Подарочек от сына моей классной

Хочу поделиться с вами своей историей жизни и любви. Звать меня Алек. Мне семнадцать, и имею я один изъян — я гей. Вот уже на протяжении года я влюблен в своего одноклассника. Всю ситуацию осложняет не только то, что мы еще в десятом классе и оба парни, и нам по семнадцать лет, а то, что Пашка Гремин — моя любовь, сын нашей классной. В течение восьми месяцев я попросту пускаю на него слюни, боясь подойти. Признаться мне ему было очень сыкотно, всё же сын классной, любимчик всех девчонок нашей школы. А просто болтать по-дружески тоже не мог, с каждым новым днём всё сильнее крепли мои чувства. Вот и старался я последние месяцы обходить его стороной и не пересекаться с ним. Только вот две недели назад он сам меня подловил в школьном туалете и прижал к стенке. Ах какой же он, зараза, классный: шатен с чуть завивающимися кончиками, голубоглазый, в меру стройный и сильный, давно уже занимается борьбой. И вот эта моя вожделенная картинка нависла теперь надо мной в школьном туалете, и не оттолкнешь его, не потому что он сильный, это полбеды, рядом с ним у меня ноги дрожат и я слабею. — Почему ты на меня постоянно так смотришь? — Его голос — просто блаженство для меня. — Как смотрю? — Завороженно промямлил я. — Прожигая глазами, с ненавистью — Ага, с ненавистью и прожигая глазами, да-а… Что?! Как-как? С ненавистью? Где ненависть, почему он так думает. Ладно, деваться мне не куда, что ответить на такое заявление — даже не знаю, поэтому признаюсь. Кажется, лучшего времени, чем это не будет. И будь что будет… — Я смотрю на тебя взглядом полным любви. Нравишься ты мне сильно! — Сказал, и сердце замерло. Я зажмурил глаза в ожидании удара. Но не только удара не последовало, а даже рука, вжимавшая меня в стену, ослабила свою хватку. Пашка озадаченно смотрел на меня, пытаясь что-то понять и продумать в своей голове. — Повтори, что сказал, — Растерянно произнес предмет моего обожания. Я же ничего не ответил, продолжая испуганно пялиться на Пашку. Так бы мы наверное и стояли, если б не прозвенел звонок. Но, услышав его, Пашка сделал шокирующую меня полностью вещь: он притянул к себе мою голову и впился в губы настойчивым поцелуем. Наши губы сливались пока я не забыл как дышать. Дыхание закончилось, и я с силой оторвался от таких сладких губ, жадно заглатывая воздух. Выскочил я из туалета, оставляя Пашку в гордом одиночестве. В тот же день, Пашка объявил своей матери, что будет со мной заниматься дополнительно математикой и меня следует ждать вечером у них дома. Елена Витальевна весьма спокойно приняла такое внезапное заявления своего сына. Я всё же притащился к Греминым домой. Для меня весь путь был пыткой, я честно пару тройку раз порывался развернуться и навострить лыжи домой. Пашка тут же потащил меня в свою комнату и закрыл дверь. Никакой математикой не пахло, мы говорили о нас и о любви. Я выпал в осадок, когда узнал, что Пашке я нравлюсь. Каково было мое удивление, когда он рассказал мне о своих мучениях от моего взгляда, который был им не правильно истолкован. В итоге, мы с ним с того момента встречаемся. Причём этот черт ревнивый до мозга костей. Но Пашка не только ревновать может, он ещё очень классно целуется, хорошо ухаживает и дарит мне крышесносные ночи. Всякий раз, как я остаюсь у него на ночь, меня мучает вопрос: «Не слышит ли его мать моих криков?». Но если уж она ничего не говорит и продолжает пускать меня на якобы уроки математики её сына, то наверное всё в порядке. Всё было б ничего, не произойди этот несчастный инцидент. После уроков ко мне подошла одноклассница Ксюша — одна из самых красивых девчонок нашей школы. Оглядевшись, Ксюша полушёпотом заговорила: — Слушай, Фрейдин, тут в общем такое дело. Не мог бы ты проводить меня до дома? Подожди! Понимаю, очень странная и неожиданная просьба, но понимаешь… около моего подъезда меня один хам поджидает. Я его боюсь и не знаю как отделаться. Я более чем уверена, что если он увидит, как меня провожает парень, то отстанет. — А причём тут я! Почему именно я? — Ну, Алек! — Взмолилась Ксюша. — Понимаешь, мы с началки знакомы, да и живем в соседних