Диалоги Душ

— Пятнадцать лет прошло, представь. Уже семьями обзавелись, а такое ощущение, что это только вчера закончилось, — прикрыв глаза, медленно выговаривает Седьмой Хокаге, выдыхая облачко пара в холод вечера. Наруто кажется, что веки наливаются каменной тяжестью, и чтобы просто открыть глаза требуется большое усилие. Лишнее говорить, что в этот момент Наруто совершенно расслаблен и миролюбив, и напади на деревню какой-нибудь монстр, сражаться он сейчас, как ему казалось, не смог бы. Зато он мог и хотел поговорить за жизнь с тем, с кем есть, что вспомнить, и кто знает самого Наруто почти так же, как он сам. — Какие бы великие события не происходили — время летит, не останавливаясь и никого не щадя. И жизнь идёт своим чередом. Это восхищает и пугает меня одновременно. — Наруто всё же открывает глаза, чтобы посмотреть на Саске и уловить его невыразительные реакции, и продолжает: — Восхищает то, насколько этот механизм, если его можно так назвать, отлажен и непоколебим, а пугает то, что история, как сам знаешь, часто ничему не учит людей, — он ловит взгляд угольных глаз Саске и его заинтересованность, хмыкнув про себя. Он тоже знает Саске очень хорошо. — Мы наступаем на одни и те же грабли много раз. — Что-то ты расчувствовался, Наруто, — в голосе Саске чувствуются ирония и упрёк. Но ещё… Наруто уверен, что в нём есть замаскированная тревога и опасение. — Стареешь? — хмыкает он, подливая в опустевшую пиалу друга саке. — Да ну тебя! — фыркает Наруто, махнув на него рукой, а про себя усмехается. — Я тут пытаюсь вспомнить с ним былые деньки, а он мне: "Стареешь!" Приятно, что некоторые вещи остаются неизменными, до боли родными, знакомыми. Это словно даёт опору под ногами в переменчивом мире. Наруто знает, что он такая опора для Саске, а Саске, в свою очередь, маяк для него. Саске внимательно следит за Наруто тёмными глазами. Вот уже несколько лет их взгляд был серьёзным, но не тяжёлым, а иногда даже немного тёплым. Как чистая северная ночь и древесный уголь костра. — Вот сейчас ты и правда как старик! — колкость настигает задумавшегося Наруто неожиданно, и он немного злится: — А ты как был занозой в заднице, так ею и остался! — обвинительно тыкает он пальцем в друга, а потом залпом опрокидывает в себя саке. — Но ты спас эту занозу в заднице. Стало быть, она тебе дорога? Иначе ты бы не бегал за мной столько времени, — откровенность Саске ударяет под дых, а хитрый прищур выдаёт его настрой. В отличие от Наруто, Саске, когда пил, не выкладывал все карты на стол и если раскрывал душу, то не потому, что пил. Наруто же за выпивкой становился особо чувствительным и мог рассказать абсолютно всё, что думал и о чём не думал, что было на душе, что тревожило и о чём приходилось молчать. Поэтому алкоголь он мог себе позволить только в надёжной компании. Саске дал себе слово, что не подведёт доверие Наруто. Наруто, конечно же, об этом не знал, но, несмотря на это, всецело доверял Саске. А ещё титул самого непредсказуемого шиноби в Конохе вполне оправдывал себя, поэтому такой человек, как Саске, нужен был рядом с Наруто ещё и для безопасности. Саске почти равен Наруто по силе, но некоторых вещей о нём понять так и не смог. Сегодня Саске хочет разобраться в своих сомнениях и что-то подсказывает ему, что сегодня он будет успешен в этом. — В чём причина того, что ты не мог отпустить меня? — подливая ещё саке, тихим голосом спрашивает он. Сам Саске долго думал над этим и никак не мог понять такого упрямства. В то тёмное время, когда ненависть к брату ослепляла, выжигала всё внутри, а потом переключилась на Коноху, он не мог понять, зачем Наруто так старается его вернуть. Он проклинал эту связь, которая казалась ему бесполезной, он проклинал самого Наруто, его упрямство и нежелание сдаваться, он проклинал своё непонимание чего-то такого, что для Наруто было очевидным. Когда пелена ненависти, застилавшая ему