Фокс и Мак. На грани.

Чёрт, трещина на потолке, вон там, в правом углу, и паутина чуть дальше к окну. Нужно будет Биллу сказать, что требуется срочный косметический ремонт. А вон там и подавно. Где уже обои отпадают. Да прекрати ты визжать, и так на душе хреново. Девица вытягивает свои культяпки, и карябает мне грудь до крови, надеясь, что я буду рычать и страстно сжимать её бедра ладонями, прямо как в фильмах. Но увы, все так надоело, что хватает сил на то, чтобы поморщится и вздохнуть. Я чувствую, как последние крупицы хоть какого-либо удовольствия просто ускользают, и я все так же расслабленно лежу, задрав руки до спинки кровати. Так как привык, как привык делать всегда. -Том, чёрт, ты можешь не лежать бревном?! - она возмущена, да и я бы на её месте был таким же. Я ничего не делаю, только смотрю на её большие груди и думаю, как же ей не тяжело, и на шею наверное нагрузка. Тело вскакивает с моих бедер, и на живот так пофигистически шлепается полностью мягкий член. Я встаю и иду голышом в душ, на паховых впадинках блестит её смазка, а я не могу понять, как она оказалась именно там. Вот есть такие девушки и парни, с которыми хочется занимается любовью, ласкать, гладить, расцеловавыть и вылизывать каждый миллиметр их прекрасного тела. А есть такие, что, просто скучно... Хочется с Фоксом. Громко хлопнула дверь, а я нежился под горячими струями мягкой воды. Она так приятно ласкала моё исцарапанное тело, жгла эти вспухщие красные полоски, успокаивала и настраивала на нужный лад. Появилось просто прекрасное настроение. На улице было тепло, пахло свежими булочками с корицей, потом что соседка как всегда печет, и открывает окна. И этот приятный, еле уловимый на улице, но на кухне наверняка терпкий запах кружит голову, заставляет улыбатся и хотеть этих воздушных и невероятно вкусных булочек. Она печет их для булочной, которая от нашего дома совсем недалеко. Ах да, и ещё деревья. Цветут, роняют белые и нежно-розовые бутончики на холодный асфальт, не смотря на то, что на улице тепло, но ещё не достаточно, чтобы ходить без кожанки или ветровки. Прекрасно. А ещё скоро должен вернутся Билл, Билли Фокс. Фокс был человеком странным, многогранным, еще раз странным и невероятно сексуальным. Говорил, что я прекрасно пою и трахаюсь. Нет, мы не любовники, хотя он как-то раз заикнулся, что я возможно очень опытен и крут, нет, чувственный в постели. Говорил, что я может знаю, как заставить потерять голову. Потом ещё дня два-три он странно на меня смотрел, а я не знал, что творится в его чернявой, и невероятно вкусно пахнущей яблоками и вынилью голове. Билл обожал терпкие мужские духи, и так же обожал сладкие шампуни и гели, смешиваясь, эти запахи так охрененно вставали вместе, как пазлы, идеально. И терпкий запах ставал мягок и податлив, а его собственный запах немного сбивал спесь с этих двоих. Как же вкусно и притягательно пахло от Фокса. На сухо вытеревшись, я посмотрел на своё красное, натертое жесткой стороной мочалки тело, и начал одеваться. Белые Calvin-Klein , того же цвета короткие носки, тёмные синие джинсы с потертостями, чёрная футболка приятно легла на кожу, которая жгла и ныла от ногтей этой "тигрицы", влажные волосы спадали на плечи, и особенно выделялись светлые пряди по бокам и сзади, Фокс очень творческая личность, и очень креативная, вот мы и решили добавить пару светлых прядей, вышло офигенно, и Билл с удовольствием облапав мои волосы почти что с вожделением, заявил с самой пошлой улыбкой, которую я видел в своей жизни, что ничего лучше, сексуальные и милее он в жизни своей не видел. Настроение улучшилось ещё в несколько раз, пахнущая кондиционером одежда облегала тело, а я решил привести в порядок голову. Высушив каштанового цвета волосы, я с улыбкой наблюдал, какие трогательные кудряшки получаются, они становятся ещё более упругими, когда их больше высушиваешь. Ненеся на область лица вкусно пахнущую прозрачную массу, избегая области вокруг глаз и губ, я включил