Отдаленные мотивы одного из куплетов Мельницы, «Любовь во время зимы»: Ничего не останется от нас, Нам останемся, может быть, только мы. И крылатое бьётся пламя между нами, Как любовь во время зимы.
Часть 1
27 января 2018 г. в 12:10
Когда Баки после синей вспышки выстрела выбросило из проема в стене поезда, Стив в первый раз в жизни испытал чувство беспомощного ужаса — из-за невозможности в ту же секунду кинуться на помощь: солдат ГИДРы продолжал стрелять.
Стив швырнул щит ему в грудь и побежал к выжженному проему, подавляя леденящий разум страх. С Баки не должно было ничего случиться. Поимка Арнима Золы не должна была оказаться особенно сложной в сравнении с предыдущими их заданиями.
Накануне команду не одолевали дурные предчувствия, план разработали выполнимый, чуточку безумный — но не более, чем обычно. Баки смеялся и говорил, что ради такого вида — куда там до него Колесу чудес с Кони-Айленда — можно и полетать. Чудовищная ирония.
Страх отступил, едва Стив увидел, что Баки смог зацепиться за продольную скобу, и тут же улучшенный сывороткой мозг на предельной скорости принялся рассчитывать дальнейшие шаги. Скоба угрожающе скрипела: сквозь свист ветра слышен был продирающий до костей звук. Стив ступил на нижнюю балку, та выдержала его вес. Снова скрежет — болт в скобе, за которую держался Баки, почти вылетел из обшивки.
— Давай руку! — закричал Стив и протянул вперед свою. — Хватайся!
Баки помедлил мгновение, подполз правее и разжал пальцы, пытаясь дотянуться до Стива. Пронеслась мысль: слишком большое расстояние, не получится перехватить, нужно сместиться левее, где еще одна скоба, — но за нее не ухватишься, она почти вплотную сварена с каркасом. Стив глянул вниз, на балку, на которой стоял, и произошло одновременно несколько событий: сам он пригнулся, перехватил руками балку, повис ногами в воздухе, а скоба, за которую держался Баки, оторвалась и полетела в пропасть. Баки успел уцепиться за ноги Стива. И снова раздался скрежет, на этот раз от перекладины, на которой висел Стив.
— Держись крепче! — прокричал он, заглушая порывы ветра. — Без резких движений. Я подтянусь.
Только бы добраться до прожженного края обшивки, только бы крепление еще немного выдержало их общий вес. Стив начал подтягиваться на руках. Нижняя балка держалась на двух болтах с каждой стороны, и похоже, что один из болтов слева уже слетел.
— Оторвется, — в голосе Баки слышалась паника. И обреченность. Стив глянул вниз, напоролся на отчаянный взгляд.
— Нет! Не вздумай! — По глазам Баки было понятно, что тот собирался сделать.
Стив упорно полз вверх, стараясь двигаться плавно. Впереди, совсем близко, показался зев туннеля, нужно было успеть — успеть, пока они не расшиблись об его стены. И, Баки, господи, не смей, пожалуйста, ты не можешь так со мной. Тот вцепился крепче в голень, сжал ее пальцами. В Бруклине он каждый раз при прощании сжимал тощие плечи Стива.
— Я прыгну следом. Я клянусь тебе. Блядь! Ты не смеешь! — Стив снова посмотрел вниз, ветер хлестал в лицо, глаза заслезились.
Баки опустил голову, прижавшись лбом к колену Стива. Еще немного, давай же, провиси, ты, гребаная балка — распятое на трех гвоздях единственное спасение, а нет, уже на двух с половиной. Стив коснулся рукой пола в вагоне, подтянулся еще немного, нашарил выступ в углу, пополз вперед. Когда только ноги остались за пределами вагона, Стив перевернулся, держась за стену одной рукой, а вторую протянул Баки. Тот ухватился за нее — рывок — и они оба повалились на пол. Свет сменился темнотой: поезд въехал в туннель. Стив подмял Баки под себя, прижал его руки к холодному полу. Из горла рвалось рычание — от осознания, что — господи, черт возьми! — все: они в безопасности, Баки не отпустил его, они живы, живы. У них получилось. Хотелось кричать: «Как ты мог, как ты мог даже подумать», хотелось прижать еще крепче. Нервная дрожь пробрала тело. Стив посмотрел в глаза Баки: зрачки у того сузились от люминесцирующего вагонного света. Баки дышал тяжело, с присвистом, Стив грудью ловил его рваные вдохи-выдохи. Его обветренные губы были сомкнуты в плотную линию. А ведь все могло закончиться по-другому, чуть меньше удачи — и лучший друг, самый важный человек на свете, лежал бы сейчас не здесь, а в могиле ледяного ущелья. Стив снова почувствовал дрожь. Кажется, дрожал уже Баки.
И от страха потери, и от радости, что они спаслись, все то невысказанное, что хранилось годами глубоко под сердцем, стало вдруг ясным и простым.
— Баки... — выдохнул Стив, тот подался вперед — и поезд тряхнуло. Раз, другой — замигал свет, и скорость начала падать.
— Кэп, — послышался голос Гейба. — Ты где?
— Тут, — откликнулся Стив, скатываясь с Баки. — Мы тут. Что случилось?
— Зола отцепил передний вагон, я не смог взломать дверь. Мы его упустили.
Баки мучительно, сквозь зубы, застонал.
Когда полковник Филлипс выслушал доклад, повисла гробовая тишина. Они облажались. Не то чтобы все задания у Воющих Коммандос проходили без сучка, без задоринки. Всякое бывало. Один раз подстрелили Дернье, и пришлось немедленно сворачиваться и переносить штурм очередной базы ГИДРы на сутки. Им тогда влетело, но Стив принял всю ответственность на себя: промедли они — и Дернье истек бы кровью.
— Я правильно понимаю, что больше вариантов узнать, куда Шмидт вез оборудование, у нас нет? — спросил Филлипс.
— Увы, — ответила Пегги. Она сочувственно посмотрела на Стива и нахмурилась. — Но эта вылазка мне изначально показалась безрассудной. При всем уважении, капитан. Вас было всего трое. А поезд Золы был напичкан солдатами ГИДРы под завязку.
— Это их самих было всего...
— Помолчите, капитан. Может быть, мы что-то узнаем, изучив оборудование Золы с оставшейся части поезда. Он явно вез его в необычную, даже по их меркам, лабораторию. Такой масштаб требует немаленького сборного цеха. Мы переключим всех наших агентов на поиски базы.
Стив благодарно кивнул. Если у них не получится... сложно представить, что задумал Шмидт. Все последние вылазки указывали на то, что тот сосредоточил все силы в каком-то одном месте, куда стекалось слишком много людей и оружия.
Сидящий в конце стола Баки был непривычно тих и бледен. Неудивительно, и у самого Стива еще подрагивали пальцы. Баки неотрывно смотрел на карту, почти не моргая. Казалось, что отметка об их неудаче блестит ярче прочих, успешных операций.
Когда начальство вышло из кабинета, Стив подошел к Баки, положил руку ему на плечо, легонько сжал пальцы.
— Эй, ты как?
— Как заново родился. — Ну, раз шутит, значит, не все потеряно.
— Сегодня свободный вечер...
— Я думал, ты будешь писать рапорт.
— Нет, Филлипс сам его составит.
— Чтобы наверху не так возмущались?
— Не ворчи. У нас свободный вечер, можем сходить выпить. Дуган рассказал про одно местечко за городом.
— Знаешь, мне в последнее время нужно гораздо больше выпивки, чтобы пробрало.
— Кому ты говоришь.
Баки наконец-то улыбнулся, встал, но, когда Стив начал было поворачиваться к двери, улыбка сошла с его губ. Он потянул руку вперед, дотронулся до левого виска Стива — едва заметно, почти щекотно. В глазах его заплескалась смесь вины и боли. Стив помнил это выражение еще с давних бруклинских времен, когда Баки не успевал ему помочь в их частых драках с другими мальчишками и Стив шмыгал разбитым носом и твердил, что все в порядке, не надо тут его защищать. Да, их извечная перебранка, привычная, но от того не ставшая менее болезненной, никуда не делась и на войне.
— Что?.. — у Стива дрогнул голос, когда у Баки заблестели глаза. Тот редко выдавал себя, когда ему становилось плохо. Последний раз случился в Аццано.
— Нет, ничего. — Баки помотал головой. — Просто... Просто мы...
— Мы, — медленно кивнул Стив, катая на языке такое привычное, такое родное слово. — Мы живы.
— Да, — облегченно выдохнул Баки. — Именно.
И, может быть, облаченная в слова правда помогла и Стиву задышать свободнее.
Они живы.
— Ладно, чего встали. — Баки опустил глаза и шутливо пихнул Стива в бок. — Пойдем.
В пабе было грязно, прокурено и громко. Бурлила жизнь.
Дуган заказал выпивки всем за их столиком.
— Мы достанем этих ублюдков, — сказал он, прихлебывая светлое пиво. Пена осела на его пышных усах. — В следующий раз.
— Обязательно, — подтвердил Морита. — Не грузись, кэп.
— Угу, — поддакнул Фэлсворт. — Мы каждый день жизнями рискуем, делаем все, что можем. И что не можем. Они не имеют права устраивать тебе нагоняй.
Все согласно кивнули, кроме Гейба. Тот молча и хмуро пил свое пиво.
Стив хмыкнул и тоже сделал глоток. Ну, хотя бы вкусно.
— За агента Картер, — вдруг провозгласил Дуган, ухмыляясь. — Чтобы наша умница нашла нам эту чертову базу.
Они подняли бокалы и выпили.
Постепенно, с каждым новым глотком, с каждой новой песней, которые затягивали сидящие поблизости солдаты, с каждой широкой улыбкой, на которые не скупились местные девушки, с каждым вдохом — Стива отпускало. Под пальцами, сквозь плотные перчатки, он все еще чувствовал призрачный холод. Но в груди потеплело, страх перед беспомощностью, перед вдруг обнажившимся знанием, что не все он может предусмотреть, не всегда помочь, отступал. Баки сидел рядом, шутил, смеялся. Стив видел: тот тоже не до конца пришел в себя.
А ведь бывало, что противников оказывалось больше, чем они думали. Планы шли наперекосяк, приходилось на месте придумывать новые. Воющих Коммандос пообтрепало еще как. Они все не раз ходили по краю пропасти. Может, в этот раз все дело в том, что они повисли над ней буквально. С людьми проще справиться, проще предугадать их поступки, легче остановить. Стихия — иное дело. У стихии нет слабостей, она беспощадна, с ней не договориться. И все же, ей можно противостоять.
— ...ты с нами? — расслышал Стив, очнувшись от размышлений. Баки смотрел на него с улыбкой, но в глазах — беспокойство.
— Да, — ответил Стив и снова отхлебнул. — Конечно, куда я от вас денусь.
К полуночи веселье еще продолжалось. Дуган предложил свою любимую игру: кто больше выпьет, и после каждой кружки нужно было выполнить какое-нибудь хитрое задание на проверку координации. Стив сыграл пару раз, снова выслушал сочувственные слова по поводу несовершенств сыворотки и вышел подышать на улицу, под высокое звездное небо. Минут через пять к нему присоединился и Баки. Морозный воздух холодил лицо, и Стив поежился. Баки подошел ближе и привалился плечом к его плечу. Стало теплее.
— Я хотел сказать... — начал Стив и запнулся. Сейчас слова давались тяжелее. Баки вопросительно посмотрел в ответ.
Может, и не стоит говорить.
Может, Баки и так все знает. Или догадывается.
Может, сейчас не время и не место.
Задул легкий ветер, совсем не напоминая своего собрата, который выл и свистел снаружи поезда.
— Я тебя люблю, — сказал Стив. Баки посмотрел на него, улыбнулся, потянулся было хлопнуть по плечу, вздрогнул, отступил на шаг. Улыбка завяла, он скривился, как будто у него заныли десны.
Может, и не стоило, да.
Стив не чувствовал сожаления. Может, это один из его самых эгоистичных, неразумных поступков, но он не чувствовал сожаления.
— Эй, вы чего там мерзнете? — на порог вышел Дуган. Его слегка шатало. — Давайте обратно.
Баки повернулся к нему, потом к Стиву, тот пожал плечами.
— Иди, а я обратно в лагерь. Почитаю, что там Филлипс насочинял вместо меня.
Баки постоял немного, потом кивнул и, подставив Дугану плечо, скрылся в дверях паба.
Филлипса Стив не нашел, да и не особо старался — то был лишь повод остаться одному, подумать, что наделал из-за прилива адреналина. Впрочем, списать на него не получилось, тот давно должен был схлынуть, раствориться под действием сыворотки в ту минуту, пока Стив прижимал Баки к полу вагона. Просто давно, так давно зародившееся чувство потребовало озвученной формы — и обрело ее. Баки понял, о чем именно говорил Стив, ну конечно, он понял, как и раньше, когда улавливал с полуслова, с полужеста и полувзгляда то, что у Стива лежало на душе. Глубоко хранившееся знание избавляло от боязни разрушить дружбу: что бы ни случилось, они вместе, до конца. Может быть, поначалу придется и трудно, и Стив сам во всем виноват, но он так и не смог отыскать в себе сожаления.
А еще нужно было найти Пегги. Та, скорее всего, уже легла спать, и разговор терпел до утра, но Стив на пробу постучал в кабинет, где она работала последнюю неделю. Пегги оказалась внутри.
Стив затоптался у порога, и она спросила:
— Ты как?
— Жив, — пожал плечами Стив. — Еще повоюем.
