Грязный язык и комплекс Наполеона

Бэкхен проверяет спортивный инвентарь и идет в комнату отдыха тренеров. После отпуска все распустились – гантельки и гирьки раскиданы не в том порядке, в каком он оставлял, и вообще, кто посмел в его стерильный зал водить свою потную клиентуру? Наверное, фифа, которая преподает аэробику. Молодая, смазливая и безмозглая. Чего еще от нее ожидать? Сейчас санитарный час, и пока отряд уборщиц драит спортивный комплекс, тренеры могут себе позволить блаженные минуты отдыха. Только Бэк бы сейчас с радостью поработал и просто ушел домой пораньше. Хотя бы потому, что болтовня с «любимыми коллегами» ему нафиг не упала. А еще одного коллегу он ненавидел. Люто. Его счастье, что он сейчас где-то слоняется. - Ох, аджумма, я уже ухожу, - в тренерскую со смехом вваливается высокий поджарый парень в мокрой форме и с мокрыми волосами. Бэк тихо фыркает – как говорится, вспомни, что не тонет… А парень тем временем заигрывает с уборщицей, милашничает и слегка уродливо, басовито смеется, прежде чем захлопнуть дверь в коридор. Пак Чанель, тренер по плаванию. Любимец педонун, просто нун, каждой девушки, девочки и ее мамы вдобавок. Вечно лыбится и неимоверно раздражает. Еще бы, здоровый и вечно радостный лось. Вот он здоровается, наливает в кулере воду и плюхается в кресло. Сразу начинает громким басом развлекать коллег, смеется над каждой, даже самой тупой шуткой. А не над самой тупой ржет в голосину, колотя широченными ладонями все вокруг. Он определенно придурок, заключает Бэк. Мало того, что все везде сшибает, постоянно шумит и болтает без умолку, так еще и кусается иногда в порыве страсти. И все эти, ну, остальные, это поощряют. Алло, этого сумасшедшего давно надо изолировать и кастрировать от греха подальше! Вот Пак начинает водить своими огромными лупилами, которые очень часто прячутся за типа стильными очками с пустыми линзами, и останавливает взгляд на Бэкхене. Улыбается, явно намереваясь растопить сердце ледяного тренера из качалки, но тот лишь медленно моргает, выражая явный скептицизм. Тогда Чанель облизывает губы, подхватывая с них капельку пота (или воды, черт знает, где он бултыхался), упавшую с волос. Бэк вздрагивает. Потом Пак снова облизывается, на этот раз уже глядя в стену. Но поздно. Бэкхен уже завелся. У пловца уже влажные пухлые губы, а кончик широкого и сильного языка то и дело скользит из угла в угол рта. Слегка испорченный порнухой и какой-то второсортной манхвой мозг Бэкхена представляет, что этакой мышцей Чанель может не только болтать без умолку. И даже не помогает мысленное возвращение к тому, что у Бэкхена, на минуточку, есть парень. Он его даже поцеловал сегодня перед уходом. И ориентацию, и отношения Бэк тщательно скрывает по объективным причинам. Как и слегка шлюховатую натуру. Которая, похоже, вот-вот вырвется наружу, если этот мудак опять оближет свои блядские губы. И, о, черт. Он их облизывает. - Тренер Пак, могу я поговорить с Вами наедине? – спрашивает Бэкхен, нацепляя на лицо улыбку, которой обычно удостаивались клиенты и вышестоящие лица. Чанель, уже зацепивший выпученными глазами какую-то муху, оборачивается на коллегу. Бен тихонько хихикает, замечая, что у Пака слегка дернулись уши. Которые, на минутку, были чуть ли не с его, Бэка, ладонь. Каждое. - Да, конечно, - тренер Пак отрывает зад от кресла и выходит в коридор. Бэкхен раскланивается перед коллегами, говоря, что это касается одного их общего клиента. Договор о неразглашении, все дела, уж простите. Но за дверью становится понятно, что речь пойдет явно не о клиентуре. И вообще не о работе. Бэк убеждается, что они не находятся в поле зрения какой-то тетушки со шваброй и хватает Пака за руку. - Пошли. Чанель послушно идет, как коза на веревочке. В конце концов, несмотря на довольно грубый тон, Бэкхен все еще был маленьким и щупленьким тренером. И плевать, что из качалки, просто на беговой дорожке он явно занимается чаще. Вон какие у него бедра и задница. Но выясняется, что