домах. — Вот Андрюха Ивочкин или даже Паша Гремин, они намного сильнее и краше меня выглядят. - сказал первое попавшееся в голову, а сам жалею, что про Пашку ляпнул, а вдруг она воспользуется советом и с моим любимым гулять начнет. Но Ксюша на мои слов не повелась. — Ну блин! Фрейдин, жалко тебе что ли! И тем более, стыдно мне к ним подойти. — Значит к ним стыдно, а как меня о таком просить, так пожалуйста. — Ладно, Ксюш. Пойдём. — И зачем я только согласился. На выходе из школы мне встретился Пашка. Он ждал меня, и каково же было его лицо, когда он увидел меня в сопровождении Ксюши, да ещё после моих слов: — Паш, прости. Я к тебе сегодня не приду. Давай перенесем наши дополнительные занятия. Сказать, что Паша был в шоке, ничего не сказать. Он стоял и пялился на нас, пока мы не скрылись за поворотом, и я не смог его самого видеть. Проводил я Ксюшу. Это оказалось вполне простой миссией. На следующий день в школе Ксюша поблагодарила меня и, кокетливо поцеловав в щёчку, убежала. Но что-то мне было страшно оборачиваться назад. По спине бежало стадо мурашек, я чувствовал испепеляющий взгляд на себе. Я медленно развернулся и встретился с глазами Пашки полными гнева. — Алек, нам надо серьёзно поговорить! — Ох, и не нравится ж мне это. Мою руку с силой сцапали и потащили в туалет. Ох уж этот туалет. И снова я прижат в нем к стеночке. Только теперь звонок помог не мне, а разъяренному как сто быков Пашке. — Фрейдин! С популярной и милой девчонкой отношения завести захотелось? — Я хотел было возразить ему, что до мозга костей я гей, и моя трепетная и единственная любовь — это он, но что-то или даже кто-то не дал мне возможности даже пискнуть, поэтому раздался лишь скулеж из моих уст. — Заткнись! Сейчас я говорю. Хоть ты и получил ответ от той девки, но ты мой. Слышишь! И делить я тебя ни с кем не собираюсь! Вот такой я у тебя собственник. И с таким наездом в мою шею впились зубы любимого. Я вскрикнул. Нет, Паша вампир, вот честное слово, а по-другому эту заразу и не назовешь. Когда Гремин наконец-то оторвался, я почувствовал жжение на коже и лёгкую боль, всё-таки когда он кусал было больнее. Паша тяжело дышал, смотря на меня. Его взгляд скользнул вниз и прищурил глаза. — Ты возбудился от простого укуса? — Ты реально дурак, Паш! Причём отмороженный. — Я не узнавал своего голоса, он был с небольшой хрипотцой. — Не от простого укуса, а от твоего, причём в шею. Мне сейчас вообще показалось, что ты вампир. Но всё же, мне уже честно пофиг, иди сюда. Я рывком потянул за его воротник, и мы сильно ударились о стену. — Ты чего, Алек! Прям тут? — А с чего мы такие боязливые? Только пару минут назад был таким агрессивным и сексуальным. И к тому же урок идёт, здесь никого не будет. — Ну, а вдруг? — Хорошо! Если я дверь закрою — трахнешь? — Я покрутил перед ошарашенными глазами Паши ключ и пошёл закрывать дверь школьного туалета. Откуда у меня ключ? А это спасибо моему папочке. Хоть я и боюсь своего отца, но иногда от его вредной привычки — рассеянности, бывают неплохие выгоды. Хотя я до сих пор не понимаю, зачем мне этот ключ тогда понадобился, прям как чувствовал… Закрыв дверь, я вернулся к своему любимому. Мы как с цепи сорвались: торопливо срывали друг с друга одежду, поцелуи больше были похожи на укусы, руки жадно блуждали по телу любовника. Спустя несколько минут напористых ласк, меня развернули и прижали мордой к стенке (ох уж эта многострадальная от нас стена, никак мы её в покое оставить не можем). Холод был очень приятен моей раскрасневшейся щеке. Паша нетерпеливо разрабатывал мою дырочку пальцами. Чувствовалось, что сдерживаться сейчас ему очень сложно, но он всё же это делает. Насколько же он меня любит. Пальцы покинули вход, и я как-то расстроено заскулил. Но скулить долго мне не дали. Пальцы тут же заменил Пашкин ствол. Поясницу пронзила боль, было очень неудобно делать это опираясь на стену и прогибаясь как кот. Но войдя в меня, любимый замер. Мою кисть руки, опирающуюся на стену, нежно накрыла ладонь Паши. Он был настолько терпелив и ласков, что я поражался его железной выдержке. — Малыш! Потерпи немного. Это неудобно, зато приносит