довольно тихо на колонках спокойную музыку, и лег на кровать, мысленно представляя себе что-то приятное. Вспоминаю злющего Фокса, всего в муке и с шоколадными конфетами в волосах, свалявшихся и свисающих до задницы сбитыми в своеобразные шоколадные "дреды", тогда он пытался печь булочки. Так делала моя мама, ложила вместо начинки шоколадные конфеты, и выходило просто невероятно вкусно, ты кусаешь мягкое воздушное тесто, посыпанное пудрой, которая остаётся на губах, Фокс слижет её, пока не видит мама, громко рассмеется с моего по истине охреневшего лица, посмотрит, как я в шутку и брезгливо вытираю губы, и блаженного прикрываю глаза, жуя булку с шоколадной начинкой, которая вытекала и капала на пальцы, которые я облизывал, казалось именно это делало этих двоих счастливыми. Отец ушёл от нас, когда мне исполнилось девять, а Фоксу семь, уже тогда он был заядлым цинником и эгоистом, при чем бесстрашным, крикнув моему отцу, что он трус и бросать свою семью с маленьким ребёнком-это подло, и так делают только зажравшиеся трусы. Хотя он был тогда младше меня. Но, постоянно я чувствовал себя младше, хотя он мельче на два года. В один момент мы обратили внимание, что наши сердца бьются... за одного, как будто один человек, он тогда жалел меня, а я плакал, потому что ушёл папа, близкий человек, которого я возможно буду в скорее ненавидеть, и тогда он чуть удивленно приятнул меня ближе, и сказал, что мы будем всегда вместе, и что на двоих у нас одно сердце, которое бьётся сейчас чуть быстро. Хрен знает, от чего оно так. Но одно, на двоих. Все на двоих. Пачка сигарет. Качеля, я сижу, а он на коленях, потому что легче и мельче. Нам никто был не нужен, мы сами по себе, вместе за одной партой, вместе на одной кровати, то у него, то у меня, за одной партой в коллеже, в одной квартире, за одним столом, одинаковый кофе, одна пачка сигарет все так же на двоих. Я очнулся только от того, что кожу достаточно сильно стянуло. И раскрыв глаза, я поднялся и потопал в ванную, сняв маску-пленку, я умылся еле тёплой водой, и нанес скраб, массирующими движениями начиная распределять по всей области лица, но избегая глаз и губ. -Ты забыл, что это должен делать только я?! - Фокс. Он прошёл в светлую ванную, и стал рядом, вымывая руки два раза, а потом на сухо вытирая, и выдавливая на ладонь небольшую каплю крема, размазывая его по рукам и втирая. -Прости, но тебя не было, и я только из душа, сделал маску, и вот.... - я чувствовал себя так, будто предал его, что изменил ему тысячи раз, сам втирая этот гребанный скраб, кожа уже горела, и я смыл его, ощущая гладкость и приятное пощипывание. Сверху крем, и все. -Пошли попьём кофе, я устал после смены, Джон решил выскрести из моей головы последние остатки мозгов. -Да ну, ты же такой мозговитый, ему это не удастся. -Заткнись и пошли пить кофе, а ещё я жесть как хочу курить. - мы вместе вышли из ванной комнаты, Фокс зашёл в туалет, а меня отправил на кухню, через небольшой коридорчик с голубыми обоями, прямо на маленькую кухню, уютную, с нежно голубыми стенами, синей плиткой над раковиной и под шкафчиками, столик, и угловой диванчик цвета сложной кости. Кремовый потолок и небольшая люстра. Квартира была уютная, а главное наша. Фокс показался на кухне, когда я уже разливал кофе по чашкам. -Прижало? - не культурно заржал я, садясь радом с ним и чувствуя, что шутить дальше сейчас не стоит. -Нет, у меня голова закружилась, и я делал в туалете не то, что обычно там делают нормальные люди. -Тебе бы отдохнуть, он не должен тебя на ночь оставлять, у тебя рабочий день до пяти. Так же нельзя. -Том, на что жить? Больше работы, больше зарплата. -Блять, Фокс, это не нормально! Ты кушать хочешь? - я решил перескочить на другую тему, пока мы опять не начали собачится на счёт работы. Мы работали в одном офисе, почти в свою смену, но я уже смог переубедить Молли, чтобы она с понедельника поставила нас в одну смену. Мне так будет спокойнее. -Нет. - я встал и сделал