baby, you can drive my car

Юнги выходит на улицу и щурится от ослепляющих лучей солнца. Июль выкладывается на все сто: сейчас невыносимо жарко, а через час может пойти дождь, если не град. В рюкзаке за спиной лежит ветровка, которая вряд ли спасёт от северного ветра или ливня, пачка тонких сигарет и мобильник. На ногах высокие изношенные конверсы — Мин ещё долго не собирается их выкидывать. Одет парень в несвойственно короткие джинсовые шорты и белую футболку. Мешки под его глазами так и норовят показать всему миру, что их обладатель какой-нибудь наркоман, но подросток надеется, что мятный цвет волос хоть чуть-чуть отвлечёт внимание. Блядское лето, блядские пять утра и блядский Чон Чонгук. Не мог ещё пораньше встречу назначить, чего уж мелочиться? Нет, Юнги, конечно, любит своего парня и всегда рад ему, но со сном у него более долгие устоявшиеся отношения длиной в семнадцать лет. До долгожданных летних каникул буквально полторы недели, и мальчик несказанно рад провести парочку дней за чем-нибудь кроме учёбы. Честно сказать, он даже не в курсе, что за движ и куда его позвали, сказав предупредить родителей о двух днях отсутствия дома, но это же Чонгук, с ним — хоть на край света. Когда обстановка перед глазами начала проясняться, Юнги увидел его. Красивый, мощный, сексуальный... Красный ретро-кабриолет с бежевым салоном. Капот машины поблёскивал и сверкал, двигатель призывно рычал, будто прося взглянуть на что способен этот малыш, а из колонок лилась музыка любимых Broncho. Рядом стоял Чон, явно довольный собой. Красная рубашка с закатанными рукавами сидела на теле старшего идеально, также как и чёрные джинсы, обтягивающие аппетитные бёдра и ягодицы. Из-за последнего Мин, кстати, давно страдает, потому что "так больно смотреть на губы, которые никогда не сможешь поцеловать". — Мы вроде давно встречаемся. Я видел тебя пьяным, я видел тебя голым, я видел тебя пьяным и голым. К чему такой форс? — спросил младший, вешаясь Чонгуку на шею. Брюнет прижимает его к себе и снимает с плеча Юнги рюкзак, после отбрасывая на сиденье. — Это было бы форсом, если бы я взял её на прокат, — парирует черноволосый, открывая дверь для Мина. — Так это... Твоя что ли? — тот не веря смотрит, распахивая всё ещё сонные глаза и гладит приборную панель, на что новоиспечённый владелец авто лишь согласно цокает. — Ахуеть. Чонгук на данное утверждение опять же только хмыкает, потому что да, действительно, ахуеть. Брюнет никогда не был многословным, но Юнги смирился. Главное, что не забывал говорить, как младший хорошо, прекрасно, замечательно, восхитительно выглядит, и на том спасибо. Мин расспрашивает про то, куда они направляются и зачем, но полного ответа так и не получает. Просто небольшое путешествие, которое поможет протестировать кабриолет и его возможности. Машина буквально летит по трассе. Мятноволосый смотрит как леса сменяются горами, а потом наоборот и проваливается в сон, желая возместить упущенные часы. Когда он просыпается, автомобиль стоит на месте, рядом курит Чонгук. Пляж. Они остановились на пляже. В Йосу много мёртвых зон, где никто не ездит и не ходит, но поблизости всегда есть гостиница, супермаркет, и даже иногда маленькие ресторанчики. Непонятно, для кого всё это? Может для них двоих, Чонгука и Юнги, всё и сделано. Специально для их счастья. Хоть они и абсолютно разные, вместе им хорошо. Старший забывает про проблемы на работе, младший — про школу и вечно ругающихся предков. Юнги, наверное, можно назвать ходячим синонимом проблемного подростка. Плохие оценки, нестандартная внешность, неподобающая одежда и мат через слово. Но внутри он таким строптивым не был, скорее наоборот, эта плюшка не могла жить без милых вещичек и добрых книжек. Мину самому иногда казалось всё в себе неправильным и глупым, но потом интересы и действия обретали свой смысл. Это его интересы и действия — или понимайте и принимайте, или пиздуйте на все