Пегги всмотрелась ему в лицо. В комнате горел неяркий свет, но, видимо, она что-то разглядела, склонила голову.
— У тебя седая прядь была, вот тут, на виске, слева. Сейчас уже нет.
— Да? — Стив загладил назад волосы.
— Тебе нужно отдохнуть.
— Я уже. Пег, я...
— В следующий раз пригласи меня, мне хотелось бы потанцевать.
— Прости, — сказал Стив и покачал головой. И Пегги, наверное, снова что-то увидела в его глазах, потому что отступила, посмотрела уязвленно, потом взгляд ее чуть смягчился, она поджала губы и кивнула. — Прости, — снова повторил Стив.
Когда Пегги закрыла за ним дверь, он вышел из штаба, постоял немного и пошел к дому, в котором разместилась его команда. Споро стянул костюм, переоделся в обычные штаны и рубашку, залез под теплое одеяло и прикрыл глаза. В темноте замелькали снежинки, крупные, яркие. Они кружились и падали вниз, в бездонную пропасть.
Из полудремы Стива вырвали приглушенные голоса да скрип половиц.
— ... должны пойти и поддержать прямо сейчас. — Кажется, говорил Дуган.
— Давай-ка я тебя лучше поддержу. — А это уже голос Баки. — Вот, сюда, Гейб, помоги мне, ну и туша.
— Тише! — пробасил Гейб. — Капитан спит!
— Боже...
Когда команда наконец успокоилась, Стив снова закрыл глаза. Спать расхотелось, хотя он понимал, что кратким затишьем нужно пользоваться: в любое время совместная англо-американская шпионская сеть могла выяснить, где находится база Шмидта, и Воющим Коммандос придется без промедления туда выдвигаться. И пусть после сыворотки Стиву нужно было на сон намного меньше времени, недосып мог сказаться на успешности их заданий. Может быть, сегодняшний провал был его виной, он не досмотрел, не просчитал. Может быть, стоило взять больше людей, разведать местность после туннеля, начать с головного вагона.
Окно дрогнуло под ветряным порывом, в щель между занавесками засветила луна, и стало видно начинающуюся метель. У порога заскрипели половицы, раздался едва слышный стук, и дверь приоткрылась.
— Бак? — сощурился Стив.
— Лежи. — Баки подошел к кровати, присел, поерзал, потом спросил. — Думаешь, что мы сделали не так?
— Угу.
— Я тоже, — признался Баки. — Бесполезное занятие.
— Не скажи. На ошибках нужно учиться. — Стив перевернулся на спину и улыбнулся. Баки улыбнулся в ответ:
— Я выпил много, но постараюсь запомнить, а при случае — напомнить.
Они помолчали. Когда Стив начал проваливаться в сон, Баки подергал за край одеяла.
— Чего?
— Подвинься.
Стив подвинулся к стенке, и Баки устроился рядом.
— Нас же нарочно поселили в большой дом, чтобы всем хватило места, — сказал Стив.
— Это ты так намекаешь...
— Нет, конечно. Я рад. Я просто...
— Я знаю. — Баки повернулся на бок, Стив тоже — и теперь они смотрели друг на друга. — Я думал.
Стив не торопил с продолжением.
— Я думал, что вы с Пегги…
— Нет, — прервал его Стив. — Раньше я тоже, но нет.
Они помолчали, а потом Баки продолжил:
— А еще я думал... Сегодня я очень испугался. Не столько за себя... Я не хочу однажды утащить тебя за собой. Не хочу, чтобы ты рисковал ради меня, чтобы погиб из-за меня. Не хочу.
Стив бы очень хотел ответить, что никто из них не умрет, что они все выберутся целыми и невредимыми и однажды шумный пыльный Бруклин встретит своих солдат победным кличем. Хотел бы ответить, что они переживут войну.
Вот только слова утешения редко бывают правдивыми, особенно здесь, на войне, где может случиться все, что угодно. Сегодняшний провал прямое тому доказательство. Впрочем, Стив знал другое, оба знали: они вместе до конца, ни один из них не сможет заставить второго пообещать, что не станет рисковать ради него жизнью. Если бы Стив мог, он выбил бы, выдрал это обещание, но в родных глазах напротив видел зеркальное отражение своих мыслей.
— Эй, — тихо проговорил Баки, высунул руку из-под одеяла и провел пальцами между бровей Стива, и тот понял, что сильно хмурился. — Я знаю.
Стив перехватил его руку, поднес ко рту и в первый раз за вечер почувствовал себя неловко, выпустил ладонь и попытался отодвинуться, да только стена уже подпирала спину.
— Черт.
Баки приподнялся на локте, наклонился, коснулся губами губ и чуть отодвинулся.
— Это необязательно, — прошептал Стив.
— Ага.
— Ты не должен...
— Знаешь, когда ты сказал, — перебил его Баки, — я снова испугался. Что ты из-за этого, из-за меня наделаешь однажды еще больше глупостей.
— Вообще-то...
— Нет, дослушай. А потом я подумал, ты же упрямее всех на свете, ну и не могу же я заставить тебя перестать, и кругом война, и каждый день может стать последним, и почему бы и мне не сделать какую-нибудь глупость.
— Думаешь, это глупо? — Голос Стива прозвучал не так обиженно, как хотелось бы.
Баки улыбнулся:
— Помнишь, как мы дрочили друг другу дома?
— Боже! Нашел, что вспомнить. Сколько нам лет было? Мы дурачились.
— Я просто вспомнил. Не красней.
— Я не краснею. И вообще, темно, ты не видишь.
— Как скажешь. — Баки снова его поцеловал и так же легко, быстро обнял, просунув одну руку ему под шею, а вторую положив на поясницу.
За окном завывала буря. Задрожали стекла, и Стив подумал, что надо бы закрыть ставни, но сил выбраться из теплых объятий не было.
— Знаешь, там, в поезде, — нарушил тишину Баки, — я так хотел двинуть тебе в лицо.
— Неужели? — пробормотал Стив, сон снова подобрался, обволок незаметно.
— Ты что, правда бы прыгнул за мной?
В ответ Стив только притянул его ближе и сам поцеловал. Губы у Баки были мягкие, с шершавой корочкой на нижней — от обветривания. Хотелось целоваться до утра, хотелось раздеться и, может быть, как тогда, дома...
— У нас еще будет время, — сказал Баки. — Спи давай, ты отключаешься.
Наутро Стив проснулся, когда Баки встал с кровати.
— Еще рано, — сказал тот. За окном брезжил хмурый рассвет.
Стив, моргая, посмотрел на Баки, тот наклонился, коснулся пальцами его щеки:
— Спи. Я к себе. Лишние вопросы нам ни к чему.
Второй раз Стив проснулся, когда уже посветлело. Метель кончилась, толстый слой снега укутывал землю, входная дверь открывалась с трудом. Баки в доме не оказалось, остальная команда еще спала. Стив накинул куртку и пошел в штаб.
— Продолжаем изучать, — сказала Пегги. — В одной части вагонов везли оружейные заготовки ГИДРы, а в другой — медицинское оборудование, с некоторым мы столкнулись впервые. Образцы выслали Говарду и в Лондонский экспериментальный институт. Мы отметили все возможные точки высадки Золы, все города, в которых есть достаточно надежные заводы для сборки подобного оружия, ищем подпольные цехи. Пока тихо.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Если только сядешь анализировать доклады наших агентов.
— Куда идти?
— Ты серьезно, Стив?
— Не могу сидеть сложа руки.
— Ты же знаешь, что в произошедшем...
— Нет, не знаю, никто не знает. Пег...
— Ладно. Иди за мной.
В просторном помещении трудились двое агентов. Пегги указала на пустой стол и сгрузила на него стопку уже расшифрованных отчетов.
— Когда составишь список наиболее вероятных мест, сдай Дугласу, он направит дальше. И когда пойдешь на обед, позови меня, а то я, как обычно, засиживаюсь и забываю поесть.
Стив улыбнулся, но Пегги не моргнула и глазом.
— Конечно, — сказал он и приступил к изучению.
Если не считать краткого обеденного перерыва, во время которого к ним присоединился Баки, Стив просидел за отчетами до поздней ночи. Прервал его занятие лично полковник Филлипс, сообщив, что есть наводка на базу под Юденбургом.
Самолет доставил их команду в город под утро. База и в самом деле нашлась, полузаброшенная. Охраняло ее всего пять человек, для Воющих Коммандос обезвредить их оказалось делом получаса. Одного Гейбу удалось скрутить так, что тот не успел раскусить ампулу с ядом.
— Будет чем заняться на досуге, — сказал Гейб. Обычно улыбчивый, после поезда он вел себя угрюмо, совсем не обращал внимания на попытки Дернье его разговорить, отчего и тот пребывал в унынии.
Пленный заговорил под вечер. Сообщил, что завод перестал работать около двух месяцев назад, почти все оборудование перевезли на новое место, куда именно — он не знает, но знает людей, помогавших организовать переезд.
— Мне не нравится, что он так быстро раскололся, — сказал Баки, когда они сели ужинать в одной из комнат на захваченной базе.
— Думаешь, врет? — спросил Фэлсворт.
— Не знаю, увидим.
— Филлипс сказал, что наши агенты уже начали расспрашивать работников железнодорожной станции, где был перевалочный пункт. И многие из них евреи с поддельными паспортами, не думаю, что они хоть о чем-нибудь умолчат. — Стив допил чай и встал из-за стола.
Ему тоже не нравилось, как все удачно складывалось, пусть это и значило, что Коммандос было чем заняться. Еще ни разу ни один солдат ГИДРы не избегал смерти от яда при поимке.
— Нужно допросить его еще раз, — решил Стив.
— Вряд ли он скажет что-то новое, — ответил Гейб. — Но я попробую.
На базе отапливались только две комнаты — те, в которых жили охранники. Отряд Коммандос их и занял.
— Я все равно ему не верю, — сказал Баки, устраиваясь на соседней от Стива кровати.
— Я тоже, но других вариантов у нас нет.
Баки поджал губы, и Стиву захотелось их поцеловать. Баки, заметив его взгляд, чуть улыбнулся и пожал плечами:
— Ладно. Так или иначе, мы их достанем.
Ночь прошла спокойно, тишину нарушал только храп Дугана из второй комнаты.
— След ведет к Венскому Лесу, — сказал Филлипс, утром прилетевший вместе с Пегги на самолете Говарда. — Мы запросили подкрепление, уже сегодня наши отряды начнут его прочесывать.
Когда от первого отряда перестали приходить донесения, Филлипс отправил им на подмогу второй, а когда и тот замолчал — Стив вызвался сам проверить, что случилось.
Лес встретил их глубоким снегом и колючим ветром. То и дело на голову, под ноги падали смерзшиеся хлопья. Голые ветви тянулись в хмурое небо, от черно-белых клякс перед глазами рябило.
Труп сержанта из первого отряда обнаружил Баки. Он склонился над телом, и Стив заметил за ближайшим к ним деревом движение, едва уловимое, но не для его улучшенного зрения. Стоящий неподалеку от них Морита вдруг пошатнулся и упал. Выстрела слышно не было.
— Черт. Медленно отойди назад, — сказал Стив, выставляя перед собой щит. Баки плавно скользнул ему за спину.
— Вижу еще одного, — доложил он. — Снимать?
— По моей команде.
Они выстрелили одновременно, два тела упали на землю. А спустя мгновение впереди, в футах ста от них, из-за деревьев появились новые солдаты ГИДРы.
— Мы их нашли, — быстро сообщил Стив по рации. — В Мориту стреляли. Вижу тридцать семь человек, нет, тридцать восемь, полмили на северо-запад от точки сбора.
— Держитесь, — раздался в ответ голос Филлипса. — Идем.
Вместе с Баки он, прикрываясь щитом, зашагал назад.
— Не высовывайся, дождемся подкрепления, тогда атакуем.
— Понял.
Отряд ГИДРы так же медленно подходил к ним. Один из ее бойцов поднял руку, приказывая остальным остановиться, а сам вышел вперед.
— Капитан Роджерс, мы предлагаем вам сдаться. — Когда в ответ он ничего не услышал, то выставил перед собой пистолет, направил дуло на Стива. Тот покрепче перехватил щит. Выстрела слышно не было, только ярко-красная вспышка — и боль в руке. Раскалившаяся ручка с внутренней стороны щита прожгла перчатку, Стив с криком «пригнись» повалился на землю, опустил щит в снег, продолжая удерживать его перед собой. Послышалось шипение, а потом Стив почувствовал укол под ухом, и на спину навалилась тяжесть. Оставив Баки лежать в снегу, он, прикрываясь щитом, бросился вперед.
Стив успел уложить с дюжину бойцов перед тем, как в глазах поплыло. Его скрутили, продели руки в наручники. Сколько он ни напрягал мышцы, вырваться не получалось. Вместе с Баки его протащили между деревьев и снова воткнули иглу в шею. Вдалеке послышались крики и выстрелы, Стив дернул руками, заполучил еще один укол, и его запихали во внедорожник. Последним, что увидел Стив перед тем, как провалиться в черноту, был приходящий в себя Баки, из шеи которого торчали два дротика.
— Надо же, кто попался, — изобразил удивление Шмидт, когда их двоих, очнувшихся и закованных в наручники, привели в просторное помещение. — В отличие от меня вам сыворотка Эрскина дала только физическую силу, не так ли? Да и то мы смогли вас парализовать, пусть и понадобилась пятикратная доза.
Стив не ответил, он скосил глаза на Баки: тот вроде бы держался на ногах, видимых ран на нем заметно не было. Чем дольше они смогут тянуть время, тем больше шанс, что их найдут.