горячие бутерброды, налил гранатового сока в стакан, и понял, что он слишком холодный, но горячие бутерброды Фокс любил именно горячими, и если он ещё вяло отпихивался вначале, то сейчас с аппетитом уплетал их, мыча и с закрытыми глазами что-то бурча. А у меня сжималось сердце. Ещё с детства, мне все более легко доставалось, и особых услилий я ни к чему не прикладывал, и был более несерьезный, взрослый ребёнок, накачанный, потому что мышцы вот расли сами, а я толком ничего не делал, иногда отжимался и качал пресс, они быстрее забивались и расли, даже член у меня в шестнадцать уже большой был. Фокс же упорно работал, учился, зубрил, искал, находил, ему приходилось пахать, он был худой, хороший обмен веществ сделал из него чуть ли не анорексика, но позже он как-то перерос это, и начал хоть немного набирать вес, вытянулся, и... в один момент я не заметил, что он стал нереально прекрасным. Нет, я и раньше знал, что он вырастет красавчиком, но чтобы таким. В общем, ему было не завидно, он любил работать, учится, и делал это с удовольствием, не мог прожить и дня, гуляя, а я мог. И его тянул за собой, а то он бы угробил себя к двадцати четырем, ах да, двадцати двум, он же младше. Это я уже старый и потрепанный хер, как говорил на меня Фокс, но я то знаю, что он втайне наяривает там на меня. Как будто прочитав мои мысли, друг треснул меня по затылку, и кивнул на пачку сигарет, лежавшую на подоконнике. Мы закурили, и я только сейчас увидел, что он схомячил четыре бутерброда и выпил весь сок. Твою мать, наверняка всю ночь не ел ничего. Я встал и разогрел куринный бульон с булками и сыром, он их любит. -Том, я уже наелся, не надо! - одни сухие бутерброды на пустой желудок-это плохо, поэтому он докурил, и схомячил со светящимися от счастья глазами и улыбающимися губами весь бульон. После чего отрыгнул и развалился на диванчике, а я как мамаша ему ещё и тортик политый шоколадом поставил. И ещё сока, да, чтобы прям совсем душевно было. И вот, ещё раз покурив, он пошёл в душ, а я вдруг решил, что мне срочно нужно в ванную. Срочно. Распахнув дверь, я облапал Фокса с ног до головы своим взглядом, и достал масло, вкусно пахнущее манго и кокосом, нереально прекрасный запах. Билл только вздохнул и повернулся спиной, протягивая мне мыльную мочалку. Не без удоволствия, я начал вымывать хрупкую узкую спину, бледную, с несколько синюшными бусинами позвонков, которые уж слишком выпирали, и не сдержавшись, сжал упргую, скользкую от воды ягодицу, правую. Возмущённый вздох, Билл что-то вяло бурчит, наверняка обзывая извращенцем, но я то знаю черту, когда он уже может дать в нос. Это наше с ним. Наш с ним мирок, где мы можем полапать друг другу, если интересно, или поцеловатся, попробовать, чему-то научится, это было в порядке вещей, до секса никогда не доходило, хотя, я бы его трахнул, он же такой, ммм... женился бы на нем, но он не девушка, идеальный, даже лучше, увы Билл не гей, но он би, что вселяет надежду, и он уже трахался с парнями, и я надеюсь, был активом, его зад мой. Я не раз задумывался, что мы бы с ним были красивой парой, невольно, через двадцать два года дружбы (как я жил без него два года, когда учился говорить, какал и пускал слюни) я задумался, а неплохо бы было, и я бы смог, я же люблю его на равные с мамой, я люблю этих двоих больше чем кого либо, больше чем весь мир, больше чем свою жизнь... Привязан на вечно. -Том, ты до сих пор держишь мою жопу. -Знаю. -Я хочу спать. -Я тебя уложу. -На лопатки? -На живот, жопой к верху. -Хорошо. Оценив шутку, хотя было не смешно, я вытащил его из душевой кабинки, обтер полотенцем, случайно зацепил член, мельком уловив табуны мурашек-переростков на своём теле. Отметил, что у Фокса лёгкая небритость, хотя я всегда это знал, он аккуратно подбривает её, и оставляет миллиметра четыре-пять волос, а ещё, которая ему невероятно идёт, я же всегда гладкий, мне нравится, нету лишних волос, это очень удобно. Я одел ему свою футболку, вытянул