глаза, спала, стало значительно легче. Легче дышать, ждать приговора суда, молчать и даже говорить. В этом новом состоянии пришла благодарность. Понимание бездумной преданности и верности своему слову проникло лёгким восторгом в его душу. Саске тогда хотелось плакать, и это были бы не слёзы горя, а слёзы освобождения от того груза, который лёг на его плечи в ранние годы. О не знал, понимает ли Наруто свои действия до конца. Но у Наруто были ответы, и Саске пытался узнать их. Слова значили много и не значили ничего. А чувство ясности то приходило, то уходило. Как волна. Благодарность же росла с каждой новой встречей с дочерью и женой, с самим Наруто. Служение Конохе и Хокаге стало его основным занятием. — Са-а-аске, ты же знаешь ответ, — как-то разочарованно тянет его имя Наруто. — Ты сказал, что это чувство родства. Но разве родство возможно было для таких, как мы? — выпытывает Саске, встрепенувшись и вернувшись от своих мыслей к насущней беседе. — Дело в том… — Наруто протяжно выдыхает и небрежно всколыхивает саке в пиале. Его действия протяжны, неспешны, ленивы и сухи, он будто устал и успел заскучать, и даже говорит только потому, что Саске спросил. — Дело в том, что мы могли породниться только друг с другом. И я очень хотел, чтобы это было на всю жизнь. — Наруто пристально смотрит на него ничего не выражающим взглядом, и Саске слегка ёжится от этого, совершенно не понимая, почему говоря о таком важном для него, Наруто выглядит сейчас настолько безучастно? Саске не может увидеть калейдоскоп чувств внутри Наруто, скрывающийся за тонкой коркой нежно-голубого льда глаз. — Потерять тебя было бы несравненно больно. Это было бы как приговор моей несостоятельности защитить родного человека, — продолжает Наруто. Увидеть его чувства сейчас Саске трудно, поскольку Наруто совладает с ними почти идеально. Они не выплёскиваются неконтролируемым потоком, как бывает. Они… сейчас в таком равновесии, что Саске кажется — перед ним буддийский монах. Переживания и ощущения текут спокойной рекой, а Саске будто принимает омовение. И эту возрастающую душевную близость нужно как-то прервать, потому что становится неловко. — Ты точно странный, — фыркает Саске и сам внутренне возмущается своему поведению. Он легко касается губами пиалы, отхлебывая саке, и не смотрит более на Наруто. Он понимает, что поступает нечестно: он сам задал вопрос, а теперь насмехался над ответом. Но Наруто, этот понимающий, мудрый и добросердечный Наруто, не собирается отступать. Он, как и всегда, знает, что нужно делать. Этим он неимоверно раздражает Саске, и одновременно вызывает восхищение, будучи оплотом надежд. — Будь я как все, стал бы я Хокаге, м? — с преувеличенной пытливостью всматривается Наруто в лицо Саске, неожиданно и резко подавшись вперёд к нему. — Не делай так, дурачина! — морщась от неожиданности и запаха спиртного, отшатывается от него Саске, прикрывая нос и рот. Наруто озорно хихикает, откидываясь на спинку своего кресла. — Ты был, остаёшься и будешь моим лучшим другом, Саске! — безнадёжно радостно заявляет он с улыбкой, неконтролируемо расплывающейся по лицу. — А потом, я знаю, что тебя смущает не запах алкоголя и не внезапность, а просто моя близость, — он хлопает Саске по плечу. Он берёт в руку снова наполненную пиалу и немного отпивает из неё. — Но этого не должно быть. Ты мне ничего не должен. Пока ты остаёшься моим другом и думаешь не только о себе, но и об окружающих, мне этого вполне достаточно. — Наруто осторожно ставит фарфоровую ёмкость на стол и ударятся спиной о спинку кресла, прикрывая глаза. — Всё, что мне нужно, это твоя откровенность и искренность. — Знаю, — усмехается Саске, глядя на своё отражение в небольшом круге саке, окаймлённого белым фарфором. Саске много раз слышал это, но чувствует, что это не всё, Наруто что-то не договаривает, и это порядком раздражает, однако сказать: "И это всё?" — он так ни разу