и второстепенные персонажи, но я во главе этой неизвестной истории. Только бы знать, кто рассказчик, кто стоит за всем этим? Приходится только пожимать плечами и прикрывать глаза в растерянности и незнании, никогда главный персонаж не узнает своего рассказчика в лицо, ведь это невозможно. Хотя нет, я знаю, по каким причинам я здесь, кто схватил меня и утащил в этот кромешный ад, тот, кто хочет, чтобы я помогла и смогла предотвратить весь этот ужас. Скоро я их увижу, скоро, как только начнётся шоу, осталось совсем немного. Я не понимала прямую причину моего прибытия сюда, мне сказали внятно главную цель и предназначение, а потом выгнали из сна пинком, чтобы я превращала всё задуманное в жизнь. Может я что-то натворила? Да нет вроде, Хельсинг жив, планы на ура, но что-то мне говорит внутри и гнетёт, что я где-то сглупила и теперь мне всё это разгребать. Что-то внутри кричит и воет, что прямо сейчас мне не поздоровится. Ведь уже скоро начнётся моё кровавое шоу, в котором я сыграю главную роль. В концертном зале стало гораздо холодней, словно кто-то распахнул дверь нараспашку и вихрь, смешанный со снегом, а также с ужасным морозом влетели, внутрь замораживая всё живое и убивая всех, кто не смог спрятаться. Холод пробежал по телу, так сильно, что я невольно начала дрожать, а ступни с руками начали неметь, как под наркозом. Конечно, если сейчас на мне была моя любимая чёрная куртка, то возможно, я не дрожала бы, как осиновый лист, но так как из моего гардероба были только шорты с футболкой, то немудрено, что я так сильно замёрзла. Мороз был таким сильным и необычным вдвойне, что ткань на креслах заледенела и покрылась прозрачной коркой инея, преобразовываясь в чудные линии и зигзаги. Вскоре другие революционеры не заставили себя долго ждать, так как я услышала позади себя размеренные и тяжёлые одновременно, шаги. После повернувшись, я снова внутренне ужаснулась виду клонов и даже их мёртвому безумному взгляду, как у голодного волка, который готов на всё, чтобы получить кусок свежего мяса. Алекс и Джеймс, если меня в прошлый раз бросало в дрожь от вида Агента, то сейчас при облике Алекса меня чуть не стошнило. Зловонный запах гнили и безысходности, который затуманил разум и интуицию, чтобы я никогда не догадалась, что происходит за ширмой спектакля. В бежевой рубашке красовалась кровавая разлагающаяся дыра насквозь, из которой давно лилась свежая, живая кровь. Трость, которую он держит в руке, была практически сломана пополам, это было отчётливо видно по щепкам, выпирающим из лакированного дерева. И этот незабываемый мёртвый взгляд с бледной радужкой и практически белым зрачком. Этот взгляд искривлялся в гримасе боли и отчаяния каждую секунду, а по измученному виду было видно, что они пойдут на всё, только освободиться от боли и мучений. Буквально на всё. Алекс снова скривился в немом крике от боли, но не закричал, так как сил на это не хватало, или он уже знал, что это не поможет избавиться от истязаний. Всё-таки решив, что пора приступить к главному разговору, Джеймс сначала что-то невнятно прохрипел, словно оживший труп в судорогах, что заставило меня незаметно отойти на шаг назад, но потом своим грубым голосом проговорил, сверля яростным взглядом: - Зачем.…Зачем ты сказала правду этой грязной крысе, которая заслуживает мучительной смерти? Я сначала удивилась и сделала вид, что в первый раз слышу. Конечно, что-то внутри уже подозревало одну личность, которую они имели в виду, но осознание того, как они ненавидят эту личность, меня бросало в дрожь. Называя человека таким именем, тьфу ты, клона которому я доверяла и переманивала на правильную для меня сторону, было ужасно. Я, конечно, подозревала, что они будет так ненавидеть его и возможно хотеть мучительной смерти, но чтобы с презрением выплёвывать грязную кличку, это переходило все мои рамки. Но ответить надо было и если, я не сделаю этого, ещё сильнее разозлив других клонов, то мне не поздоровиться. Уже успев представить разные сцены пыток, я громко сглотнула и уже после, стараясь косить под безразличный голос, но все, же пища и заикаясь, как мышь проговорила: - Я…я просто использую его, чтобы проникать на завод, когда мне он будет не нужен, я выкину, а лучше убью его, как бесполезную игрушку, – произносив эти слова, а особенно последние, я зверски улыбнулась, обнажив дёсны с зубами. Казалось, эти слова немного напугали клонов, раз они выразили яркие эмоции во взгляде, в котором было трудно разобрать какие-то чувства. Но животный страх присутствовал и даже, я увидела, что Джеймс еле заметно закрыл глаза и потряс головой, как будто хотел сбить какое-то воспоминание, словно хотел убедиться, что это не дежавю. Как будто я напомнила ему кого-то этим взглядом и поведением. Эта мысль была жуткая и подозрительная, как будто эта мимолётная идея незаметно задела ещё один занавес немного дальше от основного, смахнув старую пыль и разрушив мёртвую заброшенную тишину в этом театре несказанных моментов. Но сейчас я небрежно откинула эту идею, слушая реакцию моих собеседников. Те в свою очередь, а если точней Алекс, сказал довольно таки громко, как будто в этот момент хотел крикнуть от новой порции боли: - Ладно, сейчас мы тебе поверим, но есть одно условие, чтобы проверить твоё обещание. Время уходит от тебя, Дефекта, и когда оно закончится, предатель должен быть