волосы из-под неё, обнял, трепетно прижав к себе, почувствовал ладони у себя на спине, вдохнул его запах, сжал сильнее, что он поднялся на носочки, громко и хрипло выдохнул, я погладил по тёплой спине, одернул футболку, и подал белые пушистые тапки-сиськи, которые я подарил ему на четырнадцатое февраля. Он было таким... чертовски милым, одеялко на ножках. Они худые, но не слишком, стройные, упругие ляжки и бедра, я знаю. Волосатые, чёрт возьми, но волоски светлые, и их почти не видно, это наталкивает на мысли, что их приятно касатся, а если он их побреет, то ты потом, Том, лишишся члена, блин, нужно как-то развести его на это. Но он же не девчонка, да ему идут волосатые ноги, а Фокс, грубый и жёсткий Фокс, с гладкими ногами-это смех и только. Я похоже с ума схожу. Фак. Захватив масло для массажа, я подтолкнул его в сторону спальни, и он повиновался, шлепнулся в мягкие покрывала, закутался в магкий белый плед, насколько мягкий, как будто шерсть кота, такая приятная на ощупь, я укрыл его одеялом сверху, потому что у него вечно мерзнут ноги, даже в такую теплую погоду, и только летом, при плюс тридцати он не мерзнет. Хотя все равно укрывается. -Я сделаю тебе массаж, ложись. -Я итак лежу, только укрытый. -Значит раскройся. -Но ты сам только что меня укрыл. -Не обессудь. Я раскрыл его, опять снял футболку, посмотрел, пощупал голень, сел чуть ниже попы, чтобы любоватся ею и его спиной, перекинулось волосы в сторону, чтобы не мешались. За сколько лет я не терял контроль, но все равно, рано или поздно, я должен был попробовать, он же мой, любимый и такой... такой Фокс. Я начал гладить его бока, просто гладить, спинка, шея, хрупкие плечи, руки, переплел пальцы, начал целовать саму ладонь, провёл языком, от чего Билл вздрогнул. Приятно. Вылив немного масла на спину и свои руки, я начал водить по спине, размазывая его и разогревая кожу, надавливая чуть сильнее, и улавливая тихие постанывания. Я вздохнул, и начал разминать его кожу, слабо щипая, сжимая, боязливо спустился на поясницу, погладил ямочки, сжал бока, как он любит, помассировал бедренные косточки, чуть подтянул, оставив там ладони, а так хотелось поднять полноценно и поставить на колени. -Ты позволишь? -Что? Что ты надумал? -Тебе понравится, только успокойся и не бей меня после. -Делай что хочешь, мне сейчас так охуенно. На грани. На грани, Билл. Да я был уверен, он слюньки пускал на подушку, и мне было не противно, это же Фокс, блядский сексуальный красавчик. И спустив обе руки на невероятно нежные ягодицы, я закусил губу, прямо такие ощущая, как ускорилось моё, нет, наше сердцебиение, я ещё никогда такого с ним не делал. И это было лучше, чем первый секс, чем первый секс с парнем, первая глубокая затяжка травы, первый минет, не мой конечно, мне его делали, это как... как первый раз водить машину, как... как прыгать с дерева в прозрачную воду. Видеть мир, свысока, с самой высшей высотки, как... как трогать его. Как вдыхать запах его волос. Я мог бы влюбится в тебя, Фокс, и я это сделал ещё десять лет назад. Мы всегда были вместе. Может это сыграло свою значимую роль. Но сейчас, так приятно сжимая его половинки, которые идеально умещались в моих руках, я ждал, когда он развернётся и ударит меня, накричит и обозвет извращенцем. Скользнул большими пальцами уже немного ниже, почти касаясь тёмной дырочки, оставляя блестящие следы от масла. Сердце стучало оглушительно громко, стояк рвет ширинку, и мне кажется, будто джинсы в обтяг скоро разойдутся на мне, доставляя ему удовольствие, я забывал о себе, что с головки струйками вытекает прозрачная жидкость, хотя в основном смазка появлялась, когда стояк был уже не выносим, и хотелось вставить девушке (или парню). С ним я теряю контроль. На грани. Провёл указательным пальцем между половинок, ощущая пульсацию и жар в своих боксерах, и почти идентичную в его промежности, двумя пальцами вниз, помассировав нежное место за яйцами, обхватить их пальцами, помять и нажать на низ ствола, в самое основание. Его гортанный стон, и Фокс покинул бедра вверх, наверняка пряча лицо в подушке и кусая ребро ладони. И запустив правую руку под живот, я нащупал маслянистой ладонью крепкий стояк Фокса, начиная быстро дрочить, сдвигая тонкую кожу, разминая яйца, немного массируя напряженную мошонку, ослабливая давление, и вынуждая подаваться вверх-вниз, не зная куда больше, к правой руке, которая быстро двигается на члене, или к той, которая на самой промежности, которая наглеет и надавливает, проникает в узкую темную дырочку одним пальцем, твою мать, как туго и горячо, без подготовки этого конечно делать не стоило, но вроде пока без казусов, поэтому я продолжаю, и быстро двигаю руками, понимая, что они уже онемели и двигаю я ими с трудом, но чтобы сделать Фоксу приятно, я готов хоть всю жизнь ему дрочить. Я очнулся только тогда, когда громкие стоны прервал еле слышный скулеж. Мурашки табуном пронеслись по всему телу. Я никогда не слышал как скулит Фокс. Стоны, крики, рычание, но не скулеж. Фак. Сносит крышу, а руки то скоро отпадут, и я добавляют средний, растягивая дырочку, и завороженно смотря, как она растягивается и немного краснеет. С трудом двигая руками, я до костяшек вставил два пальца, ища простату, и когда Фокс начал дрожать, и казалось рычать и так громко дышать, что у меня маленькие волоски на шее вставали дыбом, а пупырышные мурашки казалось затопчут к херам собачим, я понял, что скоро, и принялся как будто разглаживать потвердевшкую железу, массировать, обводить, еле касатся подушечкам, интенсивно надавливать. Фокс начал сжиматься, скулить, карябать ногтями подушку, дергатся, дрожать, шумно дышать, и вот, его мышцы пульсируют, сжимают мои пальцы с такой силой, что я представляю, как они будут сжимать мой пенис, и застонав, я стал ещё интенсивней двигать рукой на его члене, и пальцами внутри, преодолевая сопротивление стенок. Он начал кончать, так громко закричав, что у меня казалось уши заложит, он метался, дрожал, мышцы напряглись, и горячая жидкость выплеснулась в мой кулак, струйками ударяя в ладонь, быстро вытащив пальцы из сжимающейся дырки, я открыл ящик и достал пару салфеток, вытирая свою руку и его член, переворачивая на спину, чтобы на попало на постель, он дрожал, и кажется, плакал, хотя скорее всего, это от напряжения, не думаю, что он оплакивал нашу дружбу. Закрывая лицо ладонями, он все судорожно вдыхал и выдыхал воздух, пропитанный запахом смазки, возбуждения и пота, я и не заметил, как красиво блестела его спина от испарины, животик и даже невероятно гладкие и нежные бока, трогательные выпирающие ребра, маленькие тёмные торчащие соски. Он был воплощением идеальности. Он был моим Фоксом, который отходил от оргазма, полученного моими руками. Я упал рядом, ловя воздух ртом, смазка пачкала боксеры, я не кончил в трусы, как думал, стояк все так же выпирал, а мышцы рук, спины и ног вибрировали, наконец-то избавляясь от напряжения, онемение проходило, колющие не мурашки, и какое-то "ватное" состояние тоже исчезало. Ему нужно в душ. И я встал, подхватывая эту дылду на руки и неся в ванную, мы не сказали ни слова, было неловко, напряжение рвало вены и взрывало мозг, костры инквизиции пылали в моих глазах, когда я мыл его, потому что возбуждался ещё больше. Нужно кончить, мать твою, как же хочется кончить. Вытерев его на сухо, я просто подтолкнул его в сторону нашей светлой и уютной спальни, накрутив побольше отопление, я немного приоткрыл окно, чтобы выветрился этот блядский запах, что вскрывал черп без каких-либо посторонних предметов. Одел свою же футболку, носки, и уложил спать. -Том. - тихий шёпот заставил ноги подкосится, и я сел на колени перед ним. Фокс лежал на боку, а я гладил его острые скулы, щеки и нос, губы... пухлые губы, на которые хочется накинутся и загрызть их на хер. -Да? -Спасибо тебе. Ты и вправду лучший. - и закрыв глаза, он засопел, показывая, что разговор окончен. А в ванной я дрочил и вспоминал, дергал