и не решился. Саске ощущает, что это нечто не терпит спешки, а суетой можно лишь навредить. Поэтому не решился он и сегодня, хотя они целый день провели вместе по случаю дня рождения Сарады. Не понимать что-то важное неудобно, но Саске убеждён, что когда будет нужно, Наруто сам ему всё расскажет. Саске начинает преуспевать в терпении. В сознании Саске всплывает лицо Шикамару. Вчера, когда тот узнал, что сегодня придётся замещать Хокаге и вести все дела самому, он сначала огорчился, но даже не успев возмутиться, скоро улыбнулся. Вспоминает лицо Наруто, когда тот размышлял, как заставить Боруто понять, что он не любит Сараду больше него и Химавари. Саске мимовольно усмехается и одновременно печалится. Наруто, и правда, как отец для Сарады, она восхищается им и принимает своим наставником всей душой, в отличие от Боруто. Потому что в отличие от Боруто, ей есть с чем сравнивать. Теневой клон всё же лучше, чем полное отсутствие отца рядом. Наруто молчит какое-то время, будто давая Саске поразмыслить, а потом разбалтывает остатки саке на дне пиалы, без интереса осматривает потолок и таким же безразлично расплывчатым взглядом окидывает Саске. Глаза Наруто похожи на серые валуны, высохшие на солнце, и Саске неожиданно сравнивает себя с морем, способным дать им живительную влагу и глубину цвета. Саске понимает, что именно он должен дать сейчас толчок. — Я хочу поговорить о нашем родстве, — хрипло произносит он. Это непростая и очень личная тема, но Саске чувствует, что нужно её поднять. Возможно, это поможет ему лучше залечить раны и разобраться в себе. Наруто легко соглашается на приглашение, будто только его и ждал и не хотел говорить, пока Саске не начнёт сам. — Ты же помнишь наше соперничество: кто кого переплюнет, у кого рога круче? Мы друг для друга были маяками, пытаясь стать сильнее. — Он упирается взглядом Саске, проверяя его реакцию, а Саске смотрит в ответ на него. Внимательно. Пока всё понятно, и оба согласны с этим. — Только цели у нас были разными, — продолжает вступление издалека Наруто. — Сначала я становился сильнее для того, чтобы меня признали, потом — чтобы защитить всех, включая тебя, — Наруто кивает непонятно кому, и Саске отражает его жест зеркально. Он мог бы отпустить колкость или возмутиться, но сейчас он просто соглашается — важно не перебивать. Луна уже заглядывает в окно и светит прямо в глаза. Нужным и правильным кажется не отводить взгляд. Саске боится что-то пропустить. — У тебя же была цель отомстить, — Наруто запускает ладонь в короткие светлые волосы и чешет затылок. — В этом стремлении вырасти, обрести силу, равняясь друг на дружку, мы с тобой создали связь. В каком-то смысле я стал частью тебя, а ты — частью меня. — Саске выгибает брови в большом удивлении, а Наруто неловко улыбается ему. Потом, прокашлявшись, нерешительно продолжает, время от времени отводя мягкий взгляд и возвращая снова на лицо Саске: — Человек должен развиваться. Если мы не развиваемся, то мы в каком-то смысле теряем жизнь. И знаешь, какова цель этого развития? Саске смотрит на него, жадно впитывая слова, и едва заметно качает головой. Наруто усмехается снова. Разговор получается трепетным, как бабочка. И важно не повредить ей крылья, иначе она не сможет вспорхнуть ввысь, к небу. — Цель этого развития… — Наруто обводит взглядом комнату, а если бы они были на улице, то — как казалось Саске — обвёл бы взглядом весь мир. — Целостность. Самодостаточность. Единство себя. — Каждое слово эхом отдаётся в ушах и имеет свой собственный неповторимый узор, отпечатывающийся в сознании Саске. Дыхание становится глубже и чаще. Глаза начинают печь, как если бы он долго использовал Мангёке, и Саске закрывает их, чтобы лучше увидеть вырисовывающийся узор. Как же это здорово, наверное, когда вокруг тебя буря, а внутри ты абсолютно спокоен, собран, целостен. Это спокойствие в буре исходит сейчас от Наруто, Саске