мёртв. Убей, его Дефекта. Каким способом неважно, главное избавься. Эти слова, прозвучавшие от бывшего самого весёлого участника команды, поразили меня до глубины сердца, заставив миллион раз крикнуть на себя в ужасном гневе захлёбываясь слезами от беспомощности. Как будто невидимой ручкой я подписала себе приговор и судьбу наёмного убийцы. Как будто в душу воткнули острый заточенный нож или лезвие с ядом на конце. В этот момент хотелось свернуться у кого-нибудь на руках или резко проснуться у себя дома, а после посмеяться с друзьями насчёт этого странного сна. Но, к большому сожалению, всё было чудовищно реально, а на меня положили ношу практически всей этой странной реальности. А также приказали убить своего лучшего напарника в это тьме. В этой поглощающей всё живое темноте, где я – падший лучик с яркого доброго солнца. Но только я смогу решить своим главным решением и выбором, сожрёт ли меня тьма, и я превращусь в бесчувственную тень или я освещу тьму и сожгу заживо всех теней. Лишь мой выбор, лишь моя потерянная и никому не нужная потерявшаяся судьба. Но представление, того что я держу нож, замаранный в крови моего лучшего друга, который понимал меня, приводило в парализующий страх. Но также что-то внутри хотело сорваться на ком-то, убить самым мучительным образом, что-то внутри хотело заплакать, убивая кого-то и наслаждаясь оглушающим сладким криком боли. От этой мысли я пришла к выводу, что это начало развития мазохизма и биполярного расстройства. Конечно, в этой ситуации немудрено и окончательно свихнуться. Но я всё равно, забив на свои внутренние изречения, прошептала, так гадко, как это возможно, выплёвывая слова и расползаясь в безумной улыбке: - Я буду только рада прикончить эту крысу самым жестоким способом. После другие клоны снова переглянулись, догадываясь о каких-то ужасных догадках, но повернувшись ко мне, я замерла, вглядываясь в истерзанные лица. На них не было, ни капли сожаления или присутствия страха смешанного с колючей печалью, лишь прямое безразличие с жаждой свежей крови. В эту самую секунду я поняла только одно, это не Джеймс с Алексом. Эти клоны умерли ещё давно, павшими в сражении с тьмой, которая захватила их души. Факт того, что я сейчас говорила не с личностями, а с пустыми прогнившими телами, в которых спрятались ужасные демоны, заставил снять с меня оцепенение, но виду осознания я не дала. И сейчас это не нужно, всё равно ничего с этой информацией не поменяется, эти существа затащили меня сюда и только, выполнив их прихоти, я смогу вернуться обратно. Даже если прольётся кровь одного из живых…или всех, этим существам не принципиально. Но с этими мыслями я почувствовала головокружение, смешанное с тупой болью, как будто кто-то ударил по виску. Глаза предательски закрылись, а все накопившиеся мысли вылетели из головы, как будто их там и не было. Но мерзкое чувство, что я гадкий убийца, ищущий свою выгоду, осталось. *** Я лениво разлепила веки, пытаясь понять, что вообще творится. Но, как будто выходя из оглушения, я услышала громкие возгласы лидера и растерянные объяснения от Скоростного. Похоже, я поспала где-то часа два, если за окном уже сияет палящее солнце, которое выжигает глаза. Я обнаружила, что уснула сидя, скрестив на груди руки и склонив голову набок. Конечно не очень удобная поза для сна, теперь всё тело ноет, а затёкшая шея с руками застыли и вообще выпрямляться из такого положения больно и неприятно. Я пересилила огромное желание поспать и закрыть глаза, и ещё по телу разливалась лень и усталость, но все, же нужно разобраться, что творится и как мне спасти клонов от гнева Шрама. Повнимательней приглядевшись и сощурив глаза, я поняла, что наша незаметная операция по спасению Хельсинга накрылась медным тазом. Так как Шрам что-то кричал Флэшу, а тот в ответ вжался в стену под сжигающим рубиновым взглядом, а увидев, что я проснулась и со спокойствием удава наблюдаю за ситуацией, взмолился, чтобы я вмешалась. Я, вздохнув и устало потерев виски, попыталась встать негромко, но получилось всё ровно наоборот. А именно громко и заметно, так что лидер отвлёкся от Шустрика и теперь посмотрел на меня. В глазах снова вспыхнула птица феникс, рассыпаясь в пепел, вызывая этим кровавый огонь, который больше напоминал свечение рубина. Я опустила взгляд в пол, дабы набраться смелости всё нормально и адекватно объяснить. Но после, резко подняв голову и взглянув в алые глаза, я поправила взлохматившиеся волосы и потом, встав в стойку, сейчас всё объясним, а именно в стойку скрещённых рук и делового взгляда. Флэшу теперь было тоже интересно, как я выкручусь из этой запутанной ситуации, это было понятно по широко открытым ярко небесным глазам и в любопытстве замиравшей ухмылке. Я хотела уже, было открыть рот и с красноречием начать объяснение, но слова замерли в глотке. А что вообще я скажу? Тут на место слепой уверенности и храбрости, вступила растерянность. Ладно, будем импровизировать, авось, что-то да скажу впопад. С уверенностью в поведении, я начала сначала тихо и неуверенно, но уже потом, как бы разгоняясь и увеличивая скорость, говорила громче: - Флэш и я здесь вообще не виновны, так получилось чисто случайно. Я сегодня прогуливалась рано утром, мне не спалось. Тут я вижу, идёт кто-то, во всём чёрном, часто запинаясь. А потом и вовсе упал без сознания на землю. Подхожу ближе, чтобы