чудом не взорвавшийся ствол и вспоминал-вспоминал-вспоминал... кончая, я кусал ребро ладони, да так, что остались не херовые следы, и толкаясь вперёд бедрами, я представлял эти пухлые губы, которые я может быть буду целовать, и кончал. Кончал так бурно, что подкашивались ноги и тряслись поджилки. Сил не осталось ни на что. Я сидел одетый и курил на кухне в пртоткрытое окно. Фокс-это злость, это смех, это стеб и чёрный юмор, совершенно стервозный характер, а не скулеж, не "ещё", не стоны, это не мой Фокс, а может и мой, но немножечко другой. Которым я его толком никогда и не видел. Но он же был не против, если бы ему не нравилось, он бы наорал на меня, обозвал бы извращенцем и не разговаривал может быть час, дольше не выдержал бы и попросил сварить кофе, а я бы ещё принёс его любимый торт, политый шоколадом сверху... Я думал-думал-думал и ещё раз думал, обо всем, о том, какие отношения теперь нас ждут, настроение почему-то пропало, и я без особого интереса начал сидеть в инстаграме, листая ленту, наткнулся на красивый букет роз, и рекламу в нашем городе, бесплатная доставка, если заказ превышает сумму двадцати-тридцати евро. И заказав букет роз, не сильно большой, но влаживаясь в данную сумму, одиннадцать штук, без обертки или бантов, и попросил бархатную красную коробочку и одну жвачку "love is...". Фокс меня убьет. За это я потом доплачу. Заказав из кафешки стейк хорошей прожарки, салат и картошку фри двойную порцию с сыром, я довольно заулыбался. Сок у нас где-то был. Вот и романтический ужин. Так, ещё не ужин, но думаю, пока привезут, можно уже будет и будить. Блин, свечей нету. Мне даже не лень будет сходить в магазин, еда будет идти долго, цветы чуть меньше, но думаю я успею. Я сходил в гипермаркет, купив там и свечей и вина, думаю, так будет ещё смешнее, нда, и на что я трачу так дохера денег. Я улыбнулся, и пошёл домой. Это же Фокс, на него не жалко, я вообще человек не особо экономный, но зарплата у меня приличная, я по сути начальник Фокса, от чего он бесился просто жутко по началу, так вот, я уже говорил, что меня посещает удача почти всегда. Зам. директора почему-то опять не вышел на работу, а самого директора это уже задолбало. Я как раз в тот день пришёл в ту фирму устраиватся на работу обычным поставщиком, но Молли была насколько взбешенной, что психуя, поставила меня на эту нехеровую должность без стажировки, сказав сразу приступать к работе и разбиратся. Эхх, было время, я тупил, она злилась, но из вредности не возвращала того пропащего придурка на это место. А потом я втянулся, и у меня стало получатся, вот и став незаменимым болтиком в механизме этой фирмы, я потянул за собой Фокса. Я пришёл домой как раз почти наравне с курьером из доставки цветов, заплатив за коробочку и оставив приличные чаевые, я чуть не забыл расплатиться за букет, и шикая на него, чтобы не слишком громко говорил, я заплатил, и вытолкнул его из прихожей. Красивые, почти чёрные розы, с ещё не раскрывшимися бутонами, бордовая коробочка и в ней покоилась жвачка. Не, он точно меня кастрирует. Через минут сорок пришла еда. Я красиво все оформил и поставил на разнос, зажег пять свечек, налил в бокал вина, и стараясь все это не вывернуть на пол, я отнес в спальню, где мирно поспывал в той же позе Фокс. Занеся букет и коробочку, я сел рядом, замирая, и воля пальцами по его лицу, он вздохнул и приоткрыл губы, я провёл по нижней большим пальцем, и накрыл эти бесконечно пленительные губы своими. Целуя его, я сходил с ума. И вот на меня уставились эти по истине охуевшие глаза. Я отстранился. Он резко сел, потирая кулаками глаза, что выглядело невероятно мило, если бы не яростное желание убить, которое было написано на его лице. -Что это ещё за хрень, Мак? - прорычал друг, и хищно оскалился, хруская костяшки пальцев. Оп-па, когда он называет меня по-фамилии, нужно бежать. Не оглядываясь. -Я тебе отдрочил, ты меня испортил, опорочил, теперь ты обязан на мне женится! - сказав это с