— Вы, наверное, думаете, что вам помогут. Не стану спорить, на наш след уже напали. Но дело в том, что мы с вами через час совершим полет на самом скоростном самолете в мире. Он работает на энергии тессеракта, и как бы быстро ваши люди, дорогой Капитан, ни обнаружили эту базу, догнать нас они не смогут.
Что ж, рано или поздно даже самолет с вечным двигателем должен совершить посадку. Стив понадеялся, что тессеракт не обладал таким могуществом, чтобы вырабатывать неограниченное количество еды. Да и у Шмидта должна быть иная цель, чем бесконечный полет. Оставался вопрос, зачем они понадобились Шмидту на этом его самолете.
Послышался звук раздвигаемых дверей, и в зал вошел Арним Зола. Он встал рядом со Шмидтом и вопросительно поглядел на него.
— Да-да, мы почти готовы, — ответил тот. — Не хочешь что-нибудь сказать нашим друзьям?
Зола посмотрел Стиву в глаза, рот у него дрогнул в улыбке.
— Как вам мой подарок, Капитан? Отлично стреляет, правда? Я очень расстроился, когда пришлось оставить большую часть моего оборудования на том поезде, но, знаете, зато я смог сосредоточиться на сохраненном прототипе и доработать его так, чтобы он мгновенно нагревал вибраниумный сплав. Руки у вас, конечно, заживут, но неприятно, да? Еще хотел спросить, вы оценили прочность ваших наручников?
Шмидт усмехнулся.
— Он очень злопамятный, мой главный конструктор. И пугливый. И ненавидит пугаться. Можешь идти в ангар, пусть начнут готовить самолет к вылету.
— Я бы вам не советовал брать их на борт, они... — торопливо начал Зола, но, наткнувшись на прищур Шмидта, замолчал, дерганно кивнул и вышел.
Шмидт подошел к высокому стеклянному шкафу, достал бутылку, наполнил бокал, поднял его.
— За уничтожение Штатов. Хайль ГИДРА!
Он допил, кивнул охранникам, и те подтолкнули Стива в спину, разворачивая к двери. Восемь человек, у каждого в руках оружие, способное распылить почти любой материал. Будь хоть малейший шанс на то, что попытка к бегству или покушение на Шмидта смогут задержать вылет, Стив бы воспользовался им, но если их снова накачают, то в самолете они уже не смогут ничего предпринять. Нужно было оставаться в сознании и подождать, пока Шмидт расскажет о своих планах.
Баки повернулся к нему и приподнял бровь, Стив отрицательно качнул головой.
Когда они оказались в огромном ангаре, Шмидт подвел их к необычной формы самолету: таких моделей Стив не видел даже у Говарда, уж на что его макеты отличались оригинальностью. Наибольшее сходство он имел с «бесхвосткой», прототипом нового бомбардировщика, еще не запущенного США в массовое производство. Этот же вдобавок напоминал летучую мышь, был таким же гладким, плоским, только еще и блестящим.
— «Валькирия», — представил его Шмидт, будто речь шла о давнем и любимом друге. — Прошу на борт.
Внутри уже находились Зола и два десятка солдат. А еще там лежали в ряд ракеты, каждую из которых опоясывала надпись с названием города. Стив разглядел «Чикаго» и «Бостон», и чуть дальше — «Нью-Йорк».
— Да, вы все верно поняли, Капитан, — сказал Шмидт, когда Стив замер на месте, не обращая внимания на понукание конвоиров. — Они полетят ровно в эти города. И взорвутся.
Стив был уверен, что у него хватило бы сил добраться сейчас до Шмидта и даже с закованными руками свернуть ему шею, вот только его порыв делу бы не помог. Снаружи находилось слишком много бойцов, тянуть время не получалось, оставался только один вариант: атаковать, когда самолет взлетит. Стив надеялся, что солдаты не станут использовать распылители, чтобы не повредить обшивку, и самолет получится посадить в безопасном месте. Был шанс, что вместе с Баки они успеют обезвредить бомбы. Придумают что-нибудь. Иначе все эти годы борьбы потеряют смысл. Да вообще все потеряет смысл.
— Ублюдок! — прорычал Баки, поравнявшись с Золой. Тот копался в своем чемодане и отпрянул в сторону, заслышав крик. Баки вывернулся из рук схватившего его охранника и налетел на Золу. Тот упал, Баки споткнулся и полетел следом.
— Поднять его, — приказал обернувшийся на шум Шмидт. — Держите крепче, идиоты. Зола, поднимай свое барахло и проверь таймеры.
Стив, напряженно наблюдавший за этой сценой, выдохнул. Когда Баки вздернули на ноги, тот ухмыльнулся.
— Ничего у вас не выйдет.
Ему никто не ответил.
Шмидт уселся в кресло у панели управления, и турбины самолета натужно взвыли. «Валькирия» начала разгон.
Стива и Баки усадили у стены, футах в двадцати от окна в передней части корпуса. Стало видно приближающееся светлое пятно, минута — и самолет взмыл в небо.
Один из солдат положил у ног Стива его щит. Шмидт развернулся на кресле, и на его лице расцвела улыбка.
— Идеальная картина. Жаль, что не взял фотоаппарат.
В общем-то, даже без этого замечания, лишь увидев ракеты, Стив понял, зачем он здесь. Им с Баки удалось сбежать с самой первой, самой крупной базы ГИДРы, и вот теперь они должны наблюдать триумф Шмидта.
Пока самолет набирал высоту, Баки медленно, плавно придвигался ближе к Стиву. Они и так сидели близко, но теперь Баки касался плечом его плеча.
— Не зря я дружил с Томми, — проговорил тот, почти не размыкая губ. Стив склонил голову и увидел, как под курткой еле заметно двигается его рука. Баки стрельнул глазами в сторону Золы и его чемодана. Стив моргнул. Что ж, пока он размышлял, по какой траектории лучше двигаться, находясь в наручниках, Баки тоже времени не терял. Оставалось надеяться, что он сможет справиться с замком.
Томми дружил с Баки, когда тому было лет четырнадцать. Выходец из Италии, младший сын клана, подчинявшегося семье Массерия, он научил Баки паре хороших приемов и взламывать самые разные замки. Баки не рассказывал об их дружбе Стиву вплоть до убийства Джо Массерии в ресторане на Кони-Айленде. В тот весенний день они со Стивом гуляли вдоль берега, ели хот-доги и не подозревали о мафиозных разборках в ресторане, мимо которого проходили всего пару часов назад. После громкого убийства Томми словно бы исчез и появился на улицах спустя год, уже под покровительством Лучано, звал Баки к себе, но тот наотрез отказался. Кто бы мог подумать, что подобное знакомство, после рассказа о котором Стив не один день злился на Баки, сейчас пришлось так кстати.
Стив улучшенным слухом улавливал поскрипывание, после глухого щелчка Баки склонил голову. Стив откашлялся и, поймав взгляд охранника, не разрывая с ним зрительного контакта, чуть изогнулся, чтобы скрыть просвет между собой и Баки. Вроде бы получилось. Он почувствовал правую ладонь Баки на своих руках, и тот завозился с его замком. Стив забормотал под нос:
— Сажаем самолет. Панель управления. Не получится — попробуем выдрать тессеракт. Если что, — Стив взглядом указал на металлические полки в дальнем углу, у самой лестницы, — там парашюты. Бери и прыгай.
— Хрена с два, — так же монотонно ответил Баки. — Прыгну, когда ты прыгнешь.
Стив стиснул зубы, хотя другого ответа он и не ждал. Когда снова раздался щелчок, Шмидт развернулся к ним:
— Мы уже над Арктикой, до установления господства ГИДРы осталось всего ничего. И этот мир, лишенный порядка...
— Вот только перед нами речь толкать не надо, — сказал ему Баки. Стив разминал за спиной затекшие запястья.
— Может быть, однажды вы измените мнение, — усмехнулся Шмидт. — У вас на это будет очень, очень много времени, обещаю. Вы своими глазами увидите, как ваши идеалы окажутся несостоятельными и настоящий порядок принесет ГИДРА, а не ваша смехотворная борьба за смехотворные ценности.
— На тебе те, что справа, — снова пробормотал под нос Стив. Баки кивнул.
Наверное, их охранник даже не понял, что случилось: Стив действовал быстро и четко, начерченный мысленно путь безукоризненно претворялся в жизнь. Щит спасал и от обычных пуль, и от оружия, работавшего на энергии тессеракта. Внутренняя обивка самолета выдерживала пропущенные выстрелы.
Баки уложил третьего бойца и отстреливался от тех, что спешили на подмогу с нижнего яруса. Стив же добрался до Шмидта. Тот увернулся от первого удара и сам отбросил Стива на панель управления. Самолет встряхнуло, горизонт за окном повернулся на пару десятков градусов. Стив закрылся щитом от нового удара, перекатился по полу и вскочил на ноги. Шмидт, вместо того чтобы броситься в новую атаку, отбежал назад, Стив метнул в него щит, но Шмидт присел, и тот врезался в стену, срикошетил и упал в паре футов от Стива. Пока он подбирал щит, Шмидт успел выхватить пистолет из рук Золы. И да, это был тот самый пистолет, из-за которого в лесу нагрелся вибраниум. Ничего, ожоги быстро сходят, главное — удержать ручку, Стив сжал ее покрепче. Шмидт оскалился, прицелился, и — полетел на пол: Баки сделал удачную подсечку. Стив бросился вперед, замахнулся щитом, Шмидт его перехватил, и на волне инерции Стива проволокло вперед. Пока он разворачивался, Шмидт успел подняться и ударом под дых повалить Баки, а потом припечатать сверху ударом сапога в грудь. Стив снова швырнул щит и на этот раз угодил в цель: Шмидта отбросило на стоящую в центре верхнего яруса конструкцию с тессерактом внутри. Он сбил своим телом стеклянную преграду, тессеракт упал вниз. Шмидт пополз к нему, взял в руки, и красное лицо его озарилось синим цветом, скорчилось в жуткой гримасе. Он закричал, все вокруг него запылало в сине-бирюзовой вспышке. Миг — и тело Шмидта замерцало и растворилось в ярком свете, тессеракт прожег металлическую решетку и стал проваливаться ниже. Когда он достиг внешней обшивки, самолет затрясло так, что Стив не удержался на ногах, упал. Он встал на колени, увидел Баки, ползущего к панели управления, и сам пополз следом.
— Не выходит! — прокричал Стив, выкручивая штурвал. — Мы теряем высоту. Не сможем посадить.
Самолет вышел на закритический угол атаки, Стив пытался выровнять движение, но у него не получалось. Баки завозился с радиостанцией, посылая сигнал по всем доступным частотам. Только бы Коммандос и люди Филлипса нашли базу, только бы узнали про самолет.
— Прием, прием, нас слышно?
— Как вы? Где вы? — сквозь помехи послышался голос Фэлсворта.
— Мы падаем, — ответил Баки.
— Сообщите координаты! — А это уже Пегги.
— Восемьдесят градусов... — начал Баки, но самолет подбросило, а потом нос резко ушел еще ниже. — Черт, прием, прием! — В ответ не было слышно даже треска помех. Баки надиктовал дальше. Пусть. Вдруг с той стороны их все-таки услышат.
— Будем прыгать, — принял решение Стив, и они, цепляясь за перекладины, поползли к стеллажу, на котором лежали ранцы с парашютами. От тряски они, конечно, уже там не лежали, упали вниз, сдвинулись в угол, но вот тряска точно не могла проделать в них обуглившиеся дыры, с такими повреждениями в стропах и ткани парашюты были бесполезны. Кто успел, когда?
— Зола! — выкрикнул Баки. — Сука! — Он подполз к краю лестницы и свесился вниз: — А себе взял. Люк открыт.
Стив уже прыгал с самолета. На твердую поверхность земли. Щит и сыворотка делали свое дело, и он приземлялся благополучно. А вот Баки, да и любой обычный человек, с такой высоты разобьется.
Если они останутся в самолете, риск погибнуть выше.
За долю мгновения Стив просчитал варианты:
— Спускаемся. Прыгаем так.
Он стянул с двух солдат куртки, завернул в них стянутые же пояса с ножами и флягами, сунул их Баки вместе с поврежденным ранцем. Пока тот застегивал под подбородком ремешки чужого шлема, Стив закинул второй парашют себе за спину: понадобится.
Стив надеялся, что они выживут. Не только при приземлении. И доживут до спасательной операции. А до нее все это им пригодится.
Самолет прошел сквозь облака, и солнечный свет стал не таким ярким, белоснежная поверхность земли крутилась и приближалась. Сложно было оценить высоту, но когда Стиву показалось, что внизу замелькали скалы, он притянул к себе Баки левой рукой, а правой покрепче перехватил щит. Ничего, он так делал, и не раз, он умел группироваться, умел приземляться на поглощающий удары металл, сейчас просто еще один человек полетит вместе с ним. Господи боже...
Баки крепко его обнял, уткнувшись лицом в шею.
...помоги.
Стив выждал еще несколько секунд и выпрыгнул из люка.
Упал Стив на щит. Вскрикнул от удара поясницей об его край. Услышал слабый вскрик Баки.
Спасибо.
Боже.
Стив не был добрым католиком.
Но спасибо.
Где-то в полумиле от них послышался взрыв.
Баки снова застонал.
Ни Говард, ни Пегги не были правы, когда говорили, что Стив бесполезно рискует собой, совершая подобные выкрутасы. Но кто же мог знать.