наслаждения. Терпеть до ночи я уже не смогу. — Паша стал двигаться. Сначала аккуратно и спокойно, с каждым толчком наращивая темп. Таких ощущений я не испытывал в его спальне. Было конечно боязно трахаться в его доме, где могла в любую минуту прийти или хотя бы услышать его мать. Тут же было всё куда намного острее: сердце колотилось, было ощущение во всём теле неких мурашек, не покидающих его, а Паша доставлял неописуемое удовольствие внутри. Мысль о том, что мы занимаемся этим в школе и можем запросто попасться хотя бы из-за моих стонов, и заставляла себя так охренительно чувствовать. Под конец прогулянного урока мы всё же решили остановиться. — Любимый, продолжим сегодня ночью. — Шептал мне Пашка, пока мы одевались и приводили туалет в божеский вид после себя. Я взглянул в зеркало, посмотреть какой у меня вид после секс-марафона. Была одна громадная проблемка… Этот собственник, чтоб ему пусто было, пометил меня так, что на шее красовался алый засос, так и притягивающий к себе внимание. А так как перед выходом в школу его не было и не предполагалось, то был я в рубашке с коротким воротом, и даже прикрыть наглую метку было нечем. В таком виде я и поплелся на следующий урок — математику. Со звонком математичка, Елена Витальевна, оглядела класс. — Как обычно, проверим вашу готовность к уроку. Четыре ученика к доске, списывать со своих тетрадей домашнее решение задания. Ковалева, Гремин, Ивочкин и Фролова. — А Светки нет! — Отозвалась о Фроловой её соседка по парте Ксюша. — Что ж… тогда Фрейдин. Услышав своё имя я на свинцовых ногах поплелся к доске. И это при том, что домашнее задание у меня было сделано, и сделано верно, Пашка же вчера проверял. Пашка… Именно из-за этого собственника доморощенного мне так стрёмно выходить к доске. Иду, а сам молюсь в мыслях «хоть бы не заметила, хоть бы не заметила». Не сработало… Гремина заметила. — Фрейдин! Это что такое?! — Раздался гневный голос в мой адрес. — Елена Витальевна, как что? Домашнее задание. — Решил прикинуться дурачком я. Но, к сожалению, не прокатило. — Я не об этом. Я о том непотребстве, которое у тебя на шее! Вам ещё и восемнадцати нет, а уже кувыркаетесь с девчонками! — Ой, знали б вы с кем я кувыркаюсь и где… — Раз уж так распущен в свои годы, так не показывай это другим и не порть остальных! Передай своей девушке-извращенке мой пламенный привет и попроси её впредь таких отметин не оставлять, по крайней мере на видном месте! — На этих словах математичка почему-то устремила свой взор на сидящую Ксюшу, прищурив подозрительно один глаз. Я конечно не понял такого направления взгляда, но про себя подумал: «Знали б вы, Елена Витальевна, что та девушка-извращенка — ваш сын». В обычной ситуации, от такого замечания мне было бы стыдно, но только не в этот раз. Я чувствовал себя немного гордо. И оставшиеся уроки просидел с лыбой кота, завоевавшего сметану всего мира. Елена Витальевна должна была сегодня задержаться в школе, а потому мы с Пашкой не стесняясь говорили о сегодняшнем дне всю дорогу и подойдя к квартире Греминых не пресекли своих разговоров. — А классно получилось сегодня. Как она отчитывала твою девушку-извращенку. — Мы открыли дверь Пашиной квартиры и вошли. — Эй, Паш! Ты полегче бы. Всё же я морально пострадал из-за тебя. Не пометь ты сегодня мою шею, не стала бы твоя мать при всех на уроке меня распущенным называть. — Да ну тебя, ты ж не постыдился не на миг. Стоял лыбился. Как же мне тогда хотелось подойти и второй симметрично засос поставить. — И Паша действительно впился в меня своим зубьём с другой стороны моей шеи. Мы бы перешли как и тогда в туалете к более приятному, но неожиданно для нас раздался зычный голос Пашиной мамы. — Мальчики, давайте только не на моих глазах, хорошо! — Еп твою на лево. Я очень надеялся, что мне это показалось и её голос звучит у меня в голове, но взглянув в испуганный взгляд Паши, направленный сквозь меня за мою спину, понял, что надеяться не на что. Я медленно оглянулся назад. На диване сидела Елена Витальевна, закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки. — Ма-ма… — В замешательстве только и смог прошептать мой