посмотреть кто это вообще. Приглядываюсь, а это тот Охотник на нечисть с эксперимента, про которого мне Алекс рассказал. И что удивительно целый и невредимый. Дальше иду обратно на базу, чтобы кого-нибудь да позвать, прихожу значит, а на кухне только Флэш и я его позвала, чтобы Хель…Охотника помочь дотащить до базы. Ну, вот мы дотащили, можешь на нашу обувь посмотреть вся в земле и грязи, я заснуть успела, а потом уже от этого шума проснулась. Вот и всё. Шрам скептически на меня посмотрел, оценивая мой рассказ, за который в моей родной школе мне влепили бы сочную двойку за грамматику и постановку предложений. Но в этой ситуации учебное образование вообще, ни к чему, так как я вроде бы всё доходчиво и понятно объяснила. Главное слово вроде бы. Но к моей редкой удаче, Шрам вздохнул и решил заняться новичком, который подозрительно долго не просыпается. Я повернулась и взглянула на мирно спящего Хельсинга, который даже сейчас казался грозным и устрашающим. Чёрная шляпа свисала, прикрывая лицо и создавая тень. Такого же цвета плащ, который небрежно собрался на плечах, а про содержимое арсенала Охотника на нечисть, вообще нужно промолчать. Конечно, глаза были сейчас закрыты и разглядеть, необычно к этому стилю светлые глаза, было невозможно, но предполагать можно было. Но в какой-то момент, когда Шрам на всякий случай убрал подальше всё оружие, которое содержало колья, пистолеты, серебряные пули, святую воду и много чего ещё и уже осторожно проверял пульс на бледной шее, Хельсинг резко открыл глаза и стал быстро оглядывать присутствующих. Шрам на всякий случай отошёл подальше, если что, чтобы новичок не напал на него. Охотник на нечисть, если по взгляду пытался вспомнить, где он был в последний раз, но потом в какой-то момент скривился в гримасу ярости и скрытного страха. А сразу же после прокричал, громким и уверенным голосом с серьёзностью в тоне, пытаясь найти у себя оружие, быстро ощупывая одежду: - Доппельгенгеры! Голос, говорил про вас! Отпустите меня немедленно! Я так просто не сдамся! Я замерла в переваривании происходящего, но потом закатила глаза, вспомнив, почему Хельсинг сейчас испуган присутствием клонов. Диктор внушил ему, что революционеры это допель…допеген…тьфу ты, короче, злые двойники, от которых можно избавиться, убив себя. Интересная логика тут у нас, убей злых двойников, убив себя, чтобы они тебе же не навредили. Только один вопрос, как они вообще смогут тебе навредить, если ты умер? Ладно, оставим рассуждение о просто восхитительной логике и адекватности на потом, сейчас нужно решить проблему с нашим неудачным суицидником. Хоть бы он не нашёл в карманах забытый пистолет, а то весь мой труд насмарку. И тут я вспомнила, что я не являюсь клоном и значит, по мнению Хельсинга, злым двойником, что просто спасает моё сложное положение. Я подошла к Хельсингу, который усиленно пытался найти пистолет, но увидев меня, тот замер, оглядывая мой неопрятный вид. Я начала говорить тихим внушительным голосом, как будто разговаривала с больным человеком, который отказывался принимать таблетки: - Эм…понимаешь, тот Голос врал тебе. Видишь же, я не твой злой двойник, как и они. Просто понимаешь… - Да? А почему они выглядят точно так же, как я? Девочка, пожалуйста, дай мне пистолет, похоже, они захватили тебя в плен, я пожертвую собой, а ты спасайся и беги! – Охотник на нечисть перебил моё объяснение, находя своё неправильное объяснение всему происходящему. И видно же, что ко мне он не относится серьёзно, даже не слушая мои слова. Это конечно очень обидно, что только по моему возрасту меня даже не слушают, но мне необходимо доказать, что он не прав. Вот только как? Я неловко замолчала, обдумывая свои дальнейшие действия. Ведь если смотреть по его теории, то всё логично и превосходно сходится. Я бедная жертва злых двойников, а он экзорцист и борец с нечистью, который решил пожертвовать собой и спасти мою душонку. Ну что ж, всё логично, даже не к чему докопаться, если подумать. А хотя…нет, есть к чему. Я прижалась к стене и демонстративно махнула рукой, замечая при этом детали, которых Хельсинг не заметил, не зря я теоретик, мне не впервой разглядывать и замечать мелочи: - Тогда, как ты объяснишь, то белое пространство? И камеру, которая всё это снимала? Охотник на нечисть замолчал, раздумывая над моими словами и кажется, задумываясь над всем происходящим. Я победно, как бы зарядила пистолет и, прицелившись, выстрелила, только попала ли я в цель? Хельсинг нервно закусил губу и стал оглядываться по сторонам в поиске ответа, которого не существовало именно в стенах или в чём-то другом. Теперь от бесстрашия и храбрости не осталось ни следа, их место заняла растерянность и страх. Страх того, что всё может оказаться не таким как в выдуманных боевиках и фильмах, а гораздо ужасней и страшней. Можно было наблюдать, как всё осознание, того что Хельсинг – бесстрашный Охотник на нечисть, который защищает всех от ужасных чудовищ и демонов, рушилось, треща и раскалываясь на куски. Вроде бы пуля летит в цель, но не сменит ли она своё направление, даже не попав куда-то возле цели? Хельсинг замаялся, но все, же пробормотал, смотря куда-то в пол: - Да, ты права, но…почему, чёрт возьми, они такие же, как я? И пуля попала в цель, с характерным для этого шумом. Я внутренне порадовалась, но в реальности лишь зажмурила глаза