самым невинным выражением лица, я ждал его реакции, которая последовала незамедлительно: цветы аккуратно приземлились на постель, а он вскочил с кровати, запутался в одеяле, упал на пол, и эта заминка дала мне время чтобы убеждать в ванную, но и я не рассчитал, он схватил меня за щиколотку, грозясь выебать меня во все дыры и лишь тогда мы поженимся, шипел, что не жить мне, козлине такой не благодарной, что я-пидорас, не ценю его, такого хорошего. -Фокс, ахах, Фокс, прекрати, ну я же разбудил тебя позже четырёх! -Что за хрень, Том, я тебе не девка, что заставляет тебя женится на ней после траха! -Какой ты грубый! - хохотал я, лягая его ногой, точнее пытаясь. Он так смешно сдул толстую прядь волос, являя мне красное лицо. Я сел, нежно улыбнувшись этому чуду. Так, теперь "кольцо". -Билли, Биляш, сядь, ну, Бильчик! - было сложно опять не засмеятся, но он сел, и сгреб в охапку цветы, с блаженной улыбкой утыкаясь в них своим милым носиком, тьфу, носом, шнобелем, на нежности потянуло. -Фокс, ээ, то есть, милый, мы уже много лет вместе, и я хочу тебе сказать... ты самое лучшее, что было в моей, жизни ,- и тон мой стал серьёзным, а сердце сжалось, от понимания того, что реально предложить выйти за меня, я не смогу,- я люблю тебя, ты станешь моим? -Хуевая шутка Том, иди в жопу. - на моём лице не было и намека на улыбку, хотя я пытался её сдержать, он взял бордовую коробочку, и задержал дыхание, но открыв её, он нахмурился, и перевернул его. Жавчка упала с тихим звуком на его острые колени. -Ах ты ж сука педерастическая, пиздуй отсюда, беги, сверкая пятками, а то... - я засмеялся и обнял его, чувствуя, что и он тихо смеётся, обнимая меня в ответ, и это было самое прекрасное, что можно было сделать, это самое, что могло было быть. Имеет место. Имеет место быть, твою мать. Я сел на его ноги, поставил на колени и ляжки разнос, начиная кормить его и разрезать на кусочки стейк, иногда тыря еду, а потом мы начали кормить друг друга, поить вином, и тыкать друг друга бутончиками роз. В общем, мне понравилось, Фокс стал каким-то игрывым, с красными щеками и губами, в основном от вина, потому что когда он выпивает, хоть немного, то его губы начинают краснеть от нападок его зубов, он их кусает, грызет, втягивает в рот, мнет, кароче, делает все, для моего стояка. За наши отношения мы не говорили, но и я рад, что смог развеять эту не ловкость и снова стать для него хотя бы другом, о большем даже не мечтая. потом мы пошли на кухню, он одел широкие шорты и тапочки-сиськи, мы опять пили вино, но уже с бутылки, я мыл посуду и выкидвал контейнеры в которых пришла еда. Потом Фокс так порнушно начал жевать эту жвачку, что я пожалел вообще о том, что додумался до этого, он чавкал ею, хлюпал, и я неловко смеялся, стараясь не показывать, с чем ассоциируются у меня эти звуки. -Пошли полежим фильм посмотрим, у нас три выходных впереди. - Фокс был так рад этим дням, что заражал и меня этим настроем, мы как всегда шутили, но расстояние стало меньше, руки-ближе, касания-нежнее, интимнее что-ли, а смех к вечеру тихим и игривым. Чёрт. Он такой мягкий, и вроде хрупкий, но такой одновременно и грубый. Я положил руку на его щиколотку, устраиваясь по удобнее у него в ногах. Мы смотрели фильм, было уже часов девять, время летело нереально быстро, Фокс тихо сопел, перебирая мои волосы, а я все так же держа его за щиколотку. Мы так и уснули, в неудобных именно для сна позах, а проснулись сплетенные клубком каким-то непонятным. -Чёрт, Том, посмотри сколько времени, по мне будто каток проехался! - было всего-навсего гребанных одиннадцать вечера. Фокс гадко улыбнулся и предложил пройтись. Я согласился. Одевшись в ту одежду, в которой был днём, джинсы, только боксеры чёрные, футболка и носки, более тёплые, и кожаная куртка. Тоже чёрная. Волосы я собрал в пучок на затылке. Красные высокие кроссовки и бумажник. Потому что уверен, мы захочем куда-то зайти. А Фокс и так дохера работает, а я знаю, что зарплата у него