***
— Мсье, вы кудесник! — Наигранно проговорил Андрей, хохотнув в алый букет, которым он прикрывал свое лицо. Ночь близилась, но консерватория еще жила своей причудливой жизнью музыкальных искусств, однако она со своими райскими звуками для двух молодых людей уже осталась позади. Они, словно сговариваясь заранее ушли далеко за задний двор, в маленький скверик, пустой в это время суток. — Польщен, весьма польщен вашей похвалой! — Никита широко улыбнулся. Тут же он сделал легкий, скользящий шажок назад. Во взгляд вкралось удивление, когда Андрей, не боясь грязи на брюках, опустился на одно колено, и протянул букет роз Козыреву. — Позвольте вручить вам от всего сердца! Никита засмеялся, но аккуратно, опасаясь шипов, принял презент с чудесным свежим запахом. Может в любой другой день он бы мотнул головой, легко просив что-то о переборе или излишней дурости, но сегодня его просто захлестнула эта эпатажная игра. Волнение от первого концерта, непередаваемая радость, что помимо стольких зрителей на успех медленно восходящей звезды привел посмотреть Андрей, а теперь, пьянящее словно алкоголь театральное представление, без зрителей с двумя ролями и двумя актерами. Представление для них двоих. Андрей поспешно перехватил руку Никиты и уверенно прижался губами к гибким и сильным пальцам пианиста, снизу-вверх выглядывая легкий румянец, смущенную, но теплую улыбку. А потом, резко поднявшись на ноги, он обнял Козырева за талию и с трепетом притянул к себе, вглядываясь в глаза. Тоже карие, но, в отличии от его, Андреевых глаз цвет был темнее, словно темный шоколад, что прекрасно подходил к бодрящему черному чаю или некрепкому кофе без молока. — Желаю снять этого пианиста на ночь. — Андрей понизил тон, произнося эти слова. Никита улыбнулся. Они, ранее не заходили настолько далеко с шутками. Над головами молодых людей неожиданно вспыхнул, дремлющий до этого, старый фонарь. Это было малозначительной деталью для молодых людей. — Ваше желание исполнено! — Бодрым шепотом бросил Никита в ответ. Не выдержав, он зашелся в тихом, но жизнерадостном и счастливом смехе. И этот фонарь, и эта теплая ночь, и аплодисменты, все это делало счастливым, однако Андрей на фоне всего остального значительно выигрывал. Он, его добрый взгляд и теплые губы. А еще его постоянные кривляния, без который, кажется жизнь уже не будет прежней. Никита покачнулся с пяток на носочки, сократил расстояние и опустил веки, ощущая и крепкую руку на бедрах и короткий выдох Андрея на своем лице и все последующее осторожное тепло. И ни толики страха, что их здесь кто-то увидит. — Нас дожидается наш люкс-номер с лепестками роз и вином! — Андрей, игриво оттянув галстук, развернулся на каблуках и с грацией стиляги прошлого века двинулся по темной аллее. Приостановившись, он тихо свистнул, кивком головы призывая своего пианиста на ночь идти следом.Часть 1
26 января 2018 г. в 23:03
Прекрасный августовский вечер расцветал над шумной Одессой. Когда для кого-то приход темного времени суток, был явной приметой мирного завершения всех дневных сует и сигналом к долгожданному, заслуженному сну, для других в городе, окрасившимся в приятный глазу, сине-лиловый сумрак, начиналась новая жизнь. Отличная от дневной, но насыщенная своими особенно чудесными мгновениями. Красивая, романтичная, возможно даже опасная.
К числу вторых с недавних стал относиться Андрей Немодрук. Ему стоило лишь один раз хлебнуть ночной Одесской жизни, как больше от этого сладко-терпкого нектара отказаться он не смог. Днем молодой мужчина мог быть кем угодно: прилежным работником, адекватным клиентом, отзывчивым и позитивным товарищем, однако, подобно оборотню, ночью он перевоплощался в совершенно другого человека, с другими приоритетами и интересами.
Андрей стоял в прихожей и с видом знатока, легкими движениями смахивал с рукавов густо черного пиджака катышки и волосинки. Хотя костюм, идеально севший на широкие плечи Немодрука и без того был чист настолько, что едва приметно поблескивал в желтоватом свете торшера. Белая рубашка, красный галстук и волосы, с аккуратной небрежностью уложенные на бок создавали молодому человеку образ эдакого стиляги. А приятный запах одеколона лишь только дополнял его. Андрей довольно долго вертелся перед зеркалом. Необычно долго для себя. Похоже, мероприятие, на которое он собрался действительно стоило того, чтобы навести такой марафет, на какой бы в обычный день не поднялась бы и мысль. Но эта ночь, эта шумная Одесская ночь, что во всей своей красе пылала за окнами, за белым тюлем была особенной для Андрея. И сейчас она звала. Немодрук опустил нежно-кофейный взгляд на наручные часы:
— Пора. — Согласовал он с самим собой, подтвердив легким кивком головы и еще раз задев сухой ладонью рыжеватые волосы, двинулся в путь.
На улице люди, встречавшие Андрея Немодрука случайными взглядами, могли запросто подумать, что молодой человек собрался на свидание, ведь его джентльменский образ теперь еще дополнял букет из пяти крупный алых роз, что он успел купить по пути. Полуприкрытый взгляд, легкая улыбка на недавно выбритом лице и этот чудесный черный костюм. Немодрук выглядел как никогда обворожительно. Ему же и самому становилось несколько смешно от осознания того, как он сейчас хорош со стороны.