и пробормотала спасибо всем, кому можно это сказать. После приготовившись к долгим разъяснениям и пояснениям всего, вздохнула и, посмотрев на растерянный вид Борца с нечестью, покачала головой и лучезарно улыбнулась. Всё-таки внешний вид и фальшивое поведение, не скроет настоящих эмоций и чувств. Каждый клон, как-то по-своему растерян и напуган, всем, что происходит с такими, как они. И с этим ничего не поделаешь, даже такой классный облик, как у Хельсинга не скроет этого факта. Тут мне на выручку пришёл лидер, который уже с интересом наблюдал за всей этой ситуацией своим серьёзным взглядом, но все, же сквозь фальшивое поведение просочилось любопытство, но вскоре встал рядом со мной и спросил практически шёпотом, чтобы другие не услышали: - Откуда ты знаешь про доппельгенгеров? И тут я вспомнила, что не присутствовала на эксперименте и не могла слышать этого слова и, то, что Хельсинг считает их злыми двойниками. Вот и твой первый просчёт, Дефекта. Но выкрутится как-то, да надо, рано палится ещё, рано. Я посмотрела на лицо лидера и заметила много царапин и ссадин на лице, которые не зажили и смотрелись ужасно. Казалось, что этот клон буквально всю жизнь проводил в крови и боли. А хотя это так и есть, царапины, шрамы, а вскоре и глаза, которые по необъяснимой причине стали алыми, словно налились кровью. От этого становилось жутко, но тут, же на смену страху приходили жалость и сочувствие, которые буквально побуждали каждый раз при виде Шрама обнять его по крепче и сказать, что-то приятное и подбадривающие. Но лидер всегда закрывался ото всех со своими эмоциями и угрызениями совести, надевая на лицо маску строгого и серьёзного лидера Революции. А хотя я часто слышала, какой-то вечный шёпот со стороны лаборатории и видела Шрама в очень тяжёлом состоянии. И эти вечные срывы на команде точно шли не от раздражения на своих братьев, а скорее всего от обиды, что все клоны в полной мере не понимали значимость мести и Революции для лидера. Просто не понятый клон, на которого положили слишком большую ношу. В тоже время я полностью решила, как ответить, не смотря на то, что ответ нелогичный и вообще подозрительный. Я, тихо пытаясь шептать, ответила, но все, же получилось немного громче, чем нужно было: - Я просто знаю кто это. Просто знаю, вот и всё, сама не понимаю, как в памяти всплыло значение слова. Шрам понимающе кивнул, но я заметила или мне показалось, что тот все, же недоверчиво посмотрел на меня, после чего подошёл к новичку и стал объяснять нашу ситуацию и положение. Я всматривалась, как Хельсинг менялся в эмоциях, сначала не веря, а потом осознавая всё и понимая, редко кивая и смотря в пол. Шрам рассказал про всё: что они клоны, кто такой тот Голос, где находится завод, симуляции и многое другое. После этого долгого рассказа, Охотник на нечисть опустил голову и снял шляпу с головы, от чего я увидела каштановые кудрявые волосы, которые забавно завивались. После этих движений, зарываясь пальцами в волосы, прошептал еле заметно, мотая головою в разные стороны, редко подолгу закрывая глаза, не веря, что это реальность: - Как я хочу, чтобы это всё оказалось неправдой… Я же понимающе кивнула, и незаметно для себя улыбнувшись и мысленно, так же заливаясь слезами и крича «Да, я тоже хочу, чтобы это всё было неправдой и кошмарным сном!». *** Впервые за долгое время меня одолела грусть и печаль, которые съедали все другие эмоции изнутри, чтобы я больше не смогла чувствовать больше ничего кроме них. От этого было также больно вспоминать, меня из моего родного мира, в котором было так спокойно и миролюбиво, что иногда не верилось, что я когда-то жила без крови и ежедневных смертей. И даже сейчас, моя настоящая жизнь затмевалась и становилась чем-то размытым и нереальным. Но я не давала себе забывать моменты, прожитые мной несколько недель назад, чтобы не забыть, кто я на самом деле. Иногда мне казалось, что выдуманная Дефекта и её выдуманная жизнь становятся главным и затмевают другую меня. И от этого осознания становилось правда не по себе. И сейчас, раскачивая ногами на краю плоской крыши нашей базы и смотря на блеклое солнце, которое спряталось за серыми тучами, меня посещали подозрительные мысли о чём-то странном, о том, что я не заметила или просто забыла. Что-то важное и необходимое мне, чтобы раскрыть все секреты и тайны случившегося, открыть все закрытые шкафы, чтобы найти колючую и кислую на вкус правду. Правда, жестока и любит делать больно другим, но в тоже время говорит реальность происходящего, которую люди не любят принимать. И за откровенность и честность люди не любят правду. Может тогда меня тоже не поймут, если я расскажу правду? Просто посмеются или откажутся понимать? Если это так, то лучше сохранить всё в секрете, чтобы не было проблем, чтобы из-за этой правды моим братьям никто не сделал больно. А хотя, кто сможет сделать им больно? Ведь другие клоны, не существуют в реальности и не смогут выбраться оттуда без моей помощи, а также не смогут навредить им, если я расскажу всё, как есть. Не смогут же навредить, верно? Только мысль о том, что эти существа выберутся и попадут в настоящее, приводила в ужас и страх. Но что, же мне тогда сделать, если помогать им нельзя, а выбраться я могу только в том случае, если помогу им? Нет ответа, как и на другие вопросы… Но от моих мыслей меня отвлёк шорох. Такой, как