Блаженны эгиду носящие

Когда Широ открывает глаза, то не видит рядом ни Кита, ни Лэнса. Впрочем, кровать ещё хранит их тепло. Если прислушаться, то можно услышать их голоса на кухне — кажется, опять спорят. Улыбка появляется сама собой. Он поднимается, разминает плечи. Нужно стянуть с запястья резинку, чтобы собрать волосы в высокий пучок. Белых прядей стало больше — возможно, среди них и правда есть седые — и мысли об этом даже не кажутся такими грустными. Всё же Гермес был прав: спустя десять лет Широ ещё жив. Не собирается он умирать. Не с такими защитниками точно. — Шоколадный. — Клубничный. — Не будь эгоистом — мы оба знаем, что Широ больше любит шоколадный. — Мы оба знаем, что он ест шоколадный только потому, что не хочет тебя расстраивать, и на самом деле любит клубничный. Широ смотрит на них со стороны, слишком увлёкшихся спором. Волосы Кита собраны в свободную косу, солнечные лучи целуют пальцы, которыми тот вцепился в столешницу. На нём футболка Широ — та, что они купили вчера. Вчера Широ впервые её надел, и почти сразу же оставил на полу спальни, не без помощи Лэнса. Киту она идёт больше. Наверное, потому, что обнажает плечо. Лэнс по другую сторону стола. Упрямится из привычки, это ясно по тону. Каштановые прядки всклокочены: значит, проснулся совсем недавно, раз даже не привёл себя в порядок. Широ он нравится любым, что бы Лэнс там себе не думал. Короткие шорты открывают вид на потрясающе длинные ноги, а то, как он прогибается в спине, опираясь о стол, выглядит незаконным. — Ой, — говорит Лэнс, оборачиваясь, и Широ самую малость разочарован. — Мы тебя разбудили? — Просто кто-то не хочет признавать поражение, — ворчит Кит, пока подходит к Широ. Поцелуй в щёку бодрит. — Скажи ему уже, что больше любишь блинчики с клубникой. — С шоколадом, — перебивают его. — Широ любит с шоколадом и всегда говорит, что у меня вкусно получается. — Он и мне это говорит про клубнику. Широ? На самом деле они недалеки от истины. Широ абсолютно равнодушен к топпингу и ему всё равно, с чем есть блинчики. Вкусно и с тем, и с тем. — Почему бы не совместить? — предлагает он, приобнимая Кита. — Клубника с шоколадом, м? — Не-а, — пристраивается с другого бока Лэнс, больше не такой напряжённый. — Второй раз этот трюк не сработает, — поддерживает Кит, смеясь. — А мне кажется, было бы вкусно. Лэнс и Кит переглядываются, вздыхая. — Я мирюсь с клубникой только потому, что у нас сегодня годовщина. И правда. Десять лет, как Широ живёт под одной крышей с теми, кого любит больше жизни. С теми, кто любят его так же сильно в ответ. С теми, с кем это место наконец-то стало его домом. Лэнс меняет своё отношение к клубнике после того, как Кит кормит его с руки. Широ подходит ближе, чтобы и ему перепало. Прижимается к Лэнсу со спины, получая от Кита свою ягоду. У Лэнса потрясающе гладкая кожа и идеальные бёдра, будто созданные для его рук. Он целует открытый участок над ключицей, забирается пальцами под футболку, и Лэнс вздрагивает, когда Широ прикасается протезом. — Тебе было мало ночью? — вскидывает бровь Кит. Воспоминания об этом отдаются приятной болью; на шее, груди и бёдрах налились почти фиолетовые засосы. Это Киту всегда мало, но Широ нисколько не жалуется. Просто с этими двумя рядом всегда невыносимо сложно держать себя в руках. Поэтому он предпочитает держать в руках их. — М-м-м, нет, но я бы повторил. Широ целует Кита в губы, не выпуская Лэнса из объятий; смотрит за тем, как Кит целуется с Лэнсом. Немного развязно — Кит играет на публику в его лице, наблюдая за реакцией. Как только они прекращают, Широ разворачивает Лэнса к себе. Подхватывает под ягодицами и усаживает на стол, с особенным наслаждением чувствуя его ладони на своих плечах. — Не вынуждай меня, — предупреждает Кит. Впрочем, его пальцы уже забрались под резинку спальных штанов Широ. — Мы ещё даже не позавтракали. — Согласен, — вторит Лэнс в перерыве между ленивыми поцелуями. — Блинчики совсем остынут. К Аиду блинчики и завтраки. Широ хочет своих парней, обоих, здесь и сейчас, прямо на этом столе. Он знает, что они оба совсем не против. Потому что Лэнс прикусывает его нижнюю губу, а Кит почти стянул бельё Широ, увлёкшись. — Широ. Реакция на чужой голос отточена годами. Кит тут же хватается за нож из