***
Flashback
22 декабря 1961 Тишина. Темнота. Маленькая девочка как-будто провалилась в глубокую яму и не может из неё выбраться. Уже прошло несколько дней как она очнулась в больнице. Поначалу, она не понимала что происходит. В её детских глазах поселился страх от неизведанного. Лишь обняв маму, которая тут же оказалась рядом, Катя почувствовала защиту, не обращая внимания на то, что с ней что-то не так. Когда пришел её отец, она впервые улыбнулась, после того как очнулась. Глядя на дочь, у обоих родителей разрывалось сердце. Им трудно было говорить. Они не хотели этого. Но девочка прекрасно помнит, как в один миг её детские мечты и грёзы погасли. Она помнит, как при этом смотрели на неё родители: в их глазах читалась боль, которую невозможно было заглушить. У Владимира Петровича слегка дрожали руки, а на лице из-за того, что в последнее время он много хмурился, залегли морщины. Ксения, её мама, у которой ещё не сошли ссадины и синяки, почти всё время плакала. Особенно это было слышно по ночам. Катя хотела встать, подойти к постели матери, лечь рядом с ней и крепко обнять. Успокоить. Сказать, что все хорошо. Что они справятся. Но она не могла.***
Из-за внезапно нахлынувшего воспоминания, на глаза Кати невольно выступили слёзы. В которой раз повторяя себе, что она сильная, что она должна держать свои чувства при себе, девушка смахнула их тыльной стороной ладони. Вообще, будучи в подростковом возрасте, она редко плакала. Лишь некоторые моменты заставляли её проявлять и без того слабую сторону.***
1965 год Школьные будни тянулись невыносимо долго, словно вечность. Ученики седьмого класса средней общеобразовательной школы уныло сидели за партами и считали минуты до конца последнего урока. Математика не была их особо любимым предметом и на ней дети почти всегда засыпали. Но сегодня данный предмет завершал учебный день и семиклашки были чуть бодрее обычного. Наконец прозвенел долгожданный звонок и под радостные возгласы дети выбежали из класса. На улице их встречала теплая весенняя погода. Яркие лучи солнца освещали дворик школы, в котором под одним из деревьев ждала девочка. Увидев, что дети стали выходить, она подъехала ближе к зданию. Некоторые ученики с улыбкой здоровались с Катей, узнавая в ней свою бывшую соученицу, а кто-то просто проходил мимо, косо таращась на её инвалидную коляску. Девочка привыкла к таким взглядам, поэтому просто не обращала внимания. - Катенька! Добрый день! - услышав, что её позвали, та обернулась. - Здравствуйте, Тамара Васильевна! - сказала девочка в ответ. Это была её бывшая классная руководительница, которая преподавала математику. На первый взгляд, женщине можно было дать не больше сорока, на ней практически в обтяжку сидело строгое бордовое платье, плечи прикрывала лёгкая шаль, темные волосы, которые на свету отливали рыжеватым, были собраны в пучок. В руках она держала несколько книг. - Вот, держи, это тебе уроки на следующую неделю. Как ты себя чувствуешь? - учительница протянула девочке учебники. Катя училась дома и раз в неделю приезжала в свою старую школу за новыми заданиями. - Спасибо, все отлично. Через неделю мне будут делать первую операцию, - ответила Гаранжина. С одной стороны, это слово пугало её, но с другой, она верила, что после этого должно всё измениться, хоть Катя и знала, что после одной операции, как сказали ей врачи, особого эффекта не будет. К сожалению, медицина СССР ещё не доросла до большего. - Ох, надеюсь, что всё пройдет хорошо. Удачи тебе! - Тамара Васильевна попрощалась с девочкой и ушла обратно в школу. Катя уже собиралась уезжать, но услышала знакомый противный голос: - О, Гаранжина! Ты всё ещё на колёсах? Жопа то не устала сидеть постоянно? - это была её бывшая одноклассница, Саша Крылова, с которой они всё время враждовали. После аварии для девочки была только одна радость - не видеть и не слышать змеюку. Но сегодня ей не удалось этого избежать. - Привет, Крылова. Как видишь. Но не обольщайся, мне скоро сделают операцию и я снова буду ходить, - сквозь зубы проговорила Катя. Не важно, что это была почти неправда. Ей просто хотелось, чтобы от неё поскорее отвязались. - Хах, Гаранжина, ты не капельки не изменилась. Всё такая же наивная и глупая, - с этими словами, Саша подошла к ней ближе и взялась за подлокотники коляски. От её испепеляющего взгляда Катя сильнее вжалась в спинку кресла. Мало ли чего можно ожидать от этой твари, когда ты толком ничего не можешь сделать. Но на всякий случай, девочка приготовилась кричать. - Хочешь открою тебе тайну? Ты никогда больше не сможешь ходить. Никогда. Осознай это. Ты жалкая и беззащитная на всю жизнь, - прошептала ей на ухо Саша. Потом она резко отстранилась и, усмехаясь, вышла со двора школы. Как только Крылова скрылась из виду, Катя дала волю слёзам. Она понимала, что это всё неправда и она поправится. Но едкие слова мерзкой гадюки въелись в её голову. "Жалкая и беззащитная на всю жизнь" - именно такой боялась стать Гаранжина.***
За своими размышлениями, девушка не заметила как за окном уже стемнело и домой вернулся отец. По его лицу было видно, что он очень устал. Ну а как же ещё, тренировать двенадцать высоченных амбалов - это вам не хухры-мухры. - Катюш, с тобой всё хорошо? Ты плакала? - Владимир Петрович сел возле дочери и взял её за руку. - Нет, пап, все хорошо. - она не любила, когда её начинают жалеть. Попросту надоело. Почти каждый считал своим долгом подойти к ней, положить на плечо руку и сказать слова сочувствия. Девушке иногда так и хотелось вывернуть эту конечность. Но она только делала что-то вроде подобия улыбки и кивала. Конечно, с родителями всё иначе. Они просто проявляют свою заботу, которую она мечтает когда-нибудь им восполнить. Но когда? - Солнце, я тебя знаю двадцать лет. Ты думаешь, я в это поверю? - было очень забавно наблюдать, как из серьёзного сурового тренера, который каждый день по несколько часов гоняет баскетболистов на тренировках, мужчина превращается в нежного и любящего отца и супруга. - Просто, через две недели будет десять лет. Вот, - чувствуя, как глаза снова начало щипать, Гаранжина опустила взгляд в пол, делая вид, что она там что-то рассматривает. Владимир Петрович подвинул ближе к себе девушку и обнял за плечи. Каждый год в начале декабря у Кати начинается, одним словом, хандра. Ему самому не очень то весело в эти дни. Все эти годы они с женой пытаются поставить, в прямом смысле, дочь на ноги. Они ездят на различные процедуры, обследования, готовили её к операциям. Всё это требовало немалых усилий, терпения, денег. Катя много раз пыталась отговорить родителей от этого - раз так случилось, значит судьба такова. Но они не сдавались. Они хотели, чтобы их дочь была здорова и счастлива. - Послушай меня. Я и твоя мама делаем всё возможное, чтобы ты больше не вспоминала этот день. Скоро тебе сделают последнюю операцию, после которой всё будет зависеть только от тебя, от твоей силы воли и терпения. Я обещаю, скоро начнется твоя новая жизнь, - договорив, Гаранжин поцеловал дочь в макушку. Катя ничего не ответила, только сильнее прижалась к отцу. Она не могла сказать, что уже давно потеряла веру. Она не хотела расстраивать родителей, которые спят и видят, как она будет ходить. Ей только оставалось соглашаться и ждать, что будет дальше.