будто его и не было на самом деле, такой тихий и еле слышный, как будто кто-то крадётся. Крадётся, чтобы незаметно напасть со спины. Этой мысли хватило, чтобы я с быстро бьющимся сердцем повернулась на источник звука и со скоростью света, стала рассматривать крышу, на которой неизвестному скрыться было бы невозможно. Но там никого не было. Вообще. Никого факта присутствия, живого существа или чего-то другого. Я помотала головой и зарылась пальцами в свои волосы, ругая себя за паранойю, которая не сейчас, но однажды сыграет со мной злую шутку. Лишь богатое воображение и слишком яркие кровавые события, которые произошли совсем недавно – всё это, конечно же, сыграло свою роль в образовании паранойи. Но повернувшись и снова посмотрев на поверхность плоской крыши, я обнаружила, что-то блестящее, что-то сияло в лучах хоть и блеклого, но солнца. Я поднялась и осторожными шагами приблизилась к этому неизвестной вещице, медленно подняв её к глазам, рассматривая вещь, ещё больше удивляясь странности находки. Этим странным что-то оказался кулоном. Кулоном круглой формы с серебряным ободком вокруг камушка, который сверкал зеленоватым светом. Серебряный ободок был искусно загнут в рисунок кустов роз вместе с шипами. Также от дырочки возле камушка свисала железная цепочка, которая была составлена из множества маленьких овальных звеньев. Но перевернув эту находку и посмотрев на обратную сторону, я удивилась, а уже через секунду ужаснулась. Обратная сторона была совсем непримечательная и обычная, исключая один факт. Кто-то чем-то острым выцарапал одну важную для меня запись, две кривые цифры, два и семь, которые висели у меня на двери, на базе. Этого хватило, чтобы я рванула вниз, чуть не упав с крыши, на базу. В голове затаились ужасные сомнения и догадки, того, что этот неизвестный уже мог забраться в дом, возможно, связал всех моих братьев или хуже того, мучительно убил. Кто-то, кого я, возможно, знаю, а возможно и нет. Прошла секунда или две, и я, запыхавшись от стремительного бега, стояла возле двери в свою комнату. В душу закрались едкие сомнения и подозрения, а также животный страх перед чем-то великим и ужасным, но я, превозмогав эти ощущения, резко открыла дверь и стала быстро разглядывать каждый уголок комнаты, чтобы вычислить того, кто сейчас спрятался здесь. Но никого не было, обычная комната, даже все мои вещи стояли на своих местах, никого факта присутствия кого-то здесь. Но ощущения слежки не исчезло, наоборот только усилилось, а чувство, что кто-то сейчас смотрел мне прямо в спину, разрасталось до истерики. Дверь начала скрипеть и вскоре громко хлопнув, закрылась, а я, услышав, как замок на двери защёлкнулся, вздрогнула. Кто-то точно не хотел, чтобы другие услышали и узнали что-то, возможно, только разговора, а возможно криков боли. Я стала тяжело дышать, а сердце ни на секунду не переставало громко стучать. Нужно повернуться и посмотреть, лишь повернуться и взглянуть в глаза… И я повернулась, после чего закрыла себе рот рукой, так что чуть не выбила себе зубы. Глаза расширились от страха, а душа на секунду замерла, как в предсмертный миг. Неизвестный оказался не один, их оказалось целых три и все выглядели одинаково жутко и пугающе, от чего хотелось выцарапать себе глаза до крови и забиться в судорогах в угле под мёртвым взглядом, который бы молча сверлил меня. Первый, а точнее первая, выглядела на лет шесть, и она была необычно для нашего времени одета в старинное платье, которое было через, чур, пышным и красивым. Складки на богатой ткани и вышитые рюшки украшали и без того прекрасное средневековое платье. Но всё портили глаза без глазниц, вместо них были чёрные впадины, из которых капала вязкая тёмная жидкость. Второй же, был одет в тёмную одежду и был на вид лет пятнадцати, а на голове был шлем, как у пилотов, но в груди сияла огромная кровяная дыра. Третий выглядел, как обычный школьник в наше время, серые брюки и такой же пиджак, но прямо во лбу была маленькая с запёкшейся кровью дырочка, словно кто-то выстрелил в упор. И всё дополнял этот страшный измученный взгляд, который пытался, как бы выскрести душу и забрать эмоции. Я попятилась назад с приливом безумного и сумасшедшего страха, который сковал разум и даже, упала на пол, упёршись спиной в стену и осознавая, что пути к отступлению нет. Тут же эти существа сменились во взгляде, увидев, что я в страхе закрыла руками глаза, так что, ногти вонзились в бледную кожу. Нос ударил противный кладбищенский запах старой земли и чего-то затхлого. Самая маленькая из этих существ, попыталась демонстративно испуганно вздохнуть, но вместо этого получился еле слышный хрип, а потом прозвучал хоть и хриплый, но все, же звонкий тоненький голосок, который явно сочувствовал: - Ох, мисс, не пугайтесь, мы не навредим вам, мы хотим лишь помочь. Я с интересом и с испуганным любопытством уставилась прямо на них, пытаясь понять, кто они и кем являются. Вроде бы они выглядели, как обычные люди, но необъяснимым образом, контуры их тел расплываются, а платье у самой маленькой ложилось на пол, но как бы проходило сквозь него. Все эти факты утверждали лишь одно – эти существа являлись призраками или умершими душами. Тогда это объясняло, что зловонный запах гнили не распространялся, а кроме визуального присутствия больше фактов иного присутствия и не было. Но я, превозмогая