Маб

он часто молчит, мол, чёрт тебя побери, но не говорит, мол, господь тебя прибери. он так спокойно смотрит в лицо беде — поди разбери-ка, что у него внутри. я не сумел — хотя я знаю людей и вижу их всех насквозь. я смеюсь над ними над всеми... но не смог осмеять — его. у насмешек над ним привкус едок и тошнотворен... я знаю, что не принёс ничего ему — кроме горя. *** я помню, как он сутулится, как голос его дрожит, когда он говорит: "Ты пойдёшь Проживать эту злую жизнь, Фейерверком метнёшься По людным веронским улицам И разменной монетой Окажешься под конец... Ты смеёшься, Опять смеёшься, Не веришь мне. Сколько ж я, боже, Видел таких монет В этом чёртовом городе, Где мне покоя нет!.. Сколько ж я видел Таких вот искристых свечек: Догорают, и — До свидания, человечек, Отправляйся в полёт, Беспокойная ты душа!.." я помню, каким тяжёлым может быть этот ровный шаг. я помню, какая наполнила эти глаза печаль... я помню: страшней самых страшных слов было — как он молчал. *** я бы многое отдал, только б услышать ещё хоть раз: "Смеёшься? Не смей. Не смейся, Послушай меня сначала!" — но горит тишина под рёбрами, и — насмешкой над coup de grâce — вонзается прямо в сердце раз за разом его молчание. 05.04.18.