любимый. — Сядьте, нужно поговорить! — Указала она на диван напротив. Мы сели и стали чего-то ждать. Признаться было страшно. — Ну что замолчали?! Так ворковали только что. — Мам! Ты же должна была сегодня задержаться в школе… — Должна была, но вот только Станислав Сергеевич отпустил нас сегодня раньше. — Так это директор повинен в нашем скользком положении, ну спасибо ему, услужил как говориться. Я старался молчать. Было боязно после сегодняшнего урока математики что-то вякать. — Итак! Рассказывайте, дети мои. — Мам, а что рассказывать то? Я люблю Алека. И даже если попытаешься разлучить — не получится. — Я знаю. — Тяжело вздохнула Елена Витальевна. — А что на счёт тебя, Фрейдин?! Ты хоть чуть-чуть любишь моего сына. Есть ли какие-то чувства к нему? Или держишь его на коротком поводке, а сам со своей девчонкой кувыркаешься? Ну всё! Это уже взбесило. Они одинаковые прям! Что этот к какой-то девице ревнует, что она об этой же мифической бабе толкует. Меня так это взбесило, что я забыл о страхе и о том, что она моя учительница. Меня прорвало. — Извините, Елена Витальевна! Но такой наезд беспочвенен. Я уже восемь месяцев бесповоротно втюрился в вашего сына и не собираюсь его отпускать, так же как и изменять ему. Так что не портите нам отношения и отдайте его вместе с рукой и сердцем мне! — От такого заявления, Пашка был в полном шоке, его мамаша тоже. Но в отличае от своего сынули она на удивление быстро отошла. — Это прекрасно! — Что пре-прекрасно, ма? — Всё ещё прибывая в шоке подал голос Пашка. — Да я о ваших отношениях уже давно знаю. Вы думали, что через стенку не слышно ваших ночных стонов? Пфф… Наи-ивные же вы мальчики. Сначала меня сильно выводило, что всем девчонкам мой сын предпочёл тебя, ну, а потом смирилась. В ваши отношения не было никакого желания лезть. — А тогда зачем же вы напали на меня сегодня с этим засосом? — Так я не знала, что это след моего сына. Когда мой Паша пришёл домой разбитый и сказал мне «Этот гад с Ксюшкой встречается. Провожать её пошёл», я пришла в бешенство. И когда увидела у тебя этот засос, то подумала, что это её работа. Какое у меня тогда было негодование. Мой любимый сынок влюбился в гуляющую скотину. А это оказывается, это мой такой ревнивый баран. Оказывается, Павел, вы то ещё животное. -Разумеется, мам! И причём твоё животное имеет очень большую склонность к собственничеству. — Опомнился наконец-то Пашка. А потом, совершенно не стесняясь своей матери заставил стесняться её и краснеть перед ней меня -Даже если мы с тобой решили ту ситуацию, я всё равно буду обновлять свой след на тебе. Мало ли ещё какая Ксюшечка захочет на тебя глаз положить. Мам, ты же не будешь против? — Ты мне связываешь руки! Как педагог, я не могу этого так оставить, а как мать… Ай, да ну вас! Целуйтесь, кусайтесь… Только чтобы в школе этого заметно не было, а то оба к директору пойдёте! — Не надо к моему папочке! — И только выкрикнув это, понял что сказал. Отца я очень боялся, но так совпало, что меня отдали именно в ту школу, где работал отец. А работает он директором. Фамилии у нас разные (у папы с мамой договоренность: один ребенок получит фамилию матери, второй — фамилию отца для сохранения династий), и ведем мы себя так, будто бы не знакомы. Зато всё, что я натворил в школе, папа узнает порой даже раньше меня. Так вот, я тут неожиданно спалился и стою под взглядом четырех красивых, но удивленных глаз. А глаза то у Пашки мамины. Хотя сейчас не о глазах я думать должен, а о том, как выкрутиться. — Так Станислав Сергеевич Заруцкий твой папа? А ты у нас получается Алгерд Станиславович. Краси-иво… — Мечтательно протянула она. — Ну тогда понятно, откуда у тебя ключи — Прошептал Пашка, но его мать услышала. — Какие ещё ключи? — Неважно, мам. — Ну, раз Станислав Сергеевич отец твоего любимого парня Паш, тогда вы обязательно должны вдвоем отправиться к директору и рассказать о своих отношениях. Я тут теперь и как мать, и как учитель не могу скрывать это от твоего отца и от директора школы. Всё! Завтра же идёте, а я вас провожу. Мы с Пашкой переглянулись и поняли — завтра к нам придёт песец, полный и откормленный…