страх, который подкатил к горлу, прошептала, пялясь и следя за любыми движениями призраков: - Кто вы? Что вам от меня нужно? Самый старший из них, который стоял посередине, поправил шлем на голове и, одарив меня серьёзным не моргающим взглядом, стал рассказывать, наблюдая, как я всё больше и больше удивляюсь: - Мы – жертвы, попавшие сюда из твоего мира, из нашего мира. Как видишь, мы не смогли выбраться отсюда живыми, - на этом моменте он показал на свою рану на животе – Но ты ещё можешь выбраться и мы, хотим тебе помочь. Я недоверчиво оглядела их, но сильно виду не подала, чтобы они, если что не увидели, что я им не доверяю. Но, похоже, третий из них, это заметил и, закатив мёртвые глаза, проговорил, стараясь говорить, как можно живее и беззаботней: - Ты можешь доверять нам, призраки не могут никак навредить без физического тела кому-то. Я неуверенно кивнула и движением взгляда сказала, чтобы средний из них, продолжал свою историю. Всё приобретало ужасные обороты и, похоже, я нашла канат, который должен поднять этот основной занавес, ответ на который я искала уже давно. Предвкушение, того, что я сейчас узнаю настоящую правду, было. Старший, вяло вздохнул и, проведя рукой по запутанным волосам, стал говорить серьёзно и с долей жути, напоминая, что эти люди больше не живы: - Нас вытащили из родного мира в этот. Дома, где нам тогда казалось, было слишком скучно, мы увлекались книгами, а кто-то движущимися картинками на стекле, – на этом слове он показал на самого современного – И мы мечтали, нет, желали, попасть в книгу и ощутить всё на себе, все эти сладостные приключения и победы. Тогда мы были глупыми несмышлеными детьми, которые велись на что угодно. И тогда на следующее утро, каждый из нас проснулся в этом мире, но в разное время. Я любил читать приключенческие книги про самолёты и отважных пилотов, а потом я попал в одно такое приключение. И всё было не так, как в детской книжке, была кровь, много крови, которая пролилась тогда. Я молился сделать всё, чтобы вернуться обратно и тогда пришли они. Другие мои друзья, которые были в реальности, они сказали, что если я взорву главный цех врагов, то они выпустят меня. И я не смог этого. Они говорили, что моя душа попадёт в междумирье, и я там умру от безысходности. Но этого не случилось, нет. Они просто сожрали моё тело и эмоции, а также самые бесценные воспоминания. Я даже не помню, как меня звали. Другие – это ужасные демоны, которые любят лакомиться детскими душами. Сначала угощают грёзами, а потом дают задания, которые невозможно выполнить и наконец, жестоко убивают. Им нравится пожирать души, которые испытывали страх вперемешку с радостью. Я была в глубочайшем шоке и растерянности, все, что я знала, оказалось неправдой и жестокой ложью. Теперь же правда резала по душе острым лезвием, оставляя непоправимые шрамы и раны, которые будут очень долго ныть и болеть. Но дальше размышлять мне не дали, самая маленькая, стала говорить своим детским голосом, отнюдь не на беззаботные темы: - А я, мисс, мечтала побывать в замке королей и королев и самой стать самой красивой принцессой. Я хотела свою собственную огромную комнату с розовым балдахином, а также белых лошадей, которые каждый день бы катали меня. Но вместо этого было много крови и боли, лошади были в крови, и было много войн и оружия. Я не смогла выбраться. Тут она потупила взгляд, а по щекам побежали чёрные слёзы, а лицо замерло в немом плаче, после чего послышался глухой хрип, который должен был походить на звонкий плач. Третий, опустил голову, теребя брюки, после чего стал говорить своим задорным голосом, свою историю: - Я смотрел мои любимые американские боевики. Они лучше всего! Я мечтал быть, как Джеймс Бонд, быть супер секретным агентом американской разведки и спасать города от врагов и преступлений. Но попав сюда, я узнал много боли и ужаса, я не смог спасать всех. Я не смог выбраться. - Мы не смогли выбраться! – хором закричали мёртвые потерянные души, из глаз которых лились чёрные густые капельки слёз, которые беззвучно разбивались об пол. Я закрыла уши и сжалась в комок, всё, только забыть эту колючую правду. Нет, неправильно. Если, правда, ужасна, её можно не знать. Нет, её надо выкинуть, изорвать, убить, заставить страдать, закрыться от неё. Всё что угодно! Только спрятаться и утонуть в своём же отчаяние и слезах, убиться лезвием ножа, всё что угодно, только не знать. По щёкам лились горячие острые слёзы, которые жгли кожу и разъедали её насквозь. Ты хотела открыть занавес, Дефекта? Ты его открыла, вот получай, вот она правда, настоящая, без капли вранья! Так почему же ты плачешь, дорогуша? Это только начало спектакля, только чёртово начало, только первый акт! Ну что ж, начнём настоящее веселье!? Давай, надеюсь, ты готова к настоящему открытому ужасу! *** Тик – так, Тик – так, время идёт и скоро закончится, Тик-так, Дефекта. Я смотрела на всё и на весь оставшийся день каким-то туманным и неосознанным взглядом, а все ощущения притупились, до того, что я в некоторых случаях не могла почувствовать боль. Но даже эта мысль не вызывала внутри никаких эмоций и чувств, просто тупая пустота, ничего кроме тупого безразличия. Мои зелёные глаза теперь смотрели на всё это слишком серьёзно и осознанно, даже слишком. Губы вытянулись в серую неподвижную линию и в этот день всего лишь два раза