Тайлер, всхлипывая, одиноко лежал, обвив руками нижнюю часть раковины в ванной комнате. Раковина был единственным, что он мог обнимать на протяжении последнего месяца. Из крана прохладной струёй текла вода, и Тайлер то и дело подставлял под неё руку, чтобы охладить лоб, пульсирующий от неведомой ему доселе мигрени. Каждый божий день он проводил здесь, наедине с раковиной, и выходил отсюда только для того, чтобы во время отсутствия Джоша, своего парня, взять с холодильника немного еды. Каждый божий день Тайлер пытался рыдать достаточно тихо, чтобы шум воды мог заглушать его монотонные всхлипывания и раздражающий плач.
Но не сегодня. Сегодня Тайлеру надоело скрывать всё то, что накопилось в его душе чёрным смогом за этот месяц, и пленило сердце так, что этот налёт ничем уже не отдраить. Тайлер решил вспомнить те вещи, что были причиной его слёз на протяжении всего этого времени. Затёкшие ноги не позволяли ему встать с места, а Джош не позволял ему выйти наружу. Он стоял прямиком за запертой дверью, Тай слышал его ровное и спокойное дыхание. Раз он был рядом, то он должен был выслушать своего парня, иначе, отойдя, он бы вышел наружу и покинул дом Дана. Джозеф знал это, в подобную игру он играет целый месяц, но первую попытку обыграть Джоша он совершил только сегодня.
- Джош... - начал Тайлер дрожащим голосом. - Ты ведь помнишь, как мы познакомились, не так ли? Сколько раз мы с тобой на интервью придумывали истории нашего знакомства, и клялись никогда не забыть правду? Помнишь, с чего началась наша история совместной жизни, которая оказалась самой лучшей частью моего существования? Мы клялись, клялись никогда не забывать об этом... Как мы вместе сочинили эти строки из нашей совместной песни, в которую мы заключили идею всегда быть верными друг другу, даже если у нас возникнут сомнения на счёт друг друга?
Молчание. В ответ на эту душераздирающую речь, мысленно переносящую во времена, когда они с Даном были вместе и не отходили друг от друга ни на шаг, вместо Джоша с насмешкой ответила тишина, в которой всё ещё отражалось эхо той ностальгии, нотку которой внёс в помещение Джозеф.
Слёзы. Слёзы струей потекли с побледневших щёк Тайлера, на которых месяц назад всё ещё цвели алые розы, дарившие надежду на светлое будущее, наполненное любовью и заботой со стороны его парня. Джозеф решил для себя, что единственной алой частью его кожи будет клеймо пореза от холодной бритвы. Истерически всхлипывая, Тайлер потянулся за бритвой и со всей силой сжал её дрожащей ладонью, вкладывая в это действие максимум силы, которая подавала последние признаки жизни внутри него.
- А помнишь, Джош, как ты раньше держал эту ладонь своей сильной рукой, и в этот момент чувство безопасности окутывало мою душу? Теперь же она окроплена моей собственной кровью. Я понял истинное значение написанной мною же фразы, что иногда я должен истечь кровью, чтобы понять, что я всё ещё жив и у меня есть душа. В таком состоянии, в котором я нахожусь сейчас, порой мне самому не понятно, жив ли я, потому что моя душа мертва и затоптана, и это всё моя вина. Я позволил её растоптать, - слышно всё то же размеренное дыхание за дверью. - Услышь меня, Джош...
Последние слова Тайлер проговорил сломленным, подавленным голосом, похожим на резкий переход с самой высокой на самую низкую ноту фортепиано. Джозеф и сам чувствовал себя фортепиано, правда состоял он только из чёрных клавиш и педали, нажав на которую его жизнь может резко оборваться. Все нити рвутся, все нити рано или поздно рвутся, но вариант, что произойдёт это поздно, Тайлера не устраивал.
- Я говорил, что хочу умереть молодым, но... - Тай запнулся и сжал бритву той же ладонью ещё крепче. - И я был прав. Я хочу умереть прямо здесь и сейчас, ведь моего смысла жизни нет без тебя. Я сбрею свои волосы, но никто, никто их не купит, ведь никому кроме тебя они не нужны...