От удара ныли шея и поясница, перед глазами плыло. Стив разжал объятия, уложил Баки на спину и принялся осматривать повреждения. Сразу заметил ярко-красную полосу на скуле от впившегося в кожу края шлема.
— Больно, — сказал Баки. — Черт. Тяжело шевелить пальцами.
Синяя ткань на его левой руке, у самого низа рукава, потемнела. Стив принялся стягивать перчатку, потом помог снять куртку с левой стороны. У Баки застучали зубы, и Стив накинул ему на плечи одну из курток, взятых с самолета. Такого холода ни ему, ни Баки еще не доводилось испытывать. Изо рта шел густой пар, кожу на лице щипало. Ветра не было, солнечные лучи сквозь прозрачные облака отражались от ровного, гладкого слоя снега. И если в тихую погоду так холодно, то можно было только догадываться, что здесь творится в пургу.
— Я быстро, — пообещал Стив и задрал рукава свитера и рубашки. Дюйма на три повыше запястья рука была слегка изогнута, крови поверх изгиба не было, она текла чуть ниже — похоже, что там Баки просто разодрал кожу. Стив осторожно отпустил руку и сказал:
— Скорее всего, закрытый перелом. Зафиксируем и пойдем.
Вместо шины пришлось использовать чехол от ножа, с металлическими вставками, вместо бинтов — кусок рубашки, а вместо повязки через грудь — ремень.
Когда они закончили, Баки поплотнее запахнул вторую куртку на груди. А потом засмеялся.
Он смеялся, пока не закашлялся, по щекам его потекли слезы. Стив сжал его правое плечо.
— Успокойся, ну!
— Н-не могу. М-мы же, Стиви, мы все-таки полетали.
Стив подавил болезненное желание рассмеяться. Баки глубоко вдохнул, вздрогнул, поежился. Замолчал, оглядываясь вокруг.
— Нас найдут, — сказал Стив. — Нам просто надо продержаться. Мы успели сообщить хотя бы широту.
Он тоже накинул на плечи еще одну куртку и достал из кармана компас. К северу от них, вдали, виднелись высокие скалы, возле которых едва заметными точками кружили птицы, на юге — обломки самолета и синеющая водная гладь. На запад и восток простиралось бескрайнее снежное море.
— Знать бы, где мы, — протянул Баки, щуря глаза. От холода они слезились даже у Стива.
— Мы должны пойти к самолету, — решил Стив. — Нам нужно горючее, чтобы не замерзнуть. Эта «Валькирия» летала, конечно, не на бензине, но маслобак у нее должен быть. Ищем что-нибудь, напоминающее двигатели.
— А ракеты?
— Судя по их таймеру, у нас есть еще четыре часа.
Вполне возможно, что четыре часа — это все, что у них есть.
Через полчаса они добрались до места крушения. Снежный покров оказался твердым, насыпь составляла дюймов пять, не больше. Не хотелось представлять, сколько бы им пришлось идти, проваливаясь по пояс.
Им повезло: крупных кусков, на которые развалился самолет, было всего два — видимо, сказывался укрепленный сплав, который даже распылители почти не брали, только сам тессеракт смог проделать брешь — так что искать было проще.
— Осторожнее, — сказал Стив, глядя, как Баки, пошатываясь, ходил вдоль обломков. — Если упадешь, будет хуже. И мне тебя тащить придется.
Баки бросил на него уничижительный взгляд. Стив был вполне в состоянии это сделать. Хотя бы в качестве отмщения за те случаи, когда Баки подставлял ему плечо после драк, даже если Стив твердо стоял на ногах и твердил, что он не хлюпик и справится сам.
Одну ракету Стив нашел у самой кромки воды, сдвинул ее — и та скрылась из виду. Вторая лежала сильно в отдалении, Стив решил заняться ею позже. Остальных пока видно не было.
Спустя час он добрался до двигателя. Масло вылилось наружу и застыло на снегу. Стив собрал затвердевшие куски и сунул их между складками парашюта.
— Нам нельзя здесь оставаться, — сказал подошедший Баки.
— Это понятно.
— Нет, нам немедленно нужно уходить. Посмотри, — он кинул взгляд на место, откуда они пришли. Гладкую ранее поверхность снега испещрили темные зигзаги. — Мы утонем с этим куском льда, если не уйдем.
Что ж, хорошее в новости тоже было: если повезет, все ракеты потонут вместе с самолетом. Стив не знал, насколько глубоки океан или море, или где они вообще оказались, но понадеялся, что если взрыв произойдет, то до них двоих не доберется.
— Жалко, что Шмидт не захватил с собой праздничный ужин, — пошутил Баки.
— Кто знает? Может, и захватил, только вот его мы точно не найдем.
Они пошли на север: Стив решил, что птицы — хороший знак. Если спасательная группа не прилетит сюда в ближайшие дни, то птичий базар может спасти от голода. Если удастся, конечно, добраться до гнезд на крутых скалах.
— Помнишь, Дернье рассказывал про русских эмигрантов в Париже? — спросил Стив.
— Про которых из?
— У которых то ли отец, то ли брат участвовал в полярных экспедициях.
— Это когда корабль затонул под Шпицбергеном?
— Нет, никто нигде не затонул, семья потом счастливо воссоединилась.
— Тогда помню смутно. Он вроде еще про эскимосов рассказывал.
— Да, про эскимосок. Ты был впечатлен.
Баки улыбнулся, потом вздохнул.
— Здесь мы вряд ли кого-то встретим.
Стив согласно кивнул.
Шли они около трех часов, остановились, когда обломки самолета скрылись из виду. Снег под ногами стал совсем рыхлым. Баки постепенно увеличивал расстояние между собой и Стивом, пытался скрыть тяжелое дыхание.
— Все, — сказал Стив. — Дальше не пойдем. Я выдохся.
Они остановились у гряды снежных валов-надувов высотой футов в пять.
— Нужно выкопать пещеру.
— Наверное, так у местных и появлялись легенды о снежном человеке, — слабо улыбнулся Баки. — Хотя... для снежного человека ты недостаточно волосат.
— Придурок. — Стив тоже не смог сдержать улыбку. Та мгновенно погасла, стоило Стиву разглядеть, как посинели губы Баки. — Постой на месте. Или потопчись, если совсем замерзать станешь, я постараюсь побыстрее управиться.
— Я помогу…
— Да ты упадешь сейчас, ну же, Бак, не глупи.
Стив под тихое ворчание Баки принялся выкапывать снег. Быстро орудовал широким лезвием ножа, пробиваясь вглубь надува. За края перчаток то и дело пытался забраться снег, Стив в перерывах его вытряхивал.
На середине работы перетаптывающийся Баки пошатнулся и присел на ранец.
— Эй, почти готово, только не засыпай, скоро поспишь в тепле, — потормошил его Стив. Глаза у Баки слипались, ресницы побелели. Стив снял с себя вторую куртку и укрыл ею ноги Баки.
К тому времени, как он наконец закончил, Баки, свесив голову, уже забылся в полудреме. На самого Стива тоже накатила сильная усталость, хотелось закрыть глаза, залезть в тепло и отрубиться. Мышцы в теле дрожали, было похоже, что сыворотка пустила его ресурсы на терморегуляцию. Холод не пробирался внутрь, колол только незащищенную кожу в прорезях шлема, зато Стив чувствовал себя так, будто пробежал на скорость милю, причем без сыворотки.
— Эй, Бак, готово, вставай, — Стив начал поднимать его на ноги.
— Надень куртку, — сказал тот, очнувшись, и протянул ее Стиву.
— Хорошо. Постой вот так. Сейчас постелим ткань и поспим.
Пещера получилась узкой и не очень глубокой, Стив вытянул купол парашюта из ранца и свернул ткань так, чтобы прожженные дыры не накладывались друг на друга, постелил ее в несколько слоев на импровизированный пол, остатками закрыл вход. Баки же принялся потрошить второй парашют. Вместе они расстелили ярко-оранжевое полотно перед пещерой, чтобы самолет, пролетев над ними, смог его разглядеть. Потом Стив ножом проковырял дыру в одной из фляг, засунул туда кусок масла, из веревки сделал фитиль.
— Зажигалка? — попросил он. Баки порылся в нагрудном кармане и достал любимый «Зиппо», Стив высек огонь, зажег фитиль и протянул Баки источник их будущего тепла. Тот полюбовался огнем и спросил:
— Сколько у нас еще фляг? Их нужно все снегом забить. К утру получится хоть сколько-нибудь воды.
У них было еще две штуки, Стив плотно утрамбовал обе снегом: воды, когда тот растает, окажется, в лучшем случае, с треть их объема.
Стив первым полез в пещеру, позвал:
— Ничего так получилось, переночевать можно. Давай сюда.
Когда оба оказались внутри, Стив поставил флягу у изголовья, снял шлем, лег и осторожно потянул Баки на себя, а потом укутал их обоих самодельным одеялом из чужих курток.
— Ты пользуешься тем, что я устал, — проворчал тот, но стянул свой шлем и положил голову Стиву на грудь. — Ты заставляешь меня.
— Да. Совершенно бессовестно. Я помню.
Стив хотел сегодня еще раз проверить руку Баки, но тот сонно задышал, и Стив сам, вслушиваясь в тихое дыхание, незаметно уснул.
Просыпался он несколько раз: ему казалось, что он слышит гул двигателей. Стив выползал наружу, всматривался в небо и ничего не видел. Гул постепенно смазывался — может быть, так шумели в голове отголоски падения. Солнечный свет сбивал с толку, время получалось отмерять только по карманным часам: полярный день, вступивший в свои права после весеннего равноденствия, кончится еще очень, очень не скоро.
Утро встретило их необыкновенной тишиной. Стив такую нигде не встречал. На войне даже в лесу слышны были шорохи ветвей, нет-нет да и раздавался чей-нибудь приглушенный шепот, а про Бруклин и говорить нечего. Здесь же, казалось, холод выкосил любые источники звуков. Безветренной солнечной погодой Арктика приветствовала нежданных гостей.
Фитиль за ночь погас, и тепло почти выветрилось. Стив подозревал, что они совсем бы замерзли, не улучши сыворотка его метаболизм, благодаря которому от Стива, как от печки, постоянно шло тепло.
— Эй, — он легонько коснулся шеи Баки. — Ты как?
Баки открыл глаза и поморщился.
— Холодно. Больно. Есть хочу. Все терпимо, дай выбраться, отлить надо.
— Только сначала взгляну на перелом.
Баки задрал рукава, и Стив снял повязку: содранная кожа на запястье затянулась корочкой, место перелома выглядело опухшим, но не хуже, чем вчера. Они вернули перевязку на место, и Баки пополз к выходу.
Стив вылез вслед за ним. Морозный воздух сразу же взбодрил. Баки, пошатываясь, зашел за вал, завозился с ремнем.
— Надо построить иглу, как у эскимосов, и будет у нас нормальная тепловентиляция, — сообщил ему Стив. — Я читал, что строить недолго.
— Меня больше волнует еда, — сказал Баки, застегивая ширинку, и посмотрел в сторону скал.
— Да, — кивнул Стив. — Не знаю, сколько продержится хорошая погода, я сегодня попробую до них добраться, поискать нам что-нибудь.
— Я...
— Ты не пойдешь со мной.
Во взгляде Баки мелькнуло бешенство. Стив дернул подбородком.
— Нам нужно начать вырезать блоки изо льда, — сказал, наконец, Баки.
— Да, вот тут можно, — Стив потоптался по плотному сугробу. — Не проваливается.
Баки бы сейчас полежать в пещере, погреться в тепле вновь зажженного огня, но разве его заставишь.
— Да господи боже, Стив, не смотри на меня так. Я не собираюсь тут сдохнуть. Сделаю, сколько смогу.
Они выпили растаявшую прохладную воду, снова набили фляги снегом и, решив, что масло надо беречь, сунули их себе под куртки. С борта «Валькирии» Баки успел забрать один пистолет. Как выяснилось, в магазине находилось всего три патрона. Стив оставил щит и пистолет Баки — тому больше пригодится, если вдруг придется защищаться.
— Будь осторожен, — тихо сказал Баки.
Стив отсалютовал ему и направился к скалам.
Спустя час ходьбы он перешел на бег. Скалы, казалось, то отдалялись, то, наоборот, приближались. Солнечный свет слепил глаза, усталости Стив не чувствовал, от бега стало совсем тепло, только в животе урчало.
Когда Стив добрался до ближайшей скалы и обошел ее, то увидел, что северная ее часть расположена у берега, небольшой залив образовался между ней и другой скалой — той, что стояла на противоположной стороне. Обе частично обвалились в воду, создав изогнутые карнизы, которые змеились подобно миниатюрному горному серпантину, с оснований скал и до их макушек. На всех ярусах гнездились птицы. Стив узнал бакланов и чаек. Хватаясь за выступы, он медленно начал взбираться вверх. Там, куда он смог дотянуться, птицы откладывали яйца прямо на камнях. Карабкаться вверх было сложно, первый ярус находился футах в двадцати над ровной поверхностью. Птицы нехотя взлетали с насиженных мест и кружили над головой. Стив пару раз чуть было не сорвался, но смог добраться до узкого пологого навеса. Там он собрал в самодельную сумку, из ткани парашюта и веревки, несколько десятков яиц. Те были похожи на куриные, только слегка крупнее, и имели голубоватый оттенок.
Спускался обратно он еще медленнее, чем карабкался вверх: нужно было не раздавить добычу. Погода была ясная, и Стив шел обратно по своим следам. Найти бы что-нибудь, что можно оставлять в качестве ориентиров, если погода ухудшится, да только кругом — сплошь снежная пелена с редкими надувами. Может, стоило взять что-то из самолета, пока тот не начал проваливаться под лед. Раздосадованный, что не все предусмотрел, Стив сжал зубы и ускорил шаг.
