Достопримечательности.

      Ночью Гарри мучили кошмары. Ему приснилось, что на предстоящем через год турнире Трех Волшебников, сияющая неземным светом заговоренная урна выплюнула его имя вместе с тремя выбранными кандидатами из трех школ волшебства, собравшихся бороться не на жизнь, но насмерть.        Гарри, которому эта борьбы была нафиг не нужна, смирненько сидел с остальными учениками в зрительских рядах и с интересом ожидал, когда можно будет позырить на выбранных смертничков.       Перед огромным столом, где высидали директора всех трех школ, уже выстроились их избранники и тут приключилась эта засада.       Чертов радиактивный горшок, явно тунгусского происхождения, не успокоился на достигнутом и напоследок выкинул еще одну незапланированную карточку.       «Мистер Гарри Поттер! Грифендор,» - среди наступившего гробового молчания озвучил написанное слегка ошеломленный случившимся директор Хога, к которому карточка спланировала прямо в руки. "И как это понимать Гарри?" – спросили небесно-голубые глазки под недобро блеснувшими окулярами очков. Гарри с ужасом открыл рот и замотал головой, красочно показывая что"Ничего не знаю, начальника! Не виноватая я….она сама прилетела!"       Глазки, в которых застыло вселенское разочарование, явно ему не поверили и просительно взглянули уже, на сидящего рядом, локоток к локотку, мрачного, как грозовая туча, Игоря Каркарова, директора Дурмстанга, который так же как и все остальные пытался понять в начавшемся в зале гвалте, что собственно тут произошло и как удалось кому-то заставить эту….емкость с ручками подыграть одной из школ.       «Разберись дорогой!» - вот что успел перехватить Гарри в этом переглядывании директоров и, предчувствуя ооооогромные неприятности на пятую точку, медленно сполз под лавку. Герми и Рон, сидящие рядом, предательски подались в стороны, показывая всем желающим эту жалкую попытку друга стать ветошью и не отсвечивать. Но приз зрительских симпатий явно сегодня был не на его стороне и, когда опустевшая скамейка отказалась прятать Гарри от гнева руководства, а затем и вовсе взлетела вверх, поднятая накаченной рукой Готзилы, мальчик понял, что это конец. - Ну, сынок, похоже пора заняться твоим воспитанием серьезно, – пророкотал Каркаров, протягивая к Гарри вторую ручищу и мальчик, заорав,…. проснулся. - Блин, Гарри, что ты так орешь? – недовольно пробурчал с соседней кровати, не ласково разбуженный, Рон. Затем, даже не открывая заспанных глаз, почмокал губами и повернулся спиной, досыпать.       Чаек Папы Альбуса, что на Рона, что на Герми подействовал умиротворяющее. Герми вообще, аж, лучилась от счастья, когда вышла из директорского кабинета в зверского вида туфлях со шпильками и на красной подошве. Правда о их наличии под мантией можно было догадаться только по изменившейся походке, но девочку это не смущало. Она, с видом упившегося моряка гуляющего в шторм по скользкой палубе корабля, махнула, ожидавшему их возвращения за углом коридора, Гарри (мол, все в порядке, амиго!) и гордо потопала в сторону женского общежития, торопясь стать звездой сезона. Предательница. Рон, на лице которого тоже торчала дебильная блаженная улыбка, пояснил, что душка директор их совсем не стал ругать. Напоил чаем с печеньками. Стер с их телефонов видос и наглядно обьяснил как с ним полезно дружить и как вредно ссориться, показав в своем телефоне ту же самую запись, на которой вместо него и Каркарова, среди розово-голубого моря, как три обдолбанных карася, веселились Гарри, Рон и Герми, все в миленьких женских сарафанчиках. Причем Рон с Гарри то и дело целовались в засос на бис, а Герми бегала вокруг и просилась взять ее третьей.       На этом месте рассказа Рон пожаловался что чуть печенькой не подавился, а Герми цветом стала как Феникс Мистера Дамблдора – огненно красной с торчащими дыбом перьями. Кстати этот бедный птиц, которому видимо и не такое приходилось видеть в кабинете хозяина, при этом что-то ей соболезнующее проклекотал на своем насесте и махнул крылом(мол, знала ж ,подруга, с кем связалась, в другой раз умней будь).        Герми сделала вывод и, заев печенькой свой праведный гнев, умильно захлопала ресницами, упрашивая уважаемого директора не исключать их из школы за эти маленькие летние шалости. Дамби игру поддержал и, не только снисходительно потрепав деток по вспотевшим от волнения щечкам, пообещал сохранить их маленький секрет в тайне, но и, с хитрым видом взглянув на Герми, приподнял газету, лежащую на его письменном столе. Увидев мелькнувшие под ней мыски заветных туфель, Герми тут же ,на этот раз совершенно искренне, заложила за них ему свою душу, просто потребовав показать, где тут надо расписаться кровью под договором заклада. Верней это звучало так, – ОУОА!!!!Профессор Даблдор! О, Господи! О, святые небеса..этого не может быть. Можно мне их потрогать? А примерить? А девчонкам показать? Ну, хоть на минуточку! Пожалуйстаааа!       И профессор, с гордым и понимающим видом слушающий причитания ученицы, кивнул разрешив ей взять ее мечту в руки и обязав вернуть в целости до начала завтрашних занятий. Гарри мрачно слушающий рассказ Рона понял что подругу он потерял. НЕ с той весовой категорией они связались. Теперь стоило директору лишь поманить девочку красной подошвой и она, как собака Павлова, тут же примчится к нему, виляя хвостиком и неся в зубах все их тайны. А ведь именно на Герми Гарри рассчитывал в поисках ключика к своим, неожиданно нарисовавшимся, родственникам. Теперь все придется самому..все самому.