стигийской стали — на кухне их целый набор. Подарок Аида. Если таким образом он хотел извиниться за ту историю с краской, то Широ его ещё не простил, но не отказываться же. Тонкий браслет на запястье Лэнса загорается голубым, раскладывается в изящный лук. В пальцах появляется стрела, и Широ привычно уклоняется, чтобы дать больше пространства. Собственные ладони искрят молниями. Он готов убить любого, кто осмелится напасть. — Кхм, Мистер Широгане. Это всего лишь Мистер К. Он деловито кашляет в кулак, смотря на них из декоративного фонтанчика, стоящего на подоконнике. Хоть Мистер К. связался с ними сам, он всё равно делает вид, что на кухне никого нет, и он, так, решил полюбоваться интерьером. Широ всё же соображает подтянуть спальные брюки и поправить футболку Кита, прикрывая его обнажённое плечо. Будто назло, Кит тянет рукав вниз, возвращая всё как было. — Здрасьте, Мистер К., — из всех них Лэнс почему-то быстрее всего берёт себя в руки в таких ситуациях, — как погодка? — Макклэйн, — цедит он сквозь зубы. — Прекрасная. И всё же я хотел бы поговорить с твоим… — Мужем, — встревает Широ. — Я весь во внимании. Лук превращается обратно в браслет, а Кит медленно возвращает нож в подставку, растерянный. Широ пытается сдержать улыбку. Вообще он хотел рассказать об этом совсем не так, но Мистер К. умеет вывести из себя. Его вытянувшееся лицо того стоило. Мистер К. прочищает горло. Говорит, что в кафе Гесперы снова были нападения, и, поскольку дом Широ ближе всех, то ему и разбираться. Едва лиловая физиономия исчезает из фонтанчика, на Широ набрасываются с вопросами: — В смысле «мужем»? — Это что вообще было? На него смотрят две пары глаз — синие и фиалковые. Одинаково прекрасные. — Считайте это предложением, — отвечает он, больше не пряча улыбки. — Мне пора на задание, скоро вернусь. — Ну уж нет. — Ты не можешь говорить такое и просто так уходить! — Нет, Кит, ты слышал? Это вообще не предложение. — Ни разу не оно. — Они редко приходят к согласию так быстро, и сейчас Широ не очень этому рад. — Мне, вон, ничего не сказал даже. — Ты тоже мой муж, — Широ считал это самим собой разумеющимся. В ответ на это Кит закатывает глаза. — Я, может, не согласен. — Я, может, тоже. Смотри, как это делается, — Лэнс опускается перед Китом на одно колено, нежно касается его ладони пальцами, заглядывая в глаза. — Кит, ты потрясающий. Я люблю тебя больше всего на свете и хотел бы провести с тобой всю свою жизнь. Готов ли ты быть со мной в горе и радости, пока смерть не разлучит нас? Он дурачится, конечно, но его улыбка искренняя и светлая. Лэнс смотрит на Кита, будто и правда ожидает ответа. Стикс, да он серьёзно. У Кита пунцовые щёки. Широ очень хочется оказаться сейчас на его месте. У него самого сердце сейчас остановится, и он даже представить не может, что сейчас чувствуют Лэнс и Кит. — Во-первых, не думай, что избавишься от меня так легко, а во-вторых, нет. — Эй, а мне-то почему «нет»? — возмущается Лэнс. — Признай, что блинчики с клубникой вкуснее, и я обещаю подумать. Не дав времени на обиду, Кит втягивает его в поцелуй. Смеётся, не выпуская из объятий, и только сейчас Широ замечает, как сильно Кит дрожит. Он такой счастливый. — Так и быть, наверное, я смогу пережить твоё пристрастие к шоколаду. — Вот уж спасибо. Они стоят так ещё несколько мгновений, обнимая друг друга. Лэнс сжимает футболку Кита слишком сильно, и это выбивает воздух из лёгких. Какой же он придурок. Стоило придумать что-то романтичное. Хотя бы подарить по кольцу и сказать, как сильно их любит — такие мелочи всегда ускользают. Он не умеет выбирать моменты, не силён в словах, как многие думают: по крайней мере не тогда, когда дело касается Лэнса и Кита. Эти двое — его вселенная. Всё, что у него есть. И он их подвёл. Кит мягко отстраняется от Лэнса, и глаза обоих блестят. Они обмениваются понимающими взглядами, в обнимку подходят ближе, притормаживают возле Широ, будто о чём-то вспомнили. — Всё же думаю, что «Лэнс Широгане» звучит не так уж и плохо, — ведёт обнажённым плечом Кит. — Как и «Кит Широгане», — поддерживает Лэнс. — Ну, раз ты так думаешь, то ладно. Побуду «Широгане». — Тогда и я в деле. Широ не ожидает, что его так встряхнёт. Не ожидает, что в носу защиплет, не ожидает, что ресницы намокнут