чувствует и восхищается этим. Это взаимное чувствование возможно потому, что они… рядом? Друзья? Может быть. Наруто дотрагивается до его плеча и легонько сжимает, погладив. — И вот представь, часть меня — то есть ты — отвергает меня, убегает от меня, игнорирует. Это же больно. Очень больно. И предать даже малую часть себя — это всё равно, что отвергнуть себя полностью. Целостность нарушена. И так не должно быть. Эта боль и желание быть целостным не давали мне покоя. Теперь ты понимаешь, что я просто не мог тебя оставить? — Наруто смотрит на него с такой откровенностью и безнадёжностью, что Саске начинает понимать глубину его натуры. Ему становится одновременно горько, сладко, стыдно и очень приятно. Потом Наруто отпускает плечо Саске и отводит взгляд. Он сказал сейчас что-то очень трудное и смелое, вывернул наизнанку душу, что Саске может теперь её почти что руками словить. Сейчас Саске кажется, что Наруто можно убить неосторожным словом, но он не сможет этого сделать, потому что убил бы тогда и этот разговор, и себя. Саске боится что-либо произносить и только выразительно смотрит. Наруто подгибает ноги под себя и сворачивается в клубок, Саске придвигается ближе. Луна серебрит макушку, создавая ореол вокруг солнечных волос. Наруто похож на святого, и Саске, неосознанно подняв руку, разглаживает его шевелюру, дыханием пытаясь сдуть пылинки света. Саске улыбается как сумасшедший. Беседа выходит странной, но такой нужной, необходимой. — Слышал же наверняка: "возлюби ближнего своего, как себя самого"? — поворачивается внезапно Наруто и ловит Саске за рукав. Саске наклоняется к нему, кивая, и они соприкасаются взглядами, мягко тонут друг в друге. И из этого нельзя выплыть, выползти, потому что — некуда, или, по крайней мере, так кажется. Весь мир заполняется их присутствием, тонет в глазах. Это немного страшно и славно. — Ты когда-нибудь задумывался, что это значит?.. — звучит голос Наруто, как звон колокола издалека. — Я… над этим долго думал. И как-то однажды, когда я собирал природную чакру, до меня дошёл смысл этих слов, — он выдыхает, а затем делает три вдоха и начинает делиться опытом: — Возлюби - полюби - любить - любовь. Любовь здесь главное слово. А что это такое? Это умение отдавать, ничего не ожидая взамен. Нет напрасных ожиданий — нет проблем. Сейчас, будучи Хокаге, я это отлично вижу. Но... ты когда-нибудь пробовал выдыхать, выдыхать, выдыхать всё время, без перерыва на вдох? Нет? Попробуй как-нибудь на досуге и ты увидишь, что это невозможно! Так и здесь, прежде, чем полюбить кого-то, поверить в кого-то, кому-то что-то дать, надо чтобы это самое что-то было у тебя самого. Ближе самого себя у тебя никого никогда не будет, поэтому и полюбить в первую очередь нужно свою душу. — Наруто шумно вздыхает, взъерошивая свои и так торчащие во все стороны волосы. Он прикрывает глаза, и мягкая улыбка озаряет его лицо, будто он вспомнил что-то приятное, а Саске слушает с замершим дыханием. Наруто медленно продолжает: — Ирука-сенсей, Какаши, Джирайя-сенсей, Сакура, ты — вы те первые люди, которые признали меня, заставили поверить в себя. Без вас я бы не раскрылся так, не стал бы тем, кем есть сейчас. Поэтому… всё, что мы имеем сейчас, всегда было общей заслугой — заслугой всех, кто вкладывал свой труд и поддерживал других. Ведь всегда… всегда нужно стараться поддержать в человеке лучшее. — Наруто замолкает на пару секунд, чтобы набрать в лёгкие воздуха и продолжить на новом дыхании: — В каждом человеке есть хотя бы искорка света, которая может стать ярче и сбросить оковы сомнений, невежества, тьмы. Поджигая один фитиль, можно зажечь звёзды в небе, — он смотрит вверх, показывая на бесконечность звёзд, а потом на Саске, и звёзды отражаются в его потемневших глазах. — Я смог поверить в тебя, Сакуру, Ируку-сенсея, Джирайю-сенсея, Какаши-сенсея, в Хинату, в твою дочь, в моих детей, во всех жителей Конохи, в