сильные у Бэкхена не только бедра. Бен резко вталкивает коллегу в какую-то подсобку и, быстрым и легким движением закрыв дверь на замок, отпихивает его к стене. - Ты что себе позволяешь, ублюдок? – шипит Бэк, стискивая волосы Чанеля на затылке. Пак поначалу ничего не понимает, очаровательно хлопая глазами, но вдруг резко сдвигает брови. И куда же ты бежишь, беззаботный дурачок? - Какого… - Чанель хочет что-то ответить, но успевает лишь поперхнуться воздухом – Бэкхен резко заставляет его опуститься на колени. - Распустил тут свой язык, - тренер отпускает его, и Пак мог бы преспокойно сбежать подальше от этого маленького злыдня, но он продолжает сидеть. И темными от злости (или возбуждения?) глазами смотреть, как тонкие Бэковские пальцы развязывают шнуровку на свободных трениках. А под ними еще и белье отсутствует… - Словно так и хочешь облизать что-нибудь… Мягкие хлопковые штаны падают на пол, и Бэкхен поворачивается к своему «пленнику» спиной. А потом снова хватает многострадальную черную шевелюру и заставляет Пака уткнуться лицом аккурат между своих ягодиц. - Давай, поработай своим языком, - сбивчиво шепчет Бэкхен, внутренне настраиваясь на удар в поддых. Но Чанель ведет себя более чем странно. Разводит его ягодицы широкими ладонями и выполняет приказ. Причем, довольно смело и даже настойчиво. Ласкать парня языком так может лишь… - Педик, - хрипло смеется Бэк, опираясь ладонью на стену. Вся наглость постепенно рассеивается, и Бен начинает едва ли не течь от слишком интимных ласк. От слишком умелых ласк. – Что, строишь из себя мачо, а сам с парнями под ручку по радуге гуляешь? Пак, слишком увлеченный своим делом, со всего размаху дает ему по заднице. Так, что все огнем горит и будет гореть, как минимум, до вечера. Кто-то решил показать, что главный тут он? И Бэкхен вдруг… подчиняется. Мальчишка скулит, царапает аккуратными ноготками холодную стену и старается насадиться на горячий, влажный язык. Но Пак словно уходит от него, будто дразнит. А потом и вовсе отстраняется, поднимаясь. И Бэкхен нервно сглатывает, понимая, что его сейчас жестоко накажут. - Решил поднять бунт, маленькая тварь? – тренер не успевает сообразить, как оказывается на коленях, прямо напротив глаз наблюдая достоинство Пака. Настолько большое, что очко непроизвольно сжимается. И слюна нервно сглатывается. А Чанель смотрит на него сверху вниз, сложив сильные руки на груди. В глазах, горящих каким-то недобрым огнем, читается немой приказ. В подтверждение этого приказа Пак коротко, почти незаметно кивает головой. И Бэк словно слышит то, чего пловец не озвучил. «Соси». Бэкхен приоткрывает рот и обхватывает губами головку. Постепенно Бен вбирает в рот весь член, позволяя ему проникнуть в глотку. Чанель откидывает голову, выпуская хриплый стон. Грубоватые пальцы ерошат светлые волосы случайного любовника, сжимают голову, задают тот темп, который ему хочется. Тренеру остается лишь принимать любые капризы: то двигать ртом с бешеной скоростью, то медленно водить по стволу одними лишь губами. И все это он делает, неотрывно глядя в глаза того, кому сейчас подчиняется. Покорность в глазах, смиренно сложенные на коленях ладони – этот дерзкий и жестокий парень сейчас… извиняется? Или, быть может, умоляет? Чанель шлепает его по щеке, явно сдерживая ярость. Какая-то мелочь решила подчинить его себе. Было бы смешно, если бы не было так грустно для этого несчастного. - Все ещё хочешь пойти против меня, шлюха? – Пак разворачивает его, и Бэк едва не давится воздухом, ощущая, как в слегка растянутый языком зад начинает протискиваться напряженная головка. Бен распахивает глаза, изо всех сил сдерживая стон. – Придется как следует тебя выдрать, чтобы знал свое место. И пловец резко срывается на быстрый темп. Бедра Пака двигаются размашисто, но очень плавно – сказываются особенности профессии. И Бэкхен также плавно подается навстречу, ощущая, что вот-вот слетит с катушек – от боли, удовольствия и того, как Пак рычит ему на