Карамель со вкусом вишни

Шумно. Все эти люди раздражают. Они копошатся, смеются, кричат и находятся слишком близко. Все в этом помещении, как селедка в бочке. Огрызаюсь на очередное обращение, но узнаю твой голос. Громкий, смеющийся, но, отнюдь, не раздражающий. Снова зовешь меня по имени, думая, что не слышу. Оборачиваюсь через парту и меняю полураздраженное выражение лица на чуть ли не благоговейное, и улыбка, чувствую, такая сладкая, милая, аж мерзко. Сквозь спадающие пряди коротко подстриженных русых волос гляжу на то, как ты наклоняешься к соседу-придурку, тыкаешь в тетрадь пальчиком и, когда твои светлые длинные волосы касаются его лица, смущенно прячешь некоторые прядки за уши. Снова поворачиваешься когда мне и задаешь волнующий вопрос. Довольно глупый вопрос, надо заметить, хотя ты не глупа. Встречаюсь со взглядом полным надежды и сухо, снова раздраженно объясняю в чем же ошибка. Мой собственный голос кажется мне скрежетом по металлу, может и хуже. После этого ты быстро теряешь ко мне интерес. Снова глядишь на сидящего рядом парня и смеешься над его плоскими шутками, глядя влюбленными глазами. Я презрительно хмыкаю в сторону знакомого и лезу в кармашек за пачкой вишневых леденцов. Твой взгляд случайно цепляется за движение в моей стороне, и ты с легким интересом посматриваешь на коробочку с карамелью. Замечаю твой взгляд и протягиваю пачку, предлагая сладость. Правда, делаю это уже без улыбки, лишь грустная усмешка играет на губах. Изящная рука ловит пару конфет, высыпавшихся из картонной коробочки, ты подносишь ладонь ко рту, и вишневая карамель отправляется в рот. Облизываешь слегка пересохшие губы и блаженно прикрываешь глаза от кислинки конфет. Я смотрю исподтишка, как ты рассасываешь карамельки: иногда облизываешь губы, перекатываешь сладость во рту — на щеках изредка появляются маленькие бугорочки; я смотрю на то, как двигаются мышцы твоей шеи, когда ты сглатываешь накопившуюся слюну. Глаза снова перемещаются на губы и вдруг становится интересно, такие же они сладкие, как та карамель с вишней. Как-то затравленно гляжу на блестящие сочно-розовые губы, и, действительно, создается впечатление, что вкус у них как у вишни, но до одури сладкой и желанной. Кажется, что коснись их языком, тело пробьет приятная дрожь, глаза захочется зажмурить от приятной кислоты, а потом несравнимая ни с чем сладость. Но все это иллюзии. Мы обе знаем, что твои губы не вишневого вкуса, а язык не сладкий и мягкий. Они горькие, скорее всего противные и мерзкие, с настойчивым привкусом желчи, которую ты глотаешь вместе с воздухом. Ты все время лжешь и лицемеришь, а гной скапливается в глотке, тебе хочется блевать и плеваться. На внутренней стороне твоих губ, наверняка, язвы и разъевшаяся кожа, кровь уже не красная, а какая-то грязно-желтая от гноя. Убеждаю себя, что уже не хочу знать, какие там у тебя губы. Вдруг происходит то, чего не ожидал никто. Твой сосед довольно грубо, как мне кажется, притягивает за плечи и легко целует. Облизывается и глупо улыбается. — Сладкие, — произносит он и я ломаю карандаш, потупив взгляд. Блять.