дрогнули, тогда, когда меня два раза спросили насчёт самочувствия. И я одинаково два раза, поменялась во взгляде, он стал каким-то сочетанием грустного с поддельной радостью, а губы криво искривились в подобии улыбки, хотя эта улыбка отвратительно дрожала, как будто я готовилась расплакаться. Нет, ничего подобного, я проплакалась несколько часов назад, рыдая и захлёбываясь в немом смехе в своих же горячих жгучих слезах. Всё это казалось лишь плохим сном и чем-то таким далёким и нереальным от всей чёртовой реальности, но нет, конечно же, нет, всё это правда и настоящее. Врать было больно, врать тем, кто попытался согреть меня в этой тьме, согреть в своих объятьях потухший лучик света, который становился всё блеклее и блеклее с каждой секундой. И совсем скоро, вот-вот, я совсем исчезну, теряясь среди таких же потерянных лучиков солнца, как и я… И тогда из моих мёртвых глаз по бледным похолодевшим щекам покатятся чёрные вязкие нечеловеческие слёзы, а из горла вырвется гортанный хрип, который будет булькать глубоко в лёгких, а рот расползётся в уродливых язвах и зубы сгниют и выпадут, вызывая тот самый запах старой перекопанной земли… Я решительно стукнула кулаком по столу, сжав пальцы до белого в костяшках, а кровь из-за этого перестала поступать в тоненькие кровеносные капилляры. Я была зла на саму себя, не то, что зла, я была в ярости на тот, как я опустила руки и позволила демонам изнутри начать съедать меня. Не позволить им добраться до светящегося и аппетитного для них сердца, которое возможно оказывало соблазняющее влияние, и заставляло их снова и снова воровать бедных детей, снова и снова утаскивать их из колыбелей. Снова и снова ткать белоснежную липкую паутину, которая была на вид, как сладкая вата, снова и снова закутывать невинные души острыми когтями в липкую и мерзкую ткань, а потом одним резким движением вырывать тёплые мокрые от крови сердца, выковыривать скользкие глазные яблоки, которые сытно хрустели на заточенных клыках. О, а потом вытащить кости из ледяной кожи и обглодать их, слизывая оставшуюся плоть длинным демонским языком и выжать на когтистые лапы застывшую кровь из артерий и вен, которая будет вязко капать, и собираться в тёмные бордовые лужи. И наконец, на самое сладкое, вырвать из измученного тела плоть души и отрывая куски, как от многослойного платья съедать трепещущиеся эмоции вместе со сладкими воспоминаниями, закусывая это недоеденной плотью. И так, до тех пор, пока от тела не останется лишь лужица засохшей потрескавшейся крови, от которой будет пахнуть холодным железом и смертью, которая была настолько мучительная, насколько могла быть. И на этом мучения не окончатся, нет, оставшаяся душа будет метаться как птица в запертой маленькой клетке, биться крыльями об толстые прутья, выворачивать суставы до истеричных криков сладкой боли, а после лишь теряя надежду, душа ломается и больше не ищет выход из клетки. А потом в какой-то предсмертной невыносимой агонии истошно кричит, извивается, словно змея, а, наконец, смолкает, раз и навсегда. Представив все эти красочные картины как можно ярче и точнее, к горлу подкатил ком, а здравый разум затуманился. Главное не позволить, что тут сложного помешать могущественным ужасным и страшным существам из другого мира? Легко, с этим как раз справится четырнадцатилетняя девочка, которая не владеет магией или другим видом оружие или самообороны. Беззащитная, просто прекрасная жертва в погони от хищника. Бежать от клыкастого хищника, который ждёт новой порции свежей крови и плоти, в глазах которого горит смертельный огонь, а косматая шерсть ободрана с боков. И жертва, запуганная, метающаяся из стороны в сторону, которая не понимает, что происходит, но когда пасть сомкнётся на чистой шее… Я снова отогнала пессимистичные мысли, которые хоть и потихоньку, но захватывали разум, откусываю по кусочкам оставшийся здравый смысл в голове. Я зажмурила уставшие глаза, резко их открыла и поняла, что нахожусь в главном зале, в котором собирались клоны для важных переговоров или для дополнения плана революции. План всё время менялся, так как приходили новые участники, которые могли отличиться некоторыми способностями или умениями. Эх, знали бы они, сколько хлопот им, скорее всего, принесёт следующий революционер, который будет страдать целым рядом головных болезней. И да, наверное, вот так попав в закулисье, я пойму, откуда наш Шизофреник умеет создавать какой-то щит из магии. А может и не пойму, кто знает логику этого мира. Я встала из-за дивана и решительно направилась к зеркалу, которое висело в центральном коридоре, чтобы хоть как-то да привести мой вид в порядок. А то, похоже, если клоны смотрят на меня как-то странно, что-то со мной не так. Яркий свет в коридоре светил в уставшие глаза, которые от новой порции щипающего света ламп, опять заболели, что заставило меня, зажмуриться и прикрыть глаза одной рукой. Конечно же, очки отдавали блик прямо в глаза, что усложняло мне пройти по коридору и попытаться не ослепнуть. Всё же дойдя до зеркала, которое немного косо висело на стене, которая была покрыта облупившейся краской. Краска всё же расходилась огромными трещинами в некоторых местах, а иногда в некоторых участках не доставало одного или двух кусков покрытия. Я подняла взгляд на пыльное зеркало и стала рассматривать своё неряшливое отражение. Помятые