ухо, сбивчиво шепчет, что Бэк «плохой мальчик», которого надо как следует «иметь до потери сознания», потому что «такую дурь можно только вытрахать». Бэкхен громко стонет (за что тут же получает в рот два пальца с уже знакомым немым приказом) и хрипло посмеивается. Хоть Чанель и владеет своим членом так же виртуозно, как и плавает стилем «баттерфляй», наивности у этого парня хоть отбавляй. Он ведь наверняка думает, что держит ситуацию в своих руках. Что он тут как бы сверху. Но Бэкхен может в любой момент остановиться, натянуть штаны (например, вспомнив о своем пресловутом парне, черт бы его побрал) и уйти, покачивая бедрами и багровым от возбуждения членом. Вопрос в том, что Бен просто не хочет этого делать. Сейчас он хочет лишь одного - получить долгожданную разрядку. А Чанель, ушастая сволочь, контролирует Бэка при помощи оргазма. Точнее, он его просто не дает. Только Пак чувствует, что внезапный любовник начинает подрагивать и часто облизываться в преддверии скорой эйфории, как сразу выскальзывает из вожделенной задницы, начиная растягивать ее грубыми пальцами, или сжимая член коллеги у основания, не давая излиться. И Бэкхен рычит, ерзает и совсем неприлично матерится, виляя задом и словно прося, чтобы туда снова вернули кое-что горячее и твердое. Эта грязная игра без победителей. И без проигравших. Правда, в какой момент у Бэкхена все же получается перехитрить Пака. Пока тот не видит, тонкие пальчики быстро ласкают напряженный член, чтобы излиться быстрее. А когда момент икс настаёт, Бен крепко сжимает любовника в себе – никуда не денется и тоже кончит. А от того, как Пак это делает, Бэк готов кончить дважды. Чанель откидывает голову и хмурит брови. Пальцы сильно сжимают тело Бэкхена, пока их обладатель мелко подрагивает от ошеломляющего оргазма. Язык опять кружит вокруг губ, облизывая и увлажняя их. А еще нарываясь на довольно сильный укус от Бэка, который уже успевает проморгаться и прийти в себя. А заодно внезапно осознать, что его только что шикарно оттрахал не менее шикарный говнюк по имени Пак Чанель. Которому Бэкхен решает еще и пощечину прописать. - Ты какого черта язык свой распустил? – Бэк хватает любовника за уши. Тот морщится и мотает головой, словно стараясь сбросить ловкие пальчики. – Еще одна такая выходка, и я на весь спорткомплекс по громкой связи объявлю, что бойфренд всех фитоняшек – мой и только мой парень. И язык, и губы у него только мои! Бэкхен, выдавая эту тираду, строит такое умилительное лицо, что Пак со смехом сгребает его в охапку. И угораздило же его два года назад влюбиться на соревнованиях по плаванию в этого взбалмошного воробушка, возомнившего себя орлом, и пищащего, что Чанель занял первое место только потому, что у него длинные руки, и «вы вообще его лапищи видели?». Пришлось заглаживать вину в пиццерии и целовать в лобик, чтобы не буянил. А потом ниже – в нос, чтобы не хмурился. А потом ещё ниже - в губы, потому что в такой сгусток очарования просто невозможно не влюбиться. Бэкхену так и хочется треснуть-треснуть-треснуть! этого поганца за такие выходки, но в итоге приходится лишь смиренно обнять. В конце концов, именно этого поганца он и целует каждое утро перед уходом на работу. - Эта толстожопая с аэробики на тебя смотрит. Я разозлился, - бурчит Бен. Как ребенок, который с неохотой, но признается в том, что нашкодил. Чанель улыбается и чмокает его в висок. Приятно, что тебя ревнуют. Хоть и таким экстравагантным способом. - Ты же знаешь, что я люблю только одну толстую жопу, - старший усмехается и первым отсраняется, чтобы одеться. И получить под зад. - Сам толстожопый! И вообще. Я домой сегодня один пойду! – Бэк обижается и зло топает в свой зал. Прихрамывая от боли в пояснице. И улыбаясь, как дурак – вот теперь он час отдыха провел правильно. Пак тоже одевается и направляется в бассейн. И ничего он не толстожопый. И Бэк не пойдет домой один. Он ведь любит. И потому ведет себя, как маленькая вредина. Очень любимая маленькая вредина.