Когда он вернулся, Баки успел вырезать с полдюжины крупных блоков и сложить из них треть круга, веревкой была отмечена оставшаяся его часть. Вид основания их будущего жилища слегка развеял дурные мысли.
— С одной рукой все так медленно, — пожаловался Баки. — Я думал, что хоть первый слой закончу.
— Угу, — согласился Стив, сгружая мешок в снег. — Я припоминаю, как ты в детстве сломал руку, приперся ко мне на следующий день и звал на улицу играть.
— До сих пор не понимаю, за что мне влетело. Ходить-то я мог.
Стив посмотрел на еле держащегося на ногах Баки и прищурился:
— Я помогу. Только сначала поедим.
Они подогрели в шлеме воду и сварили четыре яйца, каждому по две штуки.
— Охрененно вкусно, — сообщил Баки. — Но, боюсь, дома я на яичницу даже взглянуть не смогу.
Стив улыбнулся при мысли о доме.
Работали они не покладая рук. Стив вырезал изо льда блоки, а Баки их потом обтесывал, получалось у него медленно, но аккуратно. Спустя пару часов Стив заметил, что Баки принялся клевать носом, и отправил его в пещеру греться.
К вечеру кривоватый купол был готов, Стив прорыл небольшой подкоп, начинающийся с люка в центре хижины, и с выходом вне купола, чтобы внутри сохранялось тепло, Баки проделал в крыше вентиляционное отверстие, и они вместе затерли щели снегом. Пол снова застелили парашютной тканью и сгрузили на нее их нехитрые пожитки.
Хижина получилась крохотной, диаметром в рост Стива, и встать тот, выпрямившись, не мог — плечами задевал верхушку.
— Зато нагреется быстрее, — утешил его Баки, когда Стив приложился затылком о глыбу.
Стив поджал губы и про себя прикинул: судя по скорости выгорания, запаса их масла хватит дней на восемь.
— Ну уж лучше одеял Гувера, — сказал Баки и подмигнул.
Никто из них в годы Депрессии не стелил, конечно, пресловутые газеты вместо матрасов на голую землю — только Стив вместо стелек в ботинки — но на гувервилли полюбоваться им довелось. В Национальном парке, пока за него не взялся Мозес, палаток с бездомными стояло вдоволь.
Баки шутливо толкнул его в плечо. Когда потеплело, он разделся по пояс, отложил в сторону майку, пояснил:
— Для перевязки. И вообще. — Отрезал от нее кусок, смочил водой, быстро протер лицо, шею, грудь. Стив разглядел несколько синяков на его животе. Баки сказал, что это пустяки, главное, что ребра не сломаны. Он снова оделся. Стив решил последовать его примеру и потянулся к сухому обрывку ткани.
Когда карманные часы показали полночь, Стив улегся, подложив под голову чехол парашюта. Рядом улегся и Баки. От самодельной свечи шел слабый прогорклый запах. На стенах едва заметно дрожали тени. Тускло блестел щит.
Баки бережно устроил руку на животе и повернулся лицом к Стиву:
— В прошлый раз кость срослась быстро.
— Надеюсь, и сейчас так будет.
Баки тогда исполнилось десять, они играли в снежки, прыгали с крыш в сугробы, и под одним из них оказались старые ржавые трубы, Баки сверзился прямо на них, ударился рукой и заполучил перелом. Их матери так орали на них. Хорошо еще, что не случилось заражения, спасла плотная ткань куртки.
— Я всегда был крепким, — хмыкнул Баки. — Ничего, продержимся как-нибудь.
— Хочу тебя поцеловать, — бездумно произнес Стив.
— Что мешает?
Стив улыбнулся, перекатился на бок:
— Ползу к тебе из последних сил, — с этими словами он сдвинулся на несколько дюймов, вплотную прижимаясь к правому боку Баки.
У Баки дрогнули губы, он сквозь ресницы посмотрел на Стива. Тот погладил его по щеке, подбородку, чуть повернул вправо голову, чтобы обоим стало удобнее. И наконец поцеловал. Где-то внутри потеплело. Баки приоткрыл рот, и Стив скользнул языком внутрь. Они целовались долго, очень долго, у Стива треснула губа, покрытая корочкой от холодного ветра. Баки лизнул ее и отстранился, прищурил насмешливо глаза.
— Не истеки мне тут кровью.
Стив провел по губе языком, чувствуя медный солоноватый привкус. После пресной еды и воды было даже приятно.
— Через час и следа не останется, — сказал он, потерся щекой о правое плечо Баки, вздохнул.
— Что?
— Устал, — признался он.
— Тогда отдыхай. У нас есть дом и еда, мы дождемся помощи. Расслабься и поспи, а то за прошлую ночь ты весь издергался.
— Ну пни меня, если мешаю тебе спать.
— Роджерс...
— Ладно, да, ты прав.
— Ты уже бормочешь, но я все равно услышал.
Стив устроился поудобнее, убедился, что не задевает перевязанную руку Баки, и погрузился в сон.
Проснулся он от навалившейся тяжести. В хижине слегка похолодало, огонь погас, хотя Стив и положил побольше масла во флягу: видимо, спали они намного дольше, чем в предыдущую ночь. Баки привалился к его боку, просунул ногу между его ног и сонно, тяжело сопел в шею. Дыхание у него было нездорово горячим.
Стив осторожно перевернул его на спину, стараясь не потревожить перелом, и Баки заворчал, зевнул и открыл глаза.
— С добрым, мать его, утром, — сказал он.
— Взаимно, — кивнул Стив, снова зажигая фитиль. — Как рука?
— Все еще трудно шевелить пальцами. Кисть с трудом гнется. Сейчас гляну.
Баки размотал повязку: корочки в нескольких местах слезли, явив розоватую кожу.
— Быстро заживает, — хмыкнул Баки. В целом, кожа на поврежденной руке не выглядела воспаленной, казалась бледнее, чем вчера, а на ощупь — Стив еле-еле провел по ней кончиками пальцев — была прохладной.
— Будем надеяться, — сказал он. Ему не нравилось, как выглядел Баки: будто в преддверии лихорадки. Стив отлично, по себе, помнил все признаки.
— Выползаем? — спросил Баки, и Стив приподнял ткань над люком и первым полез по проходу.
Снаружи небо затянуло серыми тучами, поднялся ветер, жалил кожу на лице, Стив прикрылся перчаткой.
Мысль о том, что Арктика подарила им хотя бы два солнечных дня, не утешала.
— Хочу снова сходить к скалам, — сказал Стив. — Неизвестно, сколько продлится плохая погода. Если поднимется буря, вообще придется сиднем сидеть внутри. А сколько мы на одних яйцах протянем, я не знаю.
— Надеешься встретить белого медведя? — поинтересовался Баки, полоща рот подогретой водой.
— Нет, — ответил Стив, пожевал губу: корочка на ней за ночь исчезла. — Хотя... было бы кстати, шкура на пол, подкожный жир для лампы. Мясо, опять же.
— Да, — мечтательно протянул Баки. — Мясо. Даже не думай.
— Чего?
— Серьезно, Роджерс, даже не вздумай выходить на медведя с голыми руками. Ты как себе вообще это представляешь?
— Я щит возьму. И нож. Ну и потом, я ни одного у скал не видел. И вообще хотел спуститься к берегу. Мне показалось, я что-то темное видел вдалеке. Тюленя, может быть.
— Возьми пистолет.
— Нет, Бак. У меня-то руки-ноги целы, да и ты с ним управляешься гораздо лучше меня. Я привык к щиту.
— Ладно, герой, я пока расширю подкоп, а то неудобно ползти. А потом попытаюсь не помереть со скуки.
Идти было намного труднее, чем вчера: ветер усиливался, дул в лицо. Стив понадеялся, что возвращаться окажется проще, если, конечно, ветер не переменит направление.
Когда уже можно было разглядеть тушки птиц, забившихся в гнезда, пришлось остановиться: дорогу преграждало образовавшееся за ночь разводье. Стив несколько часов шел вдоль него, старательно запоминая путь. Можно было бы попытаться перепрыгнуть, двинуться вперед по льдинам, но рисковать не хотелось. Худо ли бедно ли, еды им пока хватало, и оставлять Баки одного надолго не стоило.
Когда время перевалило за три часа после полудня, Стив развернулся. Он оставил обрывок ткани между двумя валунами в месте, где следовало повернуть на юг, к их хижине. Начавший падать редкими хлопьями снег не должен был засыпать ткань. Стив оглянулся, на прощание окинув взглядом разлом: может быть, завтра стоит попытать удачи и пойти в другую сторону. Может быть, завтра ветер погонит льдины, и те снова вгрызутся друг в друга и выдержат вес человека. Стив до войны читал об исследованиях Арктики, о способах, сроках выживания. К сожалению, он не все помнил. Впрочем, не все знания могли оказаться полезными. Внушала некоторый оптимизм история о двух русских моряках, которые дождались помощи, когда все остальные члены экипажа погибли на скованной льдами шхуне «Святая Анна». Помощь пришла к ним, хотя они ее не ждали. Его же с Баки должны искать. Стив был уверен, что Говард и Пегги, Филлипс, да все Воющие Коммандос не успокоятся, пока их не найдут.
Обратно Стив вернулся уже под вечер, с пустыми руками. Баки встретил его сердитым взглядом.
— Ничего не вышло, там лед треснул, я не смог перебраться на другую сторону.
— Тебя вообще могло занести, ты за погодой следишь?
— Да, поэтому и вернулся. Не злись.
— Поешь давай.
Подкоп Баки и в самом деле расширил, теперь по нему можно было не ползти, а идти, сгибаясь в три погибели.
— Как себя чувствуешь? — спросил Стив, наблюдая за оживленно суетящимся Баки. Тот сливал воду, чистил яйца и что-то напевал себе под нос.
— Лучше. Вот, держи, я тут нашел морской лед, кипятил в нем, повкуснее будет, а потом горячим запьешь, мне на тебя смотреть холодно.
— Я... — собрался было поблагодарить Стив, но замолчал, снизу вверх поглядев Баки в лицо. Захотелось немедленно, прямо сейчас шагнуть ближе, дотронуться, не отпускать. Прилив желания был столь силен, что Стив вздрогнул от внезапного спазма в мышцах живота.
Когда он допил теплую воду, приятно согревшую замерзшее тело, и попытался устроиться на некотором подобии спального места, Баки потянул его на себя, уложил головой на колени, погладил по лбу, убирая с него налипшие пряди. Стив тоже протянул руку вверх, провел ладонью по щеке, под начавшей бледнеть красной полоской, сказал:
— Колешься.
— Ну конечно, не сравнить с твоим детским пушком, — проворчал Баки.
— Вот не надо, это сыворотка, — вздохнул Стив.
— Можно подумать, ты огорчен. Это не тебе приходилось сдерживаться и не чесать порезы от бритья.
— Ну да, я помню, ты тогда пытался побриться кухонным ножом. Очень мужественно. Сколько тебе лет было?
Баки закрыл ему ладонью рот.
Снаружи завывал разошедшийся ветер, а внутри было тепло и спокойно. От контраста хотелось еще сильнее прижаться затылком к коленям Баки.
— Нечестно, — прошептал Стив, когда тот убрал ладонь.
— Что именно?
— Такая передышка от войны.
Баки в молчаливом согласии сжал его плечо.
Нечестно, как воплотилось — исковерканно, превратно — желание вернуться в мирное время, как долгожданное затишье обернулось мертвенно-ледяным безмолвием.
Когда Баки принялся перебирать волосы Стива, тот приподнялся, потянул его к себе, укладывая рядом, на спину, поцеловал в ладонь, перевернулся, навис над ним, опираясь на руки. Слишком мало голой кожи, хотелось снять одежду, целовать, куда придется, но температура не позволяла. Сам Стив мог бы раздеться, но Баки, которого еще с утра трясло, должен был оставаться в тепле.
Стив бережно отвел его левую руку в сторону, сам сместился так, чтобы случайно не навредить, и поцеловал Баки в губы. Через полуприкрытые веки, сквозь ресницы он видел ответный взгляд, чуть помутневший, словно впитавший желание самого Стива. Когда Баки опустил правую руку вниз и сжал ему начинающий твердеть член сквозь плотную ткань брюк, Стив застонал в поцелуй, прикусил губу, уткнулся лбом Баки в плечо. Неторопливые, легкие касания заводили так, что из горла рвались какие-то совсем уж животные звуки.
— На этот раз можешь покричать, — Стив услышал в голосе Баки мягкую насмешку.
— Что? Ты о чем?
— А ты не помнишь? — Баки поцеловал его в висок и сжал член посильнее. Когда Стив понял, что не дождется ответа, то повел головой вверх, чуть прикусил Баки за шею, прошептал ему в ухо:
— Давай, расскажи уже.
— Нам даже соседи сверху стучали, — ответно прошептал Баки, его рука продолжала медленно ласкать, вверх-вниз, почти что в такт пляшущим теням. — У меня дома, в Бруклине. Хотя, да, ты наверняка не помнишь, у тебя был такой вид, знаешь, совершенно поплывший.
Стив подумал, что, должно быть, такой вид у него и сейчас — во всяком случае, чувствовал он себя именно так.