средняя, но ему вроде хватает. Чёрная футболка, кожанка, белые штаны в обтяг и чёрные кеды. Он был похож на меня, и одновременно не похож. Волосы его были собраны в луковку. Мы вышли из квартиру, Фокс её закрыл, и на лифте мы спустились на первый этаж, где вышли на улицу. В лицо ударил тёплый воздух, и я спросил, не холодно ли ему, на что получил улыбку и отрицательный ответ. Решив сходить в магазин и купить чего-нибудь выпить, мы пошли пешком в тот самый гипермаркет, затарившись алкоголем, и зачем-то взяв плед, огромный и коричневый, пошли на мост. -Фокс, Нахера тебе ещё один плед? -А вдруг нам станет холодно с одним? -У меня ещё два в шкафу лежат! -Не важно. Мы сидели на мосту, обнявшись, и укрывшись тем пледом, пили вино, говорили и смеялись, с ним было хорошо, нет, просто прекрасно. Потом выпив ещё одну бутылку на двоих, я понял, что уже немного пьян, в голове приятно кружилось, а в теле такая легкость , что хотелось взлететь нахрен. Потом мы распили ещё одну на двоих, и поняли, что уже достаточно пьяны, чтобы пойти пошлятся куда-то, люди на нас смотрели странно, как на чудиков, а мы шли в том пледе, обнявшись, и нам было все равно, мы говорили о китайцах, корейцах, и чем они друг от друга отличаются. В общем придя домой в четыре утра, мы не удержались и сфоткались на балконе, когда светало, а потом Фоксу стало мало, и он взял проффесиональный фотоаппарат, и мы пошли фоткаться на крышу, где часто зависали. Вот и появился кадр, где мы сидим на краю, сзади загорается красно-желтый рассвет, а я обнимаю его и целую в висок. Фокс тогда прикрыл глаза, и его лицо было насколько... блаженным, что в том, что ему нравится, даже не было сомнений. В общем, все шло как нельзя лучше, и походу, Фокс понимал, что мне от него надо. Да даже если и нет, я просто возьму и поговорю. Да, возьму и поговорю. Легли мы спать уже под утро, шатаясь шли в спальню, пьяные и счастливые. Когда я проснулся, то понял, что я самый счастливый парень на свете, во-первых, на тумбочке стояла холодная вода и лежали две таблетки, но вода была в меру холодная, чтобы не навредить моему организму. Я выпил таблетки, и с наслаждением утолил жажду, которая казалось сьедала меня. Во вторых, я слышал прекрасные запахи с кухни, а значит Фокс уже встал, и он в прекрасном настроении, готовит он только поэтому. А ещё жутко хотелось сходить отлить. Я посетил ванную комнату, покупался, помыл голову, побрился, конечно же отлил и почтистил тщательно зубы, выпил ещё стакан воды и с полотенцем на бедрах вышел на кухню. Со спины обняв Фокса, я устроил ладони на его боках, целуя в шею. -Ну прям идиллия. - фыркнул он, но подставил шею под поцелуи. -А то. -Мм, соблазняшки "с утра пораньше"?! - он игриво закусил губу и поцарапал легонько низ самого живота, где скатилась по прессу капелька воды и потерялась в завитках блядской дорожки. Ахуй. Вот что было со мной в эти секунды. Я не узнавал злого Фокса, вечно сердитого на весь мир, но такого милого и нахохлившегося, как воробышек. Фак. Факфакфак. -Мм, а ты что думал, Фокс, один ты тут можешь прелестями светить?! - к слову, на нем была одна моя футболка... чёрт возьми, вчерашняя, и она пахла мной, моим телом, и наши запахи смешались. Даже глаза заслезились от того сильного чувства возникшего в груди. Как будто огромный и пушистый комочек счастья зашевелился там, поурчал немного и начал рассказывать тихонько свои сказки, не замолкая. Гребанный Фокс. -Эй, ты кушать хочешь? А то голодным оставлю, и будешь кушать ты одни белки и углеводы, без калорий! - я зарычал и укусил его плечо. Такое хрупкое, костлявое, Билловское. -Тебя сожру, а спускать ты будешь только если я захочу! - пошло ухмыльнувшись, я обнял его, чувствуя, и слыша, как он заливаетс я смехом, и колотит меня руками по спине, вот потому что там, потому что мясо пригорит. Ну вот, уже подгорает. Сев за стол, я выпил стакан апельсинового сока, и с дебильной счастливой улыбкой наблюдал за его движениями. На грани, Фокс.