Тайлер задумался на долю секунды, и, выдохнув, закричал:
- И тебе они тоже не нужны! - взвыв, Джозеф, не думая, что делает, полоснул себя бритвой по запястью. Он пришёл в бешеный восторг, ощутив, как тёплая струя крови стекает вовнутрь рукава, с руки и по пальцам, оставляя на бумажного цвета коже яркие красные дорожки. Состояние экстаза полностью отбила у Тая желание мыслить рационально, и на этот раз он закричал ещё громче. Громче, чем когда либо. Громче, чем толпа, вдохновлённая его верой в жизнь и радость от жизни, подпевала ему на концертах.\
- Услышь меня! - очередной порез, на этот раз на щеке. Тайлер открыл для себя истинный вкус крови, вкус крови, пролитой в состоянии отчаяния и крика души. Эта кровь была пролита за Джоша, парня за барабанами, которого он благодарил на каждом своём шоу, во время каждого тура, каждой поездки и каждого часа своей жизни. Но не на протяжении последнего месяца. За время последнего месяца они не обмолвились друг с другом ни одним словом.
- Ты слышишь мой голос, но не знаешь, о чём я кричу! Ты слышишь одни несвязные биты, образовавшиеся в твоих ушах, отвыкших от звучания моего голоса! Так услышь меня прямо сейчас, услышь голос моей души, которая нашла приют в твоём сердце, и месяц назад была вытеснена оттуда твоим грязным и жёлчным эго! - голос Джозефа стал истерически ломаться, и от большой потери крови у него помутнело в глазах, но он не прекращал попытки достучаться к своему парню. - Услышь меня, и не отвечай, если не хочешь, но знай, что сейчас я истекаю кровью, и раковина стала для меня тем же, чем и для многих подростков, нашедших отголосок своей души в наших песнях! Наших! Всё, что я пережил за эти года было не моим, а нашим... Кроме этого последнего месяца...
Тайлер понемногу успокоился, голос всё ещё дрожал, а губы нервно дёргались, но были усмирены его острыми зубами, остро впившимися в нежную кожу. Джозеф потянулся к крану и ополоснул бритву в холодной воде.
- Я знаю, где ты стоишь, в тишине, в деревьях... Я полуавтоматический, мои мотивы, как у шизофреника... Мы сломленные люди... Я сломленный человек, - подавленным голосом начал он, оставляя очередное кровавое клеймо на запястье, на том самом месте, где находились его татуировки, служащие памятью о тех временах, которые он решил вернуть сегодня.
Пистолет лежал наготове в ванной уже месяц, и нашёлся нужный момент, чтобы его применить в дело. Дуло внимательно рассматривает пульсирующий висок.
- Сейчас вылетит птичка... - Тайлер хихикнул и подвёл палец к курку. - О нет, Дан. Ты никогда не узнаешь причину моей улыбки, потому что тебе и в голову не придёт, что в последние секунды своей жизни я думал не об остатках нашей грёбанной любви, не о тебе, не о нашем первом концерте. Причиной моей улыбки окажется именно эта нелепая шутка про птичку.
Выстрел. Раздался выстрел. И в этот момент хиатус окончился навсегда, ведь окончила своё существование музыкальная группа, вокалист которой, призывая всех жить и радоваться жизни, покончил с собой в ванной комнате своего друга.
***
Джошу показалось, что кто-то двигает мебель в комнате сверху, и этот звук заставил его насторожиться и вынуть наушники из ушей. Всё это время Дан слушал музыку, и свято верил в то, что Джозеф как обычно ошивается в своей комнате, перебирая старые альбомы с фотографиями.
Но его розовые мечты развеяла лужа крови, образовавшаяся перед дверью в ванную комнату. Она была заперта, но Дан и так всё понял. Он понял, что пришёл слишком поздно. Слишком поздно для того, чтобы спасти его безнадёжную душу, отправившуюся в этот снежный день на небеса.
***
Порой мы настолько увлечены собственными заботами и проблемами, что не замечаем, даже представить себе не можем, что близкий нам человек умирает за нас в комнате сверху, и нам остаётся только гадать, кто же всё таки был причиной его последней улыбки...