— ...Ты кончил мне в руку, — продолжал Баки, не обращая внимания на попытки Стива толкаться бедрами, — и так громко застонал, что я снова жутко возбудился, но мне стало как-то неудобно просить тебя, и я сбежал в ванную, ты еще спрашивал, чего я так долго вожусь. Глупо, конечно. Я все боялся, что соседка придет к матери и нажалуется. Она была очень набожной, а мы сбежали с воскресной службы.
Стив, конечно же, знал, о каком дне говорил Баки. Да, тогда они сбежали со службы, мать Баки вместе с Ребеккой ушла к врачу, отец по выходным работал, и на целых полдня квартира была их — пусть и маленькая, но тогда она казалась им роскошной невообразимо. И, может быть, небольшой проступок, небольшое прегрешение привело их к тому, что любой пастор заклеймил бы, как тяжкий грех. А тогда они об этом даже не задумывались, им просто было очень хорошо.
Стив помнил: начало июня, тепло, но еще не жара, разнеженная, сладкая полудрема, искристые глаза напротив, залитая солнцем кожа, со вставшими дыбом волосками, быстрые движения бедрами, звуки, которые любой их знакомый постарше счел бы стыдными, непристойными, и как звонко-звонко стало внутри — после пары судорожных толчков.
Конечно, Стив не помнил, чтобы кто-то там им стучал: все прочие звуки заглушило то ли эхо собственного вскрика, то ли бьющийся в сумасшедшем ритме пульс.
— Да, — сказал он, — да, так все и было.
Он чуть отстранился, оперся посильнее на левое предплечье, а правую руку опустил вниз, Баки между ног, сразу нащупал ладонью теплый напряженный член. Баки задышал глубже.
— Расстегни, — попросил он. — Не хочу кончать в штаны.
— Да уж, — улыбнулся Стив. — Смерзнется.
Он расстегнул ширинки им обоим. Баки посмотрел ему в глаза и толкнулся вперед, Стив придержал его:
— Лежи, береги руку. Успеешь еще.
Баки медленно моргнул — согласился, наверное, — во всяком случае, лежал смирно, только дышал все быстрей, прерывистей, да беспрестанно облизывал губы. Стив разрывался, куда смотреть: в глаза, или на короткие движения языка, или вниз.
— Хочу... — сказал Баки. — Когда вернемся домой, или... хотя бы в Европу, хочу тебя трахнуть. Раздеть, уложить на кровать, и чтоб на ней матрас обязательно, можно жесткий, главное, чтоб на кровати и чтобы тепло. И трахать, пока ты горло не сорвешь. Стив. Стиви.
От его слов должны были бы загореться щеки, шея, да что там — Стив должен был покраснеть всем телом. Он поискал привычное смущение — и понял, что его нет: быть может, его выморозило, выветрило арктическим холодом, или, быть может, оно растаяло здесь, в теплых объятиях.
— Так и будет, Бак. — И пусть он не мог этого обещать, он всем сердцем верил в свои слова. — Я сорву горло, можешь меня в него трахнуть, что угодно, как угодно, мы сутки никуда не вылезем, или больше, сколько захотим, я так тебя хочу.
Баки сжал кулак, и Стив не выдержал — рано, слишком рано, как же хочется еще — кончил, обессиленно свалившись на бок. Баки повернул голову, и Стив потянулся к его губам. Они даже не целовались, просто делились теплым, заполошенным дыханием. Стив продолжал двигать рукой, смотрел в темные, блестящие глаза, и его давняя горячечная влюбленность словно сжалась во времени, сжалась в одну точку — сейчас, здесь. Тело, разум прострелило ясным, отчетливым пониманием: все это происходит с ними, и, господи боже, как же хорошо.
Баки вскрикнул, и вскрик отдался невысказанными, сумбурно роящимися мыслями: я бы ломал за тебя руки, ловил за тебя пули, сколько придется, без разницы, я люблю тебя, хороший мой, у меня нет и не будет никого ближе, нужнее, мы одеты, кожа не касается кожи, но это неважно, ты бьешься пульсом у меня внутри. Слова наслаивались друг на друга, срывались с губ несвязными стонами, Стив не делал попыток их сдержать. И когда Баки распахнул глаза, выгнулся, выплеснулся ему в руку, он услышал свое имя, а потом снова.
И снова.
— Стив.
Позже, приведя себя в порядок, они снова обнялись. Стив, оглушенный, долго лежал без сна, с закрытыми глазами, ловя отголоски последних движений.
Утром Баки выглядел чуть лучше, они вместе вылезли из хижины и обнаружили, что лежащую сигналом бедствия ткань парашюта замело снегом. Пришлось расчищать.
— Черт, нужно было следить, — выругался Стив, снова укладывая ледяные блоки по краям полотна. Баки хлопнул его по плечу:
— Мы бы услышали.
Метель не унималась, Стив попробовал обойти разводье с другой стороны, но, похоже, льдина треснула основательно, и разлом стал еще шире. У берега по гладкой синеватой поверхности дрейфовала льдина, Стив попытался наступить на нее, но поскользнулся и чуть было не упал в воду. Никаких животных за время пути он не встретил, поэтому птичий базар оставался их единственным источником пищи. Может быть, если Баки станет лучше, получится оставить его на пару дней, а самому двинуться дальше: должно же разводье где-нибудь кончаться.
Но через сутки Баки лучше не стало, наоборот, у него начался сильный жар, и только левое предплечье оставалось прохладным.
— Может быть, обычная простуда, — говорил он, когда Стив принялся кипятить воду. — Холод, ветер, все такое.
Стив в это не верил, да Баки и сам верил вряд ли. Обычной простудой он болел несколько раз — в детстве. Кашлял, постоянно чихал, но его не трясло в лихорадочном жаре.
— Попей. — Вода — единственное, что у них было из того, что могло помочь. Никаких лекарств с борта «Валькирии» они, разумеется, захватить не успели, да и вряд ли они там были. Разве что у Золы. Баки разглядел в его чемодане множество ампул.
— Интересно, выжил ли Зола? — спросил Стив, наливая воды и себе.
— Вряд ли, — слабо откликнулся Баки. — Даже если он и приземлился благополучно, то как бы у него вышло согреться? Что бы он ел? Хотя паразиты очень живучи...
Снаружи продолжал дуть сильный ветер, да вдобавок пошел такой густой снег, что горизонт стал неразличим.
Если буря продлится долго...
...пилотам поисковой операции придется очень, очень трудно.
Стив постоял, оглядывая белый кокон, за пределами которого, казалось, и мира-то нет, и все живое включает только их двоих.
Вернувшись, он снова нагрел воду, сел, вытянул ноги, уложил Баки себе на колени, промокнул ему лоб.
— Ты себя так же чувствовал, когда болел, а я рядом крутился? — спросил тот.
— Да, скорее всего, — хмыкнул Стив. — Ты меня ужасно раздражал.
Он вспомнил, как в первые дни на войне, когда Воющие Коммандос притирались к новому командиру, Баки в первое же утро, прохладное и смурное, спросил у Стива, не замерз ли он. У Дугана тогда на лице отразилась крайняя степень удивления. Стив красноречиво развел руками, показывая на себя, а Баки сначала непонимающе на него воззрился, а потом, махнув рукой, сказал: «А, это, откуда ж я знаю, что там нахимичили». Весь их отряд дружно не поверил ему, когда он откуда-то достал старую черно-белую фотографию Стива, на которой тот выглядел болезненнее, чем помнилось по отражению в зеркале. Стив подтвердил, мол, да, это он, но все не так плохо, как кажется, и после затяжных болезней в детстве он, в общем-то, вел обычную здоровую жизнь, разве что приходилось побольше прочих следить за собой.
«Конечно, — серьезным голосом поддержал его Баки, — особенно ты следил за собой, когда приходил домой с фингалом под глазом».
«Не слушайте его, — отвечал Стив. — Я мог за себя постоять. В конце концов, я успешно прошел военную подготовку, наравне со всеми. — И этим Стив втайне гордился. После сыворотки он чувствовал, что половиной своих успехов обязан Эрскину. — Полковник даже отметку поставил в моем деле».
«А, ну да, граната, Стив, мы о ней еще не говорили». Развлечение их отряду они тогда на весь день обеспечили.
— Теперь понимаю, — улыбнулся Баки и погладил Стива по плечу, привлекая к себе. Поцелуй получился горячим, но вовсе не по той причине, по какой хотелось.
В течение дня буря не унималась. Стив каждые полчаса вылезал наружу, чтобы проверить, не закончилась ли она, и счистить снег с купола парашюта. Прекратил, только когда Баки заснул у него на руках — и сон его был тревожным: Баки то и дело бормотал себе что-то под нос, как было в первые дни после плена в Аццано. От него несло жаром, как от самого Стива, только для того повышенная температура тела считалась обычным, здоровым состоянием. Стив осторожно, как мог, чтобы не разбудить, тянулся в их крошечном убежище к воде, нагревал ее над фитилем и снова и снова протирал Баки лицо. Ничего другого он сделать не мог, и от этого подступало отчаяние. Бурлило желание помочь, защитить — и пропадало втуне.
Обычно, когда выдавались свободные часы, Стив рисовал, но здесь было не на чем, разве что попробовать заняться наскальной живописью.
Когда Баки проснулся, Стив сварил яйца. Баки через силу съел два.
— Я знаю, что нужно есть, — сказал он. — Только меня стошнит, если я хоть что-нибудь еще попробую запихнуть в желудок.
— Тогда пей.
Допив, Баки вышел отлить. Когда вернулся, покачал головой:
— Все так же. Ни черта не видно.
Стив сжал губы и полез проверять сам. Тело от вынужденного бездействия затекло, требовало движений, Стив прошелся несколько раз возле пещеры, потом полез обратно.
— Как же хочется нормально вымыться, а не это вот. — сообщил ему Баки, вытирая руки. — Теплый душ. Пар. Или вообще ванна. Помнишь, Стив, нашу старушку? Я бы не отказался в ней полежать.
— Или в море.
— Да, или в море. Когда мы последний раз в нем купались? Года два назад?
Тогда у них было задание на Сицилии, после которого война сместилась севернее, а Шмидт еще северней, и купаться им удавалось разве что только летом, в прохладных речках, куда не каждый и залезать-то захочет.
А тогда, на море, было хорошо: Стив наплавался вволю, отыгрался за то время, когда болел летом и не мог купаться на пляжах Кони-Айленда. Шел август сорок третьего, британские войска высадились на восточном побережье острова, а вместе с ними и Воющие Коммандос, вот только тех отправили в район Катании, где в горах скрывалась одна из самых засекреченных баз ГИДРы. Там Зола продолжал проводить бесчеловечные эксперименты, которые ему пришлось прекратить в Аццано. Он ускользнул от Коммандос, оставшихся охранников живыми захватить не удалось, зато удалось спасти более двух десятков пленных, обычных фермеров, которые переселились подальше от военных действий и мафии и вляпались в куда худшую передрягу. Баки злился очень сильно: то был первый раз, когда смогли засечь Золу, и вероятность его успешной поимки считалась высокой.
Баки злился и поднимал себе настроение местными винами, теплым морем и парой дней нежданного отпуска: при захвате они повредили рацию. Еще помог хороший сон в доме одного из спасенных.
— Было здорово, — кивнул Стив. — Вы с Дуганом очаровали всех местных девушек.
— А ты, можно подумать, нет, — сказал Баки, и Стив пожал плечами, мол, не его вина. Баки вздохнул. — Вроде мы здесь не так долго, а я уже скучаю по команде. Не могу не думать, что случилось с ГИДРой после смерти Красного Черепа, как повернулась война. Представляешь, они отпразднуют победу без Капитана Америки?
— Да брось. Война еще продлится какое-то время, да и ГИДРА так просто не сдастся. Пегги с полковником мне рассказывали, что появилась ее сеть в Штатах. Пока небольшая, с ней активно борются, но сам факт.
— Работенки нам хватит, получается? — полувопросительно произнес Баки.
— Мы еще от нее устанем.
— Не думал снять форму, когда объявят мир? Поселиться снова в Бруклине, ходить на обычную работу?
Стив задумчиво прикрыл глаза. А ведь в самом деле, дошло до него только сейчас: война рано или поздно закончится.
— Форму я наверняка сниму, вернусь домой, когда тут разберемся. А работа... я бы хотел продолжать помогать людям. А ты?
— Я с тобой, куда деваться.
Поужинав, Стив осмотрел запас еды: хватало еще на четыре дня, если себя особо не ограничивать. Или на пару недель, если урезать рацион до минимума.
Только бы закончилась эта проклятая метель.
— Я посплю, — невнятно сказал Баки и, поджав ноги к груди, лег рядом со Стивом. Тот снова вышел проверить погоду, снова остался ни с чем, вернулся, затащил Баки на себя и уснул.
Ему снилось, что он встретил огромного полярного медведя и тот разрешил поспать вместе с ним, погреться о теплую шкуру.
Наутро, проснувшись первым, Стив принялся вырезать ножом на обледеневшей, ставшей гладкой изнутри стене картину с летящим самолетом. Когда он приступил к прорисовке пейзажа вокруг, проснулся и Баки.
— Пальцы перестали шевелиться, — монотонно доложил тот, проверяя перелом.
Кожа на руке стала еще бледней, приобрела землистый оттенок. Стив попробовал пощупать пульс и еле его нашел.
Они оба знали, что это значит. Ни один из них не произнес этого вслух.
— Тебе нужно больше пить, — сказал Стив, протягивая Баки воду.
Давно, еще в старых заметках о путешествиях он читал, как однажды отряд исследователей попал в бурю, которая длилась двенадцать дней, что для Арктики не очень привычно.