Объединённые Силы Шиноби и весь мир. Знаешь, почему? — Потому что ты смог полюбить, — вылетает из уст Саске ещё до того, как он осознаёт свои слова. Он изумляется звенящей чистоте в воздухе и лёгкости, которая раскрывается за плечами. Саске чувствует влагу под веками, губы дрожат, и он не может посмотреть на Наруто. Наруто сидит рядом и не шевелится. Только улыбка кажется живой и будто живущей отдельно от Наруто. — Именно. Саске, а теперь ответь мне на вопрос: кто главный человек во Вселенной? — склонив голову на бок, с интересом и лукавинкой глядит на него Наруто. Ему важно знать, что ответит сейчас Саске. — Я. — чётко, нисколько не сомневаясь в своём ответе, произносит тот. Наруто широко улыбается и сердце сбивается с ритма на пару ударов. Ему хочется вскочить с кресла, захлопать в ладоши и искренне поздравить Саске. "Ура! Всё было не зря!", — и Саске, возможно, даже не воспримет это как насмешку. Во всяком случае, не должен, не сейчас. Но вместо этого Наруто расслабленно и довольно запрокидывает голову назад и беззвучно смеётся, при свете луны видно, как мелко трясутся его плечи, от внезапно нахлынувшей радости и облегчения. — Что смешного? — насупившись, прохладно спрашивает Саске. — Ничего. Просто у меня тот же ответ. — Саске тоже немного расслабляется, но от того, что ему трудно понимать Наруто, он не может расслабиться до конца. И в этот миг в помещении повисает тишина, которую никто не смеет нарушить. И только спустя пару минут раздаётся голос, который кажется теперь неестественным и даже режет слух, от чего Наруто легонько дёргается: — Знаешь, у меня такое чувство, будто сегодня я в храм пришёл, — Саске чешет коленку, которая внезапно обратила на себя внимание. — Да? Ну, это хорошо, так ведь? — Наруто усмехается непривычно лукаво, и Саске кривится. Открывать сегодня в Наруто ещё что-то новое он не готов. — Может быть. Но никому не слова об этом разговоре, — тихо произносит он. — Разумеется. Но я отвечу тому, кто спросит, — выдыхает Узумаки, складывая руки на груди. — Я же Хокаге. — Вот не надо тут! — возмущённо протестует Саске. — Хотя это, несомненно, важно, — почти сразу же успокоившись, улыбается своей детской реакции и мягко смотрит на Наруто. — Я уверен, никто не спросит об этом нашем разговоре, если ты первым не скажешь, что он был. — Не переживай, Саске. Чувства — это не постыдно. К тому же, я могу сделать вид, что ничего не заметил. — Ах ты! — Саске неожиданно протягивает руку и с усердием взъерошивает волосы Наруто. Потом резко встаёт и направляется к выходу. Повернувшись, он негромко произносит: — Спасибо. Я не уверен, что понял сегодня все ответы, но я определённо сегодня лучше понял тебя. — Любви очень трудно родиться, но если она родилась, её почти невозможно уничтожить, — с улыбкой шепчет Наруто, уютно сложив руки на столик и прикрыв глаза. Саске его расслышал, и лёгкая улыбка укрывает его губы перед тем, как он закрывает за собой дверь. Это был очень важный ответ. Ещё один из ответов, которые помог ему найти Наруто. Саске думает, что на этот раз ему следует задержаться в Конохе подольше — его семья заслужила этого. И он может себе это позволить. Искупление может проходить не только вдали от дома, но и с семьёй… и перед семьёй. Он постарается дать Сараде хоть сколько-то родительского тепла, возможность узнать и полюбить себя. Саске внезапно вспоминает подозрительную улыбку Шикамару и непонятный тогда вопрос, ответ на который не смог дать ни Наруто, ни он сам. "Стоит ли рассчитывать, что Боруто будет меньше хулиганить и старательнее учиться?" — спросил вчера Шикамару, переводя взгляд с Наруто на Саске. Саске знает, что если он останется, то, вероятно, так и будет. Ведь для Боруто он так же важен, как Наруто для Сарады.

***

У тебя есть крылья, У тебя есть свет в глазах. И души усилия, Могут делать чудеса! Это потому что, Все мы дети Бога. И к нему своя, У каждого дорога!*