так быстро. Кит и Лэнс сразу же кладут ладони на его спину. — Широ, ты чего? — Мы же шутили — конечно мы согласны! Кит, скажи ему! — Эй, эй-эй-эй, прости, если напугал. Я тебя люблю. И ни за что не оставлю. И Лэнс тоже. Он прижимает обоих к себе. Гладит по волосам — коротким и длинным. Вдыхает такие разные запахи — дикой розы и свежего ветра, и они оба для него одинаково родные. — Остыли, — говорит Широ в надежде перевести тему. — Что? — Блинчики. Остыли. — Он вытирает слёзы тыльной стороной ладони. — Надо бы разогреть. Постараюсь успеть. — Подожди-подожди, куда успеть? — Поручение от Мистера К. Я до кафе и обратно. — Ещё чего. — Кит смахивает с плеча длинную косу. — У нас годовщина. — Втроём управимся быстрее. Да и позавтракать там можно, — предлагает Лэнс. — Отличный план. Тогда одеваемся и идём разбираться с очередными чудовищами. Хотя единственное чудовище — Мистер К. Будто другой день не мог выбрать. — Полегче, он вроде как новый фаворит твоей матушки, — не удерживается Лэнс, и Кит кривится. — Не напоминай. Надо ей на него пожаловаться. Широ накидывает поверх футболки олимпийку, думая о том, что он — самый счастливый полубог на всём Восточном побережье.

***

Интерьер остался тем же, что Широ помнит. Кислотные стены, пол, похожий на шахматную доску, столы на тонких ножках — будто Тим Бёртон решил переснять «Алису в зазеркалье» в антураже девяностых. Киту нравятся фильмы Тима Бёртона. — Опять эмпусы? — тихо спрашивает Лэнс, поёжившись. Специфичный запах не чувствуется. Зато, если присмотреться, можно заметить на полу царапины от когтистых лап. — Химеры. Думаю. Кит чуть сгибает руку в локте. Готовый выдернуть кинжал из крепления одним резким движением и тут же вступить в бой. — Добро пожаловать! Перед ними возникает бессменная официантка. Не постаревшая ни на год, немного неуклюжая, всё такая же бойкая. Может, Геспера делится с ней молодильными яблоками? Похоже на правду, но это не то, с чем им поручено разобраться. — Чего желают дорогие гости? Широ в раздумьях. У них что-то вроде свидания, всё же. Может, сделать выбор в пользу сладких пирожных и попросить принести цветы и свечи? С другой стороны, сейчас где-то девять утра, солнце светит ярко-ярко: не спасают даже старые пожелтевшие жалюзи. В свечах нет никакого смысла. Пока он определяется с заказом, из знакомых туалетов вываливаются два потрёпанных подростка. На вид им лет пятнадцать, плюс-минус. У одного из них похвальная для такого возраста мускулатура, вздёрнутый подбородок и излишне усталый взгляд. Он напоминает Широ себя самого в его годы. Разница лишь в энергетике — точно Аидовской. — Мы же справились, — негромко говорит он парню, что никак не устоит на месте позади него. — Между прочим, была восьмидесятисеми процентная вероятность того, что… — Больше ни слова. — …это я уже не говорю про параллельные реальности!.. Первый парень вскидывает руку, показывая, что продолжать разговор не намерен, и второй дуется. Этот второй — тощий и верткий. У него крючковатый нос, землистого оттенка лицо, и вообще он выглядит слишком нервным и болезненным. Жестикулирует так, что кажется, будто у него не две руки, а целых восемь. Широ проникается сочувствием к его спутнику. Он слышит эту болтовню меньше минуты, и уже хочет открутить тощему голову. Как только сын Аида держится. За болтающейся на петлях дверью видно кучки пепла. Что ж, похоже, проблема с химерами уже решилась. Парни обходят их по дуге, словно не замечая, падают за ближайший столик, и можно решить, что они собрались вздремнуть прямо здесь. Широ, Лэнс и Кит переглядываются. Официантка всё ещё стоит рядом, ожидая распоряжений. — Пять молочных коктейлей за тот столик. Для нас и наших друзей. Официантка упархивает, словно её и не было, а они разворачиваются к столику новообретённых друзей. — Привет, полубоги, — весело здоровается Лэнс, протискиваясь к окну. Оба парня вскидывают головы, удивлённые. Рука сына Аида загорается фиолетовым, но его успокаивает Кит, который решил пропустить Широ к Лэнсу: — Расслабьтесь, мы из своих. Настороженность в их взглядах сменяется интересом. Подают коктейли, и Широ складывает руки на столе, привлекая внимание к протезу и себе. — Скажите мне, молодёжь, — начинает он, улыбаясь, — кто из богов самый лучший?