Может быть, самолеты уже пролетали над ними, но пилоты не смогли ничего разглядеть сквозь снег. Может быть, Стив из-за ветряного шума не услышал ревущий звук двигателей.
— Не накручивай себя, — сказал Баки. — Я придумал, чем нам заняться. У нас два ранца, давай вырежем из лямок одного колоду карт.
Стив криво выцарапал ножом отметки на кожаных поверхностях маленьких квадратов. Сыграть получилось три партии, а потом Баки снова потянуло в сон.
— Чувствую себя так, будто отоспался на семьдесят лет вперед, — сказал он вечером.
— Тебе полезно.
— Я знаю, просто снилась всякая чушь.
«Аццано» — услышал Стив недосказанное. Кошмары Баки всегда были про Аццано. Четыре дня тот провел на холодном операционном столе, в одиночестве, только Зола приходил и... И Баки не говорил, что делал Зола, но чудовищный шлем с электродами и исколотые инъекциями руки не особо нуждались в пояснениях.
Баки скривился, стягивая с себя куртку, чтобы снова осмотреть предплечье.
— Господи, — сказал Стив. Пониже перелома на бледной до прозрачности коже выступило темное пятно. — Бак.
— Еще есть время, — сказал тот. Голос у него звучал натужно бодрым, а лицо побелело. — Иди ко мне, Стив, не хочу ни о чем думать, полежи со мной.
Баки застегнул пуговицы, и Стив лег рядом, устраивая его голову на сгибе своего локтя. Хотелось сделать хоть что-нибудь еще, помимо присутствия рядом. Хотелось выместить страх, который — Стив знал — теперь никуда не исчезнет. Но волю ему Стив дать не мог. Он погладил Баки по волосам, спросил:
— Эй, помнишь ту радиостанцию, которую поймал Морита под Брестом? Нам еще Гейб переводил французскую речь.
— Думаю, он все наврал, — со смешком ответил Баки. — Француженки наверняка толкали патриотические речи, а не вели эротические беседы.
— Я тоже думаю, но было смешно. А помнишь, как ты обыграл владельца сыроварни под Лионом?
Года полтора назад Воющие Коммандос застряли на базе ГИДРы, расположенной рядом с городом. При захвате технический персонал забаррикадировался в подземных помещениях, и они пробивались туда несколько дней. В конечном счете база взорвалась с такой силой, что осколки повредили транспорт, на котором Коммандос добирались по бездорожью и лесу от места посадки самолета. Пришлось идти пешком, и, когда из еды у них из осталась последняя банка консервов, в одной деревушке они попросили владельца сыроварни продать немного сыра. Пожилой француз сначала отказался, услышав грубую английскую речь Дугана, но Баки сгладил положение, ненавязчиво начав разговор и намекнув, что французы всегда проигрывали англичанам, а вместе с ними и американцам. Бедняга повелся на развод, не зная, что у Баки за плечами многолетний опыт карточных игр с шулерами подпольных казино, где он разгружал товар в годы сухого закона. Тогда Баки выиграл для их отряда двадцать фунтов сыра. Потом оказалось, что в сыроварне делали по большей части не обычный сыр, а тот самый, который лежал на прилавках в недешевых магазинах Бруклина и удивлял многих голубоватым цветом и ценой.
— Но он оказался даже вкусным, — сказал Баки. Он лежал, прикрыв глаза и чуть улыбаясь.
— Да, и мы были слишком голодными.
— Я бы не отказался от него сейчас, — добавил Баки, и Стив согласно кивнул.
Он говорил еще долго, пока не охрип, а потом Баки задремал.
Сам Стив еще долго не мог уснуть, вспоминал их бесчисленные разговоры в Бруклине по ночам, когда ему не спалось, а за окном в свете фонаря кружился снег. В детстве, когда Баки не хотелось идти домой, они могли проболтать до утра. Они тихо шептались, еле сдерживая смех, умолкали, едва заслышав скрип половиц в коридоре. Мать наутро неодобрительно смотрела на их невыспавшиеся, зевающие лица.
Посреди ночи Баки начало трясти так, что пришлось снова греть воду и поить его горячим, а во флягу подбавить масла.
Баки сквозь ткань потрогал больное предплечье и стукнул правым кулаком по полу.
— Что? — вскинулся Стив.
— Не чувствую, вообще.
Стив отвернулся, пытаясь справиться с дрожью. Когда дыхание выровнялось, он придвинулся к Баки, обнял его за плечи, и они снова легли. У Баки на виске быстро билась венка, и словно в такт ей в голове бился один вопрос: «Почему?»
Ответа не было.
Не было его и на вопрос: «Как помочь?»
В нагревшейся хижине, сверху, где скапливался теплый воздух перед тем, как выйти наружу через небольшое отверстие, по стенам стекали капли, ближе к земле они замерзали. Одна из дорожек прошла поверх нарисованного Стивом самолета.
В течение всех следующих суток Баки продолжало лихорадить. Стив отходил от него, только чтобы проверить погоду. Каждый раз буря смеялась ему в лицо. Темное пятно на запястье расширялось, сама рука ниже перелома становилась все более одутловатой.
Ночью Баки, измученный дрожью в мышцах, наконец-то уснул. Стив прикорнул рядом. Когда послышался грохот, он подскочил, моргая и озираясь.
— Взрыв, это взрыв, ветер так не дует. — От нахлынувшей надежды быстро застучало сердце. Баки сел рядом и сдернул ткань, прикрывавшую люк.
— Я схожу, — сказал Стив.
— Я с тобой. Не спорь.
Когда они вышли, снова прогремело. Звук доносился с юга, с места крушения «Валькирии». Из-за снега предсказуемо ничего разглядеть было нельзя.
— Это же не ракета взорвалась? — спросил Баки, и сам себе ответил: — Если бы она, нас бы тут уже не было.
— А если бы она взорвалась на дне, то нас тряхнуло бы снизу, — добавил Стив.
Никто из них не хотел верить, что источником взрыва могло послужить что-нибудь с гребаной «Валькирии».
— Это могли прилететь за нами, — сказал Стив, сбивчиво, торопясь. — Они могли послать нам сигнал. Мы не можем их видеть, зато можем слышать. Бак, я должен пойти за помощью.
— С ума сошел? А если это не спасательный сигнал? Мы не знаем точного направления, несколько градусов — и ты уже окажешься не там.
— Я должен, Бак. Нам нужно торопиться. Если мы промедлим, ты же знаешь... на борту наверняка будут лекарства, сейчас каждый час на счету.
— Послушай себя. Что ты несешь? В такую бурю ты потеряешься!
— Иди в дом, Баки, я вернусь, я обещаю. — Стив шагнул вперед, прищурил глаза, прикрыл их ладонью, защищая от колючего снега.
— Не смей. Я не собираюсь отыскивать твой замерзший труп. Стив!
Он не мог остаться, только не когда впереди маячила помощь. За годы войны Стив видел множество раненых, он знал, как быстро гангрена распространяется по телу, он знал, что приходится делать, если лекарств нет или они не помогают.
И сейчас нужно было идти, бежать. Снег, в который он проваливался по пояс, преступно замедлял движения.
— Стив, подожди! Да постой ты! — послышалось в спину. Стив замедлил шаг, но не остановился, крикнул:
— Иди в тепло!
— Стив, пожалуйста, я прошу тебя. Стив, я тебя умоляю, твою мать! Вернись, ты не найдешь дороги назад. Ты посмотри вокруг. Стив, черт тебя дери! Ты не можешь. Да обернись ты! Просто, блядь, обернись!
Стив обернулся и замер: Баки еле заметной, серой фигурой проступал сквозь белую пелену. Хижины их и подавно не было видно. Еще сотня футов — и отыскать ее стало бы вообще невозможно.
— Стой на месте, я иду к тебе, — прокричал Стив. — Я иду.
Боже, он и правда сошел с ума, он не нашел бы дороги домой в этом снежном крошеве. Он оставил бы Баки одного.
Тот с силой толкнул его в плечо:
— Не смей, никогда, ты... — его голос сорвался. — У нас есть три пули, можем сделать один выстрел. Если там кто-то есть, нас услышат. У них хотя бы будет рация и фонари для поиска.
Стив до боли сжал зубы, осознав всю дурость, всю необдуманность своего порыва.
Вместе с Баки он вернулся в хижину, взял пистолет, вышел и выстрелил в направлении взрывов.
Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть там кто-нибудь будет.
Вернувшись, Стив молча принялся растирать Баки холодные щеки, потом обнял его, задышал в шею, тот трясся и продолжал ругаться. «Прости» замерзло у Стива на губах.
Ночью Стив не спал — лежал, согревая Баки, и ждал, тщетно пытался услышать человеческие голоса.
Никто не пришел.
Утро встретило их все тем же снегопадом. Стив принялся расчищать подступы к хижине: сугробы добрались почти до середины ее стен.
— Подождем еще немного, — сказал Баки, баюкая опухшую руку. Он то забывался беспокойным сном, то начинал бредить наяву. На коже появились новые темные пятна.
Стив не знал, что сказать, в глазах щипало. Хотелось отмотать время назад, исправить все свои ошибки, не допустить; господи, не допусти, нельзя же так. Неужели вот такая плата ждет Баки за все те бесчисленные вылазки, когда он спасал людей, когда на пределе сил раз за разом безукоризненно надежно прикрывал отряду спины.
Когда Баки снова отключился, Стив выбрался наружу, задрал голову вверх. Как же так получилось, что воздаянием за спасение миллионов жизней стал арктический ад?
Бессмысленно вопрошать.
Над хорошими, самыми лучшими людьми судьба порой смеялась жестоко.
Стив помнил одного пленного, чей взвод попал в ловушку ГИДРы под Лейпцигом, Коммандос тогда удалось захватить базу и освободить людей.
Его звали Томас Камински, родом он был из Польши. Высокий, крепкий, он повредил руку, прикрывая товарища. Рана от ножа глубоко расчертила ладонь, и оказать первую помощь возможности не было. Во время плена рана воспалилась, заражение пошло выше. Когда Томаса вытащили из камеры, он уже не мог шевелить пальцами. Отряд находился на полпути к лагерю, когда сине-багровый отек достиг запястья. На привале Томас выглядел бодро, шутил и благодарил Коммандос. Морита сказал, что у него эйфория и, судя по прогрессирующему омертвению кожи, если Томас хочет сохранить большую часть руки, действовать нужно немедленно. Они провели операцию в походных условиях. У Мориты всегда была с собой аптечка, в ней нашелся новокаин, но даже с лекарством Стиву пришлось удерживать Томаса, чтобы тот не дергался. У Мориты за плечами было не так много врачебно-полевого опыта, но он быстро, по меркам Стива, провел операцию. К тому времени, как он начал перевязывать вены и артерии, Томас потерял сознание. Гипс ему накладывали уже в медицинской палате.
Он выжил.
— Стиви, — сказал Баки, когда тот вернулся в хижину. — Мне кажется, кожа начинает бледнеть повыше перелома.
«Я не смогу, — хотелось сказать в ответ. — Нет, пожалуйста, не проси меня. Я не смогу, ты же вот весь, целиком, мой, родной, как же я буду, у меня рука не поднимется. Пожалуйста, пожалуйста, не смотри на меня так».
— Я все сделаю, как нужно, — сказал он. — Не беспокойся, я не подведу. Все будет хорошо. Я с тобой.
Время еще никогда не бежало так быстро.
До последнего, промывая и прокаливая оба ножа, один с гладким лезвием, другой с зазубренным, в отсутствие медицинских вытаскивая из рубашки льняные нити для перевязки сосудов, Стив надеялся, что его вот-вот окликнут: Говард ли, кто-нибудь из Коммандос, кто-нибудь незнакомый — неважно, главное, чтобы из внешнего мира. Окликнут, хлопнут по плечу и скажут, мол, сворачиваемся, готовы к взлету.
— Я постараюсь не дергаться, — сказал Баки. По его бледному лбу тек пот. Стив видел, как кошмарно, ужасно напуган Баки.
— Вот, возьми. — Стив протянул ему сложенную в несколько слоев ткань, чтобы Баки ее прикусил.
Стив, как мог, прижал его к земле, зафиксировал руку. Баки закрыл глаза.
Когда он глухо закричал, Стиву показалось, что это кричит он сам и рука страшно болит у него самого.
Рассудок загнал боль поглубже.
Когда Стив добрался до кости, Баки потерял сознание.
Потом — спустя полчаса, но произошедшее разум отказывался измерять обычными мерками: казалось, время длится и длится, а вместе с тем схлопывается в одно мгновение с невозможной, непереносимой концентрацией боли, — потом Стив сидел снаружи на коленях, по лицу текли слезы, он задыхался, будто вернулась астма, будто тело лишилось сыворотки. Мышцы дрожали так, что на ногах невозможно было устоять. От холода теплые дорожки на щеках быстро превращались в ледяные. Когда Стив попытался подняться на ноги, его вырвало — а после еще долго скручивало сухими спазмами, даже желчи не осталось.
Он снова попытался встать, и на этот раз ему удалось.
Баки все еще был без сознания. Стив приподнял свитер и куртки, которыми тот был укрыт: перевязка на культе слегка намокла от крови, со сменой можно было еще подождать. Стив прибрал в хижине, нагрел чуть-чуть воды над фитилем — масла оставалось совсем мало — протер Баки лицо, оставил теплую ткань лежать на холодном лбу. Укрыв Баки поплотнее, лег рядом. Болел живот, наверное от голода — повышенный метаболизм требовал топлива, но Стив сейчас не мог заставить себя поесть. Закрывать глаза не хотелось и приходилось таращиться на осточертевшие стены.