четыре. Чонгук же относился к тому типу людей, которые нравятся совершенно всем и каждому. Хорошо отучившись в школе, он поступил туда, куда хотел. Чон мечтал стать механиком. Проектирование и разработка нового оборудования казались до жути интересными и увлекательными. В принципе, Гук своей жизнью и работой доволен: он в состоянии сам обеспечивать себя и Юнги. Младшему хочется подарить весь мир, поэтому брюнет старается усерднее, защищает презентации и до ночи сидит над отчётами. Он имеет квартиру и, теперь уже, неплохую тачку, так что если Юнги пойдёт за ним, то есть куда. Чонгук может многое предложить, но доказывать это своему мальчику особо не пришлось, в отличие от ситуации с его родителями. Те сразу восприняли в штыки новость о бойфренде сына. Мать ещё хоть как-то пыталась упростить ситуацию и пойти навстречу, отец же первое время отказывался даже знакомиться. Но вот прошли месяцы и Гук стал почти желанным гостем в доме семьи Мин. Абсолютного расположения, конечно, добиться так и не удалось. — Ты же сказал своим? — спросил черноволосый, бросая окурок на песок. — Почти. Я оставил записку на холодильнике, — ответил Юн, пожимая плечами. — Твой отец точно скоро напишет на меня заявление. Вряд ли. Какого бы напряжения не было в отношениях мужчин, подросток видел, что папе трудно скрывать симпатию к Чонгуку как к человеку. Такой он, этот Чонгук. — Научи меня водить, — внезапно просит Юнги, заставляя старшего в недоумении оглянуться. — Мне скоро на права сдавать, хочу получить хоть какие-то навыки. — Нет, детка, не сейчас. Я ещё сам не насладился этим авто, будет не очень, если придётся так скоро отправить его на ремонт, — посмеиваясь, отказывает Чонгук. Рука Мина подозрительно перемещается со своего колена на чужое. — Нет. — Ну пожалуйста! — Юнги использует запрещённые на мировом уровне щенячьи глазки и сдвигает ладонь на бедро. — Не знаю, котёнок. Ты так неубедителен, мне совсем не хочется доверять тебе машину. Но я с удовольствием расскажу теорию, — ухмыляется черноволосый, и чувствует пальцы, давящую на ширинку. — Хотя я могу дать тебе ещё одну попытку. Если ты приложишь усилия, то я, может быть, раздобрею и закрою глаза на твою безалаберность. Юнги довольно щурит лисьи глаза и спешно расстёгивает брюки старшего. Член Чонгука уже стоит и упирается в ткань боксёров, резинку которых Мин тут же оттягивает, получая в ответ на свои действия удовлетворённый вздох. Юн обхватывает пальцами у самого основания и наклоняется. Его губы мягкие, влажные, тёплые — Чон знает, как никто другой. Ги проводит языком по органу, что тут же отзывается, реагирует. Далее младший слизывает капельку смазки и обхватывает губами головку, привычным движением обводит её языком, ласкает уздечку и отправляет в рот набухающий всё сильнее член. Юнги слышит сбитое дыхание и тихие хрипловатые стоны, ощущает грубые пальцы в своих волосах и это для него лучшая награда. Он забывает о своей цели до того момента как сперма оказывается на его языке, лице и чёлке. Юн опять садится прямо и открывает бардачок в поиске салфеток, которые там, к счастью, оказываются. Чон медленно восстанавливается и очередной раз про себя говорит, что хрен он куда от себя отпустит этого мальчишку. Расслабленный и удовлетворённый Чонгук делает мятноволосого счастливым, а сам Гук и так счастлив по условию. — Ну так что? Ты меня научишь? — Юн закидывает ногу на ногу и пытается унять возбуждение. Со своим стояком надо тоже что-то делать. — Прости, детка, но я всё-таки останусь при своём. Этот уик-энд мы проведём за занятием поинтереснее, — Чон снова тянется к пачке сигарет и заводит злосчастный кабриолет. — Это кидалово, Чон Чонгук! — Я сказал, что может быть. Не обижайся, солнце. Уголки губ Юнги начинают немного саднить, глаза наполняются обидой, а возбуждённая плоть больно упирается в джинсовую ткань шорт. Ему надо пересмотреть свои убеждения в том, что он поедет с Чонгуком на край света.