волосы, синяки под глазами и бледная кожа от недостатка солнца, похоже тут срочно нужен отдых. А ведь правда, сейчас будет спасение Шизо, а с этим заданием революционеры прекрасно справятся, если я, конечно, что-то не изменила. Надеюсь, что нет… Я прикрыла глаза ровно на секунду и взлохматила слипшиеся волосы, пытаясь предать им нормальный человеческий вид. Но снова взглянув в зеркало, я к ужасу не обнаружила своего отражения и отражения комнаты вообще. Этого хватило, чтобы понять, что кто-то хотел со мной связаться через него, либо демоны, либо призраки, больше вариантов нет. Или в эту прекрасную историю добавится кто-то третий, тот, кто будет внушать страх одним своим присутствием? Возможно, возможно, попав в этот мир, я привыкла ко всему. Темнота зеркала захватывала и как бы морально пережевывала и выплёвывала твои останки, которые содержали не перемолотые кости, а также мясо вперемешку с кровью. Темнота заставила моё сердце стучать довольно таки быстро, а воображение представлять, как какая-та кожистая морщинистая костлявая рука схватит меня за шею, удушая и затащит в самое пекло вечеринки или пира нечисти. И я – главное изысканное блюдо на них столе, которое будет богатым гурманством, как у нас богатые едят чёрную икру. Но тут, же уняв разыгравшуюся фантазию, я вновь уставилась вглубь тёмного зеркала, пытаясь увидеть кого угодно. И моё ожидание прошло не зря. Сначала показался лишь размытый в темноте стремительно приближающийся силуэт, который скоро появился в свете от ламп с освещенного коридора. Это значит, что реальность может влиять на невидимый мир духов? А это значит, что невидимый мир духов может влиять на реальность? Если это так-то, мне реально будет очень-очень плохо… В зеркале показался другой добродушный испанец, который сейчас был серьёзен… и даже разозлён? Да, приглядевшись, я нашла слишком много скрытых примет скрытой ярости, которая сочилась из уже мёртвой души в разные стороны. Злые белые глаза, которые стали полностью белыми, как у мертвецов или у ходящих зомби. Искривленные синие губы, которые стали зеленоватыми в некоторых местах от гниения или грибка, а также обострённые жёлтые острые зубы, как у вампиров или оборотней. Другой Эль показался примерно по грудь, сколько позволяло зеркало, которое было повешено на удачу точно под мой рост. Другой тореадор поправил изорванный красный камзол, а я обнаружила на некоторых местах кровь, и не отнюдь прогнившую и засохшую, которая была до этого, а новую ярко-красную свежую кровь. Это заставило меня пробрать дрожь, как и факт, того, что я впервые встретилась с другими в реальности, а не во сне. И возможно сейчас в реальности, меня можно раз и навсегда усыпить… И чтобы потом из чёрных, прогнивших лёгких вырывалось мёртвое дыхание усопших призраков. Х-х-х-х, я не смогла выбраться, как и они, х-х-х-х. Но этого не произошло, Другой Эль с презрением смотрел на меня, а после, даже еле слышно фыркнув, искривил губы в омерзительной улыбке. Я снова допустила себе слабину, от чего этот демон увидел, как моя губа дрогнула, а в глазах сверкнули маленькие искорки страха. Но вместо того, чтобы воспользоваться моим страхом и накинутся, Другой испанец разошёлся в булькающем смехе, как подобно всем мёртвым, которых я видела, но к этому звуку прибавился какой-то горький гортанный звук, который захлебывался. Я не обращала на это внимания, ожидая, что произойдёт дальше. Другой Эль снова обострил острые как кинжалы зубы и провёл по ним гладким остроконечным языком, который неровно скользил по ровным жёлтым клыкам. Из-за этого изо рта полились слюни, подобно дикому зверю, который осматривал свою скорую добычу, представляя, как тот съест, смакуя каждый кусок, эту самую дичь. Только это не сравнение, это так и есть, я – дичь, они – охотники, а по правилам добычу съедают и убивают хищники. И тут ничего не поделаешь, законы природы, законы выживания. Демон снова мерзко хихикнул и начал выводить пальцем, который был в крови буквы на стекле зеркала, от чего я сразу же стала читать, бешено пробегая по буквам глазами. Кровавые чернила были неровными, а сама манера писанины, очень кривой и больше напоминала что-то древнее, скорее всего латынь. Но вскоре я поняла сообщение полностью, ужасаясь и заставляя себя успокоиться. Они же тебе сказали? Да? Ну что ж, теперь играем по нашим правилам, Дефекта. Началась настоящая игра, время тикает. Тик-так. Тик-так, Тик-так, как будто и, правда внутри стали стучать невидимые часы, которые били и разрушали спокойствие, принося ужас и страх. Да, часы Смерти, которые отсчитывают твоё время, у меня же его, хи-хи, слишком мало, слишком мало. На последок Другой Эль провёл пальцем по ране на шее, показывая всем известный жест, что скоро ко мне придёт моя верная дорогая смерть и захватит в свои стальные объятья, от которых будет веять запахом кладбища… И тут зеркало разбилось вдребезги, вызвав этим волну летящих в меня осколков, которые при звонком разбивании воткнулись мне прямо в кожу, оставляя кровавые следы, которые теперь щипало. Но я стояла, не двигаясь, и не обращая внимания на резкую боль, ведь внутри тикали часы, отстукивая каждое биение сердца. Тик-так, так стучит твоё сердце. Кап-кап, так капает твоя свежая пролитая кровь, разбиваясь об пол. И скверное дыхание тебе в спину, знай, это пришла твоя Смерть, Дефекта, за тобой, дорогая мисс.