Гордо возвышаясь, встретило его здание консерватории, около которого толпились люди, столь же нарядные, надушенные. Мужчины в смокингах, женщины в красивых вечерних платьях, с элегантным макияжем, стоя под руку со своими молодыми людьми томно перешептывались.
— А что дают сегодня?
— Фортепианный концерт.
— Я слышала, играют лучшие выпускники Неждановки.
— А, вот и первый звонок.
Андрей пропускал мимо ушей долетавшие до него обрывки фраз. Вопреки своему образу, внутрь молодой человек вошел один, даже не осматриваясь в поисках дамы, которую, очевидно, при всем таком параде он мог бы пригласить на вечерний концерт. Нет. С цветами в руках он послал пожилой билетерше Зинаиде ослепительную улыбку и подал желтоватый билетик, позволив оторвать контроль. И в зал, в огромный находящийся под глубоким куполом зал, вошел он с букетом шикарных роз один, без столь же прекрасной спутницы. Ни грубо ли? Даму, стоило встретить на улице, завести ее в зал под руку, усадить на место в партере, а не дожидаться ее уже здесь. Ан, нет. И весь этот парад, этот костюм и солено-сладкий одеколон и алый букет предназначался вовсе не какой-то леди. А для кого же тогда?
Вот, погас свет в зале, голоса пришедших на концерт господ так же заглохли и все в ожидании устремили свои взгляды на сцену. Под массивным занавесом английского красного цвета, на широкой сцене красовался внушающий своими размерами рояль. Свет прожекторов, направленный на него играл на идеально черном глянце. Крышка рояля была приоткрыта, обнажая его бронзово-золотые внутренности: струны да молоточки, которые, казалось, тоже начистили до идеально блеска, специально перед этим торжественным концертом. В зале пахло чем-то сладковатым, легкий шепот быстро утих, стоило человеку средних лет выйти на сцену и театрально взмахнуть руками в обращении к зрителям.
— Почтенная публика! Мы все счастливы видеть Вас здесь! На сегодняшнем вечере специально для вас играют самые талантливые и самые юные молодые люди и дамы! Итак, приветствуйте: Степанида Ведякова!
Первой на сцену, шелестя роскошным бархатным платьем темно-лазурного цвета, вышла молодая девушка о хрупкой и вытянутой фигуре. Своим видом она напоминала хрустальную статую. Зал встречал пианистку бурными аплодисментами. Девушка была аккуратна и легка, почти бесшумно села она за чудесный инструмент и коснулась его тонкими своими пальцами, извлекая столь же нежную и легкую музыку. Зал слушал ее, затаив дыхание.
Андрей же смотрел на даму с легкой улыбкой, однако без тени особенного интереса. Так же, как и на всех последующих участников. Да, каждый молодой человек, каждая девушка непременно выделялись чем-то, было что-то особенное и притягательное и во внешности, и в манере игры. Под каждыми новыми пальцами рояль пел по-своему. До определенного момента молодой человек не проявлял особенного интереса к академической музыке и, навряд ли бы по доброй воле когда-нибудь вот таким вот простым вечером пошел бы на концерт, а теперь даже немного жалел. Эта музыка, признаться завораживала, каждый раз все по-новому и по-новому, то очередная хрустальная девушка, лаская клавиши усыпляла публику, до бодрый и с виду несколько неотесанный отрок давал заряд энергии, сильно, но бережно ударяя широкими пальцами по клавишам. Проводить так вечера, порой, было очень даже не плохо. Приятная музыка, красивый зал, красивые люди вокруг.
Андрей с блаженством наслаждался каждым выступлением, делая вид, что для него это в совершенно естественном порядке вещей, да и не впервой. Однако более всего, словно сладкого десерта по окончанию этого чудного ужина, Андрей ждал последнего выступления. И вот, сердце замирает в груди, когда объявляет:
— … исполняет Никита Козырев!
И он, в полной красе выплывает на сцену. Андрей, с видом верного пса, что поздним вечером наконец дождался хозяина с работы, взглянул на Козырева. Да уж, таким этого задорного юнца Немодруку видеть еще не приходилось! Никита выглядел гордо, как никогда серьезно, будто от того, как он исполнит сонату будет зависеть судьба ни больше, ни меньше, всего человечества! Холодная маска, аккуратные жесты, прекрасный черный сюртук с длинными полами на белоснежной рубашке с высоким воротником и кружевными манжетами. Будто со страниц истории Российской империи сошел во всей своей красе молодой дворянин. И серьезный холод растаял на один миг, как только темные глаза Никиты выцепили в зале Андрея, его губы растаяли легкой улыбкой.
Консерватория заполнилась дивными звуками прекрасной пианинной музыки, а Андрей, замерев, неотрывно смотрел на пианиста. Он никогда не сомневался в талантливости Никиты, но предположить, что тот хорош настолько просто не мог! Или, быть может игру выпускника приукрашивал он сам? Сам образ Никиты был как в чай варенье. Он был умел, безусловно, а для Андрея он становился ловчее всяких Прокофьевых и Моцартов, только потому что он был Козыревым Никитой.
Зрительный зал рукоплескал, так же, как и всем предыдущим выпускникам. Концерт окончился, а зрители вскочили со своих мест, гурьбой стекаясь к сцене, на которой для памятной фотографии выстроились все участники сегодняшнего концерта. И Никита, теперь уже не такой серьезный стоял среди своих товарищей и улыбался куда-то в зрительный зал.