Баки очнулся посреди ночи, Стив чутко уловил его слабый стон и присел.
— Эй, — позвал тихо.
— Стиви.
— Я тут. Я... я все сделал.
— С-спасибо.
— Поспи. Тебе надо поспать.
Сам Стив не мог уснуть всю ночь. Поправлял сползавшую с Баки одежду, когда тот принимался метаться во сне, придерживал, чтобы не повредилась рана, стирал пот. Каждое действие возвращало Стива в настоящее, не давало погрузиться в отчаяние. Из-за непонятно откуда взявшегося прилива сил хотелось куда-то бежать, делать хоть что-нибудь еще.
Он отлично понимал, почему Баки в детстве постоянно тормошил его во время болезней, тогда как самому Стиву хотелось полежать в тишине: все дело в страхе. Потом Баки, конечно, научился с ним справляться.
Сейчас Стив боялся и отчаянно надеялся, что сделал достаточно, что хуже уже не будет.
Утром Баки открыл глаза и сказал, что ему лучше. «Врешь», — хотелось ответить Стиву, но он только растянул губы в улыбке и принялся греть воду. Баки смог съесть целое одно яйцо.
— В детстве мне нравился Капитан Крюк, — тихо сказал Баки.
— Да уж я помню. Мне вечно пытались навязать роль Малыша.
— А ты вечно спорил и выбирал мою сторону, храбрый пират Стиви.
Арктика совсем не была похожа на сказочный остров.
Баки спал почти все время. Когда он проваливался в сон и переставал контролировать мышцы, на лице появлялась болезненная гримаса. Стив каждый раз давил порыв потянуться и разгладить глубокую морщину между его бровей. Немного радовало, что жар слегка спал и новых признаков заражения на коже не появлялось. Стив попытался было подсовывать свою порцию еды Баки, посчитав, что тот будет не в состоянии следить за их запасами, но просчитался и выслушал тихую, но прочувствованную речь.
Буря закончилась через два дня — внезапно: вот из-за снежных клубов невозможно было ничего разглядеть, а спустя час на краю горизонта сквозь негустые облака начало пробиваться размытое пятно солнца. У Стива с непривычки началась резь в глазах.
— Там затишье, — сказал он Баки, вернувшись в хижину. Тот выглядел пободрее, с лица начала пропадать жутковатая бледность. — Попробую пойти в сторону взрыва, может, найду что-нибудь.
Кого-нибудь.
Теплилась надежда, что там их могла дожидаться спасательная группа, решившая в бурю не рисковать и остаться на месте.
Если же нет, то, может, повезет найти хоть что-то пригодное для растопки: фитилек горел слабо-слабо. Огня хватит еще на сутки, вряд ли больше.
— К вечеру вернусь. — Баки стало немного — совсем чуть-чуть — лучше, но оставлять его одного надолго все равно не хотелось.
Баки кивнул, и Стив, взяв с собой щит, вышел наружу.
Передвигаться получалось очень медленно: сугробы уже начали покрываться ледяной коркой, и Стив на каждом шагу проваливался в них. Ближе к месту крушения путь преградили торосы. Светло-голубые, они были похожи на наспех зашитую рану, возникшую, когда две льдины в едином порыве устремились друг к другу по полынье, врезались, раскрошились по краям, да так и застыли, ощерившись обломками ввысь.
Стив попытался было обойти гряду, но наткнулся на разводье. Облачное небо, отразившее, будто в зеркале, воду под собой, предупредило об опасности. Пришлось-таки перебираться через неустойчивые груды ледяных глыб. Путь к месту крушения занял в три раза больше времени, чем первоначальный переход. Стив проверял каждую глыбу на устойчивость и только потом шагал вперед. Может, и стоило обойти, но велик был риск потратить еще больше времени на поиск безопасного прохода, как тогда, в разливе у скал, и в конечном счете остаться ни с чем.
Когда гряда торосов осталась позади, Стив облегченно вздохнул и огляделся.
Хвостовая часть самолета затонула, а вот передняя и ракета «Чикаго» оставались на плаву. И как раз передняя часть оказалась раскурочена взрывом. Стив прошел мимо нее, высматривая, что могло послужить источником. Так и не разобравшись, он направился к ракете, но не успел сделать и пары шагов, как краем глаза уловил движение рядом с ней. То ли зверь, то ли человек — не понять. Стив выставил перед собой щит, и тут же в него ударила синяя вспышка. Значит, человек. И вряд ли из спасательной группы.
Стив, пригнувшись, скользнул за обшивку самолета и принялся выжидать. Минут через десять из-за ракеты показалось знакомое лицо.
Если бы кто-нибудь раньше сказал Стиву, что он будет рад встрече с Арнимом Золой, то в лучшем случае получил бы в ответ раздраженное пожатие плечами.
Сейчас же Стив был до нервной улыбки счастлив. Баки нуждался в медицинской помощи.
Бесконечно отстреливаться Зола не мог, и Стив, дождавшись, когда тот в очередной раз выстрелит, сам метнул щит, целясь в руку. Зола вскрикнул и выронил пистолет. Стив тотчас метнулся к нему, подхватил пистолет, сунул за пояс, подобрал щит и встал напротив Золы.
Тот выглядел ужасно, пухловатые прежде щеки обвисли складками, прибавляя в возрасте лет десять. Длинный свежий порез тянулся от виска и до края челюсти.
— Я помогу, если вы дадите мне поесть, — сказал Зола, когда Стив обрисовал ситуацию. Врачебная помощь — а Зола все-таки был очень, очень хорошим специалистом — Баки бы пригодилась чрезвычайно. Стив согласился, но не из-за нелепого шантажа, а просто потому что потерявший сознание врач никому не поможет.
Зола нехотя рассказал, как ему удалось выжить. Он благополучно приземлился, увидел, как падает самолет, а потом просто шел к нему, и, пожалуй, это было самым сложным для него временем, если не считать усиливающегося с каждым днем голода.
— Разумеется, я знал, как отключить таймер и как использовать двигатели ракеты для обогрева, я спал в ней, грел в ней воду, так и выживал.
— А почему произошел взрыв? — спросил Стив.
— Не знаю, — глаза у Золы забегали из стороны в сторону, и Стив заметил, как тот украдкой глянул на хвост ракеты. Там, в снегу, стоял небольшой прямоугольный предмет, накрытый какой-то тряпкой. От него тянулись провода к приоткрытой панели, за которой можно было разглядеть двигатель. Стив сдернул ткань, и устройство оказалось похожим на...
— Радиостанция? — поднял брови Стив.
Раздосадованное молчание Золы послужило отличным ответом. Потом он сказал, словно оправдываясь:
— Я не так отсоединил пару деталей, холодно было, я спешил. Еле успел спрятаться за ракетой.
— Берем с собой, — решил Стив. Баки сможет разобраться, как работает собранная Золой радиостанция, и проследить, чтобы тот отправил сигнал бедствия по нужным частотам.
Радостную мысль оборвало другое соображение: получается, что уже несколько дней как посылался сигнал, который могла отследить ГИДРА. Зола был ценным ее агентом. Может быть, наравне со Шмидтом.
Путь обратно занял еще больше времени. Стиву приходилось тащить Золу чуть ли не на себе. А в придачу еще и радиостанцию и заряженную батарею питания.
Баки при виде Золы оскалился и попытался присесть.
— Лежи, — сказал Стив. — Он тебя осмотрит.
— А это что? — спросил Баки. — Неужели радиостанция? Давай ее сюда.
— Сначала...
— Нет уж, я хочу посмотреть.
Баки, повозившись с полчаса и задав Золе пару вопросов, настроил нужные частоты.
— Вынеси наружу, — сказал он Стиву.
Тот хотел было забрать Золу с собой, но Баки мотнул головой: мол, справлюсь. Зола смирно уселся у самой стенки и уставился на плавающее в кипящей воде яйцо. Стив поджал губы. К сожалению, Зола должен был еще пожить.
Стив завернул батарею в оторванный от купола парашюта обрывок, чтобы она не села из-за холода, быстро вынес радиостанцию наружу, расчистил вход в заваленную снегом первую их пещеру и поместил ее туда. Когда Стив вернулся, то увидел, что Баки начал разматывать повязку на руке. Зола же чуть ли не целиком заглатывал яйцо. Доев, он приступил к осмотру.
— Нужно вколоть обезболивающее и подправить, что вы тут натворили. Тогда здоровье вашего друга быстро улучшится, — сказал он и, усмехнувшись, добавил: — Очень быстро.
— О чем вы? — спросил Стив.
— Процентов восемьдесят, что вы зря это сделали, — ответил Зола.
— Что? — не понял Стив.
— Рука. Нужно было подождать. Судя по тому, что вы мне рассказали и что я вижу, ваш друг смог бы ее сохранить.
— Чушь, — ответил Стив. Баки утвердительно кивнул.
— А, вы же не знаете, ну конечно, — Зола улыбнулся широкой радостной улыбкой. — Я же ввел ему сыворотку в Аццано. По действию она очень похожа на вашу, Капитан. Только не так быстро справляется. Но справляется. Мне оставалось всего ничего, чтобы ее доработать, но вы мне помешали.
У Стива сперло дыхание и бешено застучало сердце.
— Я вам не верю.
— Ну а вы подумайте, — Зола открыл чемодан и начал в нем возиться, достал ампулу, шприц. — Зачем бы Шмидту брать на борт обычного человека.
Сука. Если это правда... если это правда... Зола продолжал:
— Да и потом, кто бы выжил после такого. Но дело, конечно, ваше, не хотите — не верьте.
Стив приподнялся, коснувшись затылком потолка, в глазах плыло. Улыбающееся бледное лицо Золы казалось пятном, которое надо стереть, немедленно, сейчас же. Зола перестал улыбаться и опустил голову. Руки, в которых он держал полный шприц, задрожали.
— Делайте свое дело, — сказал Стив и отступил.
Золу осудят за военные преступления. Мысль не помогала избавиться от осознания, как чудовищно, непоправимо он мог ошибиться. Баки... боже.... Бак.
Стив посмотрел на него, у того был совершенно поплывший взгляд.
— Не смей ему верить, — сказал Баки, когда Зола пристроил иглу рядом с веной. Стив до боли сжал за спиной руки. Зола вколол Баки обезболивающее, и глаза у того закрылись.
Когда Зола наложил перевязку и захлопнул чемодан, Стив стряхнул оцепенение и спросил:
— Зачем вы мне это рассказали?
Зола помолчал, потом безо всякого выражения ответил:
— Я хотел... Я хотел, Капитан, хотя бы раз в жизни увидеть, как вам бывает больно.
Стив отвернулся. Не с первой попытки у него получилось расслабить мышцы лица.
— Пара часов — и он очнется, — как ни в чем не бывало продолжил Зола.
— Я подожду. Если вдруг нет...
— Я опытный врач. Уж поверьте.
Баки пришел в сознание через час и сорок пять минут.
— Пошел вон, — сказал он Золе, едва взглянув на Стива. Тот безропотно подчинился.
— Все равно никуда не денется, — пояснил Баки. — Иди сюда.
— Бак...
— Нет, — сказал тот. — Я принял решение. Давай, посмотри на меня, вот так. Я мог потерять руку целиком, мы оба это видели. Не смей себя винить. Ты спас мне жизнь. Боже, Стиви, все хорошо, ну же.
— Бак, — только и смог повторить Стив.
— Эй, мы справились. И справимся. Я люблю тебя.
Ближе к полуночи тучи рассеялись. Опираясь на Стива, Баки вышел наружу, зажмурил глаза и подставил лицо солнечным лучам. Стив тоже задрал голову вверх. Солнце, конечно, не грело, но после стольких дней беспросветной бури стоять так было приятно.
— Может быть, Говард сможет помочь. Мы как-то с ним говорили о протезах для военных, — тихо произнес Стив.
Баки положил голову ему на плечо.
На следующее утро Стив проснулся от гула пролетевшего самолета. Этот гул он бы ни с чем не спутал. Этот гул он ждал слишком долго. Дернувшегося было к выходу Золу пригвоздил к месту взгляд Баки. Гул усиливался.
Стив вместе с Баки выбрался наружу, увидел, как самолет начал вертикальную посадку в полумиле от их хижины.
С такого расстояния Стив не смог разглядеть на нем никаких опознавательных знаков. Он покрепче сжал щит и шагнул вперед.
Полчаса ожидания длились, казалось, вечность.
Увидев знакомые лица, Стив прикрыл глаза, на ощупь нашел правую руку Баки и крепко переплел их пальцы.
На прощание Арктика безмятежно улыбнулась чистым горизонтом.
* Операция «Хаски» — операция времен Второй мировой войны, в ходе которой войска союзников высадились на берегах Сицилии, разгромили войска стран Оси и захватили остров.
* Иглу - жилище эскимосов, представляет собой небольшую куполообразную постройку из уплотнённых ветром снежных или ледяных блоков.
* В 1914 году шхуна экспедиции «Святая Анна» потерпела бедствие в Карском море у полуострова Ямал. Судно долго дрейфовало, и его вынесло в полярный бассейн. Штурман экспедиции Валериан Альбанов с тринадцатью матросами приняли решение пойти пешком по дрейфующему на запад льду, в поисках обитаемой земли. За время тяжелого перехода выжили только сам Альбанов и матрос Конрад. Они добрались до Земли Франца-Иосифа, где их подобрало судно Георгия Седова «Святой Фука».
* Водяное небо — арктическое явление природы, темные полосы на нижней стороне облаков